А почему спартаковская майка? Коллективное решение. В 96-м году, когда передача родилась, более популярной команды, чем "Спартак", в стране не было. "Зенит" только вышел из первой лиги, ЦСКА тоже не блистал. Потому и были выбраны образы, которые многим были близки. А вот во "второе пришествие" "Назло рекордам", в начале 2000-х, "Зенит" был уже на видных ролях, и того же молодого Аршавина мы упоминали не раз.
Теперь, думаю, понятен градус ликования в Питере, когда садыринский "Зенит" с помощью голов Лепехина и Зубко победил "Спартак" - 2:0. Телекамера показала крупным планом в VIP-ложе Мутко. Степень президентской радости зашкаливала за все пределы. Представить, что всего через четыре месяца он не продлит контракт с тренером, доставившим городу и клубу такое счастье, было немыслимо.
* * *
За две недели до матча со "Спартаком", однако, произошло событие, к футболу прямого отношения не имевшее, но на судьбу Садырина оказавшее непосредственное влияние.
3 июля Собчак проиграл выборы главы Санкт-Петербурга своему бывшему помощнику Владимиру Яковлеву.
Дмитриев:
- Помню, что "Зенит", как и вся элита Питера - артисты, бизнесмены, - выступали в поддержку Собчака, в том числе и на телевидении. Но выиграл его оппонент, и он не мог не припомнить, на чьей стороне была футбольная команда.
Для "Зенита" уход Собчака обернулся сразу несколькими последствиями. Во-первых, Садырин лишился своей главной опоры в верхах, человека, который вернул команду в его руки. Во-вторых, президентом клуба был официально назначен Мутко, с которым у Павла Федоровича шла холодная война. Садырин, не желавший относиться к Виталию Леонтьевичу как подчиненный к начальнику, де-юре таковым стал. И, думаю, уже тогда начал догадываться о том, какая судьба его ждет.
С другой стороны, резко похолодали отношения между "Зенитом" и городской властью. Мутко и Яковлев были ярыми оппонентами, что не замедлило сказаться на отношении Смольного к клубу. Во многих других регионах России, где финансирование футбольных команд целиком зависит от симпатий к ним местного губернатора или градоначальника, это означало бы неминуемую смерть клуба.
Но - не в Питере. И тут надо отдать должное организаторскому таланту Мутко. К середине 96-го года он уже сколотил команду акционеров, в которую входили и "Газпром", и пивоваренная компания "Балтика" (она, правда, после окончания сезона при скандальных обстоятельствах из этого консорциума выйдет), и Некрасовский телефонный узел, предоставивший клубу помещение под офис, и "Ленхлеб", и еще целый ряд компаний. Так "Зенит" стал независимой от властей структурой - и даже при холодном отношении Яковлева не просто спасся, а из года в год жил все более припеваючи.
Мутко в интервью "СЭ-журналу" в 1999 году говорил: "В последнее время у меня достаточно фактов, чтобы понять истинное отношение ко мне губернатора нашего города (Яковлева. - Прим. И. Р ) . Конечно, было бы легче, будь по-другому. Но я хочу работать так, чтобы не зависеть от власти".
А вот цитата из интервью Мутко "Новой газете" за 2001 год:
"Даже не знаю, чем объяснить такое отношение городских властей к нашему клубу. Подконтрольные им газеты и телевидение неустанно поливают грязью и меня, и "Зенит"… Я в свое время приходил к Яковлеву и спрашивал: "Вы хотите, чтобы я ушел? Вы только скажите "да", и я уйду". Хотя… Кто позволит это? У нас мощные акционеры. Поддержка болельщиков. Вряд ли они допустят подобное".
