На самом деле, о чем Япончик говорил с Сильвестром, уже неважно. Важно то, что произошло потом. А потом... Сильвестра взорвали. В его собственном "шестисотом" мерсе на Тверской-Ямской. Какие только версии тогда не обсуждались. И то, что Тимофеев что-то не поделил с сыном Иванькова Эдуардом, и то, что это Борис Березовский взорвал Тимофеева за то, что тот организовал покушение на всесильного тогда еще олигарха (неудавшееся, кстати, – погиб только водитель Бориса Абрамовича). Ну и конечно, месть со стороны "спортсменов" "Отарика". Убийство Сильвестра до сих пор не раскрыто (не названо имя заказчика, значит, не раскрыто).
В то же время известно, что Тимофеев был человеком осторожным, хитрым и очень даже неглупым. Он прекрасно понимал, что с ним будет после убийства Отари. И что же, Сильвестру жить надоело? Или кто-то очень настоятельно посоветовал ему побыстрее разобраться с "крестным отцом", а за это как-то помочь, уберечь от неприятностей, спасти, наконец. Сегодня на допросах в СИЗО ореховские в один голос утверждают: организовать убийство Квантришвили им приказал Тимофеев. А ему-то самому кто подсказал? Нет ответа. На Тимофеева действительно сейчас можно повесить все что угодно. Кто потопил "Титаник", например? Правильно – Сильвестр. Ну и так далее. Тимофеев ведь уже ничего не скажет в свою защиту. В том числе и имя человека, с которым он обсуждал убийство Отари. Его можно узнать, только раскрыв убийство самого Тимофеева. Готов поспорить на что угодно – этого никогда не произойдет. Мешать будут все – и бандиты, и спецслужбы. Так или иначе, гибель обоих "королей" преступного мира столицы пришлась на весьма интересную пору – в России все, кто мог, начали активно делить рынки, промышленность, создавать собственные банки и вкладывать грязные деньги в доходные отрасли экономики. Настоящий бизнес, по сути, только в это время и начинался. И если кто-то хотел наконец выйти из тени сомнительных финансовых афер и махинаций начала 1990-х годов, то сейчас было самое время. И не до сантиментов тут было, уж простите...
Лубянка. Служебный вход
Ни для кого не было секретом, что Отари Квантришвили входил в так называемый "общественный совет" ГУВД Москвы. Бывший уголовник, осужденный в 1966 году по непопулярной в криминальной среде статье "изнасилование", "ломщик чеков" у магазинов "Березка", человек, придумавший само понятие "рэкет", Отари Витальевич был лучшим другом московских милиционеров! На Петровку, 38 он заходил, как к себе домой. Но частым и желанным гостем "крестный отец" был не только в МУРе. Полковник ГУБОП МВД РФ Сергей Кожанов в подробностях рассказывал мне, как Отари "обхаживала" Лубянка. И Квантришвили на контакт пошел. Приезжая в ФСБ России, он любил оставлять припаркованную машину прямо у служебного входа. Куда, собственно, и заходил. Кожанов обещал рассказать мне, с кем и о чем разговаривал Квантришвили на Лубянке. Но сразу оговорился: "Расскажу, когда дело об убийстве раскроют".
И вот дело раскрыли. Однако Сергей Кожанов не дожил до этого дня. Он умер несколько лет назад.
Так что же известно о походах Отари Витальевича на Лубянку? Прежде всего, он обсуждал перспективы создания своей политической партии "Спортивная Россия". Но это был и бизнес-проект Отари! Надо заметить, что в 1993 году, совсем незадолго до смерти, Отари Витальевичу удалось-таки пробить нужное решение о создании так называемого благотворительного фонда под "крышей" партии. И фонд этот, наряду с Национальным фондом спорта Бориса Федорова (о нем чуть позже) и Российской академией тенниса Шамиля Тарпищева, получил фантастические льготы на торговлю за рубеж нефтью и алюминием. Эта идея "фонда-коммерсанта", сразу скажем, чекистам не понравилась. Впрочем, даже на Лубянке в то время говорили, что "Отарик" посещал "высокие кабинеты" не для того, чтобы рассказывать, а для того, чтобы слушать. Так что неизвестно, кто еще выигрывал в итоге от такого общения.
