Эльфрида была знакома с Розмари долгие годы и могла в полной мере оценить, насколько жестоко страдали она и дети. "Фрицль был деспотом, который терроризировал семью, – сказала она. – Он верховодил ими, командуя направо и налево, как армейский офицер. Я сама видела, как он наказывал детей, да и Розмари рассказывала, как он избивал ее, много-много раз – слишком много, чтобы припомнить сейчас все".
Также Эльфрида рассказала, что время от времени разговаривала с дочерью Фрицля Элизабет, когда та, будучи еще подростком, три года проработала на кухне в гостинице, которой владела ее семья. Хотя Фрицль называл Элизабет своей любимой дочерью, его обращение с ней говорило об обратном. "Йозеф вовсе не любил Элизабет, – вспоминает Эльфрида. – Она была робкой, забитой девочкой – очень несчастной. Ни разу я не слышала ее смеха, она всегда казалась какой-то обеспокоенной".
Но Эльфриде так и не удалось выяснить, в чем была суть проблемы. "Я пыталась как-то подобраться к ней поближе, но она никогда не открывалась мне, – сказала она. – Однажды я прямо спросила, почему она такая грустная, на что она ответила только, что "папа такой властный и строгий"".
По наблюдениям Эльфриды выходило, что любил отец только трех своих детей – дочерей Габриэль и Ульрику и сына Йозефа. Остальные четверо – Розмари-младшая, Дорис, Гаральд и Элизабет – каждый день испытывали на себе всю ярость, которой, как топливом, было наполнено его сердце. "Йозеф был очень жесток к ним. Розмари говорила, что наброситься на них было для него в порядке вещей".
И Эльфриде случалось бывать свидетельницей этого: "Когда я видела, как Йозеф наотмашь бьет ребенка по лицу, а дети заливаются слезами, мне всегда было жаль Розмари и ее семью".
Однажды она увидела, как Фрицль за волосы вытаскивал дочь Розмари из фургона, а потом залепил рыдающей девочке оплеуху за то, что та не подчинилась ему сразу. Фрицль и не старался скрыть их скандал. Эльфрида рассказала и то, как видела Фрицля, когда тот прилюдно набросился на своих детей прямо у всех на виду.
"Йозеф как-то вечером ехал по улице на машине и увидел своих детей бегающими поблизости, – вспоминает она. – Он остановил машину, вышел на середину проезжей части и начал лупить их. Они кричали – это было страшно. Элизабет тоже попалась ему под руку, и все ее тело потом было покрыто синяками".
Эльфрида, которая теперь живет в Мюнхене, сказала, что она часто спрашивала Розмари, почему Фрицль, души не чая в одних детях, испытывал такую ненависть к другим. "Розмари отвечала, что она понятия не имеет, – вспоминает Эльфрида. – Но однажды она сказала: "Ульрика – его любимица – она единственная отвечает ему"". Видимо, он ценил это".
Эльфрида и сама уговаривала Розмари забрать детей да и бежать подальше от этого извращенца, который превратил их дом в преисподнюю. "Я делала все, чтобы убедить ее уйти, но она была безнадежна, – сказала она. – Она говорила мне, что уйти от Фрицля она хочет, но не может сбежать с семью детьми на руках. Она понимала, что Фрицль станет преследовать их и вернет обратно. Она оставалась его женой только из-за детей. Сколько раз она говорила мне, что не смеет слова сказать против него, потому что боится быть избитой. И конечно, она боялась за здоровье детей, которых он бил слишком сильно".
Эльфрида, мать двоих детей, потеряла связь с Розмари, когда распался ее собственный брак. Они с Паулем расстались в 1984-м, за несколько месяцев до начала подземельного кошмара Элизабет.
Никогда Эльфрида не сомневалась насчет догадок Розмари о том, что что-то происходит в ее подвале. "Розмари сказала мне как-то, что Йозеф сейчас очень много времени проводит дома – у него, дескать, много строительной работы. Но она не знала, чем именно он занят".
