Первый, более короткий, – форсировать Неву. Второй – наступать восточнее Ладожского озера. Попытка сходу взять плацдарм на правом берегу Невы была отражена наземными частями и кораблями ВМФ. Лееб, поняв, что преодолеть такое серьёзное препятствие, как Нева, ему с оставшимися силами невозможно, избрал второй вариант. 8 ноября немцы захватили Тихвин, перерезав железную дорогу Москва-Волхов, что значительно затруднило помощь осаждённому Ленинграду. Пришлось проложить севернее Тихвина военно-автомобильную дорогу, что потребовало значительного увеличения транспортных средств и времени доставки грузов. Впрочем, при дальнейшем наступлении немцев и эта дорога могла бы быть перерезана. 25 ноября немцы были в шести км от города Волхов и непосредственно вблизи станции Войбокало, что ставило под угрозу окружения всю группу наших войск западнее реки Волхов – 54-ую армию. Но ослабленные силы немцев были на исходе. Без зимнего обмундирования они несли гораздо большие потери от мороза, чем от нашего оружия. 8 декабря нашими войсками был освобождён Тихвин. То, что немцам пришлось оставить такой стратегически важный железнодорожный узел, показывало, что у всей группы "Север" не осталось больше резервов. В результате контрнаступления наших войск противнику пришлось с большими потерями оставить значительную территорию. Немцам удалось остановить наше наступление вдоль реки Волхов севернее города Кириши и вдоль железной дороги Кириши – Мга.
Если бы в это время, вместо бесполезных попыток прорваться через Невский пятачок, мы нанесли бы удар из района Сапёрный – Колпино при поддержке тяжёлых танков КВ, броню которых не пробивала артиллерия немцев, то успех был бы несомненен. Развивая успех, можно было не только деблокировать Ленинград, но и нанести сокрушительный удар всей группе "Север". У нас в это время в Ленинграде были силы, значительно превышающие силы немцев. И это были элитные части морской пехоты, войск НКВД, курсантов военных училищ и частей, имеющих боевой опыт в предыдущих сражениях. Но все эти части были брошены на "расстрел" на Невский пятачок. Кировский (Путиловский) завод выпустил значительное количество тяжёлых танков КВ, которые так и не были использованы в боевых действиях. Если бы эта элитная армия не была так бездарно уничтожена, то события под Ленинградом пошли бы совсем по другому сценарию. Блокада могла бы быть прорвана в начале ноября, когда основные силы немцев были брошены под Москву, а подкрепления из Европы ещё не подошли.
В нашей печати и у Жукова неоднократно утверждалось, что у нас в период ожесточенных боев в сентябре 1941 года не было резервов. Но тогда спрашивается, откуда же взялись те 300 тысяч, которые мы потеряли на Невском пятачке? Более 120 тысяч военных умерло от голода и связанных с ним болезней зимой 1941-42 года, а в ноябре они тоже могли участвовать в деблокаде Ленинграда. Кроме этих сил, из Ленинграда были выведены значительные силы и брошены на оборону Москвы и на усиление 54-ой армии. Жуков говорит о героических действиях и стойкости под Москвой морской пехоты, переброшенной из Ленинграда. Подробные сведения о том, какие силы в октябре-ноябре 1941 года были в Ленинграде, приведены Виктором Суворовым в книге "Беру свои слова обратно". Но возьмём официальную цифру потерь – триста тысяч. Основные потери на пятачке пришлись на время с момента высадки десанта – 20 сентября 1941 года – по конец года. Понятно, что потери при высадке десанта не были стопроцентными. Да, кроме того, на тех, кто высаживался на пятачок, приходились еще значительные силы поддержки, находившиеся на правом берегу Невы. Таким образом, суммарная численность сил, принимавших участие в боях за плацдарм, приближалась (если не была больше) к общей численности всех немецких войск под Ленинградом в группе "Север", оставшихся после отправки на подкрепление группы "Центр" под Москву.
