Теория информации
Если говорить о родственных кибернетике системных исследованиях, то надо признать, что какое-то время само слово "система" было под негласным запретом! И появилось оно сначала косвенно в статье в августовском номере 1958 года в журнале "Вопросы философии". Тогда само понятие было взято в кавычки, а откровенное название было в статье, которая была опубликована там же, но только два года спустя! Положив такое начало, и потом мы не смогли пользоваться ею в других сферах - не научных, а в аналитических, ибо, как говорят специалисты, "кто владеет информацией - тот владеет ситуацией" (В.А. Рубанов).
В первой работе К. Шеннона на русском языке редакция сочла для себя возможным заменить слово "информация" на синонимы, сопроводив это следующим замечанием: "В оригинале применяется термин "информация". Поскольку, однако, автор в дальнейшем придает ему специальное значение, устраняя семантические аспекты этого термина, мы от него отказались".
И в самом деле, вместо этого термина были применены слова "данные" и "сообщение". Когда комментируют эту ситуацию, то обращают внимание на такой момент: "Чем отличается в смысловом отношении выражение "количество данных" от выражения "количество информации"? Да примерно тем же, чем отличаются одно от другого выражения "количество угля" и "количество содержащейся в нем энергии". В первом случае мерой количества является вес, во втором - калорийность. Исключение термина "информация" из работы Шеннона означало, по существу, значительную потерю информации, поскольку тем самым было затруднено выяснение нового понятия, образованного наукой".
Теперь уже постарались забыть, что когда губили советскую государственность, то все было так рассчитано, что сначала потребовалось нанести удар по информационно-коммуникативной составляющей: парламенты союзных республик приняли законы о языках, и каждая республика стала писать документы на своем. Единое информационно-языковое поле, где общим носителем информации выступал русский язык, было раздроблено, а там и весь СССР. С этим вопросом великолепно разобрался доктор наук М.Н. Губогло в целом ряде своих трудов, проработавший все этнические вопросы, связанные с перестройкой. Для нас - это пример синтеза этнополитологии и теории информации.
Специальная аналитика и наука о национальной безопасности
От широкого читателя утаивают весь комплекс наук, связанных с безопасностью. Можно считать, что доступны лишь ряд направлений, связанных только с криминалистикой, от дедукции мистера Шерлока Холмса (египетская полиция, скажем, использовала рассказы сэра А. Конан Дойла в качестве первых учебников) и до экспертных изысков лаборантки-универсала Кибрит в сериале "Следствие ведут Знатоки". И оно понятно: это не та сфера, о которой можно что-то прочитать на каждом углу. К настоящему времени в сфере национальной безопасности используется весьма большой объем специализированных знаний. Этой наукой владеют те, кого сейчас называют "силовики" - вроде бы самые влиятельные люди. Но и их наука не обходится без проблем. Даже такая узкая наука, как контрразведывательная деятельность (КРД) - другое название контрразведывательное искусство (КРИ), - не обошлась в своем развитии без эксцессов.
Вот как об этом рассказывает доцент Высшей школы КГБ СССР, кандидат юридических наук полковник А.П. Фролов: "…стал выходить "Сборник КГБ". Первые номера я прочитывал с большим вниманием, от корки до корки. Потом интерес к изданию стал убывать: в Сборнике обычно помещались обширные доклады и выступления высокопоставленных руководителей КГБ, содержавшие трескучие призывы, тривиальные критические замечания, шаблонные рекомендации, либо публикации с простенькими, наивными сюжетами из практики контрразведывательной работы. Правда, попадались и хорошие, содержательные работы по юридическим вопросам, - например, о прямом и косвенном умысле при шпионаже. (…)
Отдельные преподаватели рассматривали КРИ как специфическую форму политической борьбы, ведущейся по особым правилам разведывательного искусства. Суть такого подхода заключалась в том, что теория КРИ выводилась из фундаментальных закономерностей и принципов, становилась как бы частным случаем приложения классовой теории к конкретной области жизнедеятельности общества. Таким образом, теория контрразведывательного искусства занимала место рядом с другими специальными теориями, описывающими общественно-политическую формацию. По мнению сторонников этой концепции, подобный статус теории КРИ как нельзя более соответствовал бы ее назначению и содержанию, позволил бы вывести ее за рамки иллюстративно-описательных примеров на путь широких теоретических обобщений.
