Повторение "уф" и "это отвратительно/возмутительно" обрамляет аргументацию в защиту свободы слова, даже если это слово выражено в такой презрительной форме.
Помните сжигателей флага в Техасе? Марши нацистов в Скоки? Протесты против войны повсюду? Защищенные законом граждане - каждый в отдельности и все вместе. Иногда отвратительные. Иногда возмутительные. Иногда презрительные.
Но никогда не бессловесные.
Структура всей статьи - повторение, повторение, повторение, приправленное вариациями. В конце редакционной статьи Гартнер отвечает на вопрос, "какой посыл" несет студентам (многие из которых считают татуировки неуместными) присутствие человека с татуировками:
"Посыл, который Вы даете, очевиден:
Это школа, которая верит в свободу слова.
Это школа, которая защищает право на собственное мнение.
Это школа, которая уважает Америку.
Вот, что могли бы продемонстрировать власти штата Айова.
Джексон Воррен, украшенный символами ненависти, мог бы стать символом свободы".
Как мы видели в предыдущем приеме, количество повторений несет определенный смысл. Три - дает нам целостность, законченность ("это школа…). Два - создает контраст, сравнение: символы ненависти против символа свободы.
Гартнер переводит прием повторения в комическую плоскость в другой редакционной статье, убеждая делать пожертвования в пользу местной общественной радиостанции:
"Поддержите деньгами радио "WOI".
Мы не часто продвигаем какие-то проекты на страницах издания, но когда мы делаем это, мы делаем это прямо и прилагаем все усилия.
Поддержите деньгами радио "WOI".
Статья содержит 8 абзацев, каждый абзац несет аргумент в защиту дающего и заканчивается "денежным" предложением: Поддержите деньгами радио "WOI".
В конце Гартнер добавляет новый поворот:
"Возможно, вы думаете, что уже знаете, какой будет последняя строка этой статьи. Но если Вы не уловили мой посыл, еще одна фраза погоды не сделает. Поэтому, вместо того, чтобы говорить, поддержите деньгами радио "WOI", мы просто скажем:
Спасибо за внимание".
Для Гартнера повторение не бывает случайностью. "Это рефрен, - сказал он в интервью автору Пойнтера Чипу Сканлану [Chip Scanlan], - ритмический рефрен, каждый раз с разным продолжением. Это почти музыкальный инструмент. Я люблю бродвейские мюзиклы и всегда думал, что могу написать мюзикл. Я не мог бы написать музыку, но мог бы написать стихи, потому что люблю игру слов и рифмы, ритм, темп, модуляции. Иногда я думаю, что эти редакционные статьи и есть стихи для песни, которая никогда не была написана".
В руках мастеров-учителей или поэтов, повторение имеет силу переступания риторики и восхождения в область мифов и священных текстов. Эти слова, например, из книги "Ночь" Эли Визл [Elie Wiesel] начертаны на стене Музея Холокоста (США):
"Никогда не забуду я ночь, первую ночь в лагере, которая превратила мою жизнь в одну длинную ночь, семь раз проклятую и семь раз запечатанную. Никогда не забуду я тот дым. Никогда не забуду я маленькие лица детей, чьи тела на моих глазах превратили в кольца дыма под тихим голубым небом.
Никогда не забуду я то пламя, что поглотило навсегда мою веру.
Никогда не забуду я ту ночную тишину, что лишила меня, на веки вечные, желания жить.
Никогда не забуду я те моменты, что убили моего Бога и мою душу, и превратили мои мечты в пыль. Никогда не забуду я эти вещи, даже если я приговорена жить столько же, сколько Сам Бог. Никогда".
Повторение может быть настолько сильным, что оно может отвлечь на себя все внимание, затеняя смысл рассказа. Если Вы боитесь чрезмерного повторения, попробуйте этот маленький тест. Удалите все повторения и прочтите текст вслух. Верните одно повторение. Еще одно. Ваш голос подскажет Вам, если Вы зашли слишком далеко.
Практикум
1. Почувствуйте разницу между повторением и многословием. Первое - полезно, несет особый эффект. Второе - бесполезно, пустая трата слов. Прочтите примеры из собственных работ, выискивая примеры и повторений, и многословия. Как изменится Ваш текст, если убрать лишние слова и усилить повторы?
2. Просмотрите антологию исторических речей и прочтите некоторые из них, обращая внимание на повторы. Составьте список, по каким причинам автор прибегает к повторам, начиная с: помочь нам запомнить, выстроить аргументацию, подчеркнуть эмоции.
3. Попробуйте переписать отрывок Эли Визл, приведенный выше. Попробуйте убрать как можно больше "никогда", не искажая смысл. Теперь прочитайте вслух оригинал и Ваш вариант. Обсудите, что получилось.