Но даже одна цифра потерь – около 300 тысяч – была стратегически чрезвычайно большой цифрой. Напоминаю, что численность всего Ленинградского фронта 16 августа 1941 года, который противостоял очень могучей в то время группе войск "Север", составляла те же 300 тысяч. Таким образом, такое дополнительное количество элитных войск могло не только прорвать оборону немцев и снять блокаду Ленинграда, но и нанести сокрушительное поражение всей группе "Север", устроить полный разгром немцев под Ленинградом. Слившись с разгромом немцев под Москвой, разгром под Ленинградом мог изменить всю стратегическую обстановку в войне с Германией. Но вместо этого было подведение под расстрел громадной армии и страшнейшая блокада Ленинграда. Наш долг перед павшими героями найти истинных виновников трагедии, делавших только видимость старания прорвать блокаду, а на самом деле стремившихся сохранить героическую оборону, показывающую всему миру образец мужества и стойкости.
Позиции немцев в районе близ Ладожского озера напоминали бутылку, горлышком которой, шириной около 16 км, были позиции у Шлиссельбурга. Да, от Невы до линии Волховского фронта там было всего 16 км (в некоторые моменты 54-ая армия находилась и в 6 км от Невы), но на пути сил внутренней обороны находилась такая серьёзная преграда как широкая Нева. Реки всегда являются большим препятствием при наступлении. Когда мы освобождали Украину и на нашем пути встал Днепр, то нам пришлось преодолевать его, другой возможности там не было. И за форсирование Днепра более двух тысяч наших бойцов получили звания Героя Советского Союза. Но здесь такой необходимости не было. Всего в 15–20 км от пятачка наши войска находились на левом берегу Невы в районе станции Сапёрная, вблизи устья реки Тосны.
Реально прорыв блокады мог осуществляться с двух направлений.
Первое направление – сходящимися ударами на Мгу вдоль железной дороги устья реки Тосны (Ивановское – Пелла) с выходом на западные окраины Мги и 54-ой армии с внешней стороны обороны. Расстояние от устья реки Тосны до Мги примерно 15 км. Такое же примерно расстояние от Мги до внешней обороны Ленинграда – 54-ой армии. Общее расстояние между линиями внешней и внутренней обороны примерно 30 км. Подобная операция проводилась в июле-августе 1942 года. Но тогда она провалилась, так как к тому времени позиции у села Ивановского значительно укрепились, и группа "Север" получила значительные подкрепления, в частности, 11-ую армию фельдмаршала Манштейна, переброшенную под Ленинград после взятия Севастополя.
Второе направление – сходящимися ударами на станцию Тосно от Колпино и с внешней стороны 54-ой армией. Расстояние от Тосно до Колпино около 25 км, примерно такое же расстояние или немного большее до внешней линии. Неприступных укреплений там не было. В июле 1942 года в результате только отвлекающего удара силой одной дивизии были взяты села Ям-Ижора и Путролово. В феврале 1943 года проводится операция "Полярная звезда", но сил после кровавой операции "Искра" было явно мало, и всё кончилось только захватом станций Красный Бор и Поповка. Но осенью 1941 года почти все ударные силы группы "Север" были отданы группе "Центр", а большинство оставшихся сил брошены под города Волхов и Тихвин. Немецкие позиции тогда ещё не были достаточно укреплены, и ещё не подошли подкрепления из Европы, непосредственно под Ленинградом остались весьма ограниченные силы, и прорвать блокаду в этом месте не представляло труда. Немцы в это время находились в весьма бедственном положении. Гитлер, уверенный в разгроме СССР в течение 2–3 месяцев, не позаботился о зимней одежде, и теперь они несли потери от обмораживания большие, чем от пуль и снарядов. Войска группы "Север" в количестве около 500 тысяч были растянуты на громадном протяжении с внешней стороны от Ленинграда: Новгород – Тихвин – Волхов – Войбоколо, Молукса и Синявино, а с внутренней стороны от Шлиссельбурга до Стрельны и ещё вокруг Ораниенбаумского плацдарма. Всё это грозило немцам полной катастрофой. Командир 28-го армейского корпуса генерал-лейтенант Геберт Лох предлагает в докладной записке отвести, боясь окружения, войска от "бутылочного горла", сдав Шлиссельбург, так как русским гораздо легче связываться с Ленинградом по Ладоге, чем немцам по бездорожью по берегу Ладоги. Но Гитлер был категорически против этого. Лееб в конце 1941 года заявляет: "Гитлер ведёт себя в России так, как будто он действует с ними заодно", и в начале 1942 года, заявив: "Я не могу и не хочу больше нести за это ответственности", он подаёт рапорт об отставке сам, вопреки заявлению Жукова, что Лееба снял Гитлер.
