Вернувшись с операций, рядовые спецназовцы отсыпались и готовились к новым выходам, а их командиры в это время были вынуждены еще и сражаться за "место под солнцем" для всей роты. Жизнь на территории штабного городка имела свои недостатки. Казалось бы, подразделение, дающее постоянный отличный "результат" и несущее при этом минимум потерь, должно быть окружено особой заботой командования. Речь не идет о каких-то умопомрачительных привилегиях. Они даже и помыслить не могли о двухнедельных развлечениях в самых экзотических районах земного шара после полугодичного пребывания на "фронте". Подобная практика существовала в американских войсках во время войны во Вьетнаме. В социалистическом лагере существовала иная шкала ценностей. Спецназовцы были бы уже рады, если бы им со складов выдавалось то, что просто необходимо для службы и ведения боевых действий.
Штабная публика любила щеголять в тельняшках и экспериментальной полевой форме, считая, что это придает ей особую мужественность и импозантность в глазах гарнизонных "дам". Со складов тащили безбожно. В результате рота, для которой предназначалась форма, оставалась ни с чем. Чтобы получить те же самые "тельники" или маскхалаты, командиру роты приходилось выдерживать бой на складах и в канцеляриях вещевых служб. Легче было лечь, на вражескую амбразуру, чем выбить из интендантов летние спецназовские комбинезоны песочного цвета.
Война в Афганистане показала, что обмундирование и снаряжение советских военнослужащих безнадежно устарело и не отвечает требованиям войны. Именно поэтому каждый солдат стремился на операции раздобыть для себя трофейный нагрудный подсумок для магазинов, рюкзак и спальный мешок иностранного производства. Армейские сапоги и ботинки также мало подходили для походов по горам. Приходилось на свои деньги покупать кроссовки, которых хватало ненадолго. За все время войны советское командование так и не смогло решить эту "архисложную" задачу. Впрочем, по воспоминаниям одного из командиров рот, в 1986 году его срочно вызвали в штаб, чтобы продемонстрировать "новинку" оборонной промышленности. На столе в кабинете начальника стояла пара прекрасных кроссовок грязно-зеленого цвета. Командира роты заверили, что вскоре все его подчиненные будут щеголять в горах в подобной обуви. Естественно, эти кроссовки он увидел в первый и последний раз. Эксперимент завершился, не начавшись.
Подобная история произошла и с нагрудными подсумками для боеприпасов. В роту спецназа привезли десять образцов нового изделия - экспериментальные нагрудные подсумки для боеприпасов. Все они оказались отвратительного качества. Спецназовцы до последнего дня своего пребывания в Афганистане продолжали выходить на операции, таская на себе подсумки, пошитые в Китае и Пакистане. Советская оборонная промышленность производила прекрасное стрелковое вооружение, замечательную бронетехнику и самолеты, боеприпасы высокого качества, но когда нужно было позаботиться о конкретном человеке - она выдавала низкосортную продукцию, будь то одежда, медикаменты или консервированная пища.
Существовала другая напасть, которая преследовала роту между выходами в горы. Старшие начальники, кто в открытой форме, а кто завуалировано, требовали для себя сувениров - сабли и кинжалы, инкрустированные кожаные ремни моджахедов с карманчиками для патронов, спальные мешки и прочие вещи, которые доставались спецназу в качестве трофеев. И этот натиск начальства удавалось отбить далеко не всегда…
Благодаря своей высокой профессиональной подготовке военнослужащие роты умудрялись выбираться без поражений из критических ситуаций. На весь Афганистан наделала шума десантная операция в районе Заранджа на афгано-иранской границе зимой 1983 года.
Кроме роты спецназа в ней приняли участие два десантно-штурмовых батальона. После высадки с вертолетов перед войсками стояла задача разгромить базу моджахедов, расположенную в долине между двумя грядами невысоких гор. В соответствии с планом операции агенты ХАДа должны были обозначить кишлак, в котором находилась база, треугольными полотнищами материи белого цвета, острые углы которых указывали бы направление на кишлак. Полотнища предполагалось разместить на нескольких вершинах этих двух гряд.
Однако, то ли из-за ошибки летчиков, то ли из-за ошибки агентов высадка десанта произошла совершенно в другом районе. Полотнища были разложены, кишлак стоял на месте, горный рельеф полностью соответствовал макету, по которому "рейнджеры" готовились к операции. Десант высадился и очутился в… Иране.
Бой длился недолго. Нападения явно не ожидали, поэтому сопротивление было слабым. Когда с кишлаком было покончено, спецназовцы обратили внимание на то, что некоторые из погибших моджахедов одеты в незнакомую иностранную военную форму с погонами. В центре кишлака находился просторный дом, над которым развевался трехцветный флаг. Ничего подобного спецназовцы раньше на разгромленных базах моджахедов не встречали.