Эльфрида уверена, что Розмари и понятия не имела о том, что было на уме у ее мужа, потому что она была настолько зажата из-за его жестокости, что не смела даже задавать вопросов.
И все же в 1973 году Розмари собралась с силами и ушла от мужа, хотя детей ей забрать не позволили. Наверное, в виде оправдания она сказала, что должна остановиться в гостинице в Мондзее, чтобы вести дела. До гостиницы было два часа пути. Фрицль настоял, чтобы дети остались с ним на Иббштрассе, разрешив ей только время от времени видеться с ними.
Бывший коллега Розмари Антон Кламмер говорит: "Йозеф бил ее, и перед ним она мертвела от страха. Она любила детей, но их гостиница была прекрасным предлогом, чтобы оставить мужа. Она боялась, что, если останется, он убьет ее. Иногда, как и все, Розмари бывала радостной, но когда он находился рядом, она сразу зажималась. Было видно, что она была напугана. Дети остались с Йозефом, потому что ходили в школу, но иногда он вдруг появлялся и оставлял детей с Розмари на ночь-другую. Она хорошая мать".
Розмари пришлось вернуться на Иббштрассе, 40, спустя девять лет, когда гостиница сгорела дотла, после чего Фрицля арестовали за подозрение в поджоге. В местной газете была опубликована фотография Фрицля, сделанная на судебном заседании 1982 года. Впрочем, за недостаточностью улик он был оправдан.
Беата Шмидингер, владелица соседнего кафе, сказала: "Все были уверены, что он сам и устроил пожар, – не секрет, что у него были трудности с деньгами".
Несмотря на внешнее благополучие, становилось уже очевидно, что Фрицль погряз в долгах, и все же настоящим мотивом поджога могло стать желание вернуть Розмари в их дом на Иббштрассе, где он мог контролировать ее.
Пауль Ругдорфер, который взял на себя управление гостиницей после ее восстановления, сказал: "Существовало две Розмари. Одна была квалифицированной владелицей бизнеса и деловой женщиной, счастливой и беззаботной. Другая – запуганной жертвой, контролируемой властным мужем".
То, что Фрицль был тираном, вовсе не противоречило тому, что он мог также просто получать от жизни удовольствие. Друг, который летал с ним в отпуск на Таиланд, снял на видео, как ему делают массаж на берегу моря; как он аппетитно вгрызается в жареный окорок. Домашнее видео их таиландского путешествия, которое было выпущено в широкий эфир австрийским телевидением, показывало, как Фрицль и его приятель из Мюнхена восседают верхом на слоне. Голос за кадром говорил: "Эй, Зепп, тебе стоит показать это своей жене, чтобы она поверила, что мы на сафари, а не охотимся за людьми". Полиция не считает это существенным, предполагая, что ремарка относилась к увлечению Фрицля тайскими проститутками. И все же сейчас от этих слов кровь стынет в жилах.
Понятно, что Фрицлю, конечно, уже приходилось охотиться за людьми – жертвами его изнасилований. Еще до того как его дочь исчезла в подвале, он, вероятно, уже совершил не одно омерзительное злодеяние. Несмотря на удаление записи 1967 года о приговоре за изнасилование, полиция Линца сегодня уверена, что он подозревался еще в двух случаях изнасилований, в 1974 и 1982 годах. Он также попадал под следствие за поджог и мошенничество со страховкой, и есть показания, согласно которым он был осужден еще по меньшей мере однажды. Но опять-таки материалы по всем делам были уничтожены, и полиция сообщила, что не может помочь в выяснении всех подробностей преступлений.
"Дальнейшее нам неизвестно, – сказал начальник округа Ганс Хайнц Ленце. – Это было очень давно, у дела вышел срок давности, и, следовательно, теперь это не в компетенции властей".
