После войны И.В. Сталин тоже предлагал провести такую большую игру для разведок Запада. Это видно из Докладной записки Е.П. Питовранова И.В. Сталину, составленной во внутренней тюрьме на Лубянке в апреле 1952 г., где он сидел по обвинению в "сионистском" заговоре: "Все, что делалось по борьбе против еврейских националистов, которые представляют сейчас не меньшую, если не большую опасность, чем немецкая колония в СССР перед войной с Германией, сводилось к спорадическим усилиям против одиночек и локальных групп. Для того, чтобы эту борьбу сделать успешной, следовало бы МГБ СССР смело применить тот метод, о котором вы упоминали, принимая нас, работников МГБ, летом 1951 года, а именно создать в Москве, Ленинграде, на Украине (особенно в Одессе, Львове, Черновцах), в Белоруссии, Узбекистане (Самарканде, Ташкенте), Молдавии, Хабаровском крае (учитывая Биробиджан), Литве и Латвии националистические группы из чекистской агентуры, легендируя в ряде случаев связь этих групп с зарубежными сионистскими кругами. Если не допускать шаблона и не спешить с арестами, то через эти группы можно основательно выявить еврейских националистов и в нужный момент нанести по ним удар". Но если спецслужбы сами "пекут" диссидентов, а не занимаются настоящим делом, то тогда остается только развести руками и признать свое бессилие.
Стратегия "Лиотэй": пусть не сегодня, но это же не означает, что никогда…
Вначале биографическая справка о человеке, который дал название весьма полезному принципу. Лиотэй (Lyautey) Луи Любер Гонзальв (1854–1934) - с 1894 г. служил в колониальных войсках, маршал (1921 г.), с 1912 по 1925 г. - "высокий комиссар" и генеральный резидент в Марокко. Военный министр в правительстве Бриана (1916 г.), автор правила: показать свою силу для того, чтобы не пришлось ее применять!
Случай, о котором пойдет речь, рассказывают так: "На заре века престарелый маршал Лиотэй (…) направлялся со свитой во дворец. Был полдень, нещадно палило африканское солнце. Изнывавший от жары маршал распорядился обсадить дорогу деревьями, которые давали бы тень. "Деревья вырастут ведь только через пятьдесят лет", - заметил один из приближенных. "Именно поэтому, - прервал старик, - работу начните сегодня же". Этот случай описан не в сборнике исторических анекдотов, а во введении к архисекретному документу СИС, в котором в 50-х годах впервые были сформулированы стратегические основы ведения психологической войны империализма против социалистических стран. Кодированное название этого документа - операция "Лиотэ". (…) Выбор кодового слова для операции имел определенный смысл: к ее осуществлению противник приступил немедленно, намереваясь пожать результаты спустя десятилетия.
Основные цели и методы операции четко сформулированы в документе английской разведки, датированном 1953 г.: "Лиотэ", - говорится в документе, - это непрерывно действующая операция, главной задачей которой является выявление и использование трудностей и уязвимых мест… внутри стран советского блока. В ходе операции должны использоваться все возможности, которыми располагает английское правительство для сбора разведывательных данных и организации мероприятий. Планирование и организация операций поручены специальной группе, возглавляемой представителем министерства иностранных дел, которая создана на основе решения комитета кабинета министров по вопросам коммунистической деятельности за границей, принятого 29 июля 1953 г. Организация работы по сбору и анализу разведывательных данных и их дальнейшему использованию в свете поставленных задач возлагается на "Интеллидженс сервис". (…)
Одной из задач операции, гласит приложение 2 к секретному документу 2279/НВ от 17 февраля 1959 г., является создание в Восточном блоке внутренней оппозиции против СССР".
Словом, если чего-то невозможно добиться сразу, то можно ситуацию довести до момента, когда это получится. Если нельзя действовать быстро и в лоб, то надо действовать "тихой сапой". Что и было реализовано в четком соответствии с разработанными планами (Приложение № 1). Когда противник достаточно силен в явном военном и/или общегосударственном системном отношении, то сиюминутно его, естественно, победить нельзя или, по крайней мере, затруднительно. Но если задача со временем не снимается, то тогда для ее разрешения требуется применить какие-то приемы по постепенному, но неуклонному ослаблению его сил, выматыванию нервов руководства и населения. Для этого тоже есть своя стратегия, и она искусно применяется против жертвы. Такого рода практика имеет в литературе несколько названий: "стратегия измора", "стратегия постепенного сокрушения", "стратегия изнурения". Все они в той или иной мере приложимы к описываемому явлению.
