Мы будем прославлять, всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху".
Все перечисленное мы теперь имеем в избытке.
Но это еще не все. "Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом".
Перечисленное стало нашей повседневностью. Мы барахтаемся в этой мерзости, в дерьме.
Еще один пассаж. "Лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности. Главную ставку будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников и космополитов".
Те предначертанья - причем самый гадостный вариант - стали нашей теперешней явью. А ведь их приход вон еще когда предчувствовал главный идеолог Молдавии В. И. Овчинников. Не зря в парке, неподалеку от памятника Пушкину явились ему на ум стихи поэта о бесах. Впрочем, те злыдни, приняв человеческий образ, все время жили и толклись между нами: пакостничали, вредили, смущали и сталкивали лбами наивных, незащищенных. Да, все, оказывается, делалось не спонтанно - по писанному. В итоге получили мы то, что они хотели.
СГОДИЛСЯ СТАРЫЙ БЛОКНОТ
Жанр журналистского расследования схож с алгебраическим уравнением. Слева - сумма фактов (со знаком плюс или минус), справа зашифрованный конечный итог, вытекающий из суммы слагаемых. Решить уравнение можно двумя способами: а) логически (математически), б) мошеннически, то есть наобум, подогнать желаемый ответ.
Именно так поступили янусы, когда готовились к августовскому путчу. Прежде чем решиться на дворцовый переворот, стратеги "перестройки" осторожно, исподволь возбуждали народ, манипулировали, баламутили, сбивали с толку. Уловив благоприятный момент, сняли личины, вышли из укрытий на трибуны, на телеэкраны. Короче, огласили свою программу. По сравнению с ней райская жизнь казалась убогой серятиной. После этого не оставалось ничего другого как, пристроившись к авангарду, вести недовольных (одураченных) в нужном направлении. И люди пошли чуть ли не вприпрыжку.
Люди почтенного возраста помнят, после свержения Николая Второго монархисты разработали пр-р-ревосходный план восстановления на троне обиженного царя-батюшку. Логика была простая, житейская. При временном правительстве даже хрен на огородах не растет, в небе птицы не поют. У людей, дескать, из рук все валится. И в подтверждение, в северной столице возникли перебои с хлебом.
В действительности то был хорошо организованный саботаж на железной дороге, в речных портах. Опустели хлебные склады. Хлебопеки сидели без дела. Хозяева булочных громко матерились, в душе тихо радовались: под шумок они избавились от зачервивейшей муки. Народ же взъерепенился. Первыми взвыли бабы. Свинцовой тяжестью налились кулаки у мужиков. Ухмылялись монархисты в предвкушении желанного поворота событий. Их опередили большевики. Ленин пристально следил за тем, как разворачивались события. Был он совсем рядом, в Разливе. И не сидел на бережку, наслаждаясь рыбалкой, а умно и политично управлял "стихийно возникшем" недовольством народа.
Вот каких теперь нам ленинцев не хватает. А появились перевертыши, вчерашние коммунисты переродились в злостных антисоветчиков. В качестве взрывного общественного детонатора была взята обычная колбаса. Элементарная мормышка для наивных совков. Под общий психоз многие позарились то ли на "капельку", то ли на "клопика", и оказались на стальном крючке браконьера. Остальное было делом техники заморских политманипуляторов.
На опушке Беловежской Пущи собрались воровски три разбойника-самозванца. Под покровом ночи дрожащими от страха руками канцелярски расчленили на куски шестую часть планеты.
Главный же перестройщик - магистр ордена Перевертышей - остался, мягко говоря, с носом.
Когда на следующее утро Горбачев узнал о тайной вечере, он "утратил дар речи". Придя в себя, готов был растерзать "зубров": даже принял было боевую стойку. Вдруг раздался телефонный звонок из Вашингтонского "обкома партии". "Успокойся, Миша, так надо, - раздался в трубке знакомый баритон. - Все идет по плану". И наш главнокомандующий с неразлучным своим атомным чемоданчиком обмяк. Превратился в паиньку на побегушках.
Такие вот страсти-мордасти кипели за кулисами международного театра абсурда. Забывчивым россиянам все же стоит напомнить то, что за круговертью жизни выветрилось из памяти. Вскоре после пьянки-гулянки в Беловежье, будто по мановению волшебной палочки факира, в торговой сети объявилась мясная гастрономия в невиданном доселе количестве и разнообразии. Витрины, прилавки ломились от сложенных в поленницы вареных и копченых батонов. Невообразимое творилось в наспех сколоченных из горбыля продуктовых рынках. Все ларьки (даже торговавшие скобяным товаром и турецким ширпотребом) были обвешаны декоративными связками колбас с яркими лейблами стран пяти континентов. Тут же шмыгали подозрительные типы в засаленных свитерах и драных джинсах, с вязанками окаменевших чурок, более предназначенных для костра, чем для человеческого желудка.
