- Он и моя Ежевика - от них всю дорогу публика просто с ума сходит, - говорила мне мать и продюсер Ежевики, рядом с которой я сидел. - В Ростове после концерта автобус раскачивали, кричали: "Ежевику! Ежевику!" Но когда нас приглашали участвовать, я сразу сказала: "Она поедет только со мной". Здесь все-таки Кавказ, чурки, мало ли что.
Шоу продолжалось! Психологически оно было выстроено довольно грамотно. "Я счастлив представить вам своего друга из Ингушетии Алаудина Эсмурзиева", - сказал Тельман. Алаудин, в свою очередь, был счастлив назвать другом чеченца Хусейна Рахаева, который разбросал по залу свои календарики. Все друзья. Все поют. От лезгинки до хип-хопа, хотя большая часть программы была выдержана в духе российской попсы. Я сидел в первом ряду. Мне было очень громко.
- Наша страна всегда была единой и сильной только потому, что ее красили люди разных национальностей, помогая друг другу в трудную минуту, - провозгласил Александр Школьник. - Мы в молодежном "Единстве" решили объединиться, чтобы помочь детям, ставшим по вине взрослых жертвами национальных конфликтов. Кстати, сегодня в нашей программе участвуют те самые дети, которым мы спешим на помощь. Встречайте.
"Я не Володя, я Ваха. Володя - это Путин"
В программке, которая изобиловала опечатками, этот номер назывался "Чечернский ансамбль анца "Даймохк". "Даймохк" - это значит "земля отцов", "отчизна". Ансамбль - ровесник войны. Детям, которые в нем танцуют, сейчас по 10–12 лет.
Режиссер шоу потом рассказал мне, как перед их выходом он, сдерживая чеченских детей, рвущихся на сцену, ласково приговаривал: "Потерпите, зайцы, потерпите". Мальчики посмотрели на него сурово, один из них сказал: "Мы вам не зайцы!" - "А кто?" - спросил режиссер. "Волки", - ответил мальчик. "У нас в языке "заяц" - очень обидное слово, - объяснила режиссеру мать этого мальчика. - Это все равно что сказать "щенок". Заяц - это значит трус". - "Как же тогда их можно ласково называть?" - "Цыпленком можно. Цыпленок - он просто маленький. Впрочем, наших детей цыплятами гоже уже не назовешь", - вздохнула женщина.
Цыплята выскочили на сцену. Я сидел в третьем ряду, и меня просто вдавило в кресло. Если бы им, танцующим, можно было закрыть лица масками или черными полосками, как в телевизоре, это был бы просто превосходный горский танец. Но лица чеченских детей делали этот танец действительно страшным. Представьте себе двенадцатилетних ребят в черных джигитках, у которых в глазах такая злость, что кажется, будь у них не бутафорские кинжалы, а настоящие "Калашниковы", они расстреляли бы зал. И девочки в красных, как кровь, платьях, взгляд которых полон решимости. Когда они кричали "Орса!!!", у меня по коже бегали мурашки. Это был танец мести.
Маленькое отступление.
На следующий день я приехал в гостиницу "Нарт". Это единственное место, где "Даймохк" время от времени может репетировать. Во всей Чечне нет ни одного целого зала. Ребята как раз возвращались с ужина. Толпа детей пыталась штурмовать лифты, но художественный руководитель Рамзан Ахмадов пускал в лифты только девочек. "Мальчики должны быть всегда в форме, так что пусть пешочком", - сказал он мне, пока мы ехали в лифте на одиннадцатый этаж. Выходя из лифта, мы увидели выбегающих с лестничной площадки детей: "Мы быстрее!" - кричали они по-чеченски. Громче всех кричал Ваха Арсханов. То есть Володя. По документам Ваха - Володя, мама у него украинка, а бабушка - вообще русская, но когда его называют по документам, он сердится: "Я не Владимир, я Ваха. Владимир - это Путин".
