Для начала самой страшной мировой войны XX века не было никаких ни политических, ни экономических причин. Виной всему амбиции одного человека - Адольфа Гитлера.
Содержание:
От автора 1
Роковые узы 2
Бесплатный совет лорду Галифаксу 4
Гангстеры и джентльмены 8
Недоступный народный автомобиль 14
Памятка танкисту 16
Августовская дипломатия 21
Легкий психоз и личная охрана фюрера 30
Пистолет в руках теолога 33
Столяр мог убить Гитлера 36
Разгром на западе 38
Ярость и смерть в осажденном городе 40
"Слабый уступает место сильному" 44
Появляется любимый министр 46
На работу в Германию 49
Битва за урожай 50
Большой лагерный бизнес 52
Две бутылки с убийственным коньяком 55
Как проникнуть в ставку фюрера? 61
Решение полковника Штауффенберга 63
Взрыв в "Волчьем логове" 69
Воспоминания графини Дёнхоф 73
Председатель народного трибунала, настоящий большевик 75
Примечания 78
Посвящается моей маме, учившей меня понимать Германию, которую я должен был бы ненавидеть
От автора
Вторая мировая война, вспыхнувшая 1 сентября 1939 года, не должна была начаться. Это была случайная война.
Решительно никто осенью тридцать девятого не хотел воевать. Кроме одного человека - Адольфа Гитлера. И его собственные генералы не разделяли уверенности фюрера в победе.
Наше представление об экономическом превосходстве Германии - результат исторического воображения и воздействия нацистской кинохроники. Экономика той Германии была второразрядной. Как, скажем, сегодня экономика Ирана или Южно-Африканской Республики, вполне успешных, но далеко не передовых стран. Уровень жизни немцев сильно отставал от их более развитых соседей. Летом в Германии дети ходили босиком - родители не могли купить им обувь.
Проведенная нацистским режимом мобилизация экономики была невиданным экспериментом по переброске ресурсов в военную сферу. Но Гитлеру не под силу оказалось изменить глобальный баланс сил. Германия все равно не была настолько сильна, чтобы создать военную машину, способную сокрушить всех ее противников.
Вооруженные силы отражали отсталость Германии. Большинство солдат вермахта отправились на Вторую мировую войну пешком. Боеприпасы, снаряжение, армейское имущество перевозились в основном на лошадях. Так что не стоит считать, что вермахт создавался как современная, моторизованная сила для блицкрига. Германия не располагала такими возможностями. Немецкая армия в определенном смысле оставалась "бедной армией". И только военная служба знакомила деревенских юношей с моторами и машинами, радиоаппаратурой и радиолокаторами.
Почему же в сентябре 1939 года Адольф Гитлер начал мировую войну, которая не могла не закончиться поражением?
Вот это и есть главный вопрос.
Ответ на него можно искать только в сфере идеологии. Если бы Гитлер был способен рационально мыслить, он не решился бы на войну, которую Германия ни при каких обстоятельствах не могла выиграть.
Немцы отчаянно завидовали англичанам, считали, что живут в нищете рядом с богатыми соседями. Немцам казалось, что успех и процветание англичан определяются тем, что Британия - это империя, владеющая природными ресурсами и колониями по всему миру. Немцы много трудились, много откладывали и все равно не могли разбогатеть. Они просто не верили, что нормальный ход экономического развития приведет их к процветанию. Они поверили Гитлеру, что только новые территории и источники сырья могут сделать Германию богатой. Одна из самых удивительных черт немецкой политики состоит в том, что она постоянно находилась перед выбором между стремлением к национальному процветанию и враждебностью к соседям.
Немецкая экономика не могла существовать без импортных поставок. Девятнадцать миллионов немецких хозяйств не в состоянии были обеспечить население мясом, молоком и маслом. Но развивать сельское хозяйство нацистские руководители не хотели. Они видели выход в территориальных приобретениях.
Промышленность нуждалась в хлопке, шерсти, железной руде. Воздушный флот и автомобили жгли бензин, то есть нефть, и нуждались в покрышках из импортного каучука. Германия же в избытке имела только уголь. Остальное приходилось покупать. Нацисты пришли к выводу: зачем зависеть от внешнего мира, если можно заставить мир зависеть от Германии! Остальные проблемы разрешатся сами собой.
Европейские державы до последнего избегали войны. Память о Первой мировой была еще свежа, в Европе широко распространились идеи пацифизма. Все что угодно - только не война!