В соответствии с австрийскими законами, практикующими изъятие материалов уголовных дел во имя реабилитации преступников, Фрицль также получал пособие от неофициальной масонской организации, которая возвращала хороших малых с темным прошлым в обычную жизнь. Не участвуя в программе денацификации, множество бывших фашистов, которые сыграли свою роль и в работе концлагерей, были замешаны в холокосте и так или иначе занимали руководящие посты, смогли проложить себе обратную дорогу в социум. Так что в большинстве случаев лучше было просто не задавать человеку слишком много личных вопросов. Например, австрийский дипломат Курт Вальдхайм два срока прослужил Генеральным секретарем ООН и баллотировался на пост президента Австрии, когда было установлено, что на самом деле во время войны он не изучал право в Венском университете, как сам утверждал. Вместо этого он был на Балканах с немецкими войсками, где солдаты жестоко расправлялись с югославскими партизанами, стреляли по мирным жителям, и именно он был ответствен за депортацию евреев из греческих Салоников в лагеря смерти в 1943 году. И тем не менее, он победил на выборах и шесть лет провел на посту президента.
Может, это австрийское нежелание задавать вопросы помогло Фрицлю скрывать и некоторые более свежие свои преступления. 22 ноября 1986 года семнадцатилетняя Мартина Пош была найдена мертвой на южном берегу озера Мондзее, напротив гостиницы Фрицля и кемпинга близ Зальцбурга. Двое ныряльщиков обнаружили тело Мартины связанным и завернутым в два зеленых пластиковых пакета десять дней спустя после ее исчезновения из дому. Было установлено, что девушку изнасиловали и убили, прежде чем сбросить тело в озеро.
Никто не был задержан. Лучший друг Фрицля, Пауль Хоера, который познакомился с ним в том же кемпинге на Мондзее, где был со своей женой Эльфридой, подругой Розмари, в 1973 году, сказал, что Фрицль частенько наведывался на озеро и вполне мог быть там, когда Мартина пропала. Поскольку Фрицль уже попадал на первые полосы газет, полиция поспешила соединить два этих дела, и дело об убийстве Мартины Пош 22-летней давности было поднято из архивов. Привлекательная семнадцатилетняя Мартина оказалась поразительно похожа на Элизабет, которая к тому времени сидела в подвале уже третий год.
"На данный момент мы не нашли конкретных улик, связывающих два этих дела", – сказал тогда Алоис Лиззл, шеф полиции Верхней Австрии, но добавил, что Фрицля допросят по этому поводу, поскольку он мог находиться неподалеку, когда Мартина была убита.
До того как Фрицль отказался разговаривать с детективами, он уверял, что у него есть алиби на тот день, когда Мартина Пош была убита и утоплена в озере. Это еще предстояло выяснить на суде, но ее близкая подруга Андреа Шмит сказала, что в то время на Мондзее останавливался ее муж – и она уверена, что Фрицль тоже был там.
Также полиция надеялась обнаружить совпадение ДНК и обыскала дом Фрицля в поисках пропавших вещей убитой девушки: синего пиджака, серой сумочки и пары черных полуботинок.
"Злоумышленник мог сохранить эти вещи в качестве трофея, – сказал шеф полиции Лиззл и добавил: – Чего нельзя не заметить, так это того, как Мартина была похожа на дочь Фрицля Элизабет, если не считать ее химической завивки. Мы глазам своим не поверили, когда положили рядом две фотографии".
Карандашный портрет Элизабет, уже опубликованный к тому времени, не показывал особого сходства с известными на тот момент фотографиями Мартины. Обозреватели отмечали, что Элизабет сейчас скорее сойдет за сестру своей матери Розмари, которой было уже 69 лет. Но на черно-белой карточке маленькой Элизабет и цветном снимке ее четырнадцатилетней ученицей средней школы сходство с Мартиной было поразительным.
Австрийская полиция также рассматривала возможность того, что Фрицль был замешан в еще одном загадочном убийстве девочки-подростка на сексуальной почве, произошедшем в шестидесятых годах. В 1966-м, за год до первого срока Фрицля за изнасилование, в кукурузном поле рядом с ее домом в Пфаффштатт-под-Маттингофеном в Нижней Австрии, за сто километров от Амштеттена, было найдено тело семнадцатилетней Анны Ньюмауэр. Она была застрелена из пистолета, который обычно используют для забоя домашнего скота.
