Многие путают понятие законности и легитимности власти, но это разные понятия. Могу привести историческую аналогию. Приход к власти большевиков, строго говоря, был противоправен, ибо они захватили ее силой оружия. Но, приняв знаменитый Декрет о Земле, они получили поддержку подавляющего большинства населения России, что сделало их власть легитимной, хотя формально единственным полномочным органом власти республики являлось Учредительное собрание, выборы в которое прошли в декабре 1917 г. Но депутаты отказались ратифицировать аграрный декрет советского правительства, после чего фракция большевиков покинула этот балаган, лишив его кворума, а потом и "караул устал". Разгон учредилки был с формальной точки зрения неправомочен. Но за депутатов Учредительного собрания, когда они начали создавать свои "комучи" и "правительства", народ воевать не пошел, а "преступное" большевистское правительство народ защищал с оружием в руках. На самом деле, конечно, хлопцы бились не за правительство как таковое, а за землю, но ведь именно красные дали им землю, а белые хотели ее отобрать обратно. Поэтому красные победили, а белые отплыли на пароходах из Крыма, чтобы работать в Париже таксистами.
Всякий революционер стремится к делегитимизации существующей власти, ибо любая политическая революция возможна лишь тогда, когда массы утрачивают доверие к правителям и не связывают с ними никаких надежд на улучшение жизни. Не будет преувеличением сказать, что легитимность кремлевского режима полностью зависит от его способности поддерживать приемлемый уровень жизни у основной массы населения. Но мало кто задумывается, каким способом это достигается. Да, поедание нефтяной ренты еще может продлить господство медвепутов, но ее явно недостаточно уже сегодня. Другая статья поддержания неадекватного возможностям экономики уровня потребления – разворовывание фондов накопления.
В РСФСР даже в период последней, "закатной" пятилетки 1986–1990 гг. инвестировалось в экономику 30–35 % национального дохода. В "благополучные" годы "процветания" экспортной путиномики, в 2000-е, по официальным данным, на валовое накопление тратилось около 20 % ВВП. Но это, разумеется, мифические цифры. Учитывая, что уровень откатов-распилов на крупных инфраструктурных проектах превышает 50 %, то оперировать следует не количеством инвестированных средств, а натуральными показателями результатов этих инвестиций. И тут все выглядит очень грустно. До каких пор можно воровать у будущего? Лишь до тех пор, пока это будущее не наступит. И чем интенсивнее происходит разворовывание, тем быстрее это нищее будущее придет. Вы еще не видите его? А оно уже за углом…
Как это будет
Так можно ли спрогнозировать (предсказать, предугадать) революцию? Я уже говорил, что это принципиально невозможно, несмотря на то что всякая революция происходит на стыке четко фиксируемых условий. Мы можем наблюдать эти факторы в развитии и взаимодействии друг с другом, однако никакая математическая модель не в силах приподнять завесу над самым ближайшим будущим.
Это так же верно, как и то, что невозможно рассчитать исход артиллерийского боя в открытом море между двумя тяжелыми крейсерами и одним линкором. Да, все объективные характеристики боевых кораблей мы можем формализовать и сравнить: скорость, маневренность, толщину брони, калибр орудий, массу залпа. Мы можем даже оперировать такими показателями, как статистическая вероятность поражения цели на той или иной дистанции.
Но как можно оперировать такими субъективными характеристиками, как морально– психологическое состояние экипажей, их боевой дух, вера в командиров? По какой шкале и в каких измерениях можно оценить выучку моряков, ценность полученного ранее боевого опыта? Как поведут себя командиры кораблей? От них зависит, вообще состоится ли бой. Вполне возможно, что одна или обе стороны сочтут целесообразным избежать столкновения. Если все же бой состоится, его исход может быть решен одним единственным снарядом, даже не самым мощным, который поразит мостик линкора, выведет из строя пункт управления огнем или повредит винты корабля, лишив его хода и маневренности. Так же и крейсеры в темноте или тумане могут принять свои нечеткие силуэты за врага и лупцевать друг друга до победного конца. Бывали и такие случаи в военно-морской истории.
Прогнозирование революции дело еще более сложное. Ход истории крайне трудно смоделировать, особенно в переломные моменты. Поэтому я постараюсь подытожить лишь базовые, фундаментальные факторы истории возникновения революционной ситуации, о которых упоминал выше.
Итак, возникновение революционной ситуации и перерастание ее в революцию обусловлено тремя базовыми факторами;
– Системным фактором (он объясняет, ПОЧЕМУ произошла революция);
– Фактором условий (от него зависит, КОГДА революция случится);
– Субъектным фактором (он определяет, КАКОЙ революция будет).
