Радиационный дождик
Но, пожалуй, лучше будет рассматривать события в хронологическом порядке. Как известно, взрыв прогремел в ночь на 26 апреля 1986 года. Активный выброс радиоактивных веществ был наиболее интенсивным в течение восьми дней с момента аварии. Если отбросить идиотскую версию о "благоприятных погодных условиях", то получается, что все это время жители Киева подвергались серьезной опасности. Об этом, безусловно, было прекрасно известно всем, кто был в курсе происшедшего взрыва. Сейчас уже бессмысленно обсуждать, почему тогдашнее правительство СССР не сообщало некоторое время мировому сообществу о катастрофе. Партийные боссы рассчитывали, очевидно, что последствия аварии сойдут на нет самостоятельно. В том, что никто не удосужился сообщить о происшедшем гражданам собственной страны, тоже нет ничего удивительного. Вряд ли нужны даже дополнительные комментарии. Киевляне, таким образом, спали спокойно шесть дней, не подозревая о нависшей над ними опасности.
А потом наступил Первомай. Светлый праздник трудящихся. И вот все население Киева (не только трудящееся, но и дети и старики), как раньше говорилось – "в едином порыве", вышло первого мая на улицы города. Была проведена традиционная майская демонстрация. Погода в первой половине дня исключительно благоприятствовала проведению массовых мероприятий – светило солнце. Именно поэтому по окончании шествия и официальной части люди не разошлись по домам, а продолжили фланирование по улицам города. Это сейчас в Киеве на каждом углу крытые уличные кафе и маленькие ресторанчики с кондиционерами. Двадцать лет назад существовали только душные столовки, куда совершенно не хотелось заходить в теплое время года. Поэтому большинство людей просто гуляли по улицам, наслаждаясь законным выходным. На небольшой дождь, который освежил жаркие тротуары и мощеные узкие улочки, никто не сетовал и прогулки из-за него не прервал. И лишь немногие обратили внимание на странности поведения дождевых капель. Падая на асфальт, капли не сразу растекались, а некоторое время дрожали на асфальте, как маленькие капельки ртути.
Узнают ли люди когда-нибудь, были ли проведены необходимые замеры или исследования в Киеве в те несколько дней, что город спокойно спал и гулял? Будут ли эти исследования опубликованы? И узнают ли жители славного города Киева, что же на самом деле падало с неба под видом невинных первомайских осадков? Что-то (возможно, здравый смысл) подсказывает, что вряд ли.
Паника в городе
Второго мая, после того как идеологический праздник со всеми непременными атрибутами в виде массовых демонстраций остался позади, рядовые граждане СССР, и киевляне в том числе, узнали о свершившейся накануне катастрофе. Дата катастрофы в официальном сообщении действительности не соответствовала. Но если жителям средней полосы России конкретная дата была не принципиально важна, то киевляне сразу поняли, что для них вопрос времени – приоритетный. Большинство образованных людей, имеющих представление о вреде радиации, захотели узнать точно – произошла катастрофа "до" или "после" народных гуляний? Ведь как говорят в Одессе, это две большие разницы. Нетрудно догадаться, что, учитывая ничтожность расстояния между городами, правда всплыла на свет божий очень быстро. И тогда началась паника.
Вообще говоря, надо отметить, что население города разделилось на две неравные части. Одна часть в силу полученного "по теме" образования, общего уровня интеллекта или просто обладающая достаточным здравым смыслом для того, чтобы прислушаться к советам компетентных специалистов, предприняла радикальные меры для немедленной эвакуации из города. Желательно подальше от Украины вообще. Те же киевляне, которые в силу обстоятельств не могли покинуть город, на некоторое время просто впали в отчаяние. Если использовать математические термины, то можно приблизительно утверждать, что людей, реально осознающих опасность, было около трети населения города. Или чуть меньше. Но и этого количества оказалось достаточно. Достать билет на самолет или поезд, которые бы увезли подальше от города, до конца мая было невозможно. В первые дни, после того как киевляне узнали о трагедии, билетные кассы по всему городу, а также на вокзале и в аэропорту Борисполь были переполнены. В качестве мародеров в те дни выступали билетные спекулянты. Знающие люди из правоохранительных органов утверждают, что барыши они в те дни получили невероятные.