"Все французы опасались прихода Гитлера к власти, - вспоминал философ Раймон Арон. - С этого момента началась борьба: что делать, чтобы избежать войны? Тот, кто выступал за сопротивление Гитлеру, подозревался в том, что он хочет вовлечь Францию в войну. Обескровленная Первой мировой, Франция не могла выдержать второго кровопускания, даже если бы оно завершилось победой. Французы сделали все, чтобы война началась, именно потому, что они ее страшились…"
Между тем, как ни парадоксально это звучит, остановить войну можно было только твердой угрозой ее начать. Первые несколько лет нацистская Германия была настолько уязвима, что Гитлер отступил бы, столкнувшись с реальной опасностью. Но отступали европейские державы, наполняя его уверенностью в том, что он действует правильно. И с каждым шагом вялые угрозы Запада производили на Гитлера все меньшее впечатление. Ему грозили войной, а он не верил в решимость своих противников, и оказывался прав, потому что западные державы вновь и вновь шли на уступки.
Когда Англия и Франция, защищая Польшу, все-таки решились в сентябре тридцать девятого объявить Берлину войну, они по-прежнему не собирались воевать по-настоящему. Но отступать дальше было невозможно, позорно! Гитлер заявил о своих претензиях таким вызывающим образом, что миру ничего не оставалось, кроме как сражаться с ним.
Англия с Францией вступили в войну, вести которую не хотели. А Гитлер хотел!
Гитлер сказал послу Великобритании:
- Я предпочитаю воевать в такую пору, когда нахожусь в расцвете сил, в пятьдесят лет, а не позднее…
Он часто повторял:
- Один я способен руководить этой войной…
В силу своей военной безграмотности он и в самом деле верил в победу. И весь мир полагал, что Германия готова к войне, что вермахт обладает полным превосходством в силах, что накоплены огромные запасы оружия, горючего и сырья. Но это была фикция. Для Германии вступление в войну было невероятной авантюрой. Гитлер импровизировал, своей самоуверенностью подавляя волю других политиков. Они не могли поверить, что он способен рискнуть своей страной.
Большинство немецких генералов опасались войны с Англией и Францией, сознавая слабость вермахта. Принимая во внимание состояние экономики и армии, они не считали возможным рисковать. Ряд военных во главе с начальником Генерального штаба сухопутных сил генерал-полковником Людвигом Беком возражали против любых военных акций, задуманных Гитлером.
Но Гитлеру невероятно везло! Он вновь и вновь добивался успеха! Он получал то, что хотел. Противники Гитлера разводили рукам: невозможно выступить против фюрера, чей успех признан всем миром. Немецким генералам не хватило решимости восстать против фюрера и тем самым спасти Германию и самих себя.
Победа летом 1940 года далась вермахту на диво легко. Одним ударом вермахт вывел из игры Францию, Бельгию и Нидерланды. Разгром врага в войне 1940 года был результатом не хорошо продуманного плана, а импровизацией, которая в силу ряда причин оказалась успешной. Но в миф о блицкриге поверили сами немцы.
Между тем Германия оказалась в экономической изоляции. Война с Францией и Англией отрезала ее от поставок из-за рубежа. Экономика, полностью зависящая от импортных поставок, была на грани полного развала. Спасало экономическое соглашение с Советским Союзом. Только украинское зерно могло сохранить поголовье скота. Только в СССР были природные ископаемые, необходимые для бесперебойной работы военно-промышленного комплекса. Только на Кавказе была нефть, которая избавила бы Германию от импорта энергоносителей. Только с ресурсами Советского Союза Гитлер мог продолжать войну.
Немецкие генералы поверили, что способны одолеть и Советский Союз за несколько месяцев. Они делали ставку на первую решительную битву, на скорость, на моторы, на концентрацию сил на главных направлениях. Немногие сознавали, что летом сорок первого вермахт уже мобилизовал всех, кого было можно призвать. Людские резервы Германии были исчерпаны. Лишь чудовищными ошибками сталинского руководства объясняются неудачи первого года войны и огромные потери Красной армии…
И только когда стало ясно, что Германия не может выиграть, внутри офицерского корпуса вермахта вспыхнули антигитлеровские настроения. Все покушения на Гитлера сорвались по причине каких-то случайностей, а не потому, что его хорошо охраняли. Между множеством служб и ведомств, занимавшихся охраной Гитлера, царили ревность и конкуренция. Они соперничали между собой, а не сотрудничали. Его охрана томилась без дела и довольно небрежно исполняла свои обязанности. Когда сформировалась личная охрана Гитлера, это были молодые и физически крепкие люди. Потом они постарели и обленились. Удивительно, что Гитлера на самом деле не убили…
Роковые узы
Первый шаг к мировой войне был сделан в тот январский день 1933 года, когда президент Германии Пауль фон Гинденбург поручил Адольфу Гитлеру сформировать правительство. Вождь немецких национальных социалистов, конечно, не представлял себе, что именно и как он сделает, чтобы покорить Европу, но обуревавшая его ненависть к внешнему миру не могла не привести к войне.