Исследование системного фактора позволяет осознать неизбежность краха существующего в РФ порядка. Система нежизнеспособна, поскольку в самой ее парадигме заложен механизм самоуничтожения, который самовоспроизводится с все нарастающей силой.
Главным бенефициаром режима является паразитический класс чиновников. Власть для них главный экономический актив. Цель обладания властью – скорейшая ее монетизация. А как можно обогатиться в максимально короткие сроки, учитывая, что обладание властью ограничено по времени, а возможность передачи власти по наследству хоть и возможна (примеров тому масса), но не гарантирована?
Ответ очевиден: любой упырь, дорвавшийся до власти, стремиться присвоить как можно большую часть ранее созданного общественного продукта. Я не говорю "украсть", потому что кража есть акт незаконный. Наш же правящий класс, который получил меткое наименование "элита утилизации", имеет все возможности создать условия для законного обогащения.
Законы ВСЕГДА отражают в первую очередь интересы правящего класса, которые он навязывает всему обществу, пользуясь своим доминирующим положением. У власти в РФ находится шайка клептократов (кто не знает, гуглите, что есть клептократия), соответственно и законы у нас защищают интересы клептократов. Присвоение чужого становится законным. Уже более четверти века клептократическая илитка пытается навязать обществу представление о том, что такое положение вещей не только законно, но и СПРАВЕДЛИВО.
Давайте посмотрим на такой больной вопрос, как приватизация. То, что она законна, сомнений не вызывает. Вы не согласны? Ну тогда скажите, какой закон был нарушен Ходорковским и Алекперовым? Вот то-то и оно – если не было закона о приватизации, то и нарушение его невозможно. А согласно основополагающему принципу римского права незаконным является лишь то, что запрещено.
Убедить массы в справедливости приватизации, то есть передачи общественной собственности в руки избранных лиц, уже сложнее, но и эта задача в общем и целом властью решена. Общество в массе своей приняло навязанный клептократией постулат о том, что равенство, справедливость и взаимопомощь – устаревшие понятия. Отныне надо стремиться к эффективности, сегрегации и конкуренции – только это, дескать, обеспечивает прогресс.
Совковых пенсионеров еще можно легко убедить в том, что пенсия у них маленькая, а лекарства дорогие, потому что Дерипаски с Абрамовичами "все покрали в лихие 90-е". Но молодое поколение, оформившееся в постсоветскую эпоху, воспринимает сложившееся положение как данность. Неравенство прав и возможностей, сегрегация по имущественному признаку в его глазах легитимно. Люди не стремятся к изменению существующего порядка, они стремятся подняться над остальными, выйти в число избранных и употребить господствующее положение себе во благо. Разве не в этом заключается суть конкуренции? Пусть и все более призрачная возможность пробиться в "верха" является для молодых "пассионариев" мощным стимулом. Это есть великий соблазн капитализма.
Всеобщая конкуренция за место под солнцем ("война всех против всех" по Гоббсу) атомизирует, разрушает общество, выделяет из него наиболее энергичных, "конкурентоспособных" особей. Это укрепляет господство клептократии, даже создает иллюзию ее несокрушимости.
Но и оставшаяся часть "лузеров и терпил", а это подавляющая часть населения, не остается забытой. Элита сделала их соучастником разграбления, утилизации страны, заручившись полнейшей лояльностью со стороны населения. Россиянская биомасса готова согласиться с тем, что ею помыкает клептократия, при условии что она делится наворованным (ах, простите, законно присвоенным), подкидывает крохи с барского стола. На признании такого положения СПРАВЕДЛИВЫМ базируется сегодняшний консенсус между верхами и низами.
Значит ли это, что существующий порядок способен существовать вечно? Мол, верхам не следует забывать делиться – и тогда быдло сможет бесконечно долго находиться в состоянии рабской покорности. Нет, нет, нет и еще раз нет! Сама система самопоедания неизбежно приводит к исчерпанию внутренних ресурсов. Это верно так же, как и то, что паразиты, убивая свою жертву, лишают себя источника существования. Верхам еще есть что присваивать, но обеспечить полную миску низам уже невозможно.
Какое-то, вероятно даже весьма длительное, время социальная матрица может существовать и самовоспроизводиться по инерции. Однако конфликт интересов между полюсами общества будет нарастать. Наиболее остро он проявится между старыми элитариями, всеми силами старающимися превратиться в сословие, и молодыми "пассионариями", стремящимися прорваться в элиту.