4. Повторение необязательно высокохудожественно. Например, Вы можете упомянуть или процитировать героя три раза в тексте: в начале, в середине и ближе к концу, чтобы соединить элементы в единое целое. Найдите такого рода повторение в новостях.
№ 26: Не бойтесь длинных предложений
Делайте то, чего боитесь: используйте длинные предложения. Все боятся длинных предложений. Редакторы боятся их. Читатели боятся их. Но больше других, их боятся писатели. Даже я их боюсь. Посмотрите. Еще одно короткое. Еще короче. Фрагменты. Отрывки. Просто буквы. Ф…ф…ф…ф. могу я написать предложение без слов? Только пунктуация. …:!?
Мэлвин Мэнчер [Melvin Mencher], великолепный преподаватель журналистики, учит нас, как важно уметь противостоять фобиям. Делать то, чего боишься. То же самое с длинными предложениями. До тех пор, пока писатель не попробует освоить длинное предложение, он или она не может считаться писателем. Длина делает плохое предложение еще хуже, но, с таким же успехом, она может сделать хорошее предложение еще лучше.
Пример:
Мое любимое эссе Тома Вулфа [Tom Wolfe] времен зарождения движения "Новая Журналистика" называется "Любовь в духе воскресного дня", названное в честь романтической баллады того времени. Описываемые события происходят утром на станции нью-йоркской подземки в четверг, не в воскресенье. Вулф подмечает и "схватывает" момент юношеской страсти в городском метро, чтобы дать новое определение городскому роману.
"Любовь! Аромат желания в воздухе! Сейчас 8.45 утра. Четверг, станция метро Пятидесятой улицы и Бродвея, а двое уже стоят в тесном переплетении рук и ног, и это доказывает, надо признать, что любовь в Нью-Йорке есть не только по воскресеньям".
Это хорошее вступление. Эротические фрагменты и восклицательные знаки. Выпукло-вогнутое слияние любви, схваченное в "паутине", быстрый переход от короткого предложения к длинному: писатель и читатель ныряют с вершины "лестницы абстракции", где находятся любовь и желание, вниз к двум подросткам, занимающимся любовью, и обратно к вариациям на тему любви в мегаполисе.
В час-пик пассажиры метро учатся понимать значение длины. Длина платформы. Длина ожидания. Длина поезда. Длина эскалаторов и лестниц в подземелье. Длина очередей из торопящихся, ворчливых, нетерпеливых пассажиров. Обратите внимание, как Вулф использует длину предложений, чтобы отразить эту реальность:
"Невероятно! Люди выходят группами со станции на Седьмой Авеню, мимо автомата с мороженым Кинг Сайз, турникеты грохочут словно мир разбивается о рифы. За турникетами, пройдя четыре шага, все уже снова толпятся локтем к локтю, чтобы подняться наверх: огромная воронка из плоти, шерсти, войлока, кожи, резины, из крови, с трудом протекающей по старым склеротическим артериям, вздувшимся от чрезмерного потребления кофе и постоянной давки в подземке в часы-пик. А на платформе тем временем стоят парень и девушка, оба лет восемнадцати, во всепоглощающем, как аромат Моего Греха, измождающем объятии".
Это классический Вулф. Мир, где "склеротический" служит антонимом "эротическому", восклицательные знаки появляются, как полевые цветы, опыт и положение объяснены названиями торговых марок (были такие духи "Мой грех"). Но постойте! Это еще не все! Пока парочка наслаждается собой, кавалькада пассажиров проходит мимо:
"Вокруг них десятки, кажется, что сотни, лиц и потеющих тел, перемещаются и напирают с артериосклеротическими гримасами; проходят мимо витрины с такого рода новинками, как веселые пищалки, пальцы-крысы, пугающие тарантулы и ложки, с похожими на настоящих, мертвыми мухами; мимо парикмахерской "У Фреда", прямо у выхода, с глянцевыми фото молодых мужчин, подстриженных в стиле барокко, и дальше, на Пятидесятую улицу, в этот сумасшедший дом из движения, мимо магазинов со странным нижним бельем, мимо объявлений о бесплатных чтениях за чашкой чая и о партии в бильярд между "Кроликами Плейбоя" и женского шоу "Downey's Showgirls"; затем народ запруживает улицу по направлению к зданиям корпораций "Time-Life", "Brill" или "NBC".
Утверждение, которое я собираюсь сделать, может опорочить рассудительность, необходимую создателю приемов письма, но встречал ли кто-то из читателей длинное предложение волшебнее, более бесшабашное описание подземки Нью-Йорка, более восхитительные 110 слов от заглавной буквы до точки? Возможно. Если найдете, я с удовольствием почитал бы.