Выигрышную тактику имеет в своих руках нападающий, именно он, как правило, изматывает противника, каждый раз доводит его до предмобилизационного состояния, до определенного порога, но который не стремится переступить. Но каждый раз жертва задается вопросом: "То ли война, то ли нет?"
Сама история вопроса насчитывает много веков. Внимательное отслеживание выявит применение такого приема в ходе Пунических войн Рима против Карфагена. Затем сам Великий Рим падет жертвой варваров, которые из года в год изматывают войска мелкими стычками, чтобы лишь потом Аттила мог совершить захват Вечного города. Такие методы были известны и в Древнем Китае: о них говорилось в книге Сунь-Цзы "Искусство войны". Русские князья использовали этот способ в своем противостоянии с Ордой. Современные арабские ученые, дотошно изучив возможности и военные традиции своего народа, а также характеристики еврейского агрессора, подсказали практикам путь, по которому следует идти пусть для долгого, но единственно возможного освобождения от оккупантов. И с 9 декабря 1987 г. началась так называемая интифада, которую называют условными наименованиями, по одним источникам, "Связанная свобода", а по другим - "Война камней". То же самое применялось и против СССР. Причем делалось это как изнутри, так и снаружи. Внутренние противоречия подкреплялись давлением извне. Вот как это говорилось в одном из итоговых документов, который отмечал поворот к новой тактике: "Ставка на изматывание составляет, как известно, важную составную часть позиции наиболее рьяных антисоветских кругов в США, особенно с тех пор, как успехи в СССР в ракетно-ядерной области сделали самоубийственной любую попытку военного нападения на нашу страну, в связи с чем в США начали всерьез обсуждать вопрос о возможностях и путях достижения победы над СССР в условиях мирного соревнования. В качестве одного из таких путей предполагалось навязывание Советскому Союзу непосильной для его экономики гонки вооружений" (Аналитическая записка Института США и Канады в ЦК КПСС).
Эти методы помогали быть прежде всего незаметными, они давали эффект не сразу, а многие годы спустя. Даже чтобы только их уловить какому-нибудь добросовестному советскому гражданину, нужно было затратить огромное количество лет на самообучение, а потом все свое свободное время на то, чтобы их фиксировать - дело немыслимое. И куда бы он девал эти свои наработки, если он не был бы встроен в надежный механизм защиты страны? А советская стратегическая контрразведка этим так и не занялась вплотную, о чем мы скажем ниже. В результате имеем то, что имеем.
Спецоперация "Вовлечение": удушить СССР в… дружеских объятиях
Наисерьезнейшую тему завсегда лучше начинать с анекдота. На берегу Нила сидит мужик с удочкой. Жарко. Клева нет. По реке плывет крокодил. "Что, мужик, жарко?" - "Да жарко…" - "И не клюет?" - "И не клюет…" - "Может, искупнешься?.."
Такая динамичная область, как политика, устроена так, что все решения и их исполнение имеют две большие составляющие. Либо инициатива исходит лично от тебя, либо ты откликаешься на чье-то предложение, которое кто-то высказывает первым (в том числе и в скрытой форме). Чего-то иного не дано. Начальные постулаты психологии гласят, что всякий контакт между людьми - это уже манипуляция. Это надо помнить. В идеале, конечно же, нет ни одного политика, который бы всю свою политическую жизнь только выдвигал инициативы. Таких чистых и безупречных профессионалов, которые бы играли только в ворота противников, нет. Проигрывали хоть в чем-то все: и Цезарь, и Наполеон, и Сталин. Но есть некий баланс. Так, все названные нами больше забили голов в ворота противника, чем пропустили в свои…
В политике всегда приходится действовать, учитывая интересы других равных тебе игроков. И тут очень важно действовать так, чтобы, даже не удержав чего-то в тактическом плане, наверстать это в стратегическом, не упустив окончательной победы. Ранний СССР примерно так и действовал. А вот поздний, увы!..
Действовать самому, принимать решения в условиях, когда ничто не давит на тебя, или же с выкрученными назад руками предпринимать шаги с оглядкой на то, как это воспримет кто-то со стороны (общественное мнение, западные контрагенты) или самостоятельно - это принципиально разные вещи.