Что же касается "Спортивной России", то попытка хождения Отари во власть не нравилась многим, даже его друзьям. Например, Кобзону. Иосиф Давидович, узнав об убийстве у Краснопресненских бань, прервал свои гастроли в Соединенных Штатах и срочно прилетел в Москву. Кстати, тогда Кобзону еще давали въездную визу в США, сейчас уже не дают. Слишком уж много у него "странных" друзей... Прилетев в Россию, народный артист чуть ли не у трапа самолета заявил: "Убийство Квантришвили заказали спецслужбы". Тогда еще Кобзон не был депутатом. Сейчас – депутат. О спецслужбах, так же как и о своих словах, произнесенных в апреле 1994-го, он вспоминать не любит. Но в одном Кобзон точно прав: Квантришвили слишком рано пошел в политику. С кем он там собирался тягаться? С Рушайло? С Коржаковым? Надо было подождать еще года два-три, окончательно легализовать свои капиталы, наконец, дистанцироваться от криминального окружения. И все. Был бы сейчас Отари Витальевич депутатом или олигархом первой величины. Ведь именно так поступили многие известные "цеховики" с сомнительным прошлым, предприниматели, верно понимавшие – надо переждать, не выходить пока из тени, наше время еще придет! Среди этих "бизнесменов первой волны" лучше всех, как мне говорили, ситуацию оценивал тот самый алюминиевый магнат, чье истинное финансовое состояние было тайной даже для его компаньонов и встречи с которым якобы искал Квантришвили.
И именно на поминках по Отари, проходивших в гостинице "Мир", я вновь услышал это имя – Михаил Черной. Сначала кто-то шепотом, а затем уже чуть громче произнес: "Черной собирается улетать из страны. Он собирается в Штаты, затем в Израиль. Небезопасно тут стало". Присутствующие комментировали эту новость по-разному. Кто-то связал его стремительное бегство из России с начавшейся алюминиевой войной, а кто-то даже предположил, что Черный о готовящемся убийстве Квантришвили прекрасно знал и теперь просто боится. Но все мнения сходились в одном: если Черный уезжает, то грядут действительно серьезные перемены, и не только в алюминиевом бизнесе, но и в криминальном мире. В те годы, по слухам, к мнению металлургического магната прислушивались даже тузы уголовного сообщества. Например, все тот же Япончик.
Тюрьма MCC. Манхэттен. Нью-Йорк. США. 1998 год
Я ждал этой встречи почти год. После ареста Вячеслава Кирилловича Иванькова, более известного в криминальных кругах России, как я уже говорил, под прозвищем Япончик, я забросал письмами администрацию МСС – самой строгой американской тюрьмы. Она расположена чуть ли не в центре "Большого Яблока" и потому охраняется как важнейший стратегический объект США. Я писал Вячеславу Кирилловичу, встречался с его московским адвокатом Александром Добровинским, как потом выяснится, выполнявшим не адвокатские функции, а скорее задачи "информационного характера". Но это неважно. Мне нужно было любой ценой прорваться в эту тюрьму, увидеть Япончика и поговорить. Нам с моим хорошим товарищем и журналистом Кириллом Беляниновым удалось-таки осуществить эту грандиозную журналистскую мечту. До сих пор, к сожалению, не могу подробно рассказать, как именно мы получили разрешение на "свидание" и кто давал нам рекомендации. Но после того как нам поставили желтое несмываемое клеймо на запястье правой руки, как "почетным гостям" МСС, забрали документы и выдали бейджики с именами, я наконец-таки поверил – встреча с Иваньковым все-таки состоится!
Мы разговаривали с Вячеславом Кирилловичем два часа, он вспоминал Отари и своего друга Иосифа Давидовича Кобзона (от знакомства с Иваньковым народный артист долгое время, кстати, открещивался), говорил о лагерном прошлом и погибших друзьях, а на прощание предложил нам заехать вечером в ресторанчик "Пэрэдайс" в Бруклине, где нас должны были встретить его приятели. Всех их я перечислять не буду. Но знаю, что многими из них до сих пор интересуется ФБР, хотя и прошло уже восемь лет.