Внимательное чтение Вулфа подсказывает некоторые стратегии для овладения мастерством длинного предложения:
- Эффективно, если подлежащее и сказуемое находятся в начале предложения (Прием № 1).
- Используйте длинное предложение, чтобы описывать события, протяженные во времени. Пусть форма отражает содержание.
- Эффективно, если длинное предложение написано в хронологическом порядке.
- Используйте длинные предложения вперемежку с короткими и средними.
- Используйте длинное предложение как каталог или список товаров, названий, образов.
- Длинные предложения редактировать сложнее, чем короткие. Считайтесь с каждым словом. Даже. В. Очень. Длинном. Предложении.
Писать длинными предложениями означает идти против течения. Но разве не этим занимаются лучшие авторы?
В 1940-х годах Рудольф Флеш [Rudolf Flesch] изучал явления, которые делают предложение "легким" или "трудным" для чтения. По словам Флеша, изучение 1893-х текстов литературы отражает сжимание английского предложения: "Среднее письменное предложение времен Елизаветы включало до 45 слов; викторианское предложение - до 29 слов; современное предложение - 20 слов и меньше". Флеш использовал длину предложения и количество гласных как факторы "легкости чтения". Эти подсчеты были высмеяны Е. Б. Вайтом [E.B. White]: "Письмо - это акт веры, - писал Вайт, - не грамматический трюк".
Настоящий автор должен верить, что хорошее предложение, длинное или короткое, не умрет для читателя. И хотя Флеш проповедовал ценность хорошего предложения длиной в 18 слов, он хвалил длинные предложения такого мэтра, как Джозеф Конрад [Joseph Conrad]. Поэтому даже для старика Рудольфа, длинное, хорошо сработанное предложение не было грехом против ученого Флеша.
Практикум
1. Помня об этом приеме, ищите примеры хорошо написанных длинных предложений в литературе и журналистике. Оцените эти предложения в контексте, по критериям, приведенным в приеме.
2. На стадии переработки журналисты имеют тенденцию брать длинное предложение и дробить его на части ради ясности. Но писатели также учатся объединять предложения для достижения определенного эффекта. В Вашей последней работе попробуйте объединить короткие предложения и посмотреть, добились ли Вы разнообразия длины и структуры предложений.
3. Лучшие длинные предложения рождаются из хорошего исследования предмета или репортажа. Прочтите еще раз предложение-описание Вулфа. Обратите внимание на детали, которые пришли из прямого наблюдения и заметок автора. В следующий раз, работая в поле, ищите сценки и декорации, которые могут обогатить описание в длинном предложении.
4. Все предложения делятся на 4 структурных категории: простое (одна основа: одно подлежащее + одно сказуемое); сложноподчиненное (главное предложение + зависимое); сложносочиненное (несколько простых предложений, связанных союзами); комбинация двух предыдущих. И вот, что важно: длинное предложение не обязательно сложноподчиненное или сложносочиненное. Оно может быть простым: "Торнадо пронесся по Санкт-Петербургу, штат Флорида, в пятницу, сорвав крыши с десятков домов, разбив стеклянные витрины в даун-тауне, вырвав с корнем пальмы вдоль побережья, и оставив Клайда Ховарда [Clyde Howard] ежиться в пустой ванной". Это предложение простое, с одной основой: торнадо пронесся. Изучите содержание Вашей сумки, бумажника или ящика с любимым хламом. Попробуйте написать простое длинное предложение с описанием содержимого.
Приемы письма: половина пройдена
Приемы письма от Роя Питера Кларка перевалили за половину. Стив Баттри задает вопросы мистеру Кларку о "Приемах письма" и заглядывает в его мастерскую.
Я надеюсь, Вы читаете серию Роя Питера Кларка "Приемы письма". С этой публикацией Рой добрался до серединной отметки задуманной серии из пятидесяти приемов. Если Вы следите за колонкой, Вам могут быть интересны ответа Роя на мои вопросы (я внес пометки в его ответы, где указываю, о каком приеме идет речь).
Стив Баттри: Когда Вы создали свои первые "Двадцать приемов письма"?
Рой Питер Кларк: Создать набор приемов письма пришло мне в голову лет десять назад. Это произошло, когда я понял, что уже около ста лет авторитеты в области письма учат одним и тем же вещам. Я составил список из 20 приемов и поделился им с коллегами на Национальном Писательском Симпозиуме в Портленде, штат Орегон. Затем я постарался изложить их в максимально краткой форме и стал использовать в своих классах.
Когда Вы расширили число приемов до 30?
