Краснолицые русы сверкали. Они
Так сверкали, как магов сверкают огни! -
восклицает Низами в "Искандер-намэ". Сравнение с пламенем тут тоже не случайно - щиты русов и древки копей, знамёна, плащи - всё было любимого русами красного цвета. Современник взятия Бердаа, лангобардский епископ и посол в Константинополе Лиутпранд вообще полагал, что "русиями" - красными - северян назвали греки за пристрастие к этому цвету. Иные исследователи даже склонны считать, что "краснолицые русы" в стихах Низами говорит о ритуальном раскрашивании лиц; а по-моему, это уже перебор. Вряд ли кто-то из современников не заметил бы столь бросающегося в глаза обычая - разглядел же Лев Диакон чуб на бритой голове Святослава и серьгу в левом ухе князя, а ибн Фадлан - татуировки (стоит ли говорить… да наверное, всё-таки стоит - обычай татуировки был совершенно незнаком скандинавам, а вот моравская княжна Дубравка брала с собой костяные иглы для татуирования даже в дорогу, а в югославской глубинке крестьяне делали себе точь-в-точь такие же наколки, как у русов ибн Фадлана, до начала XX века) на руках встреченных им русских купцов. Скорее смуглым южанам краснолицыми казались любые чисто белые люди, да и обгорают на кавказском солнце светловолосые, бледнокожие северяне много быстрее. Военачальник двигался верхом впереди строя.
Изображения же русов X века в незнакомых восточноевропейской археологии норманнских полукруглых шлемах, с норманнскими боевыми секирами, норманнскими круглыми щитами и при норманнских бородах и гривах до плеч следует понимать как результат зомбированности художников массированной пропагандой норманнизма, плюс желание схалтурить - легче ведь в сто первый раз нарисовать типового викинга, чем копаться в источниках, выясняя, как на самом деле выглядели русы тысячу с лишним лет назад.
Заняв почти опустевший город, русы выслали глашатаев по окрестностям, где прятались разбежавшиеся горожане.
"Нет между нами и вами разногласия в вере! - кричали они. - Мы желаем только власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам (выделено мною. - О. В.), а на вас - хорошо повиноваться нам".
Примечательное заявление. Хотелось бы ошибаться, но кажется, для многих и многих "демократически избранных правителей" существование каких-то обязанностей перед теми, кем они правят, стало бы ошеломительной новостью. А вот русы это хорошо понимали и тогда, в первой половине X столетия. Что до "нет разногласия в вере" - это, конечно, не означает, что русы были мусульманами. Все рассказывающие о взятии Бердаа источники единодушно называют северных завоевателей язычниками. Они и были нормальными язычниками и, как таковые, вовсе не собирались принуждать местных жителей отказываться от Аллаха и поклоняться Перуну и Велесу.
Жители, услышав это объявление, вскоре вернулись в город. Вот только русы, боюсь, очень скоро об этом пожалели.
К городу стали подходить отряды из соседних области - то Марзубан, собравший своё разбежавшееся по укромным ущельям воинство заново, то ширваншах. С чего последний, до этого несколько раз битый неутомимым Марзубаном, вообразил, что сможет отнять крепость Бердаа у его победителей, мне, читатель, решительно непонятно. Русы неизменно выходили им навстречу и неизменно одерживали победы. Жители же города, толпясь на стенах, воплями поддерживали своих единоверцев. И если бы только воплями - оборванное отребье высыпало вслед за русами из городских ворот, швырялось им в спины камнями с воплями "Аллах акбар!". Русы вновь обратились с горожанам с воззванием, напоминавшим, что им следует заниматься своими делами и не встревать во взаимные отношения двух племён-завоевателей - дейлимитов и русов. Знатные и состоятельные люди, которым было что терять, приняли это во внимание, но простонародье и чернь не успокаивались, принимая, по обыкновению, терпимость русов за слабость. Но терпимость предков и впрямь поражает. Читатель, как по-вашему, на какой раз современный командир на месте полководца русов приказал бы солдатам стрелять в толпу и взял бы заложников среди гражданского населения?
Вот и я тоже так думаю, что на первый.
