ХВ велась не за гегемонию в капиталистической системе. То было противостояние двух систем – капитализма и антикапитализма (исторического коммунизма – исторического: в смысле реального, реально существовавшего в истории ХХ в., а не на страницах "трудов" по "научному коммунизму", с одной стороны, в "исследованиях" западных советологов, с другой). Речь шла о двух взаимоисключающих глобальных, планетарных проектах социально-экономического устройства, а потому ХВ велась на всей планете, т. е. была истинно глобальной. Глобальный, всеохватывающий характер ХВ хорошо подметил М. Уокер в замечательной книге "Холодная война": "Южная Америка и Африка к югу от Сахары, – писал он, – континенты, которые раньше оказывались вне борьбы, теперь засосало в её воронку. Турки сражались в Корее, алжирцы – во Вьетнаме, кубинцы – в Анголе, а американские и русские школьники, чьи уроки в школе прерывались тренировочными сигналами угрозы атомной бомбардировки, росли, чтобы погибнуть в Сайгоне и Кабуле".
Поскольку противостояние блоков в ХВ было системным и развивалось не столько как межгосударственное (это форма), сколько как классовоидеологическое (мир труда – мир капитала, капитализм – антикапитализм, правые – левые и т. д.), оно охватывало практически всю планету, проникало в самые отдалённые уголки, вовлекало, всасывало в себя весь мир – от людоедов Центральной Африки и Новой Гвинеи до яйцеголовых интеллектуалов из Бостона, Парижа и Москвы, разрывая надвое целые страны, слои, а то и семьи. И хотя сформировался даже целый блок – Движение неприсоединения, пытавшийся "сосать от двух маток сразу", в целом и внутри этого блока идеологические симпатии и антипатии были вполне очевидны, в этом плане нейтралов практически не было: война носила тотальный – военно-политический, экономический, идеологический, психологический (психоисторический) – характер и предполагала полное уничтожение проигравшего (как это и произошло с СССР). В то же время, будучи глобальной, ХВ обеспечила глобальную стабильность в глобальных же и невиданных до сих пор (страх перед ядерным Армагеддоном) масштабах. Не удивительно, что одним из главных следствий ХВ как глобальной стала глобализация, подтвердив гераклитовское "война (борьба) – отец всего".
Есть эксперты, которые подчёркивают, что в ХВ произошло взаимоналожение двух характерных для Европы типов конфликтов – между державами и религиозно-идеологического: протестанты против католиков, христиане против мусульман. Отчасти это действительно так. Но только очень отчасти, поскольку христианство и ислам охватывали определённые ареалы планеты, ориентированы они были на поту-, а не посюстороннее устройство. Капитализм и коммунизм – это о посюстороннем устройстве. В этом плане ХВ вытекает из Второй мировой: как верно заметил Тони Джадт, Вторая мировая была первой, в которой военный результат определял именно социальную систему, а, например, не религиозную принадлежность (как это было после Аугсбургского мира 1555 г. с его cuius regio ejus religio) или в ходе Наполеоновских войн, революционным способом устанавливавших на месте Anciene Regime новый политический, но – подчёркиваю – не социальный строй. Кстати, это очень чётко понимал Сталин, который, как вспоминает Милован Джилас, в апреле 1944 г. в разговоре с Йозефом Броз Тито сказал следующее: "Эта война непохожа на прошлые войны; тот, кто занял какую-то территорию, устанавливает там свой общественный строй. Каждый распространяет свой строй настолько далеко, насколько способна продвинуться его армия. По-другому и быть не может". Быть не может в такую эпоху, когда наряду с капитализмом существует системный антикапитализм и война с ним капиталистических государств приобретает совершенно иной характер, чем между собой. Война СССР с Третьим рейхом принципиально отличалась от войны наших западных союзников с ним – последняя в социосистемном (да и в цивилизованном) плане была гражданской – победители не собирались отменять капитализм на захваченных территориях, достаточно взглянуть на гитлеровский "Евросоюз" и на "американскую Европу" второй половины 1940-х годов.
Верную мысль высказал Дэвид Кот, автор замечательного исследования о борьбе в сфере культуры в период ХВ, подчёркивая, что помимо прочего, ХВ это борьба за наследие Просвещения, которое СССР и США тянули на себя и наконец разорвали: у СССР осталось "равенство", а у США – "свобода". "Братство", по-видимому, оставили масонам и иже с ними рядом, а возможно и над ними находящимся, которые – создаётся впечатление, – в течение какого-то времени выбирали, на кого сделать ставку и в конечном счёте на рубеже 1940-1950-х годов выбрали США как "порт приписки" и мировой таран одновременно. Впрочем, это лишь догадки. Главное в том, что "свобода" и "равенство" отлились в принципиально разные, взаимоисключающие системы с глобальными претензиями.