Вторая часть, то есть большинство, хоть и поддалась паническому настроению, но лишь отчасти и ненадолго. Они и пострадали больше всего. Успокоенные лживыми уверениями правительства и медиков, то и дело мелькающих на экранах телевизоров и на страницах газет (а в то время печатному слову верили неизмеримо больше, чем в нынешние времена), люди так и не осознали, какой опасности они подвергаются. И соответственно не приняли необходимых мер для своей защиты. Положение осложнялось тем, что собственно источник опасности не имел никаких ощутимых материально подтверждений. Радиацию нельзя увидеть, она не имеет ни вкуса, ни запаха. Поэтому до сознания многих масштаб произошедшей катастрофы просто не дошел. Ведь в их жизни ничего значительно не изменилось, так стоит ли беспокоиться? Чего ради все усложнять?
Массовая паника продолжалась лишь первые день-два, потому как по городу немедленно прошел слух о взрыве атомной бомбы. Что, впрочем, естественно, так как в то время у большинства людей слово "радиация" ассоциировалось исключительно с применением ядерного оружия. Но после того как киевляне разобрались (как им казалось) что к чему, накал страстей значительно поутих. Через неделю разговоры о катастрофе в Чернобыле воспринимались основной частью населения города как пикантная сплетня, о которую можно вдоволь почесать языки на базаре. Поэтому все последующие проведенные на предприятиях лекции о поведении в зараженной местности (какими бы убогими они ни были) никто не воспринял всерьез и рекомендации не выполнял.
Невыполнимые рекомендации
И никто, НИКТО тогда не объяснил людям, как они не правы. Инструктаж проводили наспех обученные главы месткомов, сами имеющие весьма поверхностное представление о предмете (и это еще мягко сказано!). Да кто и когда воспринимал производственные собрания всерьез! В результате этого тотального неведения люди были лишены даже самых элементарных средств защиты. А те, которые все-таки применялись, нельзя рассматривать всерьез. Невозможно было спокойно смотреть на детей, идущих по улицам города в марлевых повязках доморощенного производства.
Лучше всего иллюстрирует способы, которыми киевляне защищались от радиационного воздействия на организм, один анекдот. Он не очень смешной, но весьма показателен.
Рекомендовано Минздравом. Лекарство от радиации. Одна капля йода на стакан водки. Принимать вовнутрь, пока не кончится йод.
Что касается Минздрава, то едкий сарказм этого анекдота по поводу людей, связанных со здравоохранением, предельно адресный. На конкретно поставленные вопросы киевлян, озабоченных состоянием своего здоровья в связи с возможным радиационным поражением, большинство врачей лишь недоуменно разводили руками. Смысл этого жеста сводился к заявлению: "нас этому в институте не учили". И между прочим, они были правы. Всего двадцать лет назад мало кто из медиков мог уверенно перечислить хотя бы симптомы лучевой болезни, что уж говорить о понимании более тонкого воздействия радиации на организм человека. Поэтому очень многие заболевания, вызванные именно повышенным радиационным фоном, диагностировались неправильно и, как следствие, неправильно лечились.
Инструкции же, полученные во время уже упомянутых лекций и инструктажей, в основном сводились к нескольким нехитрым советам. Нехитрые-то они были нехитрые, но при этом практически невыполнимые. Судите сами: из мяса отдавать предпочтение свинине (организм этого животного практически не аккумулирует радиацию), при этом полностью отказаться от говядины и кур. Сало, конечно же, национальный продукт Украины, но не до такой же степени, чтобы полностью перейти только на него. И вообще, утверждали составители инструкций, мясо в пищу лучше употреблять импортного производства. В 1986 году такие рекомендации воспринимались исключительно как издевательство.
Следующая инструкция настоятельно советовала приобрести в частное пользование счетчик Гейгера. Изначальная невыполнимость этого пункта состояла в том, что счетчики Гейгера в СССР в свободную продажу не поступали (хотя уже через месяц после аварии этот счетчик появился даже у людей, далеких от предприятий – производителей этих приборов, но ведь это надо знать смекалку советского человека!), при этом инструкция стыдливо умалчивала, как поступать человеку, который при помощи этого счетчика обнаружил повышенный радиационный фон, например, у себя под кроватью.
Мутационный урожай
Жителям ближнего пригорода и владельцам дачных участков предписывалось не употреблять в пищу фрукты и овощи, выращенные на приусадебном участке. А поскольку дело было в начале сезона, то "специалисты" утверждали, что лучше ничего и не сажать. Как вы думаете, какое количество владельцев земельных участков, особенно это касается сельских жителей, реально выполнили эту рекомендацию? Правильно, меньше одного процента. Все остальные даже не подумали прислушаться к этому совету. Во-первых, по причине его практической невыполнимости, а во-вторых, все из-за того же отсутствия правильной информации и осознания степени вреда для организма радиационного воздействия. И вырастили, и собрали, и съели.