Но вместо того чтобы воспользоваться создавшимся положением и прорвать блокаду в любом из указанных двух направлений, мы собрали громадные элитные подразделения и… бросили их на расстрел на Невский пятачок. Вдоль всей линии нашей обороны от устья реки Тосны до Колпино и дальше до Ленинграда проходили железная и шоссейная дороги, что позволяло быстро перебрасывать силы с одного участка на другой. В том или в другом месте наши штурмующие подразделения могли бы незаметно сосредоточиться и без больших потерь при поддержке тяжёлых танков КВ и артиллерии, бьющей прямой наводкой по разведанным целям, прорвать линию обороны. Чем западнее наносился бы наш удар, тем эффективнее могла бы быть поддержка корабельной артиллерии и артиллерии фортов и Кронштадта. Ясно, что если бы мы осенью-зимой 1941 года нанесли немцам удар в районе села Ивановское или Колпино хотя бы частью тех сил, которые мы уничтожили руками немцев, то успех был бы обеспечен. И с этого момента с героической блокадой Ленинграда было бы покончено. Но, переиначивая высказывание Лееба о Гитлере, можно сказать, что под Ленинградом "Сталин и Жуков вели себя так, как будто они с немцами были заодно".
И надо сказать, что в этом они даже намного переплюнули Гитлера.
4. Любавинская и другие операции в 1942 году
После разгрома немцев под Москвой и проведения успешной Тихвинской операции, Сталин на заседании Ставки от 5 января 1942 года приказал разработать план всеобщего наступления от Баренцева до Черного морей. Как писал впоследствии немец Х. Польман: "Сталин совершил ту же ошибку, что и Гитлер: он хотел наступать везде и поэтому не добился решающей победы нигде". Сталин в первый год войны, после больших наших неудач, стал не доверять нашим командующим и стал вмешиваться до мелочей в их командование. (Впрочем, так до конца войны поступал и Гитлер). Командующие же, и первую очередь Мерецков, побывавший в первые дни войны в застенках Берии, боялись проявить инициативу, которой мог бы быть недоволен Сталин. По требованию Сталина был разработан план разгрома немцев под Ленинградом. План, на мой взгляд, вполне реальный. Соотношение наших живых сил и техники и немецких было больше чем в полтора раза в нашу пользу. Намечалось в начале января 1942 года атаковать немцев двумя сходящимися ударами на Любань, окружить крупную Любань-Чудовскую группировку немцев. Находившаяся под общим руководством командующего Волховским фронтом Мерецкова Вторая ударная армия во главе с генерал-лейтенантом Соколовым должна форсировать реку Волхов между Чудовым и Новгородом и продвигаться по направлению к станции Любань. 54-ая армия Ленинградского фронта под руководством генерал-лейтенанта Федюнинского из района станции Погостье должна была взять Любань и соединиться со Второй ударной армией.