Согласно другому подходу (…) теория КРИ относится к числу частных научных дисциплин, в пределах которой на собственной эмпирической базе формируются принципы, методы, понятийный аппарат и прочий научный инструментарий контрразведывательной деятельности. Теория КРИ в этом случае непосредственно связана с практикой, "обслуживает" ее потребности, но не отрывается в область фундаментальных исследований истории и методологии политической борьбы, социально-политической стратегии и тактики государств, присутствующих на "невидимом фронте", и т. д.
Примерно в 1980 году начальником спецкафедры КРИ был назначен бывший руководитель военной контрразведки генерал-майор В.Н. Биндюк - человек энергичный, решительный и требовательный. Но о теории КРИ он имел смутное представление и ее не касался, твердо следуя совету начальника ФПК не мешать работам в этом направлении. Правда, иногда он громогласно заявлял: "Мне академики на кафедре не нужны".
Академики - это научные сотрудники.
Было очевидно, что В.Н. Биндюк - случайный человек на кафедре, и приходилось удивляться: кто таких людей назначает руководить педагогическими коллективами? (…) Через некоторое время он был назначен начальником особого отдела одного из военных округов. (…) (Интересно, не заявил ли он на новом месте: "Мне в особом отделе военные контрразведчики не нужны?" А что? Это было бы как раз в его духе… - А.Ш.)
Наиболее яркое воздействие НТР на различные сферы деятельности проявилось в разработке и внедрении автоматизированных систем управления (АСУ) для поиска и переработки информации с помощью ЭВМ. В 80-х годах в этом отношении в контрразведке был сделан большой рывок. Из опыта своей прежней оперативной работы и по свидетельствам старых чекистов знаю, что рабочий день продолжался 12 и более часов, и все равно с работой не справлялись: в бумажном море, которое захлестывало оперативников, была полная неразбериха, нужный документ найти было очень трудно, бумаги регистрировались по допотопному методу входящих и исходящих; когда нужна была какая-либо справка или документ, начинались многочасовые поиски в архивном океане информации, составление всевозможных запросов. Поэтому совершенствование информационного обслуживания в контрразведке является краеугольным камнем воздействия НТР на контрразведывательное искусство и спасением оперативных работников.
Основное назначение АСУ состояло в том, чтобы быстро найти нужную информацию, обеспечить каждое контрразведывательное звено необходимой ему базой данных, полученной любым другим звеном, и тем самым освободить его от необходимости повторного получения уже имеющихся данных. АСУ давали возможность не только быстро получать необходимые документы, но и производить сопоставительный анализ разнесенных по месту и времени событий и фактов, что позволяло обнаруживать оперативно значимые данные, которые содержались в неявном виде в накопленной информации.