- Вы видели их глаза, когда они танцуют? - Рамзан Ахмадов угадывает мои мысли. - Меня спрашивают, как я их этому учу, а я их вовсе не учу. Это само из них идет, и не остановишь. Я иногда боюсь за их психику. Мы однажды ехали через какой-то блокпост и вот ей, - Рамзан показывает на свою "дочь" Зелимат, - стало плохо. Медицинскую помощь мог оказать только военный врач. Но когда я ее понес на блокпост, она впала в истерику. Я ей шепчу, - "Залина, успокойся, все в порядке, это доктор", а она кричит: "Нет, это русский, он меня убьет". Я просто растерялся, не знал, что делать. Вот сейчас в Германию поедем через Москву, они ее посмотрят, может, что-то изменится. А то ведь Москва для них - это только Путин и больше ничего.
Рядом со мной сидит Хусейн Ахмадов, самый молодой танцор труппы. Ему восемь лет, но он все никак не может закончить первый класс: то одна война, то другая. Хусейн вертит в руках какую-то бумажную фигурку. Хусейн внимательно нас слушает, забывает о бумажке в руках и начинает машинально ее рвать на мелкие кусочки. Потом спохватывается, но уже поздно.
- А что это было, Хусейн?
- Птичка мира. Журналист из Японии подарил.
Хочу "Хеннесси"!
После танца цыплят и волков публика в зале сидела пораженная. В течение следующих номеров люди стали один за другим уходить. Даже группа "Штар" не спасла положение. К тому времени, когда пели финальную песню "Мы едины", зал уже ополовинился.
Вечером мы с Александром Школьником и режиссером шоу Сергеем Грушевским пили коньяк "Эльбрус" и думали о причинах провала. Школьника вдруг осенило:
- У них же пост начался! Ураза! Е-мое, как же я раньше не догадался. Все учли, а про это забыли.
В Черкесске еще не было поста, там с публикой все было в порядке. А за эти дни он начался. Когда он успел начаться-то? Эй, Грушевский, когда у них Рамадан?
Грушевский (задумчиво):
- Какая дрянь этот кабардинский коньяк. И карачаевский был дрянь. Еще одна республика - и я забуду, какой вкус у "Хеннесси". Ненавижу Северный Кавказ.!
Сентябрь 2004 года. Москва и окрестности:
Политики выпустили льготникам пар из мозгов, а чиновники - деньги из кошельков
Правительство решило заменить льготы денежными выплатами. Так будет лучше для экономики, но хуже для людей. Власти при помощи СМИ долго пытались убедить граждан в обратном, но безуспешно. Накануне голосования в Госдуме по этому закону на Москву двинулись марши протеста льготников, организованные профсоюзами. Большинство марширующих искренне верят, что протест настоящий и может иметь какие-то последствия. Большинство экспертов уверены, что это всего лишь процедура выпускания пара, в которой профсоюзы выполняют роль подрядчиков властей. Сеанс массовой психотерапии. Если протеста не избежать, то нужно его самим организовать и возглавить, но в допустимых пределах.
"Поработать лет пять, защититься и свалить на Запад"
Ожидается, что в центре столицы соберутся около 3000 человек, недовольных грядущей реформой. Накануне на Москву двинулись колонны инвалидов-чернобыльцев и ученых Российской академии наук. Расстояние из Санкт-Петербурга и Ростова-на-Дону до столицы чернобыльцы преодолели за сутки. Научные работники оказались менее проворными и добирались из подмосковного. Путцино три дня.
Ученые остановились на ночлег в лесочке за три километра до Климовска. В березняке притаились пять туристических палаток советского пошива. Ученые в белых халатах (фирменная экипировка акции) сидели вокруг костра, фотографировались фотоаппаратом "Зоркий", ели из походных котелков макароны с мясным бульоном и обсуждали, что после чего нельзя - вино после пива или пиво после вина.
Ясность внесли милиционеры, которых прислали из Подольского РОВД охранять ночной покой протестующих: "Вино на пиво - диво. Пиво на вино…" - Лейтенант запнулся. Все-таки интеллигентные люди, мало ли что.