Но даже необыкновенное терпение русов подошло к концу, когда окончательно обнаглевшие от безнаказанности фанатики перешли к убийствам. В одном из садов Бердаа толпа окружила пятерых русов, в числе которых был безусый мальчишка, сын одного из предводителей войска. Мусульмане очень хотели захватить живьем одного из них, но северные воины в плен не сдавались - они дрались до тех пор, пока не падали замертво, причём каждый успевал убить многих мусульман. Оставшийся последним мальчишка - очевидно, старшие товарищи прикрывали его, - поняв, что может попасть в плен, вскарабкался на дерево и закололся там кинжалом. Таковы были обычаи русских витязей, нашедшие отражение в "Истории" Льва Диакона и в русских былинах (богатырь Дунай, Данило Ловчанин). И даже русский боярин Александр Пересвет, в родных брянских лесах которого ещё догорали последние погребальные костры язычников, до того, как перо монаха-переписчика обрядило его вместо "злаченых лат" в чёрную схиму, высказывался так: "лучше же нам на мечи свои наврещися, нежели от поганых полоненым быти".
После этого глашатаи русов приказали жителям Бердаа убираться из города. Те горожане, у кого были вьючные животные, на которых можно было погрузить семью и имущество, так и поступили, но подавляющее большинство, напрочь позабыв недавний смертный страх перед чужеземцами, не приняло предупреждения всерьёз.
И совершенно напрасно. На исходе третьего дня северяне рассыпались по городу, убивая всех, кто сопротивлялся. Убиты были, надо думать, и те, кто был заподозрен в участии в убийствах. Не сопротивлявшихся согнали на рыночную площадь, женщин и детей отправили в крепость, а мужчин - десять тысяч человек - в соборную мечеть Бердаа и приказали выкупать себя.
Даже в этих условиях большинство жителей Бердаа не захотели - ибн Мискавейх подчёркивает, что именно "не захотели", а не "не смогли" - выкупить себя и свои семьи. Более того, некий христианин ибн Самун (Симеон? Симон? Самсон? Сириец? Армянин?), попытавшийся выступить посредником между русами и их пленниками и даже добившийся было усреднённой суммы в двадцать дирхемов, за которую пленник мог выкупить себя и семью, получил вместо благодарности за свой смертельный риск на благо сограждан (русы были не слишком хорошо настроены к жителям Бердаа и вряд ли могли отличить христианина ибн Самуна от его мусульманских земляков) возмущённые обвинения от тех, ради кого старался: он, мол, только и мечтает, чтоб уравнять христиан с мусульманами в уплате джизии. Как легко догадаться, ибн Самун плюнул на тупых и неблагодарных фанатиков - и переговоры прекратились. Благоразумные, уплатив выкуп, могли забрать семью и покинуть город. В знак того, что выкуп уплачен, получивший ценности рус выдавал расплатившемуся горожанину печать на глине, защищавшую его от любых претензий со стороны прочих русов.
Кто-то ещё считает наших предков дикарями… да судя по рассказу ибн Мискавейха, это были люди ангельского характера, рыцарской доблести и высокого ума. Дикарями тут выглядит кое-кто другой.
Видный учёный, к сожалению, заражённый мифами норманнизма, В. В. Бартольд, недоумевал по поводу поведения русов (которых, естественно, считал норманнами) в Бердаа: "Подробности рассказа показывают, что взятие Бердаа было совершено более стройными силами, чем набеги норманнов на христианские и мусульманские города Европы (здесь и далее выделено мной. - О. В.). В рассказах об этих набегах норманны обыкновенно изображаются беспощадными варварами, истребляющими и сжигающими всё на своём пути, едва ли в Европе был случай, чтобы языческие норманны при взятии большого города объявляли жителям, что будут охранять безопасность их жизни и имущества". Что можно ответить почтенному историку? Он совершенно прав. Кроме того, "едва ли в Европе был случай, чтобы языческие норманны" захватывали территорию, в несколько раз превышающую Скандинавию и площадью, и населением, и при этом скромно помалкивали, не давая знать потомкам и современникам о своих небывалых победах и завоеваниях ни сагой, ни висой, ни строчкой. Чтобы языческие норманны собирали дань с завоёванных, да ещё определяли её размер вместо того, чтоб грабить, отнимая всё. Чтобы языческие норманны забрасывали своих богов, суровых Асов, и начинали поклоняться местным языческим кумирам. Чтобы языческие норманны через поколение после завоевания перенимали язык, имена и обычаи завоёванных, в том числе столь, со скандинавской точки зрения, позорные, как татуировка или бритьё головы и бороды (слово "безбородый" в Скандинавии эпохи викингов было смертельным оскорблением наряду с "навознобородыи", а бритая голова - клеймом раба).