После окончания Второй мировой войны коммунизм и капитализм сошлись как два альтернативных варианта организации посюстороннего мира планетарного порядка, проникая в ареалы всех религий и рассекая их по нерелигиозному принципу. А потому у ХВ нет ни аналогов, ни прецедентов в том числе и по внутренней сложности и парадоксальности: эта построенная на страхе взаимного уничтожения (достаточно вспомнить панику, охватившую крупнейшие города Европы и Америки в дни Карибского кризиса), завязанная на ядерное оружие глобальная война была периодом фантастической глобальной стабильности, такой, которой уже никогда не будет и с которой сравнить можно лишь европейскую стабильность 1815-1853 гг. и Римскую империю Антонинов – от Нервы до Марка Аврелия (96-180 гг. н. э.). Противостояние капитализма и системного антикапитализма, т. е. системы и антисистемы как двух альтернатив "светлого будущего" – уникальное явление всей посленеолитической ("классово-антагонистической") истории, т. е. последних 5-6 тыс. лет.
В виде советского коммунизма, системно реализовавшего Большой Левый Проект европейского Модерна (старт ему дала Великая Французская революция, в не меньшей степени антибуржуазная, чем буржуазная), впервые за несколько тысяч лет в истории неэгалитарных эксплуататорских обществ, построенных на собственности, возник социум, построенный на отрицании эксплуатации и собственности и провозгласивший равенство – т. е. социум победивших низов, угнетённых, одним словом – антисистема, вступившая в борьбу с системой. Конечно, в советской системе существовало неравенство, однако оно не шло ни в какое сравнение с таковым классовых ("собственнических") обществ; в 1990-е и сегодня, когда индекс Джинни зашкаливает, когда casual для меньшинства – бесстыдно выставляемое напоказ наворованное богатство, а для большинства – беспросветная бедность, отсутствие социальных перспектив и проблема физического выживания. Конечно, в СССР существовала эксплуатация, однако, во-первых, она становилась менее интенсивной по мере развития совсистемы (а неравенство в то же время росло – и это был один из смертельных парадоксов системы); во-вторых, эксплуатация (в которой, кстати, соучаствовало огромное число людей) не была жёстко закреплённой (перемена мест) и, самое главное, в неизмеримо большей степени работала на социальное целое, на целостный интерес, чем в собственнических системах. Нарушение этого принципа в 1970-е годы взывало крайнее разочарование снизу в совстрое и стало одной из причин его крушения, поражения СССР в ХВ.
Тотальная, психоисторическая
ХВ велась тотально во всех сферах бытия – от военно-политической и финансово-экономической до идейно-психологической и организационной, причём именно "вторая пара" играла решающую роль. Зб. Бжезинский особо подчеркнул роль массовой американской культуры как одного из решающих факторов победы США в ХВ. Вольно было Алексису де Токвилю, Мэтью Арнольду, Эрнесту Ренану, Освальду Шпенглеру, Мартину Хайдеггеру и другим смеяться над примитивностью и вульгарностью массовой культуры США. Именно этот вульгарный примитив стал оружием (одним из) американской победы. В "веке масс" именно массовая, "дебильная" культура решала если не всё, то многое. СССР стремился переиграть Запада на таких фронтах ХВ как классическая музыка (Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев и др.), балет (the Bolshoy Theatre), опера, гуманистическое кино. А Запад "выстреливал" рок-музыкой, Элвисом Пресли, "битлами" и "роллингами", боевиками и порнухой. И это, особенно с 1960-х годов, со вхождением в активный возраст бэби-бумеров – одного из самых манипулируемых поколений в истории Модерна – принесло свои плоды. Советские искусство и культура были гуманистическими и не ориентировались на массовый вкус и низменные инстинкты. Ясно, что с точки зрения психоисторического противостояния это слабоконкурентный вариант. Однако конкурентное преимущество Запада в психокультурной войне даёт о себе знать только в 1970-1980-е годы, и мы ещё поговорим об этом, равно как и о такой арене ХВ как спорт и шахматы.
Будучи тотальной, ХВ предполагала полное уничтожение проигравшего (как это и произошло с СССР). Не случайно метафорическую фразу Хрущёва "мы вас похороним" американцы восприняли буквально. Но похоронен был СССР; сын Хрущёва – американский гражданин – это одна из саркастических ухмылок истории, ответ США покойному советскому лидеру.