Старший научный сотрудник Института биологии и физиологии микроорганизмов РАН кандидат наук Владимир Нестеренко разговорился после третьего глотка:
- В следующем году я пива себе позволить уже не смогу. Пока за квартиру, коммунальные услуги, телефон и проезд в электричках я плачу за вычетом пятидесяти процентов. Езжу на рынок в Серпухов, закупаюсь на месяц и как-то живу. Зарплата у меня две с половиной тысячи рублей. И это еще много, я все-таки тридцать два года в институте проработал. А средняя зарплата у нас полторы тысячи.
Владимир Федорович засмеялся. Он много смеется, выглядит абсолютно счастливым человеком.
В Пущино вообще все ученые делятся на тех, кто уже смеется, и тех, кто готовит чемоданы. Смеются те, кому за сорок, а готовят чемоданы те, кому еще нет тридцати.
- Молодежи в Пущино много, - говорит Максим Шелудченко. У костра он заодно празднует защиту диссертации. - Но у всех молодых планы на будущее примерно одинаковы: поработать здесь лет пять, защититься и свалить на Запад. В нашем институте, например, нет ни одного человека в возрасте от 30 до 40 лет. Я приехал сюда с Камчатки, для меня это была мечта. А теперь я уже нашел работу в Германии. Можно сказать, последние недели дорабатываю.
- А чего тогда протестуешь?
- Да так, попросили подменить. Из Пущино вышло человек 25, а потом народ как-то рассосался.
- Скажи по секрету, а вот те, кто постарше, чем они там занимаются за полторы тысячи?
- Ну, наукой. Иногда даже статьи публикуют. Но, если честно, всерьез что-то делают только те, кто умеет получать гранты - из РФФИ или зарубежных фондов. Без грантов можно жить только в Институте белка и Институте теоретической и экспериментальной биофизики. Там можно зарабатывать 300–400 долларов в месяц. Имея фант, можно получать до 500 долларов. На Западе предлагают от 3 до 10 тысяч.
"Постановка ложных целей"
Услышав слово "гранты", встрепенулся научный сотрудник Института фундаментальных проблем биологии кандидат наук Владимир Зайцев:
- Гранты - это, конечно, хорошо, но вот лично мое мнение: системой грантов нами очень легко управляют из-за рубежа. Это же целая система - управление наукой конкурирующего государства. Например, постановка ложных целей. Представьте себе, ученый на голом энтузиазме занимается серьезной темой, которая в будущем может вывести его страну в какой-то области в мировые лидеры. Надо его как-то остановить. Ему дают хороший грант, долларов 500 в месяц, под какую-нибудь пустую тему, чтобы отвлечь от главного. Он на это соглашается, потому что хочет кушать. В результате из-за каких-то несчастных 500 долларов в месяц Россия в будущем потеряет миллионы. Это сплошь и рядом.
Когда Бендукидзе был худым
Из палатки вылез еще один кандидат биологических наук - Сергей Юров. Он тоже был настроен пошутить.
- Вот бы Каху Бендукидзе в эту палатку пригласить!
- Почему Бендукидзе?
- Как почему? Он же у нас лаборантом работал в 80-е годы. Старшим. Я очень хорошо его помню. Худой еще был. Но умный. Наукой он занимался мало, но ему все время поручали семинары проводить на темы политической обстановки в мире. Потом в Москву перевели. А когда разрешили кооперативы, он стал производить и продавать биотехнологические препараты для диагностики, на этом и сделал стартовый капитал. Вот бы он теперь посмеялся, когда б увидел, как мы какие-то несчастные льготы выбиваем.
- Да разве в льготах дело?! - Заместитель председателя профсоюза Академии наук Анатолий Миронов направил разговор в политически верное русло: - Этот весь шум вокруг льгот - лишь отвлекающий маневр от главного. Законопроект, против которого мы протестуем, вносит поправки в двести разных законов. По сути, сейчас втихаря правительство меняет всю социальную политику государства. Вот, посмотрите.