Но план стал трещать по швам почти сразу, в основном потому, что мы ещё не научились воевать лучше, чем немцы, а главное, что Сталин совершенно не дал времени на подготовку к операции. 54-я армия ещё не оправилась и не подкрепилась после громадных потерь при штурме станции Погостье. Второй ударной армии не удалось форсировать реку Волхов. Тогда Соколов был заменён более опытным генерал-майором Клыковым, которому удалось прорвать оборону немцев и, пройдя 75 км, выйти к Любани на расстоянии 10 км от неё, перерезать железную дорогу Новгород – Павловск и подойти к станции Чолово железной дороги Батецкая – Павловск. Федюнинский же, потеряв почти весь состав 54-ой армии, не смог выполнить приказ Сталина взять Любань, хотя и был от неё на расстоянии 10 км, то есть расстояние между двумя группировками оставалось 20–25 км. Но на этом наши успехи кончились – немцы ударами во фланги Второй ударной армии окружили её неплотным кольцом. Крупной ошибкой нашего Верховного командования было решение в разгар операции объединить под руководством Хозина Ленинградский и Волховский фронты в единый Ленинградский фронт. Наше командование слишком поздно поняло, что операция провалилась, и дало приказ ослабевшей от голода Второй ударной армии выходить из окружения. Заболевшего Клыкова пришлось заменить Власовым. Через узкий коридор шириной 1,5–2 километра ему удалось вывести большинство людей, всех раненых и значительное количество техники, но 6 июля немцы окончательно замкнули кольцо окружения, блокировав оставшуюся группу в составе 18–20 тысяч человек. Вины Власова в том, что он не сумел вывести всю группу, не было, но он узнал, что Мерецков хочет его арестовать и сделать "козлом отпущения", стал скрываться и попал в плен к немцам… Если бы к этому времени не было уничтожено на пятачке более 300 тысяч наших воинов и был бы из района Колпина нанесён удар по направлению к Любани, то Любавинская операция закончилась бы успешно – были бы окружены две группировки немцев: Любань-Чудовская и Мгинско-Шлиссельбургская, а Ленинград деблокирован. Всего в Любавинской операции мы потеряли свыше 400 тысяч человек. Это очень большие потери, но проводить эту операцию, неплохую по замыслу, пытаясь разгромить всю группировку "Север", на мой взгляд, надо было. Другое дело, что она не удалась, так как немцы воевали грамотнее нас, наше командование действовало не согласованно, однако в таких боях мы мужали, набираясь опыта. Возможно, если бы Сталин удовлетворил просьбы Мерецкова и Хозина и предоставил в их распоряжение три-четыре свежих дивизии, то обстановка могла бы измениться коренным образом. Состояние немецких сил было на пределе, а резервов у них не было. В дальнейшем, с подачи Мерецкова и Хозина, все эти неудачи свалили на Власова, хотя основную часть Второй ударной армии, всех раненых и большую часть тяжёлой техники ему удалось вывести из окружения. В окружение из общего числа Второй армии попало только 18–20 тысяч, но и то не все они были убиты или пленены. Немцы ведь не имели возможности прочесать все болота и леса, часть могла попасть к партизанам. В первые годы войны мы несли и более существенные потери, о которых даже нигде не упоминалось. Громадные потери в Любавинской операции понесла и 54-я армия Федюнинского, которому было приказано "любой ценой" взять Любань.