К тому моменту Мутко оценивал годовой бюджет "Зенита" в шесть миллионов долларов и называл его четвертым-пятым в стране. Да и вообще к 2001 году Виталий Леонтьевич чувствовал себя уже куда увереннее, чем раньше. Еще бы: президентом России стал человек, который был с ним в одной команде. По поводу своих взаимоотношений с Владимиром Путиным осенью 2001-го Мутко высказался в интервью "Новой газете" лаконично - чтобы не сказать ничего лишнего:
"Я проработал с Владимиром Владимировичем пять лет. Знаю его как очень хорошего, талантливого человека. При этом никогда в жизни, и Владимир Владимирович это прекрасно знает, я не обращусь к нему по поводу одного своего клуба. А вот касательно всего российского футбола встретиться хотелось бы".
Пять лет совместной работы даром не прошли. Ныне Мутко возглавляет российский футбол и вообще спорт.
Но в 96-м, после победы Яковлева на выборах, ему пришлось очень непросто. Потому что надо было "разгребать завалы", доставшиеся в наследство от предшественников.
Видимо, денег от акционеров "Зенита" тогда все же было недостаточно для безбедного существования клуба. В ходу также была версия, что в официальных поступлениях от спонсоров не учитывались средства, необходимые на теневые расходы, без которых в футболе якобы не прожить. Иначе, дескать, исполнительному директору Сидорову не требовалось бы набирать кредиты от разнообразных фирм и частных лиц.
В Питере по сей день говорят, что те деньги давались Сидорову с расчетом, что они будут возвращены с процентами после победы Собчака на выборах, в которой мало кто сомневался. Казна города была бы в этом случае к услугам "Зенита". Но Собчак проиграл, и отдавать долги оказалось нечем. Формально они между тем "висели" не на клубе, а лично на Сидорове: расписки кредиторам якобы давал именно он. Поговаривают, что Мутко, возглавив "Зенит", от всех этих долгов открестился: отдает пусть тот, кто их брал. Сидоров после этого надолго исчез из Петербурга.
Многие мои собеседники по-доброму отзывались о человеческих качествах Сидорова. Не буду повторять избитую истину о том, что хороший человек - не профессия. А скажу, что есть, видимо, категория людей, которым суждено играть роль зиц-председателя Фунта. Ильф и Петров нарисовали гениальный образ, актуальный для всех времен.
* * *
3 сентября "Зенит" укрепил репутацию "грозы авторитетов", обыграв на "Петровском" действующего чемпиона - "Аланию". Если питерцы уже решали локальные задачи (после той победы они вышли на восьмое место), то команде из Владикавказа поражение было как ножом по горлу - она билась за золото.
Мутко после матча сказал в телеэфире: "Не забывайте, что команда вышла из первой лиги. Что в ней нет по-настоящему опытных бойцов. Очень многим политикам, бизнесменам хотелось бы сиюминутного результата. Но чудес не бывает.
И тем не менее сегодня на поле был слаженный коллектив, выполнивший установку тренера… Если будем двигаться в этом направлении, все у "Зенита" будет блестяще".
До отставки Садырина оставалось два месяца.
И вновь поползли слухи о том, что не во всех матчах команды идет честная спортивная борьба. Уже после смерти тренера журналист Александр Кузьмин напишет в газете "Спорт день за днем":
"Никогда не забуду его сбивчивого монолога в разгар чемпионата России 1996 года. "Ты опять с нами на выезд собираешься? Слушай, давай не в этот раз. Не о чем тебе там писать будет…" Пауз и вздохов во время столь краткой речи было с избытком. И ни о какой игре на публику говорить не приходилось. Садырину действительно было крайне неудобно говорить на эту тему. Он понимал, что его собеседник тоже понимает - команда не выиграет предстоящий матч. И даже вничью не сыграет.
Подобный разговор в том 1996-м повторился дважды, и оба раза Садырин - что было ему абсолютно несвойственно - смотрел куда-то в сторону… Не берусь быть судьей замечательному, но порой чрезмерно доверчивому и мнительному тренеру. Знаю лишь, что околофутбольные темы Садырину всегда были неприятны. Фальшивить он терпеть не мог!"
Не мог - да все-таки играл по правилам системы. Впрочем, кто их, эти правила, не принимал - тот и работать в российском футболе 90-х не мог.
