В сложном мире дикой природы лев сильная, но отнюдь не царственная особа. Он непременно уступит дорогу слону, не будет связываться с носорогом, бегемотом и буйволом. Всех остальных, за исключением, разумеется, человека, львы в состоянии одолеть. Но даже более слабые звери могут им иногда угрожать. Львица никогда не отлучится надолго от малышей, знает: гиены не дремлют. От львиного запаха и львиного рыка стынет кровь у газелей, зебр, антилоп. Но в отличие от леопардов львы не убивают для удовольствия – только для прокорма. Потенциальные их жертвы хорошо чувствуют: расположен лев нападать или он сыт и, стало быть, равнодушен к охоте. В последнем случае зебры и антилопы не прочь к льву приблизиться и как следует его рассмотреть, набираясь даже смелости подразнить зверя, зная, что ничем не рискуют.
Постоянно за львами следят гиены, шакалы и птицы-стервятники. Этим достаются остатки со стола царственных кошек. Львы терпят их рядом, но могут и задавить, если нахлебник уж очень нахален. Словно в отместку за все униженья гиены "хоронят львов". Поняв, что вчерашний всесильный владыка саванны ослаб и не может уже постоять за себя, гиены льва окружают и уже через час от зверя не остается даже костей.
С человеком у львов особые отношения. Все племена в Африке львов побаивались, исключая масаев. Эти почитали за доблесть ходить на зверя – врага их коров с копьями, и для льва силуэты масаев на горизонте были сигналом спасаться.
Иногда при случайном столкновении или по старости львы на людей нападали. (И нападают. Во время нашего путешествия газеты писали: львы разорвали женщину, рискнувшую ночью перейти из Мозамбика в ЮАР.) Известного путешественника Ливингстона спутники "отшумели" у льва, уносившего жертву в зубах. Отведав человечины, львы могут потерять интерес ко всему остальному. Д. Хантер пишет: "Лев пускается в самые рискованные предприятия, чтобы удовлетворить свою страсть. Мне известны случаи, когда зверь бросался сквозь стадо, чтобы убить пастуха".
При появлении в Африке ружей такие наклонности львов решительно пресекались. Людоед погибал, а с ним нередко погибали и те, что человека обходили далеко стороной. Все тот же Хантер пишет, как шло "регулирование численности" львов в одном из районов Кенийской саванны. Охотник выложил приваду и стал ожидать появленья зверей. Почуяв запах убитой зебры, они пришли и жадно набросились на добычу. "Каркано (спутник охотника) переносил свет фонаря с одного льва на другого так быстро, что у меня едва хватало времени прицелиться. Львы не обращали внимания на выстрелы. Они поворачивали головы к убитому товарищу, обнюхивали его и продолжали рвать зебру". Восемнадцать львов убил охотник, не выходя из засидки. И это один лишь пример опустошения дикой природы Черного континента. Охотники, правда, тоже платили дань львам. На кладбище в Найроби я видел могилы с лаконичной надписью на надгробии: "Убит львом". Но очень неравным было противостояние. Теперь вот надо потратить немало времени, чтобы львов хотя бы увидеть.
Мы приехали к ним рано утром, когда степную живность солнце еще не сморило. Львы лежали там же, где и вчера, но проявили живой интерес к нашему появленью. Подростки подняли головы и с любопытством разглядывали машину, старая львица, кажется, размышляла: подняться и подойти или отдать инициативу более молодой дочери? Молодая львица подошла смело и легла от машины в трех метрах. Стекла в нашем убежище мы немедля подняли, и началось гипнотизирование друг друга. Никакого страха на морде львицы мы не видели – только жгучее любопытство.
Ко львице сверху, с каменной горки, сбежал сын-подросток, и они уже в четыре глаза стали нас изучать. Машину львы, несомненно, видели не впервые и совершенно ее не боялись. Но в ней маячили люди. Как надо к ним относиться? Выждав время, мы потихоньку опустили стекла и высунули наружу объективы. На этом снимке запечатлен момент реакции на это львицы и уже немаленького ее сына. Мы все внимательно следили за хвостом хищницы. Он точно выражает настроение зверя, который мог бы (мы много читали об этом) торпедой кинуться на машину. Но хвост у львицы лежал спокойно. И мы, обнаглев, почти совсем опустили стекла. Убедившись, что соседи мы не опасные и не очень уж интересные, львы заскучали – старая львица откровенно зевнула, подростки начали охоту на мух, лишь молодая матрона, как видно, считала долгом оставаться на страже и следила за каждым движеньем в машине. Но и ей минут через десять созерцание нас надоело – голову она положила на лапы и лишь вполглаза продолжала наблюдать за гостями.
