По контракту, все 150 паровозов и 3 тыс. вагонов, на общую сумму более 7 млн рублей, нужно было изготовить из отечественных материалов. Для этого были построены новые или модернизированы старые мастерские, выписаны машины, приглашены опытные зарубежные конструкторы и мастера. В новое дело предприниматель вложил около 2 млн рублей, рассчитывая на обещанные ему правительством долгосрочные заказы, которые только и могли покрыть все основные затраты. Но эти расчеты не оправдались. Новый министр путей сообщения граф В. А. Бобринский решил, что нет никакой нужды заказывать паровозы в России и, что называется, "спустил контракт на тормозах". В результате фабрикант понес огромные убытки.
Чтобы спасти свои предприятия, Мальцов пошел на крайнюю меру, учредив в 1875 г. промышленно-торговое товарищество на паях со складочным капиталом в 6 млн рублей. Акционерное общество включало в себя около 30 заводов (чугуно- и сталелитейных, стекольных, фаянсовых, механических), ряд вспомогательных производств (лесопильное, кирпичное, полотняное, бумажное и др.), более 200 тыс. десятин земли с постройками, а также недвижимость в крупных городах страны. Основными вкладчиками были сам Сергей Иванович, как учредитель, и его ближайшие родственники.
Фабрикант метался в поисках выхода, но судьба будто преследовала его. Он продал свои имения в Таврической губернии, но беды на этом не кончились. Более того, они приобрели фатальный характер. В 1883 г. вследствие экономического кризиса резко сократился сбыт товаров в южную часть России, бывшую главным потребителем мальцовских сельхозмашин. Огромное количество готовой продукции осталось невостребованным на складах заводов. Появление конкурентов требовало перестройки ведения хозяйства, но генерал, при всем своем новаторстве, был привержен старым полупатриархальным формам хозяйствования и не мог или не хотел перестраиваться. После отмены крепостного права он, чтобы удержать рабочих, выдал им бесплатно земельные наделы, сделав полукрестьянами, что шло вразрез с развитием наемного труда и принесло колоссальные убытки. Все это влекло к пропасти мальцовскую промышленную империю.
Кроме того, финансово-промышленные неудачи усугублялись и личными обстоятельствами. Жена Сергея Ивановича, придворная фрейлина, и дети, считая, что он непозволительно много тратит денег на развитие производства и личные прихоти, стали распускать слухи, будто Мальцов выжил из ума, пытаясь тем самым отстранить его от дел. Родственникам удалось добиться своего: в 1885 г. в Дятькове было учреждено казенное управление мальцовских заводов. Генерал, хорошо знавший нравы высшего света, отказался от борьбы. И хотя друзья не сомневались в здравости его рассудка, сочувствовали и пытались помочь, сделать ничего не смогли.
Казенное управление не только не выправило, но еще более усугубило положение. Многие предприятия пришли в полный упадок, а доходными остались лишь стекольные заводы. Так драматически закончилась, не встретив поддержки со стороны государства, одна из самых впечатляющих по размаху попыток создания крупного машиностроительного центра на основе личной собственности и частной инициативы. С. И. Мальцов навсегда отошел от предпринимательской деятельности. Последние годы своей жизни он провел в крымском имении, в своем "хрустальном" дворце, где и умер в 1893 г. Современники высоко оценивали результаты усилий этого патриота и пионера отечественной индустрии, во многом опередившего свое время, с уходом которого фактически завершилась "дятьковская" линия рода Мальцевых.
Кроме Сергея Ивановича, династию знаменитых заводчиков прославил и представитель "гусевской" ветви Иван Сергеевич Мальцов (1807–1880), судьба которого тоже была чрезвычайно интересной и драматичной.
В историю рода И. С. Мальцевых Иван Сергеевич вошел не только как крупный фабрикант, но и как видный российский дипломат и государственный деятель, человек умный, образованный, но при этом чрезвычайно корыстолюбивый и замкнутый. Вскоре после начала петербургской службы в Министерстве иностранных дел, в 1828 г. он был назначен первым секретарем посольства, возглавляемого А. С. Грибоедовым. Поездка в Персию, как известно, закончилась трагедией. В январе следующего года весь персонал русской миссии в Тегеране (37 человек) был вырезан экстремистами. В живых остался только Мальцов и два курьера из местных жителей.