В "Рай", а именно так переводится название ресторана, мы с Кириллом, конечно, заехали. Это настоящее русское заведение на окраине Нью-Йорка – с цыганами, икрой, водкой, народными песнями и... множеством весьма известных в России персонажей, в качестве гостей, конечно. С одним из ближайших друзей Япончика – Борей Агресом мы проговорили весь вечер. Он рассказывал, что такое в бандитском Нью-Йорке "русская крыша", с каким уважением все относились и относятся до сих пор к Вячеславу Иванькову, как он умел справедливо рассудить любой спор (многим, я думаю, понятно, какого рода возникали споры в "русской среде" и "почему Япончика русской диаспоре теперь не хватает"). И только однажды Боря позволил себе случайную (случайную ли?) оговорку! Агрес сказал, что весь "русскоязычный мир" Нью-Йорка, да и не только, знает – Япончика в руки ФБР сдали! Не доблестные агенты титулованной спецслужбы месяцами искали его по Бродвею и по Тайм-скверу, а один из бывших же его помощников просто разок сходил в офис Бюро, а точнее – в русский отдел и рассказал, что очень скоро к "крестному отцу" приедет из Москвы пара русских и предложит "выручить их деньгами". Вернее, попросят вернуть чужие долги, естественно, за процент от общей суммы. Иваньков в таких просьбах, надо заметить, не отказывал. Только вот ребята эти, московские якобы, будут уже "под колпаком" и информация об их прибытии вот-вот поступит то ли из офиса Моссада в Тель-Авиве, то ли от сотрудников российского МВД. ФБР за столь важного источника ухватилось, позднее в прессе даже появлялось его имя – Леонид Абелис. Вот только интервью он не давал, прежних друзей "забыл" и общался в основном с постоянно окружавшими его сотрудниками ФБР. О Моссаде он конечно же тоже ничего не рассказывал. Япончика, собственно, за вымогательство и посадили. Имя человека, стоявшего за всей этой нехитрой операцией и, видимо, за самим Абелисом, до сих пор держится в секрете. Впрочем, если внимательно разобраться, можно его легко вычислить. И будет это вовсе не израильский разведчик-герой, а весьма известный российский бизнесмен, причем, если верить докладам ФБР, бывший партнер самого Иванькова.
Я в то время и не предполагал, что для того, чтобы проверить появившиеся у меня тогда подозрения, мне придется ждать почти восемь лет и снова лететь в Нью-Йорк. Но в тот момент, чтобы укрепиться в своей версии, мне предстояло выяснить, почему весной 1994-го Михаил Черный так срочно засобирался сначала в США, а затем в Израиль. Он хотел (как в свое время Сильвестр) встретиться с Иваньковым? Что тот ему сказал? Был ли у них конфликт? Наконец, почему Черный, которого многие ждали на похоронах Отари, так и не пришел проститься с Квантришвили, почему решил скрыться?
Я набрал номер телефона своего близкого друга Анзора Кикалишвили, президента Ассоциации "XXI век", бывшим когда-то основным деловым партнером "Отарика", с одной стороны, и хорошо знавшим Михаила Черного – с другой. Мы договорились встретиться в холле отеля "Националь" в Москве через два дня. Я взял билет на ближайший рейс "Дельты" и поехал в свой нью-йоркский отель собирать вещи. Праздничный ужин в "Пэрэдайс" уже подошел к концу, и никто не обратил внимания на мое исчезновение. Я же был точно уверен – обязательно сюда вернусь. В принципе тогда я не задумывался о каком-то расследовании в отношении первого российского алюминиевого магната, но странные совпадения и журналистские находки прямо сами шли ко мне в руки. И я решил пока просто собирать информацию. Разве мог я предположить, что весь собранный материал вкупе с интереснейшим уголовным делом, которое мне удастся найти именно в Нью-Йорке спустя несколько лет, полностью перевернет во мне понимание того, как делались первые миллиардные состояния, и откроет тайну "алюминиевых капиталов". Но об этом чуть позже.