Во всем, что происходило вокруг, чувствовалось колдовское, анафемское. Доведенный до отчаянья народ хватал и жевал что ни поподя.
Со школьных лет любил я читать тексты на книжной странице, так называемые сноски, напечатанные мелким шрифтом. И находил в тех строках чуть ли не самое важное.
Привычка не выветрилась. Однажды, вооружившись лупой, вот что прочел на отливавшем золотом лейбле: "Only for outside". В переводе с английского: "Не для внутреннего рынка". Другое примечание настораживало еще более: "For export use!" ("Только для экспорта!"). Значит, товар на месте его производства реализации не подлежит. В России - пожалуйста! В крайнем случае, на африканском континенте.
Наши туристы, командировочные, бывая за рубежом, заметили: тамошние продукты и на вид, и на вкус приятнее тех, что мы покупаем в наших "шопах". Разница не только вкусовая. Исследованиями лаборатории микроструктуры и химии НИИ мясной промышленности выявлено следующее. Во многих колбасных и ветчинных изделиях импортного производства содержание крахмала, сои, а также присутствие иных "инородных компонентов" значительно превышает общепринятые стандарты. В частности, крахмал добавляется в продукты, традиционно считавшиеся "чистыми деликатесами". Одно время у нас в продаже была датская колбаса под названием "Мясник в красном кафтане". И вот, пожалуйства, информация для размышления: мяса в данном продукте было всего 3 %. В бельгийской ветчине "Деко" вместо объявленной на этикетке восьмидесяти процентов чистого мяса под оболочкой оного оказалось только пятьдесят, а в других партиях всего тридцать Мораль достаточно проста: русские все сожрут.
Сам собой напрашивается вывод: вся эта "химия" - суррогаты, фальсификация, подделки - имеет, бесспорно, определенную направленность: служат отнюдь не укреплению здоровья народа, против которого "цивилизованный мир" ведет тысячелетнюю войну. По простоте душевной Тетчер в начале своего правления на посту премьер-министра (1978 год) озвучила тезис, перенесенный вскоре в стратегическую программу "Комитета 300". Вот она, эта заявочка: "На территории СССР вполне достаточно оставить не более 15 миллионов душ". Спрашивается, куда же остальным деваться? В ту пору на территории Советского Союза проживало без малого триста миллионов граждан. Согласно статистике, вырванная из большевистских лап Россия неуклонно движется к намеченному рубежу. В мирное время страна ежегодно теряет как минимум два миллиона соотечественников. Зато суррогатной колбасы вокруг навалом!
Будучи мальцом, любил я вертеться среди взрослых. Бывало, сижу в уголке, навострив уши. Ежели что-то недопонимал, сразу или потом уточнял. Непререкаемым авторитетом был для меня дядя Спиридон, электрик радиоузла. В гражданскую войну он воевал в дивизии Буденного, был политбойцом, то есть агитатором.
Долго пытался я постичь смысл слова "политика". Отцов ответ не удовлетворил, пошел к своему "энциклопедисту". Наш уличный дока глянул на меня искоса, по-птичьи. Хмыкнул и произнес:
- Политика, дружок, это когда взрослые дяди и тети хитрят. Например, черное называют белым и наоборот. Проще говоря, людям мозги засерают.
За всю достаточно долгую уже жизнь много чего я повидал. Но не встречал столько лжи, обмана, плутовства, мошенничества во всех ипостасях, как за последние годы. Откуда взялась эта напасть? По сему поводу в словаре Даля сказано: "Кто крадет, тот и лжет". Такого размаха воровства, разбоя не ведал мир. Мягко говоря, присвоенная олигархами-живоглотами общенародная собственность оценивается в полтора-два триллиона долларов. Сюда надо приплюсовать по меньшей мере 400 миллиардов, изъятых с банковских счетов трудящихся, пенсионеров, сирот, инвалидов. Еще была одна великая воровская акция правительства Черномырдина. Дело касается средств Пенсионного фонда РФ. Это была всесоюзная копилка трудящихся, неприкосновенный запас на случай экономических стихий, просто на черный день. К 1994 году ПФ представлял собой валютный элеватор, объемом в несколько триллионов еще неденоминированных (деревянных) рублей. Точная сумма хранится в секрете.