По поводу его чудесного спасения ходило немало слухов и легенд. Но кроме них сохранилось собственноручное донесение дипломата, в котором он писал: "Я обязан чудесным спасением своим как необыкновенному счастию, так и тому, что не потерялся среди ужасов, происшедших перед глазами моими. Когда народ с криком волною хлынул мимо окон моих, я не знал, что думать, хотел броситься к посланнику и не успел дойти до дверей, как уже весь двор и крыша усыпаны были свирепствующей чернию… Увидев, что некоторые из персиян неохотно совались вперед, я дал одному феррашу моему 200 червонцев и приказал ему раздать оные благонадежным людям, ему известным, собрать их к дверям моим и говорить народу, что здесь квартира Назар-Али хана (мехмендаря при посланнике). Неоднократно народ бросался к дверям, но, к счастию, был удерживаем подкупленными мною людьми. Потом, когда уже начало утихать неистовство, пришел серхенг и приставил караул к дверям моим. Ночью он повел меня во дворец переодетого сарбазом".
Официальные круги приняли это объяснение весьма благосклонно и наградили его орденом св. Владимира 4-й степени "во внимание к примерному усердию и благоразумию, оказанным Мальцевым во время возмущения в Тегеране". Однако, несмотря ни на что, многие современники обвиняли дипломата в трусости, а то и в предательстве. Эти подозрения отравляли ему жизнь до самых последних дней, заставляя сторониться общества и, возможно, во многом обусловили его замкнутость и желчность.
И. С. Мальцову принадлежали 9 самых больших хрустальных заводов Владимирской губернии, которые ежегодно производили изделий на 1 млн рублей серебром. В 1833 г. новоиспеченный фабрикант стал торговать с Персией и Закавказьем. В этом ему помогли практический склад ума, дар бизнесмена и умение соединять в своей деятельности решение задач торгово-промышленных и дипломатических. Примечательно, что предпринимательская деятельность Мальцова благополучно сочеталась со службой во внешнеполитическом ведомстве. За 40 лет безупречной службы в Министерстве иностранных дел он дослужился до высокого чина действительного тайного советника.
Тем временем на принадлежавшем ему Гусевском заводе удалось получить гранатное малиновое стекло, секрет изготовления которого был давно утерян. Это открытие дало заводу новый толчок к развитию. Затем удалось наладить "производство рубинового стекла, выкрашенного медью, равным образом и уранового стекла, зеленовато-желтого", пользующегося особым спросом. В 1838 г. Иван Сергеевич основал в пригороде Петербурга Сампсониевскую бумагопрядильную (т. е. хлопчатобумажную) фабрику, делам которой уделял немало времени. Уже через два года она заработала на полную мощность, начав давать доход.
Мальцов быстро справился с кризисом, возникшим вследствие отмены крепостного права, успешно перестроив управление своими предприятиями на капиталистический лад. И кроме того, освоил новые отрасли. Так, в 1876 г. в селе Никулине на базе закрытого стеклянного завода начало действовать кирпично-черепичное производство. К концу 1870-х гг. на Гусевском хрустальном заводе работало уже свыше 500 человек, а годовой оборот составлял 900 тыс. рублей.
Иван Сергеевич был к тому же членом Российско-Американской компании, имея, правда, весьма скромные денежные интересы - 2 акции по 2,5 тыс. рублей. Тем не менее он энергично выступал против ее ликвидации, утверждая, что это приведет "к полному упадку края Американских колоний России". Этот факт свидетельствует о том, что при решении финансовых проблем предприниматель зачастую проявлял государственный подход. Не случайно директор Департамента внутренних дел России, барон Ф. Р. Остен-Сакен писал о том, что, "интересуясь промышленными предприятиями самого разнообразнейшего свойства, Иван Сергеевич Мальцов отнюдь не увлекался при этом одними личными материальными выгодами, он смотрел дальше".
Вместе с тем многие, близко знавшие этого богатейшего заводчика, нередко отмечали его неизменную черту - скупость. Так, один из дальних родственников фабриканта П. А. Муханов писал о нем в своих записках: "Считаясь весьма искусным дипломатом и лучшим советником Нессельроде, И. С. Мальцов в то же время славился своей скупостью. Он имел в избытке капиталы, но подчас урезывал себя даже в питании". Такое же мнение высказывал и другой его родственник - князь В. П. Мещерский: "Это был скупейший из скупых людей". Прагматизм Ивана Сергеевича проявляется даже в письме к другу и компаньону С. А. Соболевскому, в котором он после кончины А. С. Пушкина не столько скорбит о его гибели, сколько заботится о том, чтобы не пропали деньги и столовое серебро, одолженные им поэту.
Иван Сергеевич прожил долгую жизнь. Окружающие не раз отмечали его тяготение к финансовым вопросам и глубокую осведомленность во всех тонкостях этого дела. Царь прочил его на должность министра просвещения или министра финансов. Но Мальцов никогда ничего не просил и не искал для себя и от всех должностей высшего ранга отказывался, ссылаясь на старость. В силу своего корыстолюбия, эгоизма и скупости Мальцов не испытывал большого стремления к благотворительной или меценатской деятельности. Он неохотно оказывал помощь даже близким друзьям и компаньонам. Единственными крупными его благотворительными акциями были пожертвования, включенные в завещание: 500 тысяч рублей на учреждение технической школы во Владимире и 80 тысяч - гусевским рабочим на "помин его души".