Приехав вечером в отель "Картер", более походивший на старую, захолустную гостиницу, хоть и расположенную в центре – на углу Бродвея и 47-й улицы, я позвонил своему знакомому, нью-йоркскому журналисту Володе Козловскому. Мне было просто необходимо, чтобы кто-то подтвердил мои догадки и все услышанное в этот вечер в ресторанчике "Пэрэдайс". Во многом мне еще предстояло разобраться. Но одно я знал наверняка: те криминальные авторитеты и воры в законе (пусть это будет Квантришвили или даже сам Иваньков), которых мы традиционно считаем верхушкой или элитой некоего российского мафиозного клана, в большой финансовой игре, где на кону стоят миллиарды, не более чем пешки, прикрывающие главную фигуру – "короля". И если этот "король" захочет, весь его бандитский отряд падет смертью храбрых на тропе алюминиевой войны или будет просто сдан в плен противнику. Там, где крутятся большие деньги, нет места ни Уголовному кодексу, ни воровским понятиям.
Я стоял на пороге первой сенсации в своем расследовании. История ареста Иванькова не давала мне покоя. Но телефон в номере не работал. Вот они, хваленые нью-йоркские отели! Спустившись в холл и на ходу проверяя диктофон, подошел к метрдотелю. Он вежливо отправил меня в кабинку за углом своего офиса. Я набрал хорошо знакомый нью-йоркский номер. На Восточном побережье США было двенадцать ночи. Но я знал – мой приятель, обозреватель Би-би-си Володя Козловский, в это время работает. Талантливейший криминальный репортер, блестящий публицист, Козловский был всегда по-хорошему всеяден. Он писал в газеты Нью-Йорка и Москвы, работал на телевидении и на радио. Ни одна криминальная новость, ни один слух не проходили мимо его ушей. О русской мафии в США он знал больше, чем многие агенты ФБР. Мне повезло – Козловский действительно не спал. Но прежде всего стоит объяснить, почему я решил позвонить именно ему.
Никто так внимательно не следил за судебным процессом над Вячеславом Иваньковым, как Козловский. Он побывал на каждом заседании самого громкого судебного дела о русской мафии конца 1990-х годов. В этом процессе было много странностей, ложных свидетельств, но не о них сейчас речь. Да, действительно, некий Рустам Садыков, мелкий предприниматель из Москвы, через своих знакомых обратился к Иванькову с тем, чтобы тот помог вернуть украденные деньги банка "Чара". Речь шла примерно о трех миллионах долларов. Доподлинно неизвестно, что бы сделал с этими деньгами сам Иваньков, если бы ему удалось забрать их у двоих приехавших с этими деньгами в Штаты аферистов – Волкова и Волошина, которые, кстати, умудрились прокутить в Нью-Йорке большую часть этой суммы, если не всю.
Почувствовав опасность, а с Иваньковым никто не осмеливался шутить ни в СССР, ни в США (среди эмигрантов), на славу погулявшие "бизнесмены" обратились в ФБР. Но прямых контактов с Иваньковым ни у Волкова, ни у Волошина не было. Имеется в виду встреч, на которых в адрес московских "гастролеров" были бы высказаны, например, хоть какие-либо угрозы их жизни. Так что ФБР долгое время, прослушивая и следя за "крестным отцом" из России, по сути, оставалось ни с чем. Более того, по Москве среди сотрудников спецслужб гуляла версия о том, что Иванькову выехать в США помогли на самом высоком уровне, возможно, даже не без помощи ФСБ. Так что возвращать его в Россию никто у нас на Родине не планировал, а находящийся под присмотром спецслужб сразу двух стран в США Япончик, при этом находящийся на свободе, вероятно, представлял определенный оперативный интерес. То есть сажать его было вроде бы никому не выгодно. Разве что кто-то решил поторопить события. Этот кто-то должен был быть хорошо знаком с кем-то из руководства российского МВД, ведь оперативная информация, исходящая из недр этого ведомства о "некой угрозе" со стороны Иванькова, могла как раз и подтолкнуть ФБР к более решительным действиям. Этот "неизвестный" мог таким образом руками "своих" людей в МВД, даже находясь в другой стране или на другом континенте, отправить Япончика за решетку. Таких примеров в российской истории предостаточно, когда какой-нибудь "новый русский бизнесмен", стремясь подвинуть или вообще убрать своего конкурента, организовывал на него наезд спецслужб.
Итак, я позвонил Козловскому на его маленькую дачу, где тот последнее время пишет книги и очерки, чтобы проверить, не гуляла ли такая версия еще во время процесса, названного американской прессой в 1997 году, как "США против Иванькова". Что ж, Володя лишь подтвердил мне то, что я уже слышал за ужином в ресторане "Пэрэдайс"...