На пресс-конференции после домашней победы над "Ладой" в конце сентября 96-го журналист газеты "Невское время" Сергей Лопатенок (она, как и газета "Смена", заподозрила "Зенит" в ряде "странных" матчей) спросил главного тренера:
- Получили ли вы приглашение остаться в роли тренера на будущий год, продлить свой контракт?
И тут Пал Федорыча прорвало. Он разразился долгим и эмоциональным монологом. Вот отрывки из него:
"По этому вопросу разговоров со мной не было. Но, несмотря ни на что, я занимаюсь вопросами комплектования.
У нас намечены люди, которых надо взять. И если руководство откажет, тогда, думаю, работать дальше смысла нет. Потому что я не хочу работать в команде, которая занимает 10-е, 9-е, 8-е место. И чтобы результаты были другими, нужно создать определенные условия, во-первых, для уже имеющихся игроков, а во-вторых, для приобретения новых футболистов, которые нужны нам как воздух. Можно, конечно, ждать, что молодые прибавят. Но для больших результатов этого недостаточно.
Мы играем и будем играть. И 7–8 место займем, хотите вы этого или нет. А все эти подначки не приносят пользы никому: договорились, отдали… И это вместо того, чтобы поддержать молодую команду, у которой масса проблем, в которой половина игроков вообще в высшей лиге не должна играть. А мы еще кувыркаемся, обыгрываем чемпионов и лидеров! Есть доказательства - скажите. Если же нет - что, вы этим себе очки заработаете? Вы и так известный журналист, все знают, как вы пишете… У меня как у тренера осталась внутренняя горечь.
Да по тому, сколько они получают, мы вообще никого не должны обыгрывать! Вы знаете об этом? В "Ладе" зарплата - две тысячи долларов у каждого игрока! А у нас игроки зарабатывают по 500 долларов. И еще играют. И я им еще рот затыкаю… Вот и все, что я вам хотел сказать (в этот момент Садырин швырнул какой-то предмет о стол). При всем к вам уважении. Вы не обижайтесь, я вам это от души говорю.
У меня осталось четыре игры. Знаете, сколько очков надо взять? Двенадцать! И мы их возьмем".
Это был абсолютно садыринский монолог - страстный, сбивчивый, но предельно искренний. И я безмерно благодарен людям, с помощью которых смог посмотреть фильм Леонида Генусова. Только так и восстают в памяти образы людей, которых с нами уже нет.
Они не ангелы, эти люди. Им свойственны пороки. Да в реальной жизни ангелов с крылышками и не бывает. Зато бывают фигуры яркие, способные, как писал Сергей Довлатов, "оставить царапину на земной коре". И Павел Садырин, вне всяких сомнений, к этой категории относится.
Сейчас, если бы тот или иной журналист в печати даже полусловом намекнул, что команда играет матчи с душком, ее тренеру в голову бы не пришло отвечать ему десятиминутным бурным монологом на пресс-конференции. Этого журналиста пресс-служба клуба просто перестала бы пускать на матчи. А возможно, и с редакцией провела бы "работу", чтобы перекрыть автору кислород. В том же Питере, где команда всего одна, сделать это гораздо проще, чем в Москве.
То, что Садырин вступил с репортером в дискуссию, да еще и в конце произнес слова: "Вы не обижайтесь" и "При всем к вам уважении" - по меркам конца первого десятилетия 2000-х невероятно. И именно по этому человеческому началу Пал Федорыча я очень скучаю.
С выполнением обещания взять 12 очков в четырех матчах ничего не вышло. "Зенит" безвольно проиграл в Камышине "Текстильщику", обреченному на вылет из высшей лиги. Тем не менее перед домашним матчем последнего тура против "Спартака" у зенитовцев еще были шансы в случае победы зацепиться за 7-е место.
Для "Спартака" же игра значила неизмеримо больше. Выиграв, он получал право на переигровку с "Аланией" за чемпионский титул. Любой другой исход приносил второе золото кряду команде из Северной Осетии.