И.В. Сталин тем и велик, что смог парировать все угрозы, что ему выпали, смог назначить свои правила игры со всеми игроками, подчинить своей воле тех, кто был противником. Но и он был не вечен. А после него в СССР разучились ходить белыми фигурами, и это было быстро отмечено на Западе. Динамизм развития пропал, СССР перестал активно действовать и на международной арене, все больше и больше очков он проигрывал своему геополитическому врагу, и далеко не последнюю роль здесь сыграло то, что он был вынужден маневрировать под внешним негативным воздействием, действовать скованно, упускать возможность проявить свою линию, потому что это вызовет неоднозначную реакцию извне. Более того, даже внутреннюю политику он стал строить в зависимости от того, как на это среагирует Запад. Инспираторы добились того, что не только внешние акции СССР и его сателлиты вынуждены были проводить с оглядкой на партнеров по дипломатическим мероприятиям, но и внутри самого себя поступать не так, как заблагорассудится, а так, чтобы не сильно страдало реноме, часть которого находилась в руках западных СМИ.
Вовлечь в свои дела целую систему непросто - на это ушло слишком много времени. Это вам не сиюминутный успех. Вот как, или примерно как, это стало происходить. В интервью драматурга B.C. Розова корреспонденту газеты "Советская Россия" В. Кожемяко, которое так и называется в связи с описываемой ситуацией "На крючке позолоченном", рассказывается: "…я вот частенько вспоминаю, как вскоре после окончания Карибского кризиса послали туда, в Америку, нашу маленькую писательскую делегацию. Для налаживания отношений. И принимал нас не кто-нибудь, а Госдепартамент. Совалось нам в нос самое великолепное, что только можно было найти в США! Начиная от самых шикарных гостиниц, где нас поселяли, до встреч с богачами, вплоть до сенатора, который вскоре стал вице-президентом. И везде - самый роскошный прием.
Когда летели обратно, Катаев лукаво смотрит на меня и спрашивает: "Виктор Сергеевич, ну как?" Я говорю: "Потрясающе!" А он в ответ: "Нас пытали роскошью".
Да, действительно, нас пытали роскошью, но - из этого ничего не вышло! Мы вернулись такими же советскими людьми. А Хрущев испытания роскошью не выдержал. Сразу: "Догоним и перегоним Америку!""
Но главное было не в том, чтобы продемонстрировать свое величие, а проделывалось по нескольким следующим схемам. Первый вариант. Начиналось, как правило, с того, что происходило воздействие на советскую систему извне - притом на таком уровне, что следовала реакция внутри самого социалистического лагеря. Второй вариант. Достойное внимания событие в СССР - далее отклик в печати Запада либо со стороны корреспондентов в Москве, либо от диссидентов - реакция на это в СССР. А этой реакцией могло быть многое, в частности наказание для тех, кто стал виновником падения престижа на международной арене. Отсюда и происходил эффект, по всем признакам необходимо было сделать нечто, но этого не сделали, так как опасались негативного восприятия на Западе.
Как хорошо известно, в послесталинском СССР не было надежной обратной связи - партийная верхушка не общалась с массами, не было глубокой критики и самокритики в газетах. Но это совсем не значит, что обратной связи не было вообще - это системный атрибут, и от него нельзя избавиться. Но раз своя печать сидела и молчала, то значит, обратная связь проходила за пределами страны. И она осуществлялась через американцев - через их "радиоголоса". Номенклатура, назначенная вне народа, реагировала не на мнение народа, а на то, что скажет о ней заграница. Скажет заграница на "Свободе" плохо о работе аппаратчика, и его уберут: у чиновника тряслись колени. Таким образом, воля диктовалась Америкой. И зачастую делалось это и по инициативе самого Кремля.
Особенно, надо сказать, наиболее уязвимыми становятся работники спецслужб. В разведке такой поворот дел, как отправка в отставку именно по причине удач противной стороны, совершается зачастую, таких примеров более чем достаточно во всей истории спецслужб всего мира.
Шифровальщик И.С. Гузенко совершил побег 7 сентября 1945 г. Следствием этого явился отзыв его непосредственного шефа военного атташе в Оттаве и резидента Н. Заботина в Москву, где он и был арестован. Однако суть не в том, что этот "образованный человек, профессиональный разведчик", он разделил судьбу многих "провинившихся" перед властью, хотя мог бы быть полезным своей родине. Н. Заботин не был расстрелян, но отсидел длительный срок, понеся наказание за чужое предательство, что вполне отвечает духу того времени. Н. Заботина посадили за то, что его подчиненный и его семья в нарушение инструкции жили не на территории посольства, хотя об этом предупреждал и требовал выполнения режимных требований приезжий проверяющий.
