Демагогическое словоблудие радикальных партий в Советах разлагали армию, преступная бездеятельность центрального правительства разлагала страну, когда целые края, губернии, города не подчинялись центру. Исчерпанность материальных ресурсов, гражданских и военных, рост дороговизны, инфляция, всеобщая усталость от войны, неверие масс в способность Временного правительства и нынешних Советов вывести страну из глубокого политического, военного и материального кризиса, - все это толкало и армию и народ в объятия большевизма. В этом океане хаоса великолепно плавали большевики и их вождь Ленин. Злополучная "революционная демократия" все-таки старалась принять меры, чтобы создать себе социальную базу, а Ленину преградить путь к власти. Этой цели служили затеи с созывом так называемых "Государственного совещания" и "Демократического совещания". Они не оказались способны придумать что-нибудь путное для выхода из кризиса. "Государственное совещание" (Москва, 12–15 (25–28) августа 1917 г.) ставило своей целью консолидацию вокруг Временного правительства всех национально-мыслящих слоев России. На нем присутствовало около 2500 человек: 488 депутатов Государственной Думы всех созывов, 129 представителей от Советов крестьянских депутатов, 100 от Советов рабочих и солдатских депутатов, 147 от городских дум, 117 от армии и флота, 313 от кооперативов, 150 от торгово-промышленных кругов и банков, 176 от профсоюзов, 118 от земств, 83 от интеллигенции, 58 от национальных организаций, 24 от духовенства и др. На этом совещании ЦИК Советов был представлен делегацией меньшевистской и эсеровской фракций без включения в советскую делегацию представителей большевистской фракции. Председательствовал Керенский, но по признанию самого Керенского, роль национального героя и спасителя родины сыграл на совещании генерал Корнилов. От имени ЦИК Советов выступал председатель Н.С.Чхеидзе в поддержку правительства. Большевики провели однодневную забастовку в Москве против "контрреволюционного совещания".
"Демократическое совещание" (14–22 сентября (27 сентября - 5 октября) 1917 г.) было созвано ЦИК Советов после разгрома Корнилова. На нем участвовали советские и "несоветские" демократы: 532 эсера, 172 меньшевика, 136 большевиков (большевики вопреки требованию Ленина о бойкоте Демократического совещания), 55 трудовиков. Всех делегатов (в том числе от Советов, профсоюзов, армии, кооперации, национальных организаций и т. д.) было 1582 человека. Если совещание что-нибудь доказало, то это рост влияния большевиков в массовых организациях. Меньшевистско-эсеровскую резолюцию об одобрении деятельности нового коалиционного правительства совещание отвергло большинством голосов. Был создан на пропорциональных от партий началах - Временный совет республики, который вошел в историю под названием "Предпарламент". Предпарламент был совещательным органом при Временном правительстве. По категорическому требованию Ленина ЦК большевистской партии вынес от 5 (18) октября решение о выходе большевиков из состава Предпарламента, объявив его вспомогательным органом контрреволюции. Бойкот любых демократических начинаний Временного правительства и партий меньшевиков и эсеров Ленин считал залогом успеха на путях к однопартийной диктатуре. Ничего Ленин так не боялся, как того, чтобы его люди, общаясь с демократическими учреждениями, незаметно для себя не превратились и всерьез "демократов". Всеобщий саботаж его "Апрельских тезисов" Центральным Комитетом был не последним примером, заставляющим Ленина питать к своему "генштабу" только условное доверие. Эти фактические справки я привел, чтобы остановиться на очень важном этапе развития событий, когда меньшевики, в лице президиума ЦИК, задумали вместо коалиционного правительства создать демократическое правительство из советских партий, в том числе и большевиков или, в крайнем случае, при их поддержке, что как будто совпадало и с требованием самого Ленина: "Вся власть Советам". На этот счет имеется интересный рассказ одного из вождей ЦИК Советов - Федора Дана, лидера меньшевиков в его очерке "К истории последних дней Временного правительства", 1923 г.).