В результате применения АСУ создается возможность быстро обнаруживать информацию, представляющую оперативный интерес, значительно повысить качество принимаемых решений, их обоснованность и оперативность. (…)
Таким образом, в 70-80-е годы наблюдался переход от многолетней практики КРИ, основанной на опыте и интуиции, к решению контрразведывательных задач на основе достижений НТР. А теория КРИ реально становилась составной частью практики. Именно в этот период, как представляется, теория КРИ стала в состоянии давать надежные ориентиры, научно обоснованные рекомендации в борьбе с подрывной деятельностью иностранных спецслужб. (…)
Заметим, что в приказах председателя КГБ, решениях Коллегии, выступлениях руководителей органов госбезопасности все эти годы постоянно присутствовала мысль о необходимости проводить операции на научной основе, с учетом рекомендаций и предложений теории контрразведывательного искусства. Но эти правильные по сути своей наставления не наполнялись конкретным содержанием, пока оперработники сами не осознавали значения теории КРИ. Скептическое и даже негативное отношение контрразведчиков к выводам и рекомендациям науки преодолевалось только постоянной и настойчивой пропагандой теоретических знаний, углубленным образованием специалистов, сменой парадигмы в умах руководителей. (…)
Естественно было ожидать, что в этих благоприятных условиях востребованности научных знаний учебная практика тоже отреагирует оперативно - и прежде всего созданием соответствующего учебного курса. Однако разработка учебника программы спецдисциплины "Контрразведывательное искусство" все откладывалась и затянулась на несколько лет, хотя потребность в ней была настоятельнейшая. Наконец, в 1985 году мне было поручено форсированно заняться разработкой этой программы. На основе изучения специальной литературы, консультаций в управлениях и отделах КГБ, многочисленных обсуждений и согласований через определенное время программа и пояснительная записка к ней (концепция курса) были разработаны, рассмотрены и утверждены ученым советом Высшей школы. (…)
За время своей научно-исследовательской работы на кафедре "Контрразведывательное искусство" я, как говорят в таких случаях, "пережил" восемь начальников. У каждого из них был свой стиль руководства и собственное мнение относительно теории КРИ. (…)
Сложным конгломератом проблем представляется научная составляющая этой - подчеркиваю - особой руководящей должности. И глубоко ошибаются те, кто думает, что кафедра - это тихая заводь для отдохновения от трудов праведных в бурном море оперативной работы. Таких ждет в лучшем случае разочарование; но гораздо хуже и для несостоявшегося начальника кафедры, и для его подчиненных, а всего прежде - для дела, когда неудовлетворенность новым положением вырождается у "отбывающего должность" руководителя в раздражительность, слепое метание туда-сюда или, напротив, в тупое равнодушие ко всем и вся. Вот эти последние черты в стиле работы были присущи побывавшим в роли начальника спецкафедры генералам Симцову и Биндюку. Неумение понять специфику научной деятельности и на ее основе организовать творческий поиск силами научно-педагогического коллектива привело к тому, что они под флагом принципиальной научной критики просто-напросто шельмовали разработчиков теории КРИ, а саму теорию низводили до набора примеров из оперативной практики, кое-как сгруппировав по случайным основаниям. (…)
Отношение отдельных руководителей Высшей школы КГБ, факультетов и кафедр к теории КРИ в немалой степени определялось мнениями должностных лиц с Лубянки. "А генерал имярек на этот счет сказал так-то", - говорили оппонентам в дискуссиях. И все противоположные аргументы становились излишними, непригодными, так как точки над "і" этим суждением как бы расставлялись раз и навсегда. Чем выше стоял в служебной иерархии начальник, тем весомее и неоспоримее считалось его утверждение. (…) (Как тут не вспомнить популярный анекдот: спорят полковник и прапорщик, суть их спора - летают или нет… крокодилы. Прапорщик доказывает, что летают, полковник - противное. Прапорщик ссылается на генерала. Полковник тут же меняет позицию: да, летают, но очень-очень низко. В жизни же, для тех, кто с этим сталкивался, это не смешно! - А.Ш.)
В.В. Федорчук, сменивший Ю.В. Андропова на посту председателя КГБ, был полной противоположностью ему. Наука, в том числе специальная, его не привлекала. Не проявлял он интереса ни к книгам, ни к театру, ни к музыке. Андропов и Федорчук - небо и земля, открыто говорят чекисты, и это же отмечается в литературе. Он и сам чуть ли не бравировал своей неотесанностью и вызывал эпатаж резкими демонстративными смещениями и перемещениями подчиненных.
В нашу задачу, однако, не входит описание фактов невероятной жестокости, самовластья и примитивного эмпиризма, с помощью которых Федорчук осуществлял руководство различными подразделениями и КГБ в целом, а также МВД СССР. О нем работники этих ведомств вспоминают с ужасом.