Вот мы и подошли к одному из самых скандальных моментов в истории "Зенита", который Питер обсуждает по сей день.
* * *
Вначале - хроника событий и строки из газетных публикаций.
На 4-й минуте "Зенит" открыл счет: классный удар с лета удался Игорю Данилову. "Спартак" оказался на грани катастрофы. Но не переступил эту грань, все же забив два мяча.
Оба стали результатом грубейших ошибок вратаря Романа Березовского.
В первом случае, на 30-й минуте, был назначен штрафной удар с острого угла. Для начала Березовский крайне неудачно установил "стенку". Однако обводящий удар низом Андрея Тихонова оказался хоть и коварным, но не сильным. Более того, мяч полетел не в фирменном стиле Тихонова - в ближний угол, а по центру ворот. Голкипер неловко упал, нелепо задрав вверх правую ногу. Мяч же, отскочив от земли, юркнул прямо над уже лежащим Березовским в сетку. Вратарь выглядел в этом эпизоде, как неумеха-первоклассник.
Ближе к концу поединка, на 71-й минуте, полузащитник "Спартака" Егор Титов решился на дальний удар - метров с 25. Как и в случае с Тихоновым, он не был сильным. При повторе внимательные зрители изумились, обнаружив, что Березовскому, чтобы отбить его, даже перемещаться никуда не надо было: он стоял в том самом углу, куда был направлен удар. Но вновь нелепое падение - и мяч в непосредственной близости от голкипера влетел в сетку. И на табло зажглись те самые 1:2, которые были нужны "Спартаку".
Большинство зенитовцев бились как львы, но забить никак не могли. На трибунах "Петровского" творилось что-то невообразимое. Разъяренные питерские болельщики винили во всех грехах судью из Подмосковья Фролова, не назначившего пенальти за снос Зубко, - и на последних минутах, как сообщил Генусов, на поле выскочил фанат по прозвищу Молчун, захотевший разделаться с арбитром. Его с трудом удалось утихомирить.
Когда прозвучал финальный свисток, возвестивший о победе "Спартака", а значит, и о "золотом матче" с "Аланией", на поле вышел Мутко и принялся пожимать своим футболистам руки: вы, мол, сделали все что могли.
В телеинтервью президента спросили:
- Вам игра понравилась?
- Ну, конечно, понравилась! В раздевалке я сказал, что футбол оценивают болельщики, а не судья. Вы видите, что творится на трибунах. И вот ради этой оценки и надо играть.
О вратаре Мутко сказал укоризненно, но мягко:
- Рома мог сыграть более аккуратно. Не выстроил как следует "стенку", не посмотрел.
После матча на траве, один-одинешенек, сидел Березовский. И вдруг к нему подошел Садырин, обнял и поцеловал своего вратаря. А потом помахал трибунам - и те заревели в ответ. Когда есть сомнения в том, что команда проиграла честно, такой реакции быть не может.
* * *
А теперь перенесемся на год и три месяца вперед.
В феврале 1998 года Сергей Дмитриев, выступавший в тот момент за санкт-петербургское "Динамо", дал интервью питерскому журналу "Калейдоскоп". Точного его текста мне найти не удалось, но сказано было о "сдаче игроком нашей команды матча "Спартаку"". Издание это неспортивное, большим весом не обладавшее. А значит, фраза эта могла остаться незамеченной - если бы ее не процитировали в телепрограмме НТВ "Футбольный клуб". После чего Контрольно-дисциплинарный комитет (КДК) РФС объявил о том, что будет расследовать эту историю.
Дальше - больше. 25 февраля, накануне заседания КДК. "Спорт-Экспресс" вышел с огромной "шапкой": "Садырин обвиняет Березовского в том, что тот по настоянию Мутко сдал матч со "Спартаком" в 1996 году". Под ней было опубликовано интервью с Садыриным журналиста Дмитрия Дюбо. Вот текст этой беседы.