Скончался И. С. Мальцов в Ницце в 1880 г. Прямого потомства он не имел, поэтому сделал своим наследником родного племянника Юрия Степановича Нечаева, указав, что раз среди других родственников "нет никого, кто мог бы дело сохранить и вести дальше, то он оставляет свои богатства человеку простому, зато дельному". Таким образом, Ю. С. Нечаеву-Мальцову (1835–1913) в 46 лет суждено было стать продолжателем знаменитой фамилии и обладателем принадлежащего ей громадного состояния, двенадцати заводов и 190 тыс. десятин земли.
Получив огромное наследство, племянник, бывший чиновник МИДа, показал себя неплохим организатором и предпринимателем. Первым делом он во многих городах России развернул сеть магазинов по продаже изделий своих заводов, а затем решил добиться признания за границей. Уже в 1893 г. руководимая им Гусевская фабрика участвовала в международной выставке в Чикаго и получила за свою продукцию бронзовую медаль, а через 7 лет на Всемирной Парижской выставке - "Гран-при". Среди изделий завода преобладали дорогие сервизы, люстры хорошей отделки и разные "диковинные" вещи, к примеру, часы, все детали которых были выдуты и выточены из хрусталя, миниатюрный бокал размером с грецкий орех с изображением Георгия Победоносца и др.
Став миллионером, Нечаев-Мальцов в противоположность своему дяде предпочитал жить на широкую ногу. Он переехал в Петербург, "в богатейший особняк на Сергеевской, с зимним садом, каскадами и фонтанами", стены и потолок в котором расписывали знаменитые художники - Г. И. Семирадский и И. К. Айвазовский. Позднее профессор И. В. Цветаев записал в своем дневнике о посещении его дома: "Тут не просто пышная, бьющая в глаза роскошь, но роскошь изящная, гармоничная".
Кроме того, Юрий Степанович проявил себя как знаток и любитель русской старины, ценитель искусства и филантроп. Он построил в Гусь-Хрустальном величественный Георгиевский храм, мозаики для которого делал В. М. Васнецов, финансировал издание журнала "Художественные сокровища России" - его редактором был художник А. Н. Бенуа. Нечаев-Мальцов оказывал материальную помощь многим представителям культуры и был избран вице-президентом императорского общества поощрения художников. На его деньги были построены дворянский приют и больница в Москве, ремесленное училище во Владимире, целый городок типовых кирпичных домов для рабочих и многое другое.
Однако вершиной его меценатской деятельности, крупнейшим делом, которому он отдал немало сил и времени, было строительство Музея изящных искусств в Москве (ныне ГМИИ им. А. С. Пушкина). Из 3,5 млн рублей, затраченных на постройку музея и приобретение коллекций, фабрикант внес 2,5 миллиона. Вскоре после торжественного открытия музея в 1913 г., когда дело последних лет жизни было завершено, Нечаев-Мальцов скончался. Своим рабочим он оставил 1 млн рублей, в том числе гусевским рабочим - 100 тысяч. Еще одним сюрпризом завещания было то, что, не имея детей, он все свои заводы и земли (кроме родового Полибинского имения) отписал дальнему родственнику графу Павлу Николаевичу Игнатьеву (1870–1926), ставшему вскоре министром народного просвещения.
Последний хозяин Гусь-Хрустального не оставил производство без присмотра. В 1913 г. под влиянием своих "парижских" вкусов он дал указание перейти в Гусе на выпуск парфюмерной посуды. А в июле 1917 г. успел создать акционерное общество для управления предприятиями. Дальнейшие его преобразования были прерваны революцией.
История семейства Мальцевых, насыщенная богатыми событиями и многочисленными прогрессивными начинаниями, была неотделима от судьбы Российской империи. Представители знаменитой фамилии задолго до реформы 1861 г. понимали, что будущее родины не только в развитом и крепком сельском хозяйстве, а прежде всего в хорошо организованном и сильном промышленном производстве. Потому так много сил и энергии эти талантливые люди отдавали укреплению промышленного потенциала страны. За это им по праву воздают честь и хвалу потомки - сегодняшние стеклодувы и хрустальщики России, продолжающие славные традиции, заложенные Мальцевыми.
Мамонтов Савва Иванович
(род. в 1841 г. - ум. в 1918 г.)
Русский предприниматель, коммерции советник, осуществивший несколько крупных транспортно-промышленных проектов. Известный покровитель искусств и филантроп, создавший знаменитые художественные мастерские в Абрамцево, а также основавший на свои средстваМосковскую частную оперу.