Поскольку ХВ, будучи по форме внешнеполитической борьбой, по сути была схваткой двух принципиально различных социально-экономических систем, чьё противостояние вовсе не ограничивалось сферой международных отношений, а носило тотально-системный характер, то в ходе этого противостояния решающее значение имела внутренняя эволюция борющихся систем – коммунистической и капиталистической. По сути именно эта эволюция в конечном счёте была решающим фактором в борьбе. Так и должно быть по логике любого системного противостояния – проигрывает тот, кто в ходе "негативного взаимодействия" слишком уподобляется оппоненту, слишком глубоко интегрируется в его систему, слишком сильно начинает развиваться не только по своей, но и по чужой системной логике. В связи с этим в борьбе не просто государств, а систем, тем более глобальной и тотальной, огромное значение приобретают идейно-психологические, социокультурные и организационные воздействия и средства, а сама война становится психоисторической. Показательно, что ещё в январе 1948 г. Конгресс США принял закон № 402, обязывающий граждан США "оказывать планомерное и систематическое воздействие на общественное мнение других народов". И законопослушные американцы оказывали. А мы смеялись над установками совпарткомов выезжающим за рубеж разъяснять за рубежом внутреннюю и особенно внешнюю политику СССР.
Психоисторическое воздействие извне, совпадающее с логикой внутренних изменений, а с какого-то момента подталкивающее и направляющее их, может сыграть огромную роль по принципу обратной связи, когда в системе в соответствии с логикой её внутреннего развития (разложения) появляется "благодарный", т. е. адекватный реципиент воздействия, который начинает существовать (материально и духовно) не только в своём системном измерении.
В связи с этим в исследовании ХВ анализ внешнеполитической составляющей, при всём его значении – это лишь поверхностный пласт, фон для анализа более серьёзных процессов, главных фронтов ХВ – системных социально-экономических сдвигов в противоборствующих системах (в нашем случае это будет главным образом СССР), фон, сам по себе явно недостаточный для понимания ХВ. Наконец, last but not least, особое значение в таком контексте имеет анализ психоисторического аспекта ХВ – воздействие на социальные и политические группы и структуры, на их ценности, цели, взгляды и, самое главное, на потребности.
Забегая вперёд, отмечу, что капитуляция СССР в ХВ совпала с разложением существующей структуры системного антикапитализма и номенклатуры как его системообразующего элемента, совпало с превращением номенклатуры из статусной группы в квазикласс. Более того, на финальной стадии этого процесса, в ходе структурного кризиса 1970-1980-годов, который горбачёвщина превратила в системный (перестройка – катастройка – катастрофа, далее везде) психоисторическое воздействие Запада посредством своего информационного и социального оргоружия – прозападной "пятой колонны" в СССР – подталкивало процесс классогенеза номенклатуры, криминализации и олигархизации уже и так загнивающих власти и строя, процесс дальнейшей интеграции в капсистему, что объективно разрушало мировую соцсистему, системный антикапитализм СССР.
C учётом сказанного выше, будут рассмотрены три комплекса проблем. Во-первых, ХВ, её суть, основные этапы, их главные события. Во-вторых, социальная природа, базовые противоречия и основные этапы развития советского общества и его системообразующего элемента – номенклатуры, её отношение к Западу по мере интеграции ССР в мировую капсистему. Здесь же тезисно будут отмечены изменения в ядре капсистемы. В-третьих, психоисторическое воздействие Запада на советское общество, на советскую верхушку, это воздействие как элемент ХВ и втягивания советской верхушки в капсистему, подрывающего системный антикапитализм изнутри.
Иными словами, речь пойдёт, перефразируя Ю. Белинкова, о сдаче и гибели советского коммунизма как системы в ходе войны и мира двух миров и систем. И начнём мы с ХВ. В данной статье речь пойдёт о феномене ХВ и о том, как он "оформился", "родился" в 1943/1945-1949 годах.
За одного битого двух небитых дают
В СССР так и не поняли, чем была ХВ. А вот на Западе с самого начала это понимали намного лучше. Поэтому если у нас ХВ писалась в кавычках и с маленькой буквы, но Западе – с прописной и без кавычек. И это очень показательно. В СССР ХВ воспринимали как войну невсамделишную – отсюда кавычки, как соревнование. Это усиливалось дурным пацифизмом советской пропаганды с её "лишь бы не было войны", тем самым подчёркивалось, что ХВ – это не война. А вот западная верхушка рассматривала ХВ не как соревнование, а как самую настоящую – на убой – войну, объектом и целью убийства в которой являются не отдельные люди, не физические индивиды, а система, социальный индивид. И до тех пор, пока мы не поймём, как и почему нас "сделали" в ХВ – "история не в том, что мы носили, а в том, как нас пускали нагишом" (Борис Пастернак), – пока не сделаем правильные выводы, не проведём "работу над ошибками" в ХВ – это до сих пор не сделано, мы едва ли сможем всерьёз играть на мировой арене наравне с "глобальными племенами" – так журналисты называют англосаксов, евреев и китайцев.