Полиция изучала и дело шестнадцатилетней Джулии Кюхрер, которая исчезла из Пулкау в такой же удаленности от Амштеттена в июне 2006-го, а также пыталась найти связь между Фрицлем и убийством Габриэль Супековой, 42-летней проститутки, чье тело нашли недалеко от австрийской границы в августе 2007-го, где Фрицль будто бы проводил отпуск.
Не исключено, что полиция просто искала, на кого можно повесить все нераскрытые дела. Но в то же время Фрицль мог вести параллельную жизнь серийного убийцы. Преступники часто прогрессируют от мелких преступлений, как, например, обнажение в общественном месте или воровство, до изнасилований и убийств, – а в нашем случае, до инцеста, лишения свободы и обращения в сексуальное рабство.
После ареста Фрицль был возмущен освещением дела газетчиками, говоря, что он мог бы и убить семью, которую держал в подвале, но не сделал этого. Тех, кому не приходилось убивать прежде, такая перспектива наверняка ужаснет – особенно если не забывать, что жертва – это ваша собственная плоть и кровь. Возможно, он считал, что действительно мог убить своих пленников, потому что уже имел опыт убийства. Он был всего лишь человеком, который не способен ценить чужие жизни, независимо от того, посторонние это люди или продолжение его самого.
3. Плоть от плоти его
Элизабет была самой красивой дочерью Фрицля. Она уже успела расцвести к тому моменту, когда стала жертвой своего отца. Хорошенькая австрийская девушка: высокие скулы, распахнутые глаза, губы как бутон розы, – она всегда была его любимицей. Несмотря на то что, по словам Розмари, предпочтение отец явно отдавал Ульрике, старшей девочке, сам он всегда повторял, что больше всех любил Элизабет. Розмари говорила, что Ульрика "отвечала" ему, и он ценил это. Возможно, и так, но ему было нужно не это: требовался кто-то, кого можно было устрашить.
В ответственный для Ульрики период ее взросления отец находился далеко – как раз тогда он угодил за решетку. Может, это и стало причиной ее смелости в обращении с отцом. Но Элизабет в то время была еще совсем крохой. В 1977 году Ульрике было уже девятнадцать, и она была готова в любую минуту выскользнуть из его железной хватки и выпорхнуть из дома, а Элизабет было только одиннадцать, и она отнюдь не поднимала "юношеского бунта", на который отец потом жаловался. Ее главной заботой было скрывать от учителей и друзей последствия наказаний, которые ей приходилось сносить дома. А началось вот что: жестокое увлечение дисциплиной и наказаниями обернулось садизмом, и Фрицль начал приставать к своей беззащитной дочери. Вероятно, это началось, когда ее братья и сестры проводили каникулы вместе с матерью. Когда жена перестала интересовать Фрицля в постели, супруги стали отдыхать поодиночке. Один снимок из отпуска, попавший в печать, запечатлел Фрицля во время поездки на Средиземное море в конце семидесятых – в то время, когда он уже вступил в связь с несчастной Элизабет.
Элизабет рассказала, что он начал насиловать ее, когда ей было одиннадцать лет. Фрицль отрицал это, говоря, что все началось намного позже, но есть одно обстоятельство, которое подтверждает слова Элизабет. В 1977 году Розмари вместе с Ульрикой, Рози (16 лет) и их братом Гаральдом (13 лет) отправилась в Италию. На семейных фотографиях девочки весело проводят время на каникулах. Но Фрицль не отпустил с ними Элизабет, и ей пришлось полмесяца провести вместе со своим развратным отцом. Им руководила только похоть. Остаться дома на две недели наедине с ребенком, несомненно, было прекрасной возможностью удовлетворить ее.