Короче говоря, покуда честные историки не отойдут от норманнистского дурмана и не уяснят для себя раз и навсегда то, о чём твердят им русские летописи и предания, византийские хрисовулы и норманнские саги, записки арабских географов и западные хроники, данные языка и археологии - а именно, что варяги и русы никогда не были скандинавами, а были балтийскими славянами, - знакомство с началом русской истории будет для них сплошной цепью таких вот недоумений.
Что до выдававшейся откупившемуся жителю Бердаа печати, то надо напомнить, что печати возили с собой гости и послы русов согласно договору 944 года. Перстни-печатки с различными символами часто находят на Руси в дружинных курганах этого времени. Что, наконец, славянские купцы принесли в Скандинавию слово pitshaft (и, очевидно, понятие, ибо в недрах норманнских курганов перстней-печаток не найдено).
Тех же, кто упорствовал и цеплялся за свои деньги, ждала печальная участь. Русы попросту перебили всех, кто оставался в мечети, а их женщин и детей сделали рабами. Спаслись лишь те, кто в одну из ночей заключения выстучал под полом мечети русло старого арыка, который строители поленились засыпать, разобрали плитки и ушли этим подземным ходом.
Великолепная психологическая черта - своим соседям по заточению эти люди не сказали ничего. Хотя, судя по тому, что сами предпочли улизнуть из обречённой мечети, не могли не догадываться, что ожидает их сограждан.
Интересно - им потом крепко спалось? Не мерещились по ночам подтекающие спелой вишней двери старой мечети, и голоса дедушки Гасана и дяди Ахмеда не окликали из темноты? И ведь они ж ещё кому-то об этом рассказывали…
Что до русов - ну да, они поступили жестоко. Но они-то сделали всё, чтобы этого не было, сделали много больше, чем кто бы то ни было сделал на их месте. Не так вели себя мусульманские завоеватели в Иране, не так будут вести себя христианские крестоносцы в Святой земле, не так будут вести себя солдаты победивших стран в Японии и Германии в конце Второй мировой.
Тут, правда, ибн Мискавейх мимоходом возводит на наших предков напраслину, и, скорее, без всякого умысла, по незнанию. Он говорит, что, забрав к себе в крепость жён и детей погибших, они "прелюбодействовавали с женщинами и отроками". Так вот это - полная ерунда. Такого никогда не было, ни один источник этого не подтверждает. С женщинами-то, естественно, было - тут нравы пращуров были предельно просты, меня в своё время поразила сцена у ибн Фадлана, когда русский купец в Булгаре, занимающийся любовью со своей женщиной, не прерывает этого занятия, когда другой заходит к нему в гости, и продолжает его, так сказать, до победного конца в присутствии гостя. Но вот с "отроками" - чушь. У скандинавов этот порок был известен, хоть и почитался предельно позорным. А у славян даже слова для этого не было! Н. М. Гальковский в главке "Брак" своей работы отмечает, что "в первые века христианства у нас очень мало были распространены противоестественные пороки". Точнее было бы сказать, что они в те поры были известны лишь по завезённым из Византии поучениям и спискам исповедальных вопросов. По работе Гальковского отлично видно, откуда эта мерзость у нас появилась и кто был её первым носителем. Монахи из богоспасаемой Византии! Первым достоверно известным мужеложцем на Руси оказывается… митрополит русской церкви в XV веке Зосима. Ста годами позже к списку добавляются и служилые мусульмане из царского войска. Но ни один обличитель русского язычества не приписывал ему этой гнусности. Языческая Русь не была раем земным, но была грязь, от которой она была совершенно свободна, и "прелюбодейство с отроками" - в её числе. Ибн же Мискавейх просто говорит как человек своего народа-культуры и времени. Ему трудно представить, как это можно не насиловать пленных мальчиков, - и он приписывает это русам. Что ж, не он первый судил других по себе, и, увы, не он последний.