Осмысление глобальной психоисторической – задача не только научно-кабинетная, но и практическая, как минимум в двух отношениях. Первое хорошо передаётся русской поговоркой "за одного битого двух небитых дают". Разумеется, если битый понимает, почему и как был бит, делает из поражений правильные выводы и использует их (и осмысленный опыт поражений) для будущих побед – "ступай, отравленная сталь, по назначенью" (или – на выбор: "заполучи, фашист, гранату").
Так, потерпевшая поражение в Первой мировой войне Германия, писал К. Поланьи в "Великом изменении" – одной из главных книг ХХ в. – "оказалась способной понять скрытые пороки мироустройства XIX в. и использовать это знание для того, чтобы ускорить разрушение этого устройства. Некое зловещее интеллектуальное превосходство было выработано её государственными деятелями в 1930-е. Они поставили свой ум на службу задаче разрушения – задаче, которая требовала разработки новых методов финансовой, торговой, военной и социальной организации. Эта задача была призвана реализовать цель – подчинить ход истории политическому курсу Германии".
Но ведь то же – о "зловещем интеллектуальном превосходстве" – можно сказать и о большевиках. Собственно, большевики и нацисты и смогли победить в своих странах, поскольку в своих странах раньше других стали людьми ХХ в. и осознали ошибки и уязвимые места XIX в., его людей, идей и организаций, причины поражений своих стран на выходе из XIX в. В XXI в. победят те, кто первыми станут людьми XXI в., т. е., помимо прочего, те, кто первыми сделают "работу над ошибками" по ХХ в., поймут причины своих поражений в нём, как это сделали – каждый по-своему и на своём языке – большевики, интернационал-социалисты в СССР и национал-социалисты в Германии.
Я уже слышу негодующие истеричные крики: как?! что?! Нас призывают учиться у большевиков и нацистов, использовать их опыт?! Позор красно-коричневым! Да, призываю учиться – у всех, кто преуспел в восстановлении центральной власти (государства, "центроверха", империи – "назови хоть горшком, только печку не суй") и (или) её сохранения-приумножения в тяжёлых условиях. Этому нужно поучиться у Византии, Китая различных эпох, у многих других.
В любом случае, до тех пор, пока мы не поймём причин нашего поражения в ХВ (а это в свою очередь невозможно без понимания сути самой ХВ, её природы и места в истории как взаимодействия двух систем, а также природы этих систем – советского коммунизма и позднего капитализма), нам не подняться. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше – время работает против нас. Если ничего не изменится, то лет, эдак, через пять-семь (аккурат к столетнему юбилею Первой мировой войны или русской революции 1917 г.) уже РФ сможет сказать о себе словами Т. Кибирова то же, что мог бы сказать в конце 1980-х о себе СССР:
Ленивы и нелюбопытны,
бессмысленны и беспощадны,
в своей обувке незавидной
пойдём, товарищ, на попятный.Пойдём, пойдём. Побойся Бога.
Довольно мы поблатовали.
Мы с понтом дела слишком много
Взрывали, воровали, врали
[…]
Мы сами напрудили лужу
со страху, сдуру и с устатку
И в этой жиже, в этой стуже
Мы растворились без остатка.Мы сами заблевали тамбур.
И вот нас гонят, нас выводят.
Анализ ХВ должен помочь нам выработать то, что Рональд Робинсон и Джон Галахер в известной книге "Африка и викторианцы" назвали "жёсткими правилами обеспечения безопасности" ("cold rules for national safety").
Второй практический аспект целостного анализа ХВ связан не столько с "работой над ошибками", сколько с теми помехами, которые создают наши западные "друзья" и их туземные эрэфские агенты – "дети грантов и грантодателей", сотрудники различных фондов, ассоциаций и прочие околонаучные фарцовщики, стремящиеся "впарить" пропагандистскую жвачку о противостоянии Сил Добра Капиталистического Запада и Сил Зла Коммунистического Востока. С окончанием ХВ пропагандистско-психологическая – психоисторическая – война против России не закончилась. Напротив, её эффект ещё более усилился, поскольку системное противодействие западной пропаганде, западному культурно-психологическому воздействию и внедрению практически отсутствует.