Так называемый средний класс первым пойдет под нож. Собственно, последнюю пару лет происходит медленное его удушение. Он уже сильно скукожился и продолжает усыхать, скатываться вниз. Его представители утрачивают не только материальный достаток, но и социальный статус, что подчас очень болезненно ими воспринимается. Великая мечта либеральных романтиков – сделать жизнь своими руками, добиться успеха благодаря своим способностям и воле – рассыпается на глазах. Социальная мобильность почти полностью заморожена.
Какие у среднего класса перспективы? Эмиграция или маргинализация, медленное погружение на дно, ассимиляция с массой "лузеров и терпил". Порождает ли это общественный конфликт? Однозначно! Уехать из страны не имеет возможности даже значительная часть тех, кто хочет это сделать.
Движущей силой любой революции становиться не тот общественный слой, которому нечего терять, а тот, которому тесно в рамках старого уклада, которому некуда расти. Угроза же потерять то немногое, что у него есть, является мощнейшим мобилизирующим фактором, катализатором протеста. Можно сколь угодно уничижительно отзываться об офисном планктоне или интернет-хомячках, весь революционный порыв которых улетучивается за полчаса "срача" в соцсетях. Но именно "разгневанный горожанин" (кажется, так обозначил эту социальную группу Владислав Сурков?) станет "хворостом" грядущего протеста.
А вот к ним присоединится уже некоторая часть низов, прежде всего городских, тех, что еще не окончательно биологизировались. Биологизация – это реакция атомизированной массы "лузеров и терпил" на ухудшение условий существования. Что делает "маленький человек", когда у него перестает хватать денег на прокорм детей? Нет, он ни в коем случае не идет на штурм Зимнего и даже на большую дорогу с кистенем не выходит: он слишком труслив для этого. "Маленький человек" станет экономить, искать поденную работу, перейдет на подножный корм, замкнувшись на дачных шести сотках. Однако подобное существо органически неспособно к бунту.
Но дальнейшее ухудшение среды обитания, ставящее забитого обывателя на грань физического выживания, активизирует у него животные инстинкты. Что делают волки в суровую зиму? Они, повинуясь инстинкту, сбиваются в стаю, потому что только стая может охотиться на крупного зверя, например на лося.
Человек по природе своей есть социальное животное, и в стрессовой ситуации люди мгновенно сбиваются в стаю. Здесь уже качества каждого отдельного индивида утрачивают силу, уступая место коллективному бессознательному. Часто случается так, что тола, состоящая из трусов, ведет себя отчаянно смело, а толпа смельчаков разбегается, будучи охваченной паническим ужасом.
Что заставит обывателей сбиться в стаю? Это может быть все что угодно. В феврале 1917 года беспорядки в столице империи начались из-за того, что в лавках на рабочих окраинах не оказалось хлеба. Все началось с разгневанных домохозяек, это уже потом подтянулись студентики, которым только дай повод пару прогулять, и рабочие с прогрессивной интеллигенцией. Сначала бабы вопили "Хлеба давай!", и только некоторое время спустя появились лозунги "Долой царя!" и "Хотим мира!".
Кто сказал, что власть не станет доводить народ до крайности? Кто вообще может сказать, где он, этот край? А если кто-то целенаправленно за этот край толкнет? Вспомните, с чего начался бунт на броненосце "Потемкин": с борща, в котором морячки обнаружили червей. Вопрос в том, как они туда попали. Есть версия, что мясо было нормальным, просто кто-то социально швырнул в котел пригоршню опарышей.
Так что не исключено, что волнения, подобные бузе на шахте "Распадская" или икалевским протестам, могут приобрести систематический характер. Теперь представьте, что стихийный бунт низов (например, погромы магазинов голодными безработными) наложился на протесты "рассерженных горожан". И всех их вместе взятых решили поддержать дальнобойщики… Вот и понесся снежный ком с горы, на глазах превращаясь в лавину, все сметающую на своем пути. Будет ли нацгвардия спасать сами знаете кого, становясь жидкой цепочкой на пути этой стихии?
Поэтому, господа охранители, не стоит успокаивать себя мыслью, что там, в верхах, паханы все держат под контролем и не допустят обострения ситуации до крайности. Если ресурсов для тушения социального пожара не хватит, то работяги с "Уралвагонзавода" действительно приедут в Москву, как обещали, но уже не либеральные прыщи давить, а постучать кувалдой в кремлевские ворота. То, что ресурсов для поддержания стабильности рано или поздно не хватит, следует из характеристики россиянской системы, заточенной на самоуничтожение, прожигание ресурсов, а не на созидание.