Попытки выбить русов из укрепления Бепдаа военной силой успеха не имели. Раз за разом мусульманские правители, в первую очередь неугомонный Марзубан, приводили под стены столицы Агвана своё войско. Раз за разом русы выходили в поле - и опрокидывали мусульманские полчища. До штурма так ни разу и не дошло. Особенно примечателен один случай - Марзубан попытался заманить русов в ловушку притворным бегством - и с огромным трудом смог остановить своих удирающих от страшных язычников вояк. Притворное бегство едва не превратилось в настоящее. Только личный пример Марзубана, чуть не в одиночку бросившегося навстречу наступающим русам, предотвратил это. Впрочем, большого успеха засада всё равно не имела - Марзубан снова был отбит. Муравьиному упорству этого человека остаётся лишь поражаться. Русы тем временем… расширили свои владения, захватив город Марату. Видимо, опыт Бердаа оказался поучительным - русы на сей раз не заявляли о своих намерениях, не пытались договориться с жителями, они приходили и брали, убивая тех, кто сопротивлялся, и щадя остальных. Судя по отсутствию упоминаний о сопротивлении русам в Мараге, такой образ действий оказался для местных жителей гораздо доходчивее и понятней.
К сожалению, непобедимых в бою русов настигла в Мараге новая беда - по сообщениям арабских авторов, они подхватили там какую-то заразную хворь, принявшуюся косить их ряды. Наконец, они вынуждены были уйти из края, предварительно спалив в Косте добычу, которую не смогли унести. Русы уходили непобеждёнными, сохранив добычу, но потери были слишком велики, моровое поветрие не останавливалось, да и с родины доносились тяжкие вести - погиб великий князь Игорь, начиналась смута. У реки их встретили корабельщики и триста дружинников, всё это время охранявших корабли. Тоже любопытная деталь - не то трёхсот русов хватало для обороны вряд ли так уж укреплённого лагеря и судов от подходивших к Бердаа мусульманских армий, не то этих "борцов за веру" куда как больше "земли сынов пророка, которую топчут грязные ноги неверных", волновала набитая добычей и пленницами крепость Бердаа. Разделив добычу, русы отплыли восвояси, и. как сообщает Абу-л-Фида, благополучно вернулись домой.
Один армянский историк, современник событий, добавляет, что "хворь", поразившая завоевателей, на самом деле была результатом диверсий пленных женщин, травивших воду в захваченных крепостях. Русы, узнав об этом, перерезали пленниц - можно ручаться, что за действия фанатичных "шахидок" поплатились жизнью и те мусульманки, кто ни сном ни духом не ведал об их злодеяниях - и покинули Бердаа.
Честно говори, уважаемый читатель, в мировой истории не так уж много случаев, когда завоеватель выглядит умнее, добрее и благороднее побеждённого, особенно под пером соплеменника и единоверца последнего. И хотя история с бердавским сидением закончилась довольно грустно, но мне всё же приятно, что в одном из таких редких случаев завоеватели - мои предки.
И опять тот же вопрос, которым мы уже задавались кто они, откуда и зачем пришли? Распространённую версию о том, что во главе русов стоял тот самый "Х-л-гв" из "Кембриджского документа", я, по понятным причинам, отметаю. Персонажи, мягко говоря, художественной литературы историческими деяниями не занимаются. Остаётся три версии. Первая - какой-то независимый от Игоря крупный вождь. Подручный великого князя киевского, Игоря, временно ушедший в "самостоятельное плавание". И, наконец, один из Игоревых воевод, действовавших по его приказу.
Про первую версию мне просто нечего сказать. Нет данных ни за, ни против. Конечно, могли в Тъмутороканье вырасти мстители за мстителей. Как раз зрелые мужи, по тем меркам даже почти пожилые - 33–35 лет прошло. Только мстят они… не по адресу несколько. Это во-первых. А во-вторых, как-то очень мирно мстят. Как МСТИЛИ русы на самом деле - мы помним по 912 году. И раз вместо "позади всё горит, впереди всё рыдает" мы видим нечеловечески упорные попытки договориться с этими, прошу прощения, горными архарами, то тут напрашивается два вывода: или русы не те, или у них на этот раз совершенно другая цель.
А скорее всего - и то и другое.