Миронов дал мне почитать документ, который называется "Требования марша протеста на Москву против намерения правительства совершить государственный переворот". Кроме сохранения льгот там были требования довести объем финансирования науки в 2005 году до 2,35 процента, то есть до 68 миллиардов рублей, разрешить научным организациям заниматься коммерческой деятельностью и ввести для них льготу на имущественный и земельный налог.
- А теперь вот сюда посмотрите, - Миронов показал график, похожий на схему звездного неба. Вместо звезд на нем были точки с названиями ведущих стран мира. - Это из статистического сборника "Наука России в цифрах". Ось абсцисс - затраты на науку. Ось ординат - уровень жизни. Чем больше страна тратит на науку, тем выше в ней уровень жизни. - Россия на этом графике была в углу, возле самого нуля.
На следующее утро на центральной площади города Климовска собралось человек 20 участников марша и примерно столько же зрителей, в основном пенсионеров. "Друзья, мы пришли из Пущино, - открыла митинг представитель профсоюза работников РАН Елена Ильясова. - Мы у вас уже второй раз. Не подумайте, что мы ходим в Москву выбивать блага только себе. Мы за всех стараемся. Нас вчера по НТВ показывали". Через 20 минут участники марша погрузились в красный "Икарус" и поехали митинговать в Подольск. Кто-то забыл плакат "Не будет на Руси науки - на четвереньки встанут внуки". Но потом за ним вернулись. Этот плакат я видел в Пущино еще два года назад во время примерно такого же марша. Спустя год стипендии студентам, аспирантам и докторантам немного повысили. Потом все как-то стихло.
"Что-то не то они кричат"
В четверг в Москве на Театральной площади 3 митинг протеста против отмены льгот таки состоялся. К ученым из подмосковного Пущино присоединились инвалиды-чернобыльцы из регионов России, многочисленные политики и просто москвичи.
Перед Музеем Ленина собралось около двух тысяч человек. Пошумели и разошлись.
После утреннего ливня на Театральной площади сильно парило. Чтобы бороться с духотой, люди покупали патриотические газеты и использовали их как вееры. Руины гостиницы "Москва", которую недавно разрушили и теперь заново строят, придавали происходящему элемент боевой романтики. За еще не демонтированными двумя этажами открывался вид на ненавистную для митингующих Госдуму.
- Победили фашистов, победим и единашистов! - кричал со сцены депутат Госдумы Олег Смолин. - Долой "Единую Россию"! Долой "Единую Россию"! - начала скандировать толпа.
- Что-то не то они кричат, - нахмурился парень в очереди перед металлодетектором.
На парне была майка с надписью на спине "Я русский. Слава России". Приблизившись к рамке, он на всякий случай надел на спину рюкзак. Рядом стоял парень в майке с серпом и молотом и надписью "Коси и забивай".
Из метро вышла колонна из нескольких сотен человек под синими флагами Союза "Чернобыль". Тремя часами ранее их колонну из 17 автобусов остановили на ДПС при въезде в Москву с Симферопольского шоссе, сказали, что сейчас дадут сопровождение, но все никак не давали и не давали. Через два часа ожидания чернобыльцы подружились с гаишниками, и те признались им, что в Москву на автобусах их не пустят под любым предлогом. Таков приказ. Пришлось пугать флагами пассажиров метро. У чернобыльца со станции Узловая Тульской области Юрия Можова в руках плакат: "Отмена льгот = устойчивый спрос на ритуальные услуги". "Я не утрирую, - говорит Можов. - Я вот только что из больницы вышел, меня кладут в нее раз в году и месяц бесплатно лечат. Я инвалид 2-й группы и без этой госпитализации загнусь через два года. Не будь у меня льготы, это лечение стоило бы мне 11 тысяч рублей. Плюс я имею бесплатные лекарства, 50 процентов скидки на квартплату и коммунальные услуги, раз в году получаю бесплатную санаторную путевку с билетом на поезд и вообще не плачу за общественный транспорт. А по новому закону я вместо всего этого буду получать 450 рублей в месяц. И мне пытаются доказать, что это равноценный обмен!"