Но Гитлер получил в свое распоряжение страну, не готовую воевать. Немцы не забыли ужасов Первой мировой и не располагали боеготовной армией.
После поражения в Первой мировой призыв в армию и на флот отменили. Вооруженные силы свели к минимуму - сто тысяч солдат и моряков, служивших по контракту. Запрещалось иметь в составе рейхсвера наступательное оружие - подводные лодки, авиацию, танки и тяжелую артиллерию.
И промышленность страны почти не производила оружия. Ограничения, наложенные на Германию условиями Версальского мира, заставили искать обходные пути для развития военной техники. Немцы платили Москве за право тайно создавать и осваивать на советской территории новые образцы боевой техники: самолеты, танковые моторы, стрелковое оружие, артиллерийские снаряды, боевые отравляющие вещества, на которые в те годы военные возлагали особые надежды.
2 августа 1934 года президент Гинденбург умер в возрасте восьмидесяти семи лет. 19 августа провели референдум, чтобы придать законность переменам в политическом устройстве и закрепить особую роль Гитлера в государстве. Немцев просили ответить на один вопрос: согласны ли вы ликвидировать пост имперского президента, чтобы передать все полномочия Гитлеру?
За проголосовало восемьдесят четыре процента. Нацисты приняли закон, объединивший должности президента и канцлера. Гитлер стал именоваться "фюрером и имперским канцлером". Но шестая часть населения нацистской Германии - больше пяти миллионов человек - все-таки ответила "нет". В некоторых рабочих районах против концентрации власти в руках фюрера высказался каждый третий.
В марте 1936 года служба госбезопасности представила начальству секретный отчет о настроениях в Берлине: немцы недовольны тем, что Гитлер не борется с коррупцией и позволяет высокопоставленным чиновникам вести роскошную жизнь. "Почему фюрер с этим мирится?" - вот вопрос, который часто звучал в те дни. В тревожном отчете говорилось: "Доверие народа к личности фюрера сейчас переживает кризис".
Но буквально через день после составления доклада, 7 марта 1936 года, немецкие войска вошли в демилитаризованную Рейнскую зону, что в первый раз продемонстрировало слабость западных демократий.
По Версальскому мирному договору левый берег Рейна и полоса правого берега шириной в пятьдесят километров объявлялись демилитаризованной зоной. Это была предосторожность со стороны Франции, которая после двух войн хотела, чтобы немецкие войска держались от нее подальше. Германия нарушила мирный договор, и 7 марта 1936 года французская армия имела полное право вышвырнуть рейхсвер из Рейнской области. Немецкие войска получили приказ не сопротивляться в случае столкновения с французами. Но в Париже не хотели конфликта, и этот день стал триумфальным для Гитлера. Проблемы последних месяцев - нехватка продовольствия, рост цен, низкие зарплаты - все это потонуло в эйфории.
Через три недели, 29 марта 1936 года, на референдуме - "поддерживаете ли вы политику фюрера" - Гитлер получил почти девяносто девять процентов. Министр народного просвещения и пропаганды Геббельс пометил в дневнике: "Историческая победа. Фюрер объединил народ. Даже в самых смелых мечтаниях мы не могли этого представить. Фюрер завоевал мандат против всего окружающего мира".
Одновременно проходили и выборы в рейхстаг. Они походили на советские, в каждом округе выставлялся только один кандидат.
"Не слышно недовольства по поводу таких выборов, - констатировал американский посол в Берлине Уильям Додд, - или по поводу состава рейхстага, который собирается раз в год, чтобы прокричать "Хайль Гитлер!", когда фюрер произносит речь. Я присутствовал на двух так называемых сессиях рейхстага, и в обоих случаях ни один из депутатов не произнес ни слова, кроме "Хайль Гитлер" во время пауз в его речи".
Выходит, девяносто процентов немцев верили фюреру? Более надежные исследования в те годы не проводились, но можно предположить, что цифра завышена. Не все немцы верили фюреру. Однако же отрицать успехи Адольфа Гитлера в завоевании общественного мнения не приходится. Самая умелая пропагандистская машина того времени неустанно рисовала героический образ фюрера и превозносила его успехи.