Конец XIX в. дал истории множество интереснейших личностей, среди которых не последнее место занимает один из крупнейших российских предпринимателей Савва Иванович
Мамонтов. Его имя связано с постройкой нескольких железнодорожных магистралей в России, самой сложной из которых была дорога, проложенная от Ярославля до Архангельска. Однако главная его заслуга перед потомками состоит в другом. Человек щедрой души, яркой самобытности, удивительного эстетического вкуса и высоких нравственных побуждений - он обессмертил свое имя бескорыстным служением русской культуре. "Московский Медичи", "Савва Великолепный" - так называли этого бизнесмена-мецената современники.
Знаменитый российский промышленник и сам обладал многими творческими талантами: учился пению, был скульптором, музыкантом, режиссером, автором драматических произведений. Где бы он ни был, он всегда являлся центром, вокруг которого группировались одаренные люди. Савва Иванович неутомимо искал и всячески поддерживал молодых деятелей искусств, говоря, что его главный талант - "находить таланты". Он не столько коллекционировал и спонсировал искусство, сколько "двигал его вперед" и участвовал в его становлении и развитии. Как говорил художник В. М. Васнецов, "в нем всегда была какая-то электрическая струя, зажигающая энергию окружающих. Бог дал ему особый дар возбуждать творчество других".
Савва Мамонтов родился 3 октября 1841 г. в городе Ялуторовске Тобольской губернии (ныне Тюменская область) в семье богатого винного откупщика. Через 8 лет его отец, купец первой гильдии Иван Федорович Мамонтов, переехал с семьей в Москву. Там он взял откуп на торговлю спиртным во всей Московской губернии и через несколько лет стал почетным гражданином "второй столицы" России. Образованием его четверых малолетних сыновей занимался гувернер, выпускник Дерптского университета Ф. Б. Шпехт, который обучал их европейским манерам и иностранным языкам. В конце 1852 г. умерла жена Ивана Федоровича Мамонтова, Мария Тихоновна, и в семье надолго воцарился траур.
В этот сложный период отец решил прекратить домашнее воспитание детей и отдал их во Вторую московскую гимназию. Но пробыли они там недолго - через год Иван Федорович отвез сыновей в Петербург и определил в Институт корпуса гражданских инженеров. В институте Савва проучился год, а затем опять вернулся в свою старую гимназию. Учился он неважно и считался чуть ли не самым последним учеником в классе. По существовавшим тогда правилам он должен был сидеть за последней скамьей, но по настоянию одноклассников, любивших его за независимость и обаяние, сидел всегда впереди, рядом с первым учеником. Это качество - способность объединять и вдохновлять - он пронес через всю свою жизнь. Много лет спустя Вера Зилоти, старшая дочь П. М. Третьякова, вспоминала, что "Савва обладал громадным шармом, умел сразу объединить всю молодежь вокруг себя". Однако, несмотря на популярность среди товарищей, администрация школы испытывала к нерадивому ученику все большую неприязнь. На выпускных экзаменах он полностью провалился, и ему посоветовали уйти из гимназии.
Позднее отец устроил сына в Петербургский университет, где не требовался аттестат зрелости. При поступлении пришлось пойти на хитрость, и наиболее трудный для абитуриента экзамен по латыни сдал за Савву от его имени другой юноша. Вскоре молодой Мамонтов перевелся на юридический факультет Московского университета. В студенческие годы он увлекался не столько учебой, сколько участием в драмкружке, который возглавляли А. Н. Островский и А. Ф. Писемский. В 1862 г. Савва дебютировал в пьесе "Гроза" в роли Кудряша, причем Дикого играл сам Островский.
Иван Федорович Мамонтов присутствовал на спектакле и даже похвалил талантливую игру сына, но все же решил оградить его от влияния богемы. "Ты вовсе обленился, - писал он сыну, - перестал учиться классическим предметам, развлекался и предался непозволительным столичным удовольствиям музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе." К тому времени отец уже потерял надежду привлечь к семейному делу старших сыновей - Федора и Анатолия - и очень рассчитывал образумить непутевого младшего. Винные откупа уходили в прошлое, необходимо было найти новую сферу деятельности. Поэтому в 1857 г. И. Ф. Мамонтов основал в Москве Закаспийское торговое товарищество, специализировавшееся первоначально на торговле шелком.
Недолго думая, отец услал сына-театрала в Бакинский филиал своей торговой фирмы. На новом месте сыну владельца Товарищества пришлось начинать с должности простого служащего с маленькой зарплатой. Неожиданно младший Мамонтов увлекся работой и проявил недюжинные коммерческие способности. Затем он был отправлен в служебную командировку в Персию, откуда через год вернулся уже опытным бизнесменом.