Сама идея созыва Демократического совещания возникла как противопоставление предыдущему Государственному совещанию, которое больше ориентировалось на общенациональные цели России. Поэтому его задача сводилась к консолидации национального блока, а задача Демократического совещания сводилась, по Дану, к созданию "однородного демократического правительства" вместо буржуазно-демократической коалиции социалистов и кадетов. Новое правительство должно было опираться на Советы и на те элементы, "которые имели прочную базу в кооперативах и органах местного самоуправления". Это были те силы, которые признавали политическую и экономическую платформу ЦИК Советов. Но Дан замечает: "Не так склалося, яко ждалося". Никакой демократии из Демократического совещания не вышло. Причины этого Дан видит в нежелании представителей "несоветской демократии" - представителей кооперативов и местных самоуправлений участвовать в "демократии", в которую ЦИК Советов приглашает и большевистскую фракцию ЦИК. Дан вспоминает: "Они не только начисто отрицали возможность каких бы то ни было попыток образовать правительство со включением в его состав большевиков, но и утверждали, что и без большевиков чисто демократическое правительство вызовет лишь анархию и немедленную гражданскую войну". Дан продолжает:
"Тогда оставался только один путь: образование правительства с большевиками".
Дан говорит, что ЦИК не пошел на это, полагая, что такой выход из кризиса привел бы к террору и гражданской войне. Дан помнит еще одну попытку на узком совещании ЦИК, на котором участвовали руководители всех фракций, в том числе и большевистской. Вот его свидетельство:
"Это было на замкнутом собрании представителей всех групп, на котором делали доклады Керенский, Верховский… Керенский заявил о своей готовности передать власть демократическому правительству, если ЦИК считает это нужным. Каменев много говорил о необходимости покончить с коалицией и убеждал президиум ЦИК взять власть в свои руки, обещая демократическому правительству поддержку большевиков. Тогда я в упор поставил Каменеву вопрос: обязуются ли большевики поддерживать новое правительство до Учредительного собрания? После совещания большевиков между собою, Каменев ответил от их имени, что поддерживать демократическое правительство они берутся, но не до Учредительного собрания, а лишь до советского съезда, то есть какие-нибудь 3–4 недели".
Приблизительно столько времени и нужно было большевикам, чтобы подготовиться к захвату власти на II Съезде Советов. Меньшевики, вероятно, это поняли и поэтому отказались от "великодушной" поддержки большевиков, что доказывало и всю лживость большевистского лозунга "Вся власть Советам", восстановленного вновь после подавления корниловского восстания.
Существовала ли реальная возможность предупредить приход к власти большевиков? Федор Дан рассказывает и о такой возможности. Прежде всего Дан говорит, что из-за властолюбия главарей Временного правительства Совет республики ("Предпарламент") стал не законодательным, а совещательным органом. Лидеры ЦИК Советов надеялись предупредить новое восстание большевиков созданием именно демократического правительства, опирающегося на Совет республики. Дан:
"Правда, шансов на успешное завершение этой работы было немного: слишком уж много времени было упущено, и события развивались с головокружительной быстротой. К тому же вожди большевиков усиленно гнали дело к развязке. Я говорю - вожди, имея в виду Ленина и Троцкого… Открытым призывом к восстанию был уход большевистской фракции из Предпарламента и декларация, прочитанная при этом случае Троцким".
Ф.Дан перечисляет потом те проблемы, при решении которых можно было предотвратить роковой Октябрь:
"Борьба велась нашей социал-демократической фракцией на вполне конкретной почве: мы требовали от правительства немедленного обращения к союзникам с предложением открыть переговоры о всеобщем мире, немедленной передаче всех помещичьих земель в руки местных земельных комитетов, как залога разрешения аграрного вопроса в духе требований крестьянской массы; ускорения созыва Учредительного собрания. По нашему представлению, только на почве выполнения этой программы мыслима была борьба с большевиками с некоторыми шансами на успех… Только на почве этой программы считали мы, с точки зрения социализма и демократии, допустимым противопоставлять силу большевистскому насилию".
На этой же почве происходят острые столкновения между Временным правительством и меньшевиками и эсерами в Совете республики. Правительство настаивает на продолжении своей старой программы бездействия, а ЦИК Советов требует отказа от нее в коренных интересах спасения страны и демократии, которым отныне угрожают не правые, а крайне левые экстремисты-заговорщики, то есть те же большевики и левые эсеры. По данным проблемам произошел раскол и в самом правительстве: министр иностранных дел М.И.Терещенко, один из лидеров так называемых прогрессистов, категорически настаивал на ведении "войны до победного конца". А вот сам военный министр Временного правительства генерал А.И.Верховский на заседании Совета республики убежденно и, опираясь на точные факты, доказывал, что Россия не может выиграть данную войну, но она очень близка к потере своей свободы. Вот аргументы, которые он приводил в своем выступлении за неделю до большевистского переворота:
"Я сказал прямо и просто всему составу Временного правительства, что при данной постановке вопроса (Терещенко) о мире катастрофа неизбежна… В Петрограде ни одна рука не вступится в защиту Временного правительства, а эшелоны, вытребованные с фронта, перейдут на сторону большевиков… Действия правительства ведут к катастрофе… Большевики до сих пор не захватили власть только потому, что они боялись фронта, но кто может гарантировать, что через пять дней (когда произойдет Второй съезд Советов), они не возьмут власть?"