На вопрос одной довольно наивной киевлянки "Как же вы без огорода-то?", который она адресовала своей знакомой, жительнице села, расположенного в двадцати километрах от города (кстати, по направлению к Чернобылю), киевлянка получила в ответ непонимающий взгляд и удивленные слова: "Почему без огорода? Все кушаем, помидоры в этом году уродились". – "Как же, – продолжала недоумевать наивная киевлянка, – а радиация???" "Да где она, та радиация", – пожала в ответ плечами ее знакомая.
Так и было. Ели, все ели: овощи, фрукты, и кур и коров. Это ведь надо понимать, что такое земельный участок на Украине. Не какие-то паршивые шесть соток на мгинских или синявинских болотах, а Житница, без дураков кормившая всю семью в течение года. Что до наивной киевлянки, пытавшейся предупредить свою сельскую подругу об опасности, в источнике которой она и сама-то не очень разбиралась, то через пять лет в этом селе у нее стало на пять знакомых женщин меньше. Они умерли от различных форм рака. Здоровые молодые хохлушки. И село-то небольшое.
Тут нужно отдельно упомянуть, что урожай в 1986 году (и не только на приусадебных участках) собран был небывалый, даже по меркам плодородной украинской земли. Помидоры с кулак величиной и колосья пшеницы высотой в человеческий рост. И опять же, ни в одном колхозе, ни в одном хозяйстве не проводилось никаких замеров. Хотя ученых и должна была бы насторожить такая внезапная урожайность в радиусе ста пятидесяти километров от места аварии. Вряд ли в 1986 году ученым был совсем уж неизвестен факт, что одним из самых распространенных признаков мутаций как раз и является увеличение плодоносности растений и гипертрофированные размеры плодов. А может быть, действительно советские ученые, лишенные такой науки, как генетика, не знали элементарных вещей. Ведь посоветоваться-то не с кем было. Не к западным же идеологическим врагам обращаться за поддержкой, в самом деле! Председатели же колхозов, в которых уродились все эти чудеса (как они думали, природы), только потирали руки и с радостью рапортовали о выполнении и перевыполнении всего на свете. Тут необходимо напомнить, что в советские времена пшеницу еще не полностью закупали в Канаде, а Украина как раз и являлась одним из крупнейших поставщиков зерна во все регионы СССР. Так что откушали советские люди хлебушка урожая 1986 года немало.
А киевлянам между тем продолжали вкручивать, что вреда для их здоровья не существует. Большинство верило.
Колонны транспорта из зараженной зоны
Май 1986 года подходил к концу. В Киеве быстро привыкли к поливальным машинам, которые два раза в день мыли центральные улицы города водой с… мыльной пеной. Как ни странно, эти машины приносили реальную пользу. Счетчики "фонили" в основном в местах скопления грязи и пыли. Это касалось не только улиц. Такая же картина наблюдалась и в домах. Достаточно было поднести счетчик к углу, где скопилось хоть немного пыли, как прибор начинал трещать. Ну и подоконники, естественно. Вечное скопище пыли. А ведь было лето – жаркое украинское лето. А что такое кондиционеры, большинство советских людей просто не знали. Поэтому окна в домах, естественно, не закрывались даже на ночь.
Мало кто из хозяек имел возможность ежедневно проводить тщательную влажную уборку квартиры, а между тем это был один из самых эффективных способов если не защиты, то хотя бы снижения опасности. И опять-таки, если бы матерям семейств авторитетные люди объяснили как следует, понятными им словами и не ничего скрывая, каким образом они могут защитить здоровье своих детей и себя от радиационного воздействия (заодно уж объяснив и всю опасность этого самого заражения), то, скорее всего, большинство из них вывернулись бы наизнанку, но обеспечили необходимые профилактические меры.
Но улицы мыли не только потому, что пытались смыть с них залежи зараженной пыли. По этим улицам ночью проходили грузовые машины и автобусы. Первые машины появились примерно спустя неделю после чернобыльской катастрофы. В общей сложности эти вереницы машин и автобусов тревожили ночной Киев на протяжении примерно месяца. Это шел транспорт из зараженной зоны: Чернобыля, Припяти и окрестных сел. Киевляне с сочувствием относились к пассажирам автобусов, ведь пострадавшие лишились вместе с имуществом и собственных домов.