История повторилась еще не раз. Ушел капитан Ю.И. Носенко. "Большой ущерб разведке и контрразведке нанесло бегство на Запад в 1964 году руководящего сотрудника 2-го Главного управления КГБ Ю.И. Носенко (он был заместителем начальника отдела). После измены Носенко в контрразведке начался разгон руководства. Пострадали начальник 2-го Главного управления, его заместители, другие ответственные сотрудники. При расследовании этого дела задавались обычные вопросы: как руководство главка могло оказать доверие такому пьянице и развратнику, почему его все время выдвигали и поощряли? И вопросы эти были вполне закономерными: поведение Носенко в быту и на работе было полностью аморальным, а неумеренное употребление алкоголя уже начало сказываться на его психике. Быстрый же служебный рост Носенко имел незамысловатое объяснение: его отец был видным советским министром (прах отца покоится в Кремлевской стене), и сын, естественно, имел многих высоких покровителей".
Даже председателя КГБ В.Е. Семичастного сняли после подобного скандала с С.И. Аллилуевой. При этом ему не дали санкции использовать все оперативные возможности для того, чтобы парировать диверсию Запада. "…Когда Светлана Аллилуева переправилась на Запад, я на политбюро докладывал о контрмерах. Говорил, что у нас есть возможность немедленно опубликовать ее "Письма к другу" в одном из зарубежных изданий и не дать иностранным спецслужбам - а это было накануне 50-летия Советской власти - напичкать туда что-то такое, что сможет нанести нам вред. А у нас был экземпляр этих писем, и мы видели, что ничего там крамольного нет, кроме ушата грязи на своего отца. Она хвалила Хрущева, Косыгина, радовалась, что, наконец, избавилась от охраны, что живет в той же самой квартире… Но мне на политбюро сказали: "Что, мы сами, своими руками будем обмазывать себя грязью?" Говорю: "Я вам две недели назад посылал эти "письма", почитайте, какая же там грязь? Я же предлагаю не во вред государству". Но взяла верх осторожность, воспитанная годами: держать и не пущать".
В публикации, посвященной юбилею газеты "За рубежом", ее главный редактор Д.Ф. Краминов рассказывает, как и почему состоялось возрождение этой газеты, до этого издававшейся в 1932–1938 годах. "Перед самым открытием первого съезда Союза журналистов СССР (ноябрь 1959 года) в комнате ожидания за сценой Колонного зала Дома союзов собрались члены Президиума ЦК КПСС и секретари ЦК, главные редакторы центральных газет, организаторы съезда - руководители оргбюро Союза. Н.С. Хрущев, любивший и умевший захватывать внимание слушателей, рассказывал, что получил от президента Эйзенхауэра не то жалобу, не то упрек: американские газеты, в частности "Нью-Йорк таймс", публикуют выступления советского руководителя либо полностью, либо в больших выдержках, а советские газеты публикуют речи и заявления американского президента в кратком изложении. Президент хотел, чтобы восторжествовало равенство: пусть "Правда" отводит ему, Эйзенхауэру, столько же места, сколько "Нью-Йорк таймс" Хрущеву.
Возник разговор. Редакторы заметили, что у этих газет далеко не равные тиражи: у "Нью-Йорк таймс" - 360 тысяч экземпляров, у "Правды" - больше 8 миллионов. Было тут же подсчитано, что на одного американского читателя Хрущева придется почти 25 советских читателей Эйзенхауэра.
- Это уже не неравенство, а большой перевес в пользу американцев, - сделал вывод Л.Ф. Ильичев, возглавлявший Отдел пропаганды ЦК КПСС.
- Да, это, конечно, неравенство, - согласился Хрущев и, подумав, предложил:
- Нам бы нужно такое издание, чтобы оно публиковало американские и другие важные документы, заявления и речи примерно в таком же объеме, как в иностранных газетах.
- И не только официальные речи, заявления, документы, - заметил О.В. Куусинен, член Президиума, секретарь ЦК, своим обычным тихим голосом с присущим ему финским акцентом. - В зарубежной печати много интересных и познавательных статей, с которыми советским людям полезно познакомиться.
Понимающее молчание других членов Президиума и секретарей ЦК было равнозначно общему одобрению. (…)