Во второй половине 1942 года наше командование решило провести операцию вблизи устья реки Тосны с захватом села Ивановское, для дальнейшего наступления на Мгу. Для этого вблизи Колпина 23 июля был нанесён отвлекающий удар силами 268-ой дивизии и 220-ой танковой бригады, в результате которого были освобождены села (а вернее, места, где они раньше находились) Путролово и Ям-Ижора. Затем эти части были отведены и направлены к устью реки Тосны. 19 августа 268-ая дивизия захватила село Усть-Тосно, форсировала реку Тосну и совместно с десантниками, переправленными на бронекатерах с правого берега, захватила часть села Ивановское. Немцы с хорошо укреплённых позиций оказали нам ожесточённое сопротивление. За первый день боёв 268-ая дивизия потеряла до 70 % личного состава. "Всего на операции было задействовано 5 дивизий, танковая бригада, отдельный танковый батальон, значительное артиллерийское и миномётное усиление и ВВС фронта" (В.В. Бешанов, "Ленинградская оборона"). В операции участвовала 136-ая дивизия под руководством легендарного тогда ещё полковника Н.П. Симонюка. В результате операции после захвата части села Ивановское был создан Ивановский пятачок, который не имел существенного значения в системе обороны Ленинграда. Мы в "трёхнедельных боях потеряли 20800 убитыми и ранеными. Потери немецких войск были существенно ниже" (Ф. Хуземан, "На Тосне"). Конечно, если бы вместо отвлекающего удара в районе Колпино удар был бы основным, то результат его был бы для обороны гораздо полезнее. Но вины Говорова здесь не было: направление удара указывалось Ставкой и лично Сталиным. Опять удар через Неву с большими потерями на переправе, хотя в этом случае вообще десантная операция не требовалась – десант высаживался на территорию, захваченную уже войсками, находившимися на левом берегу Невы.
5. Операции "Искра" и "Полярная звезда"
В конце 1942 года под руководством Жукова разрабатывается операция по прорыву блокады Ленинграда "Искра". В операции планируется одновременное встречное наступление Второй ударной армии генерал-лейтенанта В.З. Романовского (Волховский фронт) и 67-ой армии генерал-лейтенанта М.П. Духанова (Ленинградский фронт) с форсированием Невы. Вот как описывает сам Жуков в мемуарах трудности этой задачи: "Особенно мощной была оборона противника на левом берегу Невы. Укрепившись здесь, гитлеровцы имели перед собой открытое пространство шириной до 800 метров. Даже замёрзшая река представляла собой чрезвычайно сильную преграду, так как на льду не было никаких укрытий. Она просматривалась и простреливалась с занятого противником крутого обрывистого берега, высота которого на участке прорыва составляла от 5 до 12 метров. Гитлеровские войска усилили это естественное препятствие густой сетью противотанковых заграждений и минных полей".
Спрашивается, если ты представлял все трудности прорыва на этом участке, то зачем ты планировал там прорыв? Необходимости прорыва там не было. И вообще непонятно, зачем планировалась и производилась операция "Искра", если одновременно на февраль планировалась гораздо более широкомасштабная операция "Полярная звезда", которая попутно, без дополнительных потерь, решала все задачи, поставленные в операции "Искра"? Сил и средств вполне хватало произвести более действенную и требующую гораздо меньших потерь операцию "Полярная звезда", в которой впервые планировалось прорывать блокаду Ленинграда с внутренней стороны – из района Колпино по направлению к станции Тосно. Там наши позиции соприкасались с немецкими, и мы могли успешно вести разведку и легко перебрасывать наши части по железной и шоссейной дорогам. В случае прорыва в этом месте совместно с войсками Волховского фронта была бы окружена вся Мгинская группировка немцев с полным снятием блокады Ленинграда. И если уж обязательно хотелось произвести более скромную операцию, то зачем был нужен встречный удар Ленинградского фронта? Почему это не мог сделать один Волховский фронт, перед которым не было Невы? Воистину, как говорил Черчилль, мы, русские, сами создаём преграды, а затем их успешно преодолеваем.
(Но не всегда успешно, а часто с большой кровью!)
В своих мемуарах Жуков пишет: "Московская Дубровка! Здесь до сих пор удерживался плацдарм – пятачок, захваченный ещё в первый месяц блокады. Но теперь на этом пятачке проходило одно из направлений вспомогательных ударов Ленинградского фронта". И опять Жуков лукавит. Если пятачок предназначался для вспомогательного удара, то зачем так много сил и средств было израсходовано на его удержание и зачем туда было направлено две дивизии, 45-ая и 46-ая, из пяти дивизий 67-ой армии?