Из короткого допроса пленных стало ясно, что высадка произошла в Иране. Тот кишлак, в котором должна была проводиться операция, оказался за спинами спецназовцев в 15 километрах. В этой же деревне размещался пост иранской пограничной стражи и небольшая перевалочная база моджахедов. Окончательно картина прояснилась под утро, когда десантники были атакованы иранским мотопехотным батальоном, действия которого поддерживала с воздуха пара "Фантомов".
Воевать с армией соседнего государства спецназовцы не собирались. Надо было срочно убираться восвояси. Настроение у "рейнджеров" упало до крайней черты: мало того, что они не выполнили поставленной задачи, так еще и "наследили" в чужой стране. По словам участников вылазки, отступление они проделали мастерски - бежали быстро. Рота практически не понесла потерь.
В Кабуле их и летчиков уже ждал большой скандал, так как Иран после этого происшествия собирался предпринять политический демарш вплоть до ноты протеста и созыва внеочередной ассамблеи ООН. Кремлевскому руководству с большим трудом удалось сгладить ситуацию. Наград за "вояж" в соседнюю страну никому не дали, но военнослужащие роты ходили по Кабулу героями, а их авторитет в глазах столичного гарнизона неизмеримо вырос. По частям гуляли кем-то сочиненные байки, что "победа" "рейнджеров" под Заранджем была столь убедительной, что Тегеран был близок к капитуляции.
С 1985 года рота стала действовать только в Кабульской провинции. Работы ей хватало, так как почти вся территория вокруг города (за редким исключением) находилась под контролем оппозиции. Часто рота выходила на "маскарадные" операции. Приходилось проявлять максимум осторожности и осмотрительности, так как опасность исходила не только со стороны моджахедов, но и со стороны советской и афганской правительственной авиации. Одетых в афганскую национальную одежду, с оружием в руках спецназовцев могли принять за исламских партизан и расстрелять с воздуха. Подобные случаи изредка происходили в Афганистане.
К проведению "маскарадных" операций рота была готова "от и до". Каждый военнослужащий имел комплект национальной одежды, два комплекта летней и зимней формы афганской армии. По личному распоряжению Бабрака Кармаля роте было передано два новеньких колесных вездехода "Датсун". К ним прилагался целый набор номеров, как частных, так и государственных.
Маскировка во время выходов на задания была столь искусной, что однажды местные жители приняли головной дозор спецназовцев за моджахедов и попросили их не ходить по тропе, так как недалеко размещался сторожевой пост советских войск. Рота псевдомоджахедов рисковала забираться и такие уголки провинции, куда крупные силы советских войск могли войти только при артиллерийской и авиационной поддержке. При подготовке к операциям в роте в основном использовали информацию, поступающую из ГРУ и ХАДа. Наиболее точной, по мнению командного состава роты, обычно оказывалась информация афганской службы безопасности. Контакты между оперативными офицерами ХАДа и ротой послужили почвой для одной криминальной истории, в свое время взбудоражившей Кабул. По одной из неофициальных версий, в результате интриг в самом министерстве афганской госбезопасности один из ее чинов тесно сотрудничавший с ротой спецназа, оказался неугодным в среде своего руководства. Скорее всего стал жертвой внутрипартийных интриг между группировками "Хальк" и "Парчам". Его решили скомпрометировать, поймав на факте "незаконных действий" совместно со спецназом.
Во время одной из операций в пригороде Кабула малочисленная группа спецназа под прямым руководством командира роты и его заместителя вместе с этим офицером афганской госбезопасности произвела налет на дом одного состоятельного торговца, который, по разведданным, одновременно являлся видным деятелем исламского подполья в столице. Во время операции было убито три гражданских лица из числа родственников торговца и его прислуги, а в доме был произведен обыск.
Вскоре офицер ХАДа был арестован, а министерство безопасности выступило с заявлением, что налет был произведен по сговору между спецназовцами и данным сотрудником безопасности с целью грабежа. Торговец же объявлялся совершенно невинным лицом, а ущерб, причиненный ему, подлежал компенсации. Афганская сторона обратилась с требованием в советскую военную прокуратуру наказать виновных. Командир роты и его заместитель были арестованы. Их судили, но впоследствии оба были амнистированы. Эта история произошла накануне вывода роты спецназначения из Афганистана весной 1988 года. Она была отправлена в Союз в числе первых подразделений спецназа, окончивших свою боевую деятельность на афганской войне. Рота провела на "передовой" восемь трудных лет, больше, чем остальные части спецназа. За плечами военнослужащих роты были победы в проигранной войне, поэтому они покидали Кабул с гордо поднятой головой.