Список расширился года через два. Я набрал свое имя в Google (это же не грех, правда?) и изумился, как далеко и как широко распространились мои приемы. Один европейский профессор перевел их на итальянский! Это меня вдохновило. Приемы действительно работали, почему бы не добавить еще несколько до 30. Я надеюсь дойти до 50 в следующем году.
Насколько я помню, первые два раза это были списки. Вы впервые посвящаете каждому приему колонку?
Я рассказывал о своих приемах на семинарах, а затем отвечал на вопросы. Так, у меня появилась "речь" на каждый прием, иногда я брал примеры из журналистики, иногда из музыки, иногда из Шекспира. Как часто бывает, из преподавательской практики я черпал знания, примеры и истории. Я хотел сделать что-то особенное в честь моего 25-летнего юбилея работы в Институте Пойнтера, поэтому я дал себе слово написать небольшое эссе о каждом приеме. Теперь они переведены на несколько языков. Совсем недавно я дал разрешение редактору из Египта перевести приемы на арабский.
Какой прием захватил Вас больше всего, когда Вы начали ими пользоваться?
Мой приятель из Университета Делавэра - Дэннис Джексон - рассказал мне о том, что предложение идет слева направо, о той силе, которую дает постановка подлежащего и сказуемого в начало предложения (Прием № 1). Затем Дон Мюррей научил меня, как выносить сильные слова в конец (Прием № 4). Вместе, эти приемы работают волшебно.
Какой прием самый ржавый (или трудный для использования) в Вашем арсенале?
Лестница абстракции Хайакавы - замечательный прием. Он настолько хорош, что требуется время, чтобы им овладеть. (Прием № 13). Это один из тех магических фокусов, которым не обучают в Хогварте на первом курсе. Я понял вершину и низ лестницы, но только Кэролин Мэйталин предупредила меня об опасности середины, где множится язык бюрократии и политики.
У Вас есть любимый прием, которым Вы пользуетесь так охотно, что есть опасность переборщить?
Я безжалостный истребитель наречий (сначала я написал: "Я безжалостно вырезаю наречия"). (Прием № 3). Я начинаю думать, что я несправедлив в старым несчастным наречиям, что я стал анти-наречник. Еще в моем первом списке в одном приеме была фраза: "Помните, что три - это магическое число". Затем я понял, что три было магическим числом, но есть и магия единицы, и магия двойки. Это привело к глубокому пересмотру этого приема. (Прием № 17). Мне нравится миг, когда я осознаю, что любимое правило неполное, что я должен выдать что-то новое.
Писать серию из 50 статей каждую неделю выглядит как занятие довольно пугающее. Только если Вы не пишите заранее, Вам, наверняка, приходится писать в спешке или когда Вас отвлекают или Вы бьетесь с другим текстом. Какие приемы были самыми полезными в написании "строптивых" статей?
Когда-то я шел с опережением в шесть недель, сейчас - только в две. Но я проделал половину пути. Я взошел на гору, дальше - спуск. Разбить большой проект на маленькие части будет одним из моих следующих приемов. Я сам так работаю. Дон Мюррей говорит: "Страница в день, книга в год". Обнадеживает.
№ 27: Импровизируйте
Используйте языковые находки коллег.
Сразу после вице-президентских дебатов 2004 года, я прочитал остроумную реплику, которая показала, насколько различны внешность и стиль двух кандидатов.
Авторство приписывается радиоведущему Дону Аймасу [Don Imus]. Он описывает разницу между кандидатами, как разницу между "Доктором Думом [Dr. Doom] и Девушкой из рекламы шампуня Breck". Понятно, что жесткий и непреклонный Дик Чейни [Dick Cheney] - это Доктор Дум. А Джон Эдвардс [John Edwards], благодаря великолепным волосам, стал миловидной девушкой из рекламы шампуня.
К концу дня, многие комментаторы повторяли эту фразу. В джазе есть такой термин "рифф": форма импровизации, когда один музыкант строит свою импровизацию на основе музыкальной фразы другого исполнителя. Оригинальная фраза Аймаса трансформировалась в "Шрек против Брек", другими словами, людоед против модели.
Затем у меня состоялся разговор с талантливым коллегой Скоттом Либином [Scott Libin], который пишет о языке политики. Мы начали импровизировать на тему популярных различий двух политиков. "К имени Чейни часто добавляет слово "дядюшка", - сказал Скотт. То есть "ведет себя как добрый дядя". "Но вчера он выглядел скорее как занозушка, а не как дядюшка", - ответил я, закипая от возмущения.
Как два музыканта, Скотт и я стали обмениваться вариантами на тему импровизации. Довольно скоро, Чейни против Эдвардса стали:
Доктор Но против Мистера Глоу.
Холодный взгляд против Хороших волос.
Отмороженный против Стиляги.