Особенно ярко у Федорчука проявилась одна удручающая черта - маниакальное чувство всеподавляющей ненависти к теории КРИ и к сотрудникам, так или иначе связанным с ней. (…)
Особенно В.В. Федорчук неистовствовал в этом плане на посту председателя КГБ Украины (1970–1982 гг.). Вот некоторые факты. До него КГБ Украины многие годы (1954–1970 гг. - А.Ш.) возглавлял кандидат экономических наук генерал-полковник В.Ф. Никитченко. При нем здесь был образован научно-исследовательский отдел, в котором работали рядом с опытными чекистами видные юристы, психологи, кибернетики. В НИО разрабатывались актуальные вопросы теории и практики КРИ, другие проблемы. Вступив в должность председателя КГБ Украины, Федорчук первым делом ликвидировал единственный в своем роде НИО, а его сотрудников в приказном порядке направил на работу в оперативные подразделения в отдаленные от Киева города. (Действительно, в Киеве дела с информационно-аналитической работой обстояли так. В апреле 1960 г. КГБ при СМ УССР создана группа по изучению и обобщению опыта органов госбезопасности республики. Такие же группы были созданы в 1-м (разведывательном) и 2-м (контрразведывательном) управлениях КГБ Украины. 6-й отдел создан 18 декабря 1967 г. приказом КГБ при СМ УССР № 00154 как научно-исследовательское подразделение для разработки и внедрения в оперативную практику научных основ ведения борьбы с подрывной деятельностью противника. В мае 1971 г. отдел был ликвидирован, а его функции частично возложены на Инспекцию при председателе КГБ УССР и 4-й отдел КГБ, который выполнял информационно-аналитическую работу по обеспечению оперативной деятельности органов госбезопасности. В связи с необходимостью создания единой системы информационного обеспечения контрразведывательной деятельности приказом КГБ СССР от 22 июня 1980 г. № 0045 в КГБ УССР создана Информационно-аналитическая служба на правах отдельного подразделения. - А.Ш.)
Или другой пример. Усилиями В.Ф. Никитченко в КГБ Украины была создана одна из лучших информационных служб. Во всех областных управлениях КГБ Украины также были образованы информационно-аналитические подразделения. При В.В. Федорчуке они были значительно сокращены, а их сотрудники опять-таки были направлены в оперативные подразделения или уволены. (…)
В Москве свою деятельность на посту председателя КГБ СССР В.В. Федорчук начал так же, как и в Киеве. Еще не до конца приняв дела у своего предшественника, он назначил комиссию по проверке работы (…) Научно-исследовательского института по защите государственной тайны - с целью его закрытия. Это, естественно, вызвало нервозность, чувство неопределенности и тревоги у сотрудников НИИ, что незамедлительно сказалось на эффективности научно-исследовательского поиска.
Главное же - повисла на волоске судьба НИИ, создание которого было продиктовано высшими интересами государства и отвечало конкретным условиям оперативной обстановки, так как защита военных, научных, промышленных и других секретов была, есть и будет весьма актуальной и сложной проблемой. (…)
Поэтому решение Федорчука сразу же вызвало глубокие расхождения во взглядах на коренные контрразведывательные задачи между Федорчуком и Андроповым, а также другими руководящими кадрами КГБ. Коллизию, связанную с судьбой НИИ, удалось решить лишь вмешательством Ю.В. Андропова, занимавшего должность секретаря ЦК КПСС и курировавшего силовые структуры.
Подобная ситуация возникла и вокруг профилированного научно-исследовательского центра КГБ, выполнявшего специфические разработки. Ко времени прихода Федорчука на должность председателя КГБ центр был еще далеко не укомплектован нужными специалистами, и многие должности оставались вакантными. Федорчук, узнав об этом, принял категорическое решение: передать вакантные штатные единицы в практические подразделения 1-го Главного управления (внешняя разведка). Потребовались определенные усилия, чтобы дезавуировать это скоропалительное решение.
Новый председатель Комитета приказал также закрыть ряд ведомственных периодических изданий, где печатались статьи о теории и практике КРИ. И опять-таки потребовались большие усилия, чтобы спасти некоторые из них, ранее утвержденные Высшей аттестационной комиссией при Совете Министров СССР в качестве научных источников информации.