Глава 6
"Прощайте, горы"
Осень восемьдесят восьмого года вся 40-я армия встречала в ожидании приближающегося вывода из Афганистана. Широкомасштабные боевые действия после нашумевшей и относительно широко освещенной в советской печати операции "Магистраль" в декабре 1987 - январе 1988 гг. в Хосте уже не велись. Летом отгремели последние крупные бои с участием "ограниченного контингента" под Кандагаром, в Кундузе, который в результате предательства местных афганских властей был сдан моджахедам. Локальные столкновения между подразделениями "контингента" и моджахедами имели место в некоторых других районах. В целом размах боевых действий резко снизился. Никто не хотел умирать "под занавес" - ни русские, ни "афганцы". С мая 1988 г. под контролем военных наблюдателей ООН начался вывод войск в Союз. Зона действия Советской Армии постепенно отодвигалась все дальше на север Афганистана. Лишь авиация продолжала совершать рейды в южные провинции, нанося удары по позициям и караванным тропам исламских партизан. Во время одного из таких налетов был сбит штурмовик полковника А. Руцкого, ставшего впоследствии вице-президентом России.
На Саланге, вдоль стратегической дороги, связывающей Кабул с Советским Союзом, началось никем не санкционированное "перемирие". Моджахеды, которых привыкли разглядывать только в прицел, без опаски выходили на дорогу к советским сторожевым заставам, они не стреляли, хотя оружие держали наготове. Велся довольно оживленный обмен сигаретами, тушенкой и прочим нехитрым товаром военного времени. Главные противоборствующие стороны были счастливы расстаться друг с другом.
Оппозиционеры, многие из которых за долгие годы войны научились довольно сносно изъясняться по-русски, говорили солдатам: "Уходите быстрее. Мы вас не тронем. Мы сменим вас на постах". Десятилетняя борьба за обладание Салангом подходила к концу. Моджахедам было важно продемонстрировать перед всем миром свои возросшие возможности, свою силу. Не вступая в сражения с крупными соединениями советских войск, они предприняли ряд вылазок в районах, примыкавших непосредственно к южной границе Союза. Были обстреляны пограничные наряды, несколько населенных пунктов и застав. В советском приграничье агентура моджахедов стала минировать дороги, по которым осуществлялось патрулирование границы. Эти действия носили не только чисто рекламный характер. Они, по замыслу наиболее непримиримо настроенных лидеров оппозиции, должны были послужить толчком для разжигания "джихада" на территории противника.
Партизаны образца 88-го года, одетые преимущественно в советскую и пакистанскую камуфлированную полевую форму, вооруженные АК-74 и "Стингерами", разительно отличались от самых первых повстанцев: те носили исключительно крестьянскую одежду, обувались в галоши и чапли, держали в руках кремневки и дедовские сабли, помнящие сражения англо-афганских войн. В отличие от советского воинского контингента, личный состав которого обновлялся каждые два года, эти моджахеды стали профессионалами: они воевали десятый год.
Снисходительно посматривая на уходящие войска, они считали их вывод своей заслугой. Исламские партизаны чувствовали себя победителями в этом противостоянии, хотя и потеряли в десятки раз больше, чем "проигравшие". В те дни у них не было сомнений в скорой победе над марксистским режимом в Кабуле. Именно поэтому они не хотели крупномасштабных столкновений с советскими частями напоследок, экономя силы на будущее. По всем прогнозам, афганские правительственные войска, оставшись одни, долго не выдержали бы.
В самом "контингенте" люди тоже понимали, что афганская эпопея и все, связанное с ней, уходит в прошлое. Этот "контингент" заметно отличался от того, который зимой 79–80 гг. входил в Афганистан. Практически все точки над "i" были расставлены, всем стало ясно, что в затянувшейся войне "интернациональным долгом и братской помощью" не пахнет, что в Союзе вернувшихся из Афганистана ждет масса проблем. Проблем не только экономических, бытовых, но и политических, морально-нравственных. Война была непопулярна в народе, а общество, которое палец о палец не ударило, чтобы выступить против нее на первом этапе пребывания в Афганистане советских войск, вдруг начало обвинять не только брежневскую верхушку за участие в войне, но и рядовых исполнителей приказов. Война началась при "застое" - заканчивалась при "перестройке". Из Афганистана уходили те, кто в своем большинстве в 79-м бегал в начальные классы средней школы. По армии катилась волна приобретательства. Ведь чеки с красной полосой должны были скоро исчезнуть, пропасть с последним солдатом, покинувшим Афганистан. Спекуляция, продажа казенного имущества, всевозможные махинации, которые имели место все годы дислокации советских войск в этой стране, приняли еще более широкий размах. Подобная ситуация наблюдалась и в американской армии накануне ее вывода из Вьетнама…
Одновременно, несмотря на затухание военных действий, нарастал шквал незаслуженных наград, в том числе самого высокого достоинства. Война заканчивалась, и повесить на грудь орден или медаль торопились многие, особенно только-только приехавшие, но так и не понюхавшие по-настоящему запах крови и пороха. Недавно прибывший заместитель командира одной из бригад спецназа ввиду близкого вывода выписал себе наградной лист на орден "Боевого Красного Знамени" за один-единственный вылет на вертолете в район боевых действий.
В "чекушках" выбросили множество западной бытовой электротехники, чтобы поднять моральный дух и благосостояние "контингента", а на дорогах, по которым уходили войска, появились офицеры-наблюдатели ООН, чей дневной заработок в условиях, близких к гостиничным, превосходил годовую зарплату советского офицера в пересчете на валюту. В подразделения впервые за всю войну стали свободно допускаться западные корреспонденты, многие из которых уже успели неоднократно побывать в отрядах моджахедов. Тем не менее, война продолжалась, и военнослужащие продолжали погибать в последние дни и месяцы. Количество потерь, пусть и снизившихся чрезвычайно, регулярно отмечалось в журналах по учету ведения боевых действий. Военные морги Кабула, Шинданда и Баграма продолжали свою работу, запаивая гробы с трупами в цинковую оболочку.
Спецназ не был исключением из правил. Общая обстановка в Афганистане после подписания женевских соглашений, психологический настрой, царивший в среде военнослужащих 40-й армии, наложили на его бойцов свой отпечаток. Однако спецназ, в отличие от подавляющего большинства других подразделений и частей армии, продолжал воевать с моджахедами, и практически каждую ночь его группы уходили на караванные тропы. Для этих людей война продолжалась.
К сентябрю многие части специального назначения покинули Афганистан, а несколько оставшихся батальонов сменили пункты прежней дислокации. В мае-июле все войска спецназначения ушли из южных и юго-западных провинций Афганистана, передав обжитые базы местным правительственным войскам.
Задача по перекрытию границы была снята со спецназа.
С одной стороны, вывод воспринимался как счастливое событие, но с другой - оставление баз, являвшихся "домом" в течение четырех лет, - оставлял на душе печальный осадок. Спецназовцы помнили о тех, для кого база оказалась последним пристанищем перед уходом в небытие. Там, где не оставалось сомнений, что после ухода спецназа с базы она сразу же будет занята исламскими партизанами, минировались сооружения и оставляемое имущество.
Так, например, колонна асадабадского батальона успела удалиться лишь на несколько километров от своего городка, когда с покинутой базы донеслись гулкие хлопки противопехотных мин, установленных спецназовцами перед уходом. Это подорвались самые любознательные и нетерпеливые моджахеды, давно наблюдавшие за базой и спустившиеся с окрестных, высот, чтобы поживиться "материальными ценностями". Последний аккорд спецназа обошелся противнику в десятки убитых и раненых.
В тактике подразделений спецназа в последние месяцы пребывания в Афганистане произошли значительные изменения. Были прекращены налеты, т. е. операции с повышенной степенью риска, которые могли повлечь немалые людские потери. Командиры берегли солдат, понимая, что война на исходе. В некоторых батальонах за месяц до вывода вообще прекратились выходы на операции. Военнослужащие паковали имущество и впервые за годы войны занялись строевой подготовкой на плацу. Моджахеды не замедлили воспользоваться внезапно наступившей передышкой. Спецназ еще не ушел с базы, а кандагарский аэродром стал подвергаться регулярным обстрелам со стороны исламских партизан. Раньше подобные попытки были бы пресечены самым жестоким образом, но теперь моджахеды могли действовать безнаказанно.
Два батальона спецназначения не были сразу выведены в Союз, а оставлены в Кабуле. Тем не менее, смена знакомых, пройденных вдоль и поперек районов на новые привела к увеличению случаев гибели военнослужащих этих подразделений. Баракинский батальон, покинувший свою базу в мае и вставший на временную стоянку на южной окраине афганской столицы, столкнулся с сильным противником на новом месте. Если за полгода, предшествовавших оставлению базы в Бараки, в батальоне погиб всего один солдат, то только за летне-осенний период боевых действий в Кабульской провинции общие потери составили шесть убитых и несколько десятков раненых. Незнакомая местность, хорошо подготовленные в тактическом отношении партизаны, более мелкие и мобильные группы моджахедов сделали свое дело…