В какой-то момент премьер Черномырдин вылез с "конструктивной" идеей: позаимствовать энную сумму у пенсионеров для стабилизации промышленного комплекса, среднего бизнеса и поддержать сельское хозяйство. В экономику был вброшен преогромный куш, превышающий годовой госбюджет. Устно и печатно было сказано: о каждой потраченной бедняцкой копейке будет дан полный и подробный отчет.
Денежки словно в омут канули, по поверхности затона кругами пошла легкая зыбь.
Об этой преступной акции власть вспоминать не любит, разговоры на корню пресекаются, хотя с тех пор дважды сменилось руководство Пенсионного фонда. Как-то на пресс-конференции нынешнего председателя ПФ Батанова, спросили: "Какова судьба старого государственного долга?" Геннадий Николаевич сделал круглыми глаза и, растопырив пятерню, изрек: первый раз о тех деньгах слышит.
В финансовом мире произошел поразительный случай. Взаимодавец не только простил, но и забыл зажуленные миллиарды. Кто-то подумает: "О, святая простота". Впрочем, латинскому изречению есть более выразительный русский аналог: "Рука руку моет".
Народ же наш в массе своей памятлив: себе на уме! Да и вряд ли в какой-либо стране сыщется гомо сапиенс, который играючи бросит в прорву свои честные, политые потом и кровью свои жалкие грошенята, ежели только это не полный дурак, не блаженный схимник.
ВА-БАНК
Откроюсь: при социализме жил я не богато и не бедно. За рублем не гонялся. Капитала не скопил. Не возвел палат каменных. Основное богатство - книги. Они занимают половину пространства малометражной квартирки.
Однако кое-какие накопления имел. На 31 декабря девяносто первого года собралась в Сбербанке весомая по тому времени сумма: 3125 рублей с копейками. Этих "бабок" пенсионеру хватило бы на пяток лет безбедного существования.
Обстоятельства вдруг круто переменились: запахло капитализмом. В роковую новогоднюю ночь новоявленный премьер Егор Гайдар совершил умопомрачительный трюк. Обычно иллюзионисты на глазах почтенной публики превращают нечто малозначительное во что-то существенное. Например, простую воду в вино, речную гальку в драгоценный жемчуг, туалетную бумагу - в доллары. Лучезарный Гайдар превзошел всех и вся. Трудовые накопления честного люда (несколько годовых госбюджетов) обратил в мусор.
После взмаха государственным жезлом моя денежная наличность в один миг сжалась до трех рублей 12 копеек. Это было похоже на то, как если бы у запоздалого прохожего в темном закоулке громила конфисковал бумажник и вывернул бы карманы. Тут же разбой был средь бела дня, на виду у всех, в присутствии прокуроров и милиционеров. Пострадало свыше ста миллионов граждан на одной только российской стороне. И еще как бы не столько же или даже больше за ее пределами.
Вот цирк, так цирк!
Очухавшись от шока, смельчаки ринулись в Сбербанки. Я тоже сунулся в заветное окошко. Стал горячиться. На шум явилась заведующая. Отвела меня в сторонку, доверительно сказала:
- Не обессудьте. Мы ведь действуем в полном соответствии с постановлением правительства.
При этом назвала какой-то номер. Да я запамятовал.
Два года не подпускали меня к арестованному вкладу. Говорили: за-мо-ро-жено! Когда же допустили, счет мой опять трансформировался. Теперь на мой вклад можно было свободно - без всякой очереди! - купить полтора кило вареной колбасы. Да-да, той самой легендарной "отдельной", стоившей при социализме 2 р. 30 коп. за кило. Теперь это кажется сказочным. Но ведь было-было! Не хочется, право, старое ворошить, поневоле вспоминается.
Ничто в наше время не происходит случайно. Любая государственного уровня акция имеет властный, так сказать, импульс. Сразу после августовского переворота, словно поганки на фекальных полях после "слепого" дождя, высыпали коммерческие банки-паразиты. По одним сведениям было около 900, по другим - более тысячи. Стояла перед ними задача стратегическая: выманить у доверчивых граждан последние накопления, так называемую наличку. После замороженных в Сбербанках вкладов сделать это было нелегко и непросто. Кремлевские пройдохи придумали схему-заморочку. Смысл оной заключался в следующем: соблазнить доверчивых "совков" баснословными дивидендами.