"Вам, баранам, на мясокомбинате будет лучше"
Тут у памятника Жукову началась какая-то заваруха. Милиционеры пытались заставить одного старичка убрать плакат "Путина - в Лефортово!". Старичок упирался. На помощь ему подоспели крепкие ребята с монархическими флагами, закрепленными на телескопических удочках, чтобы было повыше. Плакат отстояли. Впрочем, через пять минут старичок почему-то убрал его уже без всякого принуждения.
- Мы приехали из Калининграда на автобусах, чтобы привезти вам свое выступление, - на сцену вышел представитель калининградских чернобыльцев Михаил Ройзман. - Что на нас такого глупого написано, что с нами обращаются как с маленькими дурачками?! Ну что вы упираетесь, говорят нам, ведь вам, баранам, на мясокомбинате будет лучше. Но мы не бараны! Бараны не мы.
Жара над площадью сгустилась еще больше. В толпе появились девочки, продающие "Пепси-колу" и "Айс-ти" по 15 рублей.
- О чем задумался, телепузик? - подколол рядового сержант милиции из оцепления.
- О Палестине, - ответил "телепузик". Сержант вздрогнул.
"Телепузик" пояснил:
- Я вот когда по телевизору вижу, как арабы в Палестине протестуют, я их боюсь. А этих нет. Арабы - они все больше руками работают и ногами. Камни бросают. А наши пиздоболят только и все. Вот думаю, почему так?
- Вы готовы к акции гражданского неповиновения?!! - раздалось с трибуны.
- Готовы!!! - рявкнула толпа.
- Слово предоставляется следующему оратору, - пробубнил в ответ ведущий.
На сцену вышла беременная девушка из движения "Социалистическое сопротивление". На голове у девушки была косынка, звали ее Маша Курзина, и сказала она то, что думала:
- Ваш враг не Дума. Ваш враг - представители крупного капитала. Депутаты примут те законы, которые будут им выгодны, - иначе не бывает. В нашей стране за 15 лет сложилась новая буржуазия, и, похоже, она не выучила урок 1917 года. Эти люди понимают только язык финансовых потерь. Что им этот митинг за милицейской оградой, устроенный для спуска пара и галочки профсоюзных чиновников? Надо провести по всей стране предупредительную забастовку, чтобы они ощутили наш гнев на своих доходах.
После выступления Маши Курзиной раздались жидкие аплодисменты. Люди в толпе о чем-то задумались, а когда о чем-то думаешь, аплодировать получается плохо.
Когда ведущий уже был готов объявить митинг закрытым, вся толпа вдруг перетекла на левую половину площади. Там появился Владимир Жириновский с котлетой денег. Он сказал, что сейчас раздаст всем желающим свою зарплату, и действительно принялся раздавать. На площади, к ужасу Маши Курзиной, начали торжествовать законы получения прибыли. Митингующие активно продирались сквозь облепивших депутата журналистов. В одни руки доставалось по две-три сторублевые купюры. Некоторые пытались пристыдить обогатившихся предателей.
- Да мало же дает! - виновато оправдывались предатели.
На третьей минуте "поля чудес" в Жириновского все-таки полетели пустые пластиковые бутылки. Зонтики охранников не помогли. Тогда с обидчиками Жириновского принялись выяснять отношения какие-то крепкие парни, которые еще за минуту до этого казались простыми мирными гражданами. Безрезультатно. Метание бутылок в Жириновского прекратилось, только когда он пробился к своему "Мерседесу": портить машину никто не осмелился… Изрядно помятый и испачканный Жириновский скрылся за дверью авто. Но на митингующих, похоже, нисколько не обиделся.
Даже ручкой на прощание помахал.
15 июня 2002 года. Москва, Охотный ряд: