Инерционная трёхлетка
Инерционно, период ХВ, начавшийся в 1949 г., продолжался до 1956 г., когда доктрина мирного сосуществования была официально провозглашена на ХХ съезде КПСС – съезде-пире номенклатуры, её сатурналиях, в отличие от антиноменклатурного по своей интенции XIX съезда. И тем не менее за три "инерционных" года между смертью Сталина и попыткой его развенчания троцкистом-расстригой Никитой Хрущёвым произошли определённые изменения, которые позволяют заключить: выведение Сталина из игры было важнейшим успехом для Запада в ХВ, причём успехом, достигнутом в самом начале ХВ и определившем её ход в существенно более выгодном для Запада варианте, чем это было при жизни Сталина. Уже 1953-1956 гг. продемонстрировали это со "стеклянной ясностью".
Этот отрезок времени весьма противоречив. С одной стороны, в 1953 г. подошла к концу некая эпоха. Возникновение НАТО и рождение ФРГ, победа коммунистов в Китае и выход их армий к границе французского Индокитая, окончание Корейской войны, "запуск плана" Робера Шумана – всё это, пишет Альфред Гроссер, автор исследования об отношениях США и западноевропейских стран, говорит об окончании некоего периода. Гроссер прав. Я бы только добавил почему-то забытые им две советские бомбы, атомную и водородную, и смерть Сталина. Необходимо также отметить происшедшее в 1953-1954 гг. принципиальное изменение отношения США к колониализму и антиколониальным движениям. До начала ХВ США однозначно выступали против колониализма – он закрывал доступ на рынки колониальных империй бизнесу США. С началом ХВ и активизацией ТНК США стали весьма селективно относиться к антиколониальным и вообще демократическим движениям в Азии, Африке и Латинской Америке, подавляя их там, где они угрожали интересам американских ТНК. Ирак и Гватемала – первый опыт такого рода. Несмотря на изменения, в течение нескольких лет новое скрывалось в уходящем старом, и только в 1956 г. чётко выявилось ХХ съездом КПСС (реконфигурация международных отношений), Суэцким кризисом и венгерскими событиями. Но к 1956 г. прямая линия прочерчивается от ранней весны 1953 г.
Сразу же после смерти Сталина в Москве заговорили о возможности мирного сосуществования с Западом. В ответ 16 апреля 1953 г., выступая перед представителями Американского общества редакторов газет, Эйзенхауэр призвал Кремль предъявить "конкретные свидетельства" того, что его новые хозяева порвали со сталинским наследием (Chance for peace speech). Два дня спустя Даллес позволил себе ещё более жёсткие заявления, предлагая перейти от сдерживания (containment) коммунизма к его отбрасыванию (rollback). В секретном отчёте СНБ прямо говорилось о том, что советская заинтересованность в мире – обман и противостояние сохраниться.
Спустя шесть недель после испытания в августе 1953 г. советской водородной бомбы Эйзенхауэр задал Алену Даллесу вопрос: не имеет ли смысл нанести по Москве ядерный удар пока не поздно: Даллес считал, что русские могут атаковать США в любой момент. Когда он сказал об этом Эйзенхауэру, президент дал следующий ответ: "Я не думаю, что кто-то здесь (из присутствующих. – А.Ф.) полагает, что цена победы в глобальной войне против Советского Союза слишком высока, чтобы её заплатить"; проблему он видел лишь в том, чтобы в ходе войны не была подорвана американская демократия и чтобы США не превратились в "государство-гарнизон". Что же касается американских военных, то ради победы они были готовы и на это.
Показательно, что если СССР в 1953 г. заговорил о возможности мирного сосуществования с США, правящие круги США "устами" одного из сенатских комитетов возвестили о подходе, диаметрально противоположном советскому: о невозможности и иллюзорности мирного сосуществования с коммунизмом. Прав автор работы об операции "Split" Стюарт Стивен, который считает, что в 1953 г. СССР и США поменялись ролями: в 1953 г. СССР если не совсем отказался от "коминтерновской линии", то существенно приглушил её, а вот США по отношению к СССР стали проводить линию аналогичную коминтерновской, но, естественно, с противоположным знаком и противоположными целями. "Американцы, – пишет он, – вознамерились осуществлять, только в обратном направлении, то, чем занимался старый довоенный Коминтерн, инспирировавший саботаж на Западе, в попытках подорвать его институты. Многие полагали, как это сформулировал в 1953 году сенатский комитет по коммунистической агрессии, что "мирное сосуществование" является коммунистическим мифом, который может быть осуществлён только путём полного отказа от нашего свободного образа жизни в пользу рабства под игом коммунизма, контролируемого Москвой". Т. е. налицо отношение к СССР как не столько к государству, сколько к социальной системе. СССР же, постепенно переходил от активного воздействия на Запад как система на систему, стремился встроиться в неё в качестве государства, всё больше ведя себя не столько как антисистема, сколько как обычное государство. А США, повторю, постепенно наращивали именно системное воздействие на СССР. Своего полного раскрытия и успеха этот курс достигнет в 1980-е годы при Рейгане, однако его основы сформулированы в самом начале ХВ – в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Формулировка необходимости "окончательного решения" Западом советского вопроса совпадает со смертью Сталина, после которой советская верхушка развернулась в сторону Запада. Правильно опасался вождь, что после его смерти империалисты обманут его соратников-наследников "как котят", перейдя к активным действиям.
События 1953-1956 годов свидетельствуют именно об этом: перевооружение Германии; принятие в 1954 г. ФРГ в НАТО; официальное прекращение оккупации ФРГ союзниками (май 1955 г.). Число атомных бомб, которыми обладали США, в 1955 г. достигло 2 422 (в 1950 г. было 298); согласно американским оценкам, для решающей победы для СССР необходимо было 750 бомб. Провалились главным образом по вине Запада конференции министров иностранных дел в Берлине (1954 г.) и в Женеве (июль 1955 г.). Реагируя на явно конфронтационные действия Запада в 1953-1954 гг., 14 мая 1955 г. СССР создаёт военно-политическую организацию социалистического содружества – Варшавский договор и – типично хрущёвская непоследовательность: 15 мая 1955 г. СССР подписывает договор с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции о выводе советских войск из Австрии в обмен на её нейтралитет в противостоянии СССР – Запад. "В одностороннем порядке, – пишет по этому поводу Мартиросян, – был отдан важнейший стратегический плацдарм в Центральной Европе! Да и австрийцы были настроены к присутствию наших гарнизонов вполне благожелательно, куда лучше немцев и венгров, ни провокаций, ни демонстраций не устраивали". Не лучшим образом пытался набрать "международные очки" Хрущёв, чтобы зафиксировать своё отличие от Сталина: в сентябре 1955 г. – ещё одна ошибка в ведении ХВ. Во время визита канцлера ФРГ Конрада Аденауэра СССР признал ФРГ, причём Хрущёв сделал это в одностороннем порядке, без признания Западом ГДР, без его согласия на советские предложения по Берлину. Вину за разрыв СССР с Югославией Хрущёв полностью возложил на Сталина, т. е. на СССР.
Ещё одной линией отхода от сталинской внешней политики стало резкое изменение при Хрущёве позиции СССР по отношению к Третьему миру, к так называемым "развивающимся" (читай: слаборазвитым) странам. Сталин весьма умеренно тратил средства на поддержку антиимпериалистических движений в странах Азии, Африки и Латинской Америки, предпочитая точечные воздействия и акции целевого назначения. С Хрущёвым этот курс меняется. Бывший троцкист Хрущёв в духе "мировой революции" начинает интенсивно помогать освобождающимся странам Азии и Африки, пытаясь подтолкнуть их на антиимпериалистическую борьбу, щедро предоставляет им кредиты, например, 135 млн. долл. только на строительство одного металлургического комплекса в Индии в 1955 г. И это при том, что лишних денег даже на собственные нужды у СССР не было. Вспоминаю злую карикатуру на Хрущёва из одного американского журнала: Хрущёв в рваной майке и дырявых трусах с куском колбасы в одной руке и "калашниковым" – в другой; кругом бегают доходящие ему до колен дистрофичные африканцы, восточноазиаты, латиноамериканцы; над головой Хрущёва – пузырь, в котором фраза: "Ну, кому ещё помочь?".
На всё это можно возразить, что после Бандунгской конференции лидеров стран Азии и Африки (1955 г.) и создания Движения неприсоединения роль и значение афро-азиатского мира выросли, тем более в условиях ХВ. Всё так. Но, во-первых, в заключительном документе Бандунгской конференции, осудившем колониализм, ни слова не говорилось ни об СССР, ни о соцсистеме в целом, "неприсоединенцы" были прагматиками, главное получить помощь, а от кого – не важно, можно сказать "спасибо", а можно "thank you". Во-вторых, помощь может быть разной – массивной, рассчитанной на внешний эффект и бестолковой, а может быть точечной, целевой, но весьма эффективной (по принципу "как иголкой убить слона" – Александр Зиновьев). Тем более, что действия США (свержение правительств Мосаддыка в Иране в 1953 г. и Хакобо Арбенса Гусман в Гватемале в 1954 г.), Франции (колониальная война в Индокитае, а затем в Алжире), Великобритании (подавление восстания в Малайе, Суэцкий кризис) создавали хороший фон именно для "точечной помощи", для целевого воздействия, на которое, по-видимому, не хватило геополитического и системного ума плюс троцкистская р-р-революционная закваска.
Сразу же после снятия Никиты Хрущёва со всех должностей в октябре 1964 г. по Москве пошла гулять стилизованная под Пушкина "Сказка" – анонимная поэма, в которой остроумно и довольно системно описывалось хрущёвское правление, внутренняя и внешняя политика "царя Никиты". Думаю, распространял её скорее всего КГБ – нужно было высмеять снятого первосека, над которым и так потихоньку посмеивались. В дом пятую (полуслепую) машинописную копию принёс мой отец; ему "по дружбе" дал почитать кто-то из партийного начальства завода, на котором он работал, что весьма показательно.
Политика "Хряка" – так назвал Хрущёва в "Зияющих высотах" Зиновьев по отношению к Третьему миру – в сказке характеризовалась так:
Вот мы вспомним для примера:
Полетел Никита к Неру.
С ним Булганин полетел
Улизнуть от разных дел.
Долго в Азии гостили
Ели плов, мускаты пили.
Залетели и в страну,
Где хозяин был У-Ну.
И куда б не заходили
Обещали, говорили.
Так в России уплывал
Трудовой наш капитал.
И как только царь Никита
Нагулялся там досыта,
Неру дал ему слона –
Мол, не жалко нам г…на.
Чтоб кормить нам всех китайцев,
Немцев, негров и малайцев,
Царь придумал, как тут быть
Где бы денег раздобыть.
И нашел (мы это знаем),
Прекратил огромный заем,
То есть в долг с народа брал,
Но обратно не отдал.
Перед нами точное указание на отход от сталинской политики по отношению к "экзотическим" странам.
В 1956 г. на ХХ съезде КПСС курс на мирное сосуществование с Западом становится официальной внешнеполитической доктриной СССР. Когда-то, в 1953 г. Хрущёв подверг критике предложение подобного рода, выдвинутое Маленковым; в 1956 г. он это предложение присвоит. Провозглашение курса на мирное сосуществование совпало с развенчанием "культа личности Сталина", с отказом номенклатуры от сталинского наследия и началом превращения её сначала в квазикласс, а затем посредством горбачёвщины и ельцинщины – в класс, пусть уродливый, с полукриминальным мурлом, но класс. И вехой, переломным моментом на этом пути стали "номенклатурные сатурналии" ХХ съезда.
При этом номенклатура "отпускала" себя не только внутри страны, но и вне её, и во времена горбачёвщины получила "вольную" по всем статьям. Конечно же, такого варианта Хрущёв не хотел, за такое он бы "показал кузькину мать" и "сгноил" бы. Однако Крот Истории роет медленно, и он рыл три десятка лет. Но начался процесс внутреннего и внешнего изменения системы в середине 1950-х годов, именно тогда начал "тикать" часовой механизм бомбы замедленного действия, которую так и не обезвредили. Причём внутренние изменения стимулировали внешние, а изменения отношений с Западом, интеграция в мировой рынок – внутренние сталинские идеи альтернативного "общего рынка", борьбы с долларом по сути были похерены, в капиталистическую систему ещё более подхлёстывали развитие объекта изменений в том направлении, куда его окончательно завёл ставропольский деятель с характерными прозвищами.
Чехословакия-68 и вокруг. Размышления историка сорок лет спустя
Сорок лет спустя – вопросы остаются
Сорок лет назад войска пяти стран – членов Организации Варшавского Договора (ОВД) вошли в Чехословакию (тогда ЧССР), после чего был насильственно прекращён процесс изменений, известный как "Пражская весна". По иронии истории произошло это в год 50-летия образования Чехословакии и 20-летия прихода коммунистов к власти в Чехословакии и смерти Масарика.
Все прошедшие сорок лет вводом войск ОВД (главным образом это были советские войска) Запад и его "пятая колонна" у нас кололи глаза Советскому Союзу, а затем – России, обвиняя в тоталитаризме, империализме, антидемократизме и т. п., требуя покаяния перед несчастными чехами и словаками.
Стандартная западная трактовка чехословацких событий незамысловата: на волне абсолютно стихийного народного движения реформаторы из компартии Чехословакии (КПЧ) во главе с Дубчеком пошли по пути строительства "социализма с человеческим лицом". Однако именно такой социализм не был нужен советскому руководству. Последнее по политико-идеологическим причинам организовало военную интервенцию и прервало демократизацию социализма, которую так приветствовал и поддерживал Запад, стремившийся эту интервенцию не допустить.
До сих пор эта схема используется в психоисторических сражениях, но только уже не в антикоммунистических, а антироссийских раскладах. Впрочем, антикоммунизм и русофобия почти полностью совпадают по принципу "кругов Эйлера". "Целили в коммунизм, а попали в Россию", – заметил А. А. Зиновьев. Не нравится Зиновьев? Обратимся к персонажу с "другого берега" – Зб. Бжезинскому, который уже после окончания Холодной войны специально подчеркнул: не надо заблуждаться – борьба против СССР была на самом деле борьбой против России, как бы она ни называлась. Поэтому нам тоже не надо заблуждаться: те, кто сегодня вопит о преступлениях коммунизма и пытается стереть его из русской истории – либо русофобы, либо "слепые агенты" в их подлой игре.
В наши дни одно из главных направлений информационно-психологической войны против России заключается в том, чтобы выработать у русских разрушительные комплексы неполноценности и вины, нанести как можно более мощные психоудары по коллективному сознанию и коллективному бессознательному нации, загнать её в психологически оборонительную позицию. Отсюда постоянные призывы каяться: кающийся – виновен, причём сам это признаёт, т. е. ещё и верёвку с собой приносит. Одна из вещей, за которые русским предлагается каяться – это коммунизм и его "преступные действия" внутри страны и вне её. К последним относят и ввод войск ОВД в Чехословакию.
Чтобы разобраться в том, что, как и почему произошло 40 лет назад и противопоставить антисоветской и антироссийской лжи по этому поводу правду, необходимо ответить на несколько вопросов и осветить несколько проблем.
Во-первых, необходимо осветить реальный ход событий в ЧССР в 1968 г. и то, как реально, а не в западной пропагандистской схеме реагировало на них советское руководство.
Во-вторых, необходимо взглянуть на то, как вёл себя Запад, прежде всего США во время "Пражской весны" – речь идёт об официальной позиции.
В-третьих, следует взглянуть на чехословацкие события 1968 г. в контексте тайной войны западных спецслужб против соцлагеря на таком театре действий как Восточная Европа (операция "Сплит", стратегия "Лиотэ", Будапешт-56, Прага-68, Польша-80). Вне этого контекста реальный смысл "Пражской весны" ускользает.
Рассмотрев указанную тематику, можно попытаться ответить на вопросы о том, к чему реально вела "Пражская весна", какие соображения были определяющими во вводе войск ОВД в ЧССР, каковы основные результаты и последствия этих событий, как относиться к ним сегодня.
"Пражская весна"
На январском (1968 г.) пленуме КПЧ был снят с должности первый секретарь Антонин Новотный, занявший эту должность в 1953 г. сразу же после смерти Клемента Готвальда. Новотного сменил Александр Дубчек. 22 марта 1968 г. Новотный был освобождён и от должности президента страны, которую занимал с 1957 г., этот пост занял Людвик Свобода. Советское руководство спокойно отнеслось к смене руководства, рассматривая этот факт как продолжение процесса десталинизации, развернувшегося в Чехословакии с 1962 г. (XII съезд КПЧ) и реабилитации в 1963 г. целого ряда репрессированных в начале 1950-х годов политических деятелей.
Именно в 1963 г. Дубчек стал первым секретарём компартии Словакии. Его избрание в 1968 г. первым секретарём КПЧ было обусловлено следующими обстоятельствами. С 1967 г. в чехословацком руководстве обострилась борьба между теми, кого на Западе называли "радикалами" (сами они называли себя "прогрессистами") и "консерваторами". Обеим группам Дубчек казался нейтральной фигурой – по крайней мере, так об этом писал Й. Пеликан, – эдаким центристом, который может сидеть на двух стульях. Даже симпатизирующий Дубчеку американский автор М. Курлански в работе "1968" замечает по поводу одного из выступлений Дубчека, что как обычно было трудно понять его позицию.
Правда, 30 января 1968 г., выступая на VII съезде сельскохозяйственных кооперативов, Дубчек заявил о необходимости демократизации социализма и перегруппировки всех общественных сил страны. Однако прошло более двух месяцев, прежде чем реально началась "Пражская весна". Будущий "серый кардинал" Дубчека Зд. Млынарж (кстати, не только однокашник Горбачёва по МГУ, но и его сосед по общежитию) объясняет такую отсрочку просто: первые три месяца новое партийное руководство было занято одним из любимых дел партноменклатуры – делило кресла, а процессы в обществе тем временем шли сами по себе, набирали силу те, кому мало было реформировать социализм – они стремились к его демонтажу, далеко не всегда прикрываясь социалистическими лозунгами, тем более, что была ослаблена, а по сути отменена цензура. Уже в конце марта ЦК КПСС разослал партактиву закрытое письмо, в котором говорилось об опасности для социализма тенденций развития ЧССР. Особо подчёркивалась геополитическая и системно-историческая сторона дела: "Происходящие события в Чехословакии стремятся использовать империалистические круги для расшатывания союза Чехословакии с СССР и другими братскими социалистическими странами".