Верховский оказался прав не только как военный, но и как проницательный политик, в силу своего природного дара трезво анализировать обстановку. Какие же выводы сделало правительство из дискуссии между Терещенко и Верховским? Подтвердило "верность" союзникам (поистине верность до могилы!) и выгнало Верховского из кабинета. В эмигрантской печати происходил спор между Керенским и Даном о том, как вели себя Временное правительство и ЦИК Советов накануне октябрьского переворота, суть которого сводилась к следующему. В статье "Гатчина", посвященной гибели Временного правительства, Керенский говорил об "исторической беседе" с Ф.Даном в ночь на 25-е октября 1917 г… Керенский утверждал, что люди, сидящие в его правительстве, боролись с опасностью большевизма, а вот лидеры ЦИК и Совета республики - эти "искусники были способны лишь проводить ночи напролет… в бесконечных спорах над различными формулами". Керенский говорит, что он нуждался в конкретной и реальной поддержке представителей "революционной демократии", а не в болтовне о пустых формулах. Он вспоминал, что явившись 24-го октября на заседание Совета республики: "Получив слово, я заявил, что в моем распоряжении находятся бесспорные доказательства организации Лениным и его сотрудниками восстания против Революционного правительства. Я заявил, все возможные меры для подавления восстания приняты и принимаются Временным правительством; оно будет до конца бороться с изменниками: оно прибегнет без всяких колебаний к военной силе, но для успешной борьбы правительству необходимо немедленное содействие всех партий и групп, представленных в Совете республик; нужна помощь всего народа. Я потребовал от Совета республики всей меры доверия и содействия".
По поводу этой речи Дан замечает: "Керенский вполне правильно передает содержание своей речи. Прибавлю, что произнес он ее со свойственным ему большим пафосом и несколько раз повторял, что правительством уже отдан приказ об аресте "государственного преступника Ульянова-Ленина." Но чем с большим пафосом говорил Керенский, тем более удручающим было впечатление… Вот уже подлинно можно сказать, - нам было бы смешно, если бы не было так грустно". После такой речи делегация Совета республики в составе его председателя эсера Авксентьева, лидера эсеровской фракции ЦИК Советов Гоца и самого Дана направилась в резиденцию правительства с декларацией, в которой содержались требования, могущие сорвать восстание большевиков. Дан говорит, что три требования были основными: сегодня ночью (24-го октября) объявить по телеграфу и газетах: 1. Правительство решило начать мирные переговоры; 2. Вся земля передается крестьянам; 3. Немедленно созывается Всероссийское Учредительное собрание. Дан утверждает, что когда они пришли с такими требованиями, как условиями поддержки правительства, то Керенский им ответил, что его правительство не нуждается в нравоучениях Совета республики.
Канун большевистского переворота характеризуется в лагере демократии растерянностью, беспомощностью и всепронизывающим чувством обреченности. Каждый кивает друг на друга - Временное правительство на ЦИК Советов, а ЦИК на Временное правительство. Вожди злополучной русской демократии, как правящие, так и оппозиционные, настолько ослеплены внутренними интригами и дрязгами, что в них они проявляют больше изобретательности, чем в поисках средств против надвигающейся катастрофы. Они словно не знают, что сидят на одном корабле, который дал течь и плывет по морю, полному подводных рифов. Однако слышны не сигналы "SOS", а издевательский совет обезумевшей толпы: "Кум, не трать силы, спускайся ко дну!" И февральский "кум" спустился ко дну без славы, без героизма и даже без подобающего в этой ситуации драматического жеста а ля Дантон из французского "февраля": "0 безумцы, зовущие "к топору", знаете ли вы, кого ведете под топор гильотины - вы ведете под него Великую Русь!"