Очень быстро жители Киева поняли, что было в военных грузовиках, которые колоннами проходили сквозь город. Слух просочился очень быстро, и, повинуясь здравому смыслу и жизненному опыту, люди сразу в него поверили. Как шепотом передавали друг другу на базарах, в военных грузовиках было вывезенное с зараженной территории "добро". Тот скарб, который жителям пострадавшей зоны запретили вывозить с собой. Не хотелось бы бросать тень на доблестную Советскую армию. Поэтому остановимся на констатации: это был всего лишь слух.
Хотя если бы киевляне до конца понимали, что происходит, то они в первую очередь пожалели бы себя. Дело в том, что грузовики и автобусы по большей части тоже в каком-то смысле эвакуировали из пораженной зоны. Лишь небольшая часть машин (в основном автобусов) была подтянута к месту эвакуации из других городов Украины. А вот военная техника почти полностью вывозилась из частей, расположенных недалеко от Припяти и Чернобыля, и, конечно же, была в значительной степени поражена радиацией. Но даже автобусы, которые не находились в зараженной зоне во время катастрофы, все равно были "машинами смерти", так как не только железо этих машин несло в себе приличную дозу радиации. Колеса любого транспорта, побывавшего в непосредственной близости от реактора, несли на себе налипший грунт, щедро разбрасывая его по всему пути следования. Вот этот-то грунт фонил гораздо больше, чем железо, при этом оставаясь на улицах Киева в поражающем воображение количестве.
Не представлялось возможным точно подсчитать, сколько автотранспорта из пораженной зоны прошло за месяц через Киев. Но, судя по тому, что за одну ночь по одной улице проходило около сотни машин… Нетрудно понять, что утренний полив улиц мыльной пеной вряд ли мог реально ликвидировать последствия оседания на асфальте радиоактивного грунта. Только размазать.
"Октябрьская" больница. Самоубийства от лучевой болезни
О том, насколько велик был причиненный "грязными" колесами вред, можно судить вполне определенно. И хотя, как и во всех прочих случаях, радиационные замеры или не проводились, или не были обнародованы их результаты, все же можно сделать вполне определенные выводы. И вот каким образом. Неподалеку от Крещатика, всего в двух троллейбусных остановках от центра Киева, расположена центральная больница – "Октябрьская". Именно в эту больницу госпитализировали пожарных и даже военных, пострадавших во время ликвидации последствий аварии. Тех самых, что голыми руками расчищали радиоактивные завалы возле реактора. Военные оказались в гражданской больнице по причине переполненности военных госпиталей. Кстати, один из таких госпиталей был расположен в центре Киева на бульваре Леси Украинки. Как нетрудно догадаться, он тоже был переполнен. Только в отличие от гражданской больницы вход на его территорию был перегорожен ежами с колючей проволокой. Непонятно, правда, в связи с чем были предприняты такие радикальные меры, так как в те допотопные времена журналисты не представляли никакой опасности и были ручными, как комнатные болонки, а родственники пострадавших иногда даже не знали, что их сыновья, мужья, отцы и братья пострадали от аварии на Чернобыльской АЭС. Эти "подробности" выяснились гораздо позже.
Но вернемся к "Октябрьской" больнице. Поскольку ограничить доступ на территорию штатской больницы не смогли даже в те времена, когда запрещалось все и вся без объяснения причин, то киевляне могли наблюдать за всем, что происходило в самой больнице и около нее. А около больницы происходили неприятные события. После того как больница была переполнена пострадавшими ликвидаторами и стало ясно, что больше размещать их негде, на территорию больницы загнали строительную технику – экскаваторы и грузовики – и срезали по периметру больницы, а также в больничном дворе весь грунт. И не абы как, а капитально. Сняли тридцать сантиметров грунта. И вывезли в неизвестном направлении.
О том, что было срезано именно тридцать сантиметров, охотно сообщали всем интересующимся общительные экскаваторщики и водители грузовиков. Видимо, с них никто не подумал взять подписку о неразглашении, что было крайне легкомысленным поступком со стороны определенной организации… Потому что через некоторое время по городу начали распространяться оч-ч-чень нехорошие разговоры, ведь "Октябрьская" больница на тот момент была одной из самых больших и, помимо ликвидаторов и их родственников, в ней находилось на лечении приличное количество больных плюс посетители плюс больные, которые лечились амбулаторно. Так что геометрическая прогрессия, необходимая для распространения информации сарафанным способом, была в наличии.