Вот что значит системный фактор. Нежизнеспособная социальная система приходит в упадок даже не потому, что сталкивается с внешней угрозой, а лишь потому, что в ее геном зашит ген самоуничтожения, через самопоедание. Система подрывает базу своего существования, чахнет и рассыпается. Это называется системным кризисом.
С переходом системного кризиса к завершающей стадии, то есть переходу от загнивания к распаду, в дело вступает ФАКТОР УСЛОВИЙ. Любая социальная система (государство – это социальная система) может деградировать и разлагаться бесконечно долгое время, если она находится, например, в изоляции. Если сравнить в этом плане Северную Корею и РФ, то первая, благодаря своей изолированности от мира, представляет собой более жизнеспособную систему (речь идет именно о способности существовать в условиях жесткого дефицита ресурсов). Россия же глубоко вовлечена в систему мирового разделения труда, не обладает суверенной финансовой системой, да и суверенной элиты давно не имеет. У страны нет ресурсов для строительства "железного занавеса" и нет возможности существовать за ним, что делает ее крайне уязвимой перед угрозами, прежде всего экономическими, исходящими извне.
Кто ж тебе даст разлагаться в свое удовольствие? Когда Речь Посполитая деградировала к середине 18 столетия, ее тут же попилили между собой Пруссия, Австрия и Россия. В 19 веке Китай, застрявший в сонном средневековье, стал жертвой экспансионистских устремлений быстро модернизировавшейся Японии. Не остались в стороне и европейские державы.
Множество слабых государств Третьего мира, формально обладая атрибутами независимости, тем не менее порой полностью утрачивают суверенитет, становясь придатком более развитых социальных систем, будь то государства или наднациональные структуры (ТНК).
Примем за истину, что стабильность пришедшей в упадок социальной системы может быть нарушена путем внешнего воздействия еще до момента исчерпания внутренних резервов. Совершенно очевидный случай, когда нежизнеспособные социальные системы гибнут в результате воздействия внешнего фактора – война. Любая, даже победоносная, война подрывает ресурсную базу системы, требует от общества мобилизации, моральных усилий и физических лишений. Но если у общества нет достаточных стимулов для того, чтобы спасать государство и элиту, интересы которых расходятся с интересами подавляющей массы народа, то возникает тот самый конфликт интересов, при котором "верхи не могут, а низы не хотят".
Российская империя, не вляпайся она в 1914 году в общеевропейскую войну, могла загнивать еще довольно длительное время, может 10, а то и все 20 лет. Но она влезла в ненужный и непосильный для себя конфликт, подорвала свои силы. Социальные противоречия обострились, и в результате разразилась революция.
Франция в те же годы перенесла напряжение гораздо большее, чем Россия, но там революции не произошло, даже революционная ситуация не сложилась. В здоровом обществе в адекватных условиям социальных системах, революции не происходят, даже если условия к этому располагают. Если отсутствует системный кризис, положение фактора условий, то и системного фактора не происходит. Без этого возникновение революционной ситуации невозможно.
Итак, один из важнейших факторов, создающих условия для революционного кризиса, – внешний. Можно ли целенаправленно создать революционную ситуацию? Нет, можно попытаться спровоцировать условия, в которых возникает революционный всплеск. Но, если отсутствует базовое условие, системный кризис, или этот кризис еще не вступил в завершающую стадию, любые попытки вызвать революцию путем кесарева сечения останутся бесплодными.
Даже когда вроде бы все условия созрели, трудно рассчитать когда, где и какие события способны дать толчок революции. Возвращаясь к ситуации февраля 1917 года, можно предположить, что именно наложение двух событий – верхушечный антиниколаевский заговор и низовое волнение в столице – спровоцировало крах империи, в достаточной мере прогнившей и ослабевшей к тому времени. Но если бы эти события оказались разнесены во времени, кто знает, сколько бы еще продержался царизм в стране?
Сейчас в РФ уже вполне оформилась предреволюционная ситуация: система деградировала, почти исчерпала запас прочности; ресурсная база, необходимая для поддержания стабильности, неуклонно сокращается. Но условий, для того чтобы правящий режим рухнул, словно карточный домик, пока нет. Однако аналогии с ситуацией столетней давности прослеживаются невооруженным взглядом:
– Как и тогда, страна вляпалась в совершенно ненужные войны, цели которых непонятны, наверное, даже для тех, кто их затеял.
– Как и тогда, РФ потеряла значительную часть экспортных доходов, что надорвало экономический базис системы. Напомню, что в начале ХХ столетия основными статьями экспорта были зерно и нефть, а основным торговым партнером России была Германская империя.