Глава XI. ОКТЯБРЬСКИЙ ЗАГОВОР ЦК
Если бы октябрьский заговор ЦК потерпел поражение и его непосредственные участники были бы посажены на скамью подсудимых, то первые два места на этой скамье заняли бы Каменев, председательствовавший на том историческом заседании ЦК от 24 октября 1917 г., на котором решили начать восстание в наступающую ночь, и с ним рядом Троцкий, давший приказ как председатель Петроградского Совета своему подсобному органу - Военно-революционному комитету - приступить к восстанию. Двух других членов ЦК - Сталина и Зиновьева - могли не судить, они намеренно создали себе юридическое алиби: они не участвовали в том заседании и, и в Смольном их в ту историческую ночь никто не видел. Неинформированный Ленин в заседании не участвовал. Только поздно ночью 25 октября он явился в Смольный, когда восстание началось и практически уже победило. И все-таки октябрьское восстание дело рук не отдельных революционеров, им руководила созданная тем же Лениным гениальная машина заговора под именем ЦК. Троцкий был талантливым "прорабом" этого механизма, а все остальные, каждый на своем месте, его "винтиками", в том числе и Сталин. В литературе об Октябре укоренились беспочвенные легенды. Одна из них утверждает, что октябрьский переворот не состоялся бы без Ленина (что очень популярно на Западе); другая, "троцкистская" легенда - Октября не было бы даже с Лениным, но без Троцкого (она очень популярна у Троцкого); третья легенда, сталинская - не Ленин и не Троцкий, а Сталин возглавил октябрьский переворот (для этой цели Сталин выдумал мифический "Партийный центр" по руководству октябрьским переворотом и назначил себя его руководителем. См. "Краткий курс").
Чтобы оспорить руководящую роль ЦК и тем самым подчеркнуть исключительную роль Ленина и свою в подготовке Октября, Троцкий выставляет ЦК как бы в роли коллектива саботажников как раз накануне восстания. Позиция Троцкого, вероятно, объясняется тем, что во время бегства Ленина и Зиновьева и ареста Троцкого и Каменева, ЦК возглавляли Сталин, Свердлов и Бухарин, а после освобождения Троцкого и Каменева ЦК фактически возглавил уже председатель фракции большевиков в ЦИК Советов - Каменев, а не Троцкий, вступивший в партию только в июле 1917 г. Да, верно, Каменев и Зиновьев считали, что условия для захвата власти даже после разгрома Корнилова и после завоевания большинства в столичных Советах еще не созрели, ибо еще неизвестно, пойдут ли провинции России за победившими в центре большевиками. Ленина в этот период - с сентября по октябрь - словно подменили: никогда не игравший ва-банк, он при каждом новом повороте текущих событий начинал требовать нового восстания! Троцкий перечисляет эти события и ленинские требования, как бы защищая Ленина и разоблачая "саботажников" из ЦК. Троцкий писал в 1933 г., когда Ем. Ярославский, а не Сталин, был авторитетом по истории партии, следующее:
"Новейшая советская историография совершенно вычеркнула из Октябрьской революции крайне важную и поучительную главу о разногласиях Ленина с ЦК, как в том основном и принципиальном, где Ленин был прав, так и в тех частных, но крайне важных вопросах, где правота была на стороне ЦК: согласно новой доктрине ни ЦК, ни Ленин не могли ошибаться… факты говорят однако другое. Ленин настаивал на поднятии восстания в дни Демократического совещания: ни один из членов ЦК не поддержал его. Неделю спустя Ленин предлагал Смилге (члену ЦК) организовать штаб восстания в Финляндии и оттуда нанести удар по правительству силами моряков. Еще через десять дней он настаивал на том, чтобы Северный съезд (Советов) стал исходным моментом восстания. На съезде никто не поддержал этого предложения. Ленин считал в конце сентября оттягивание восстания на три недели, до Съезда Советов, гибельным. Между тем, восстание, отложенное до кануна Съезда, закончилось во время его заседаний. Ленин предлагал начать борьбу в Москве, предполагая, что там дело разрешится без боя. На самом деле восстание в Москве, несмотря на предшествовавшую победу в Петрограде, длилось восемь дней и стоило много жертв" (Л.Троцкий, "История русской революции", т.2, "Гранит", Берлин, 1933).
Перечисленные Троцким предложения Ленина в разное время о разных сроках восстания хорошо известны. Они сформулированы в его секретных письмах на имя ЦК. Все они отвергались единогласно всеми членами ЦК, в том числе Сталиным, Троцким, Каменевым, Рыковым, Свердловым, Бухариным, Дзержинским, Ногиным, даже скрывающимся, как и Ленин, Зиновьевым и другими. Генштаб Ленина - ЦК держал курс на восстание с гарантией на абсолютный успех, а Ленин на этот раз явно действовал вопреки собственной доктрине: "Восстание, как и война, наука и искусство, с восстанием нельзя играть". Стратегическое превосходство над Лениным его генштаба в судьбоносные дни подготовки решающего восстания не умаляет заслуг Ленина, наоборот, еще больше подчеркивает их: Ленин создал такой совершенный механизм революции, который начал действовать наверняка и в условиях отсутствия своего рулевого, порой даже против его инструкций!