"Главный тренер ЦСКА Павел Садырин, возглавлявший "Зенит" в 1995 и 1996 годах, еще три недели назад во время сбора в Израиле сказал мне, что ему известно, кто сдал матч со "Спартаком" в 1996 году - это голкипер Роман Березовский. Когда я позвонил Садырину в Испанию, где ЦСКА проводит тренировочный сбор, и рассказал о повестке дня предстоящего заседания КДК РФС, он дал свой комментарий:
- Сразу после того матча со "Спартаком", видя слезы Березовского, я не верил, что он мог сдать игру. Хотя какие-то подозрения все-таки были. Ведь даже мальчишка не допустил бы таких ошибок, которые ухитрился допустить тогда Березовский. В течение прошлого (1997-го. - Прим. И. Р. ) года мне не раз напоминали об этой истории, но каждый раз я отказывался верить в виновность вратаря.
Но когда недавно на израильском сборе все подтвердили игроки ЦСКА, выступавшие в свое время за "Зенит", я понял, что это не слухи. Не хочу бросать тень на "Спартак", на его руководство, но не исключаю, что на нечестный поступок могли пойти какие-то люди, заинтересованные в победе "Спартака". Им было не обязательно выходить на Березовского, они могли выйти на президента "Зенита" Мутко. Скорее всего, именно так и было. Ведь Мутко, как это ни странно звучит, был больше других заинтересован в поражении своего клуба. В случае проигрыша с него снимался ряд условий, которые он должен был выполнить перед игроками. Прежде всего, это касалось премиальных.
- Что вы имеете в виду?
- За седьмое место, которое мы могли занять в случае победы над "Спартаком", игроки получали одни деньги, за десятое - совсем другие ("Зенит" как раз и стал десятым. - Прим. И. Р. ) . Система премиальных, которую мы же сами и придумали, была простой. Во время сезона в случае победы каждый в команде получал лишь половину оговоренной суммы премиальных. Если "Зенит" по итогам чемпионата попал бы в десятку, то футболистам полагались оставшиеся 50 процентов за каждую победу. А окажись команда, скажем, на 11-м месте, то они вообще ничего бы больше не получили. В случае седьмого или восьмого места премиальные умножались на коэффициент 1,5.
Я бы никогда не стал утверждать, что Березовский сдал матч, но, как говорят игроки, он сам признался в этом. Я же знаю, например, что вскоре после игры Березовский получил квартиру, давно положенную ему по контракту.
- Эта квартира оказалась большей, чем та, которая была оговорена в контракте ?
- Это утверждать не берусь. Но точно знаю, что квартира хорошая и находится в элитном доме. Но потом, видимо, Березовского замучила совесть, и он во всем признался.
- Признался игрокам ?
- Об этом все они говорят - и Белоцерковец, и Зазулин, и наши - Хомуха, Кулик, Боков… Придумать такое трудно.
- Значит, вы думаете, что Березовский сдал игру, скорее всего, по приказу Мутко?
- Да, я так думаю. Ведь он, кроме всего прочего, был заинтересован в том, чтобы меня уволить. В случае поражения команда формально не выполняла свою задачу - занять седьмое место. Кстати, идея с седьмым местом исходила прежде всего от меня, хотя по большому счету я мог вообще не ставить никаких задач. В контракте, который я заключал с клубом в 1995 году, было следующее условие: за два года "Зенит" должен выйти в высшую лигу. Получается, мы шли с перевыполнением плана, но я посчитал нужным нацелить команду на седьмое место, а не быть балластом в высшей лиге. И наша премиальная система была рассчитана как раз на такой план.
- При переходе в ЦСКА, как я знаю, вы, кроме Кулика, Хомухи и Бокова, приглашали в армейскую команду Березовского.
- Да, и он дал согласие. Я не сомневался, что Березовский усилит ЦСКА. Но в последний момент узнал, что его силой сняли то ли с поезда, то ли с самолета, когда он направлялся в Москву. Сделал это Кропин, работавший в то время в "Зените". Думаю, решение о переходе в ЦСКА вратарь изменил, когда его привезли в новую квартиру и дали от нее ключи".