Чтобы как-то встряхнуть зверей, заставить их пробежаться, мы включили мотор и резко тронулись с места. Инстинкт преследования сработал – львица вскочила и бросилась вслед за машиной. Мы снимали ее пробежку и отскок в сторону. Когда вернулись на старое место, львица тоже устроилась там, где лежала.
Несколько раз мы повторяли рывки, и львица вскакивала нас преследовать. Потом она вдруг решила взять инициативу в руки – обошла наш белый рыдванчик и резво прыгнула на капот. Это была не агрессия – любопытство, которое всю компанию львов заставит приподняться и наблюдать, а нас притихнуть, не шевелиться. На капоте львица не удержалась, скользнула вниз и стала что-то спереди делать с машиной, слегка покачивая ее. Мы почему-то подумали: зверь грызет сигнальный фонарь, похожий цветом на мясо. Оказалось, львице понравился резино-пластиковый бампер, и она с удовольствием погружала в него клыки…
Когда, окончив путешествие, мы сдавали в прокатном пункте машину, то обратили внимание на погрызы: как вы думаете, что это? Никто из трех ребят-приемщиков не угадал. Мы рассказали о свидании со зверями, и весь пункт проката сбежался посмотреть на погрызы. Африканцы признались, что видели львов только в зоопарке.
– Ну а как вы расстались?
– Да очень просто, львы улеглись в тени спать, а мы поехали дальше.
Аристократы саванны
Первый раз гепарда вблизи я увидел в Восточной Африке, в национальном парке Найроби. И при каких обстоятельствах! Пятнистый зверь неспешно слонялся между машинами и вдруг без разбега, с места прыгнул на крышу стоявшего рядом с нами "Лендровера". Зачем? Гепарду надо было с высокой позиции оглядеть степь. Обычно он выбирает для этого бугорок или термитник. Но ничем не хуже была и машина.
Это было великолепное зрелище! Со всех сторон на "дозорного" направили объективы. Автомобили пришли в движенье – всем хотелось занять позицию поудобней. Гепард этой человеческой суеты совершенно не замечал. Его занимали окрестности, где могли ходить антилопы.
На фоне неба мы видели нескладную, худощавую, на длиннющих ногах пятнистую, размером с большую собаку, кошку. Голова маленькая, туловище длинное с чуть провисающей спиной; морда серьезная, строгая, от глаз мимо носа к челюстям тянулись две черные полосы, придававшие физиономии строгую, аристократическую, спокойную грусть.
Минуты три гепард неподвижно созерцал степь. Длинный хвост его свисал над дверцей "Лендровера", так, что водитель, если бы захотел, пушистым кончиком мог бы смахнуть пыль с объектива своей камеры. И ничего бы страшного не случилось. Неизвестно ни одного случая, когда этот зверь напал бы на человека.
Представленье закончилось тем, что гепард что-то важное для себя обнаружил. Он мягко прыгнул с "Лендровера" прямо к нашему переднему колесу, быстро пошел, потом, пригнувшись, побежал. Наблюдавшие за ним в бинокли сказали, что зверь пополз, сливаясь с землей, к беспечно пасшимся маленьким антилопам томми.
Нам посчастливилось увидеть классический прием охоты этой полукошки-полусобаки: высмотреть, незаметно приблизиться к жертве на предельно близкое расстояние и в стремительном беге за пять – семь секунд настичь. Подсечка ногой, укус в шею – и цель достигнута.
В этот раз гепард промахнулся. Антилопы его заметили раньше, чем можно было атаковать, и сумели умчаться. Гепард, не способный долго преследовать жертву, устало пошел по выжженным травам в пойму маленькой речки.
Еще раз я видел гепарда у хижины сомалийского пастуха. Он был привязан веревкой к столбику небольшого навеса. Пастух, позируя нам, гладил зверя, как будто это была обычная кошка. Гепард достался пастуху малышом, и он держал его удовольствия ради – ласковый зверь скрашивал монотонную жизнь человека в полупустыне.