В период между смертью президента Пауля фон Гинденбурга в августе 1934 года и до ввода войск в Австрию и Судеты в 1938 году Гитлер действительно завоевал поддержку большинства немецкого народа. Пик его политического успеха приходится на тридцать восьмой год. Такой же всплеск поддержки - но более короткий - произойдет после громкого разгрома Франции летом сорокового.
Адольф Гитлер самодовольно перечислял свои деяния в рейхстаге 28 апреля 1939 года:
- Я преодолел хаос в Германии" восстановил порядок, фантастически поднял производство во всех отраслях национальной экономики. Мне удалось полностью занять полезным трудом семь миллионов безработных, судьба которых так тревожила наши сердца. Я не только политически объединил немецкий народ, но и вооружил его. Я вернул провинции, отнятые у нас в 1919 году. Я привел миллионы глубоко несчастных немцев, оторванных от нас, на родину. Я восстановил тысячелетнее историческое единство германского жизненного пространства. Я достиг всего этого, не пролив кровь и не заставив страдать от войны мой народ или другие народы. Я, который двадцать один год назад был никому не известным рабочим и солдатом моего народа, осуществил все это благодаря своей энергии…
Даже те, кто раньше был против Гитлера, не могли не признать достижения фюрера. Немногие были достаточно прозорливы, чтобы оценить опасность нацистской политической системы.
Министр пропаганды Йозеф Геббельс овладел самой современной на то время маркетинговой стратегией, оказавшейся крайне успешной, и умело рисовал образ всемогущего Адольфа Пилера. Геббельс скромно писал, что создание мифа о фюрере было его главной удачей. Но самые изощренные стратегии не возымели бы успеха, если б не благодатная почва, созревшая еще до 1933 года. Германия, считавшая себя несправедливо обиженной и оскорбленной, ждала спасителя и нашла его в Пилере.
Популярность фюрера признавали и враги. Аппарат социал-демократической партии в изгнании, которая нашла убежище в Праге, в апреле 1938 года пришел к выводу: "Большинство народа поддерживает Пилера, потому что, во-первых, он создал рабочие места, во-вторых, он сделал Германию сильной".
В первые годы нацистского правления многим казалось, что после стольких лет отчаяния и безнадежности в немецкое общество вернулись энергия и динамизм. Наконец-то у власти правительство, которое поставило Германию на ноги.
Гитлер ничего не понимал в экономике. Если кто-то и приложил усилия для восстановления хозяйственной жизни, подъема производства, то это Яльмар Шахт - президент Имперского банка и министр экономики. Вклад Гитлера состоял в том, что он изменил климат и настроения в обществе, придал немцам уверенности в собственных силах. Но пропаганда приписывала именно ему экономическое возрождение. Пока другие страны (и Соединенные Штаты Америки в том числе) страдали от массовой безработицы, Гитлер избавил немцев от этого страха. Это казалось чудом. Рабочие места расположили в пользу режима тех, кто традиционно голосовал за левых…
В докладе социал-демократической партии о положении в рурском экономическом районе летом 1934 года признавалось, что даже "нейтрально настроенная рабочая сила" в массе своей верит в Гитлера: "Произвело впечатление то, что безработные получили работу, пусть даже и плохо оплачиваемую. Массы верят, что когда-нибудь Гитлер, если ему скажут правду, изменит и систему налогообложения в их пользу".
К 1936 году в Германии не осталось безработных. Безработицу и депрессию немцы считали самыми ужасными после Первой мировой, поэтому долго помнили, как получили работу, и ставили это Гитлеру в заслугу. Две ценности - работа и зарплата - были наивысшими для немецкого населения.
Даже после Второй мировой немалое число немцев продолжали считать это достижениями Гитлера. Еще в семидесятых годах рабочие Рура вспоминали, что при нацистах была полная занятость, существовали такие хорошие вещи, как организация "Сила через радость", которая за копейки позволяла трудящимся культурно отдыхать и путешествовать.
Второй успех Гитлера - избавление от Версальского мирного договора 1919 года, считавшегося позорным. Вынужденное сокращение рейхсвера до ста тысяч человек, запрет иметь военную авиацию и некоторые виды наступательного оружия переживались как унижение. Отказ от Версальской системы, восстановление военной силы и престижа Германии воспринимались всеми немцами как достижение, пока за это не пришлось проливать кровь.