На отдыхе к семье Фрицлей присоединился их друг Пауль Хоера. "Я не могу собраться с духом и встретиться с ними, – сказал он уже после того, как секрет Дома ужасов Фрицля был раскрыт. – Пока мы там развлекались, он в это время заставлял Элизабет терпеть бог знает что".
Пауль, которому сейчас 69 лет, добавил также: "Элизабет была замкнутой и стеснительной девочкой. У меня складывалось впечатление, что Йозеф не особенно любил ее. Он относился к ней не лучше, чем к другим детям. Он бил ее намного чаще. Она получала оплеухи за малейшие провинности. Мне становится дурно каждый раз, стоит мне представить ее там, под домом, когда мы сидели в саду, смеялись и веселились".
Лишенная простых удовольствий семейного отдыха, Элизабет оказалась в ловушке в собственном доме со своим деспотичным, хищным отцом. В тот год – так сообщают полицейские отчеты – он впервые изнасиловал ее. Об этом периоде жизни Элизабет даже сейчас с трудом может заставить себя говорить, и, конечно, его подробности не выходят за пределы полицейского участка.
Она была совсем еще незрелой девочкой и не сознавала всей тяжести своего положения. Ее отец командовал всегда, и ребенком она выказывала ему свое полное подчинение, но почему-то он относился к ней совсем не так, как к ее братьям и сестрам. "Я не знаю почему, – сказала она, – но мой отец просто выбрал меня себе".
Позже она рассказала полиции, что отец мог наброситься на нее без предупреждения: в машине, на прогулке в лесу – и даже в подвале. А он тем временем все отрицал и клялся, что вступил с дочерью в сексуальный контакт лишь спустя некоторое время после того, как запер ее в подвале. Элизабет с ужасом ждала его возвращений, когда он приходил и безжалостно использовал ее, исходя из уверенности, что она принадлежит ему. Она была его имуществом, которым он был вправе распорядиться так, как ему заблагорассудится.
"Я не из тех, кто растлевает детей, – сказал он. – У нас с ней был секс только намного-намного позже".
Тем не менее стало ясно, что творилось что-то нехорошее, – слишком очевидны были сигналы. Элизабет, и так ощущающая себя белой вороной среди одноклассников, еще глубже ушла в себя. Криста Вольдрих, ее лучшая школьная подруга, сказала, что Элизабет всегда нужно было быть дома через полчаса после звонка с уроков. "Она никогда не разрешала мне приходить к ней в гости, – вспоминала Криста. – И всегда объясняла это только тем, что у нее очень строгий отец. Я никогда не видела его, но из-за влияния, которое он имел на нее, он всегда стоял между нами, и я почти чувствовала его постоянное незримое присутствие".
Еще одна школьная подруга рассказала, как пугала Элизабет мысль о том, "чтобы не успеть домой вовремя". "Когда мы приходили к ней домой, то всегда уходили сразу же, стоило только вернуться ее отцу".
Криста сказала, что, когда Элизабет вступила в переходный возраст, стало бросаться в глаза, насколько боязливо чувствовала она себя вне стен класса: "Мне казалось, что в школе она ощущает себя свободнее, чем дома. Иногда, когда пора было возвращаться домой, она вдруг умолкала – и следом за ней я. Это было своего рода немое подчинение".
Теперь уже известно, что отец избивал Элизабет. Другие одноклассники вспоминали, что девушка иногда прогуливала уроки физкультуры из страха, как бы учитель не заметил синяков, которыми было покрыто все ее тело. Криста Готцингер, одноклассница Элизабет, с которой отец обращался также жестоко, сказала: "Мы научились терпеть побои... Мы научились собираться с силами, даже когда боль была невыносимой".
О том, что Фрицль бил своих детей, поведала и еще одна школьная подруга, пожелавшая остаться неизвестной. "Он не лупил их, не давал пощечин, – сказала она. – Он наносил удары кулаками. Ее брат как-то сказал мне: "Эта скотина когда-нибудь забьет нас до смерти"".