В Южной Африке шансов увидеть гепардов на воле было немного, и мы решили заехать в степной питомник, где кошек выращивали для продажи в зоопарки. Их было тут много: семейство маленьких, к которым можно было войти в загон с фотокамерой, еще одна семья уже возмужавших, до крайности любопытных зверей и группа взрослых, величиною с теленка гепардов. Жизнь на огороженной территории их как будто не тяготила. В природе гепарды в отличие от всех других кошек – львов, леопардов, тигров – к падали не прикасаются. Остатки добычи они бросают шакалам и грифам, полностью полагаясь на способность свою с третьей-четвертой, а иногда и первой попытки настичь новую жертву. А в питомнике бросали им мертвых кур, и эти аристократы их ели, голод не тетка.
Славен гепард своим бегом. Никто на земле не может в скорости с ним состязаться – сто десять километров в час (тридцать метров в секунду), причем скорость высокая – прямо с места. Гепард летит, как из лука пущенная стрела, то сжимаясь в комок, то вытягиваясь в струну. Хвост-балансир и когти-"шиповки" помогают этому спринтеру, повторяя зигзаги жертвы, хорошо маневрировать.
Два существа природой созданы для сверхскоростного бега: гепард и борзая собака. Задние ноги у этих животных благодаря гибкому позвоночнику выбрасываются далеко вперед, и все тело представляет собой высокоспециализированный механизм для быстрого, но недолгого бега. Если добыча не схвачена в первые же секунды, бег свой гепард прекращает. Он так выкладывается на этой короткой дистанции, что должен прийти в себя – тяжело дышит, нервно прохаживается, обессиленный опускается отдохнуть. В этот момент он иногда не способен даже себя защитить.
Внешне гепард похож на леопарда, но он не может, как леопард, лазать по деревьям (способен только подпрыгнуть на высокое место). Когти у зверя собачьи, притупленные. Они не прячутся, как у всех остальных кошек. Это способствует бегу, но лишает цепкости – когти в жертву гепард не может вонзить, он лапой ее подсекает и вместе с нею кубарем катится в травы, успевая сжать челюсти у антилопы на горле.
Гепард не лежит терпеливо в засадах, хитроумно не валяется на земле, как это делает леопард, подманивая любопытных. Его стиль: увидеть, змеей подползти и что есть мочи преследовать.
В отличие от леопардов и львов гепард охотится только днем. И потому чаще, чем остальные хищники, оказывается на кинопленке, позволяющей проследить все этапы ловчего бега. Жертвы гепарда такие же резвые бегуны – зайцы и мелкие антилопы. Охотятся гепарды поодиночке и парами, а по мере взросленья детенышей в охоту включается все семейство – кто-то ловит, кто-то учится ловле.
Все решают секунды.
В отличие от леопардов, у которых самка прячет детенышей от отца, способного их сожрать, гепарды – примерные и ласковые родители. Отец носит в логово пищу. А если что-то случилось с матерью, способен в одиночку прокормить и воспитать малышей. Несмотря на все предосторожности и самоотверженную защиту родителями, половина выводка обычно гибнет. Двухлетний возраст – пора зрелости. В это время молодые гепарды уже могут охотиться самостоятельно и расстаются с родителями.
Гепард – высокоспециализированный охотник. Но большая специализация в природе опасна. При изменении условий жизни "специалисты" часто обречены. Всеядные вороны и кабаны приспосабливаются к любым условиям, а совершенный бегун гепард, да к тому же аристократ, признающий только парное мясо, к концу текущего века "забежал" в Красную книгу. Этому зверю для жизни нужны пространства, по которым гуляли бы резвые антилопы. Таких пространств на земле все меньше и меньше. Всюду, где распашкой земли и разведеньем скота человек потеснил антилоп, он вынес приговор и гепарду. Когда-то звери большим числом жили в Туркмении, Иране, Индии. В Африке местом их обитанья были саванны от Сахары до Калахари. Все на глазах нынешних поколений стремительно изменилось. Я помню еще поездки в Туркмению, когда была надежда увидеть хотя бы следы гепарда. Увы, сегодня этой надежды нет. Всюду благородная кошка исчезла, исключая пока что Африку, где тоже на ветру перемен свечка может угаснуть.