Неблаговидную - подлую - роль при этом сыграли СМИ. Газеты, радио, ТВ обрушили на головы незадачливой публики разнузданную рекламу. Героем нового времени стал шулер Леня Голубков, загримированный под обаятельного простачка-везунчика. Свой головокружительный бизнес начал он с того, что отнес в комиссионный магазин последние джинсы. На вырученные деньги приобрел 33 билета МММ. Через неделю их стоимость поднялась на 18 процентов. Голубков снова побежал в тот же банк, присовокупив денежки, взятые под процент у бабушки-соседки. Капитал утроился. Так и носился малый, как челнок, туда-сюда. К концу года Голубков стал миллионером. Даже более того.
Я выбрал для себя ЛЛД-банк. Не из жадности, нет. Крайняя нужда заставила. Предстояла сложная, дорогостоящая операция с применением имплантанта. Для чего требовалась наличность: один миллион и 200 тысяч (деноминированных) рублей. К заначке присовокупил отпускные и открыл счет в ЛЛД-банке, гарантировавший вкладчику 350 % годового дохода.
День в день явился к знакомому подъезду за получением возросшего капитала. А тут тишина и мерзость запустения. Тетенька со шваброй сердито сказала:
- Не путайся, дурачок, под ногами. Банкиры твои уже месяц как слиняли вместе с мешками денег.
Новую резиденцию искал по всей Москве. Едва на след нападу, они деру. Озверев, пошел в суд с иском. Судья г-жа Севостьянова, пряча взор, молвила:
- Бросьте свое заявление псу под хвост. Все равно ничего не добьетесь. У них двойная крыша.
Я упорствовал, умолял, грозился. Восемь месяцев спустя иск зарегистрировали. Рассматривать же не торопились. На хождения и сидения (в приемных, коридорах властных структур) потерял более трехсот человеко-часов. Зато чего только не насмотрелся, не наслушался.
В очереди подружился с Сергеем Сергеевичем, вкладчиком "Чара-банк". Товарищ оказался докой в финансовых вопросах. Да и я к тому времени тоже кое-что уже смыслил. В минуту откровенности и уныния высказал выстраданную мысль:
- Мне кажется, что власть заодно с ворюгами.
В ответ спокойно было сказано:
- Не просто заодно, находится в порочном сговоре. Не зря уже открыто говорят об организованной преступности. Это вам не базарные жулики-мазурики. На авансцену жизни вышли матерые хищники, образованные финансовые воротилы. В советское время, разумеется, ничего подобного не было. Все это пришло к нам из хваленого капиталистического рая: буйным цветом распустилось на незагаженной советской почве.
В полутемном закутке враз смолкли праздные разговоры. Жалобщики стали подтягиваться к нашему уголку. Кто-то незлобиво вякнул:
- Странно все это слышать.
Сергей Сергеевич сочувственно глянул на подавшего реплику.
- Хищникам наглости не занимать. И бояться нечего. Ведь работают они под патронажем государства.
- Под патронажем государства. Вы отдаете отчет своим речам? Это же крамола, - упорствовал все тот же оппонент.
- Да, отдаю отчет, товарищ. Кроме двадцатилетнего стажа пребывания в стенах МИДа, в настоящее время являюсь профессором международного права. Так что знаю, что говорю. Все центральные учреждения нашей столицы наводнены спецами-консультантами из США, Германии. Особенно их много в Госимуществе, у Чубайса, а также в Минфине. Они учат нас жить по своим инструкциям. А нашу госсобственность пустили по кругу, делят на манер детской считалки: "Тому дать, другому дать, третьему голову сломать". Ну а кто собственность делит, тот и себя не забывает. Глядишь, через пару годков заморские деляги сами станут владельцами наших заводов, шахт, газет, пароходов, ТВ-каналов. Мы же будем у них батрачить, бегать на побегушках.
В коридорчике по углам снова загомонили. Первой голос подала убогого обличья дама со школьным портфельчиком, битком набитом бумагами.
- То, что вы изволили нам доложить, уважаемый профессор, похоже на правду, - после паузы добавила: - Но лучше бы ее не знать.
- Да, мадам, это горькая правда. Но будь моя власть, за подобные дела надо к стенке ставить.
Стоявший поодаль хлыщеватого вида то ли истец, то ли адвокат, язвительно изрек:
- Вы, похоже, коммунист?
Не повышая голоса, профессор обронил:
- Я демократ. Но демократ настоящий, а не поддельный.
Через год и три месяца пришла повестка: "В суде слушается дело о взыскании с ЛЛД-банка причитающихся вам денег".