Вот почему так много вниманья сейчас уделяется размноженью гепардов в неволе. Процесс этот долго не шел из-за незнанья некоторых законов поведения кошек. Жившие совместно в просторных загонах самцы и самки не спаривались. Стали держать их порознь, сближая только в период гона, и сразу дело пошло на лад. Сегодня гепарды размножаются не только в африканских питомниках, но и в городских зоопарках, в том числе и в московском. (Удивительно видеть южан, спокойно играющих на снегу.)
Гепарды хорошо приручаются и поразительно дружелюбны. В Московском зоопарке мы как-то снимали сюжет для "Мира животных", и я зашел к гепардам в загон. Зная повадки этих зверей, я не испытывал страха. И они тоже испытывали лишь любопытство и осмелели настолько, что самый отважный из них подкрался сзади и стащил мою кепку.
Исключительная покладистость зверя известна людям тысячи лет. По ранним источникам известно: ханы, шахи, мурзы, князья и вожди держали гепардов рядом с собой на золотых поводках. Особо ценились гепарды, натасканные для охоты. Пойманный взрослый зверь легко приручался, сохраняя приобретенные у родителей ловчие навыки. Надев на голову такому гепарду колпак, его везли на повозке в степь и, как только видели антилоп, снимали с глаз покрывало. Заметив добычу, гепард преображался и действовал так же, как поныне действует он в природе.
Охота с гепардами и ловчими птицами была любимой утехой древних владык. Монгольские ханы, читаем в хрониках, имели для охот до тысячи гепардов! Индийские раджи еще недавно держали кто сотню, кто две гепардов.
Снаряжая посольства, ловчих кошек посылали иноземным владыкам. И это был поистине царский подарок. Летопись сохранила описанье охоты русских князей на сайгаков с пардусами (гепардами)…
Гепарды.
Все закончилось с исчезновением антилоп. Этот процесс идет сегодня и в Африке, но пока что гепарды есть не только в питомниках. Еще можно увидеть бегуна-рекордсмена в дикой природе.
Лошадь в пижаме
Спутать ее ни с кем невозможно. Разглядываешь вблизи, кажется, искусный маляр черной и белой краской расписал лошадку для какого-то карнавала…
В природе ничего глупого не бывает. Все целесообразно. Полосатость тигра, например, помогает зверю скрываться в зарослях. Это яркий пример камуфляжа, в природе распространенного. У большинства птиц самки окрашены скромно, чтобы быть на гнезде незаметными. Петушки, наоборот, нарядны – в привлекательной яркости красок закодировано их здоровье. К моменту брачных турниров краски становятся особенно яркими. Может быть, этот механизм работает и у зебр? Нет. Жеребчики и кобылки одинаково вызывающе ярки, заметны, как старинные верстовые столбы. Какой смысл выставлять себя напоказ? Так рассуждали, пока "тигровую лошадь" (название зебры у древних римлян) рассматривали вблизи в загонах.
Все встало на место, когда зоологи присмотрелись к пугливым, резвым лошадкам у них на родине – в Африке. Оказалось, полосатость как раз и является камуфляжем. "На открытых пространствах при малейшей опасности зебры обращаются в бегство. И это не случайно. Когда зебры бегут, их силуэты стираются, размываются, черно-белые полосы сливаются в серебристо-серый цвет, и бегущий табун растворяется в дрожащем мареве жаркого тропического дня". Отличная маскировка от хищников и головная боль для фотографов. Снимаешь лошадок вблизи – все в порядке, снимаешь издалека – силуэты размыты. Один выход – снимать против солнца, но это плохо для цветной пленки. Считают, специфическая окраска помогает зебре не только скрыться, но и благодаря нечеткости силуэта, выиграв секунду-другую, иногда спастись при броске льва – главного их врага и соседа в саванне.
До сих пор идут споры: зебры черные с белыми полосами или, наоборот, по белому – черный рисунок? Это не шутка и не схоластика, спор касается происхожденья африканских лошадок. Одни говорят, что зебры были, как лошади, темной окраски, и постепенно пятна мутаций эволюция превратила в выгодные полоски. Другие же возражают: зебра древнее, примитивнее лошади. Развиваясь, лошади "стерли" с боков своих полосы.