Следует отметить, что в деле насаждения ложных мифов и искаженных ценностей преобладающую роль сегодня играет реклама, отодвинувшая на задний план таких традиционных "производителей иллюзий", как кинематограф и телепрограммы. Реклама, с одной стороны, это информация (навязывание) о товарах и услугах, а, с другой стороны, она является пропагандой определенных ценностей, идей и образа жизни. Рекламное искусство охватывает практически все сферы человеческой жизнедеятельности. Помимо экономики (где сфера ее первоначальных интересов – торговля, коммерция), она внедрилась в политику, науку, искусство и даже в религию. Проиллюстрировать это можно на примере той же футурологии. Чем, как не рекламой позиции автора, являются исследования в области прогнозирования будущего? Теории западных (прежде всего) футурологов – это широкое разрекламирование преимуществ постиндустриального общества, зиждущегося на основах западнизма (либеральная экономика, примат частной собственности и индивидуализма над коллективизмом и т. д.). Чего стоят одни названия разделов и глав: "новые кочевники, "модульный человек", "эпоха субкультур" (см. Элвин Тоффлер "Футурошок"). Что это, как не типичные рекламные слоганы (краткие девизы претенциозного характера)? Сегодня, в мире рыночной конъюнктуры и невиданного прогресса коммуникационно-информационных технологий, рекламируют все – от специфичного товара до идеологической позиции, от преимуществ той или иной конфессии до творческих исканий и продуктов духовной культуры. Рекламируют предметы, тела, знания, способности и навыки, достижения и звания, успех и иные ценности материального или духовного характера.
Богом традиционного (доиндустриального) общества был Небесный Владыка. Его сменил бог современного (индустриального) общества – расчет (по иному – деньги). Богом новейшего (ПИ) общества стала информация, вырождающаяся в рекламу.
Представляется, что в грядущем ПИ обществе реклама полностью утратит свою информационную составляющую, превратившись в развлекательную видеопрограмму клипового характера. Большинство художественных фильмов ожидает та же участь, они выродятся в постмодернистские "видеомиксы", выполненные во фрагментарной, клиповой манере.
Давайте, теперь ненадолго отвлечемся и заглянем в паранаучный мир мистического знания. В оккультизме принято говорить о многоуровневом строении бытия. Мир состоит из семи плоскостей (или планов), различающихся по мере утонченности строения и взаимопроникающих друг в друга. Наш, "земной" мир – план грубой материи. Итак, если принять постулат об иллюзорности проявленного бытия, то получается, что мир, в котором мы живем – не более чем иллюзия, призрачная дымка (Майя). Но в таком случае, искусственное (то есть, созданное человеком) информационное поле – это иллюзия в иллюзии, т. е. двойная иллюзия. Человек создал для себя еще одну реальность – виртуальную, являющуюся квазибытием. И, если мы говорим о "реалистичных" жанрах, повествующих нам о "реальной" жизни и мире, в терминах "иллюзорный, виртуальный мир искусства", то ирреальные художественные жанры, такие как фантастика, мистика, "фэнтези", фильмы и литература "ужасов", являются уже тройной иллюзией.
По сути, любое художественное произведение, будь то фильм или книга (картина, музыка), есть продукт воображения автора. С приходом информационных технологий и компьютеризации населения земного шара значение воображаемого (виртуального) мира в жизни людей приобретает невиданный размах. Разочарованный человек бежит от неприглядной, полной кризисов реальности в мир эскапизма, превращаясь в визионера и пассивного потребителя развлекательной информации. Небывалый подъем в XX в. книгопечатной продукции бульварного характера сменили во 2-й половине ушедшего века телепрограммы, а они в свою очередь уступили место видеофильмам в последней трети XX века. Сегодня можно говорить о буме компьютерных игр. Что на очереди?
В общении с компьютерной виртуальной реальностью человек из пассивного созерцателя превращается в активного участника, управляя внутренним содержимым квазиреальности. Это уникальное явление – человек может изменять виртуальную реальность согласно своей воле, как бы существуя в вымышленном мире!
СМИ продуцируют виртуальную реальность, формирующую свое поле воздействия на реальные субъекты. Вне этого информационного поля уже не может происходить большинство процессов – политических, культурных, социальных. В значительной степени, сделались подвластны мнению и оценке СМИ даже процессы, происходящие, казалось бы, в независимых от влияния масс-медиа экономике и природе. Виртуальный мир парадоксален с позиций присущих ему свойств. Обладая своим собственным квазипространством, он практически не имеет настоящего измерения времени. Его содержимое обусловлено лишь прошлым, образами человеческой памяти, общественным и индивидуальным опытом.
Нужно признать, что в сфере образования широкая компьютеризация и внедрение информтехнологий произвело определенный переворот. Прежде всего, это, как уже указывалось выше, доступ практически к любой информации (разумеется, сознательно открытой для массового пользования). Но выиграл ли от этого человек в своей интеллектуальности и духовности, в плане обогащения своего внутреннего духовного мира? Пожалуй, это не изменило, а скорее усилило общую тенденцию к примитивизации и "конъюнктуризации" знаний.
Подытоживая все вышесказанное, можно с полной уверенностью утверждать, что информационные технологии в их влиянии на духовную культуру приобретают в обществе "постмодерна" решающее значение, занимая главенствующее положение и во всех остальных областях человеческой жизнедеятельности.
При этом феномен виртуального мира имеет как положительные, так и отрицательные стороны, причем последние пока перевешивают. К числу полезных достижений компьютеризации и информатизации повседневной жизни общества и отдельных индивидов можно отнести: улучшение бытовых условий жизни граждан на основе применения цифровых технологий; значительное повышение уровня обучения, самообразования и научной подготовки; огромная польза в систематизации разрозненных данных во всех без исключения сферах человеческой жизнедеятельности и, прежде всего, в производстве и науке; расширение возможностей досуга людей; более действенная врачебная помощь, правоохранительная и спасательная функции силовых структур.
К отрицательным последствиям относятся: вредное воздействие компьютерной и цифровой техники на физическое и психическое здоровье; "бегство в иллюзии", отрыв от реальности, влекущий за собой подрыв психического равновесия и неадекватное восприятие реальности ("компьютерная наркомания"); зомбирование населения путем информационно-психологического воздействия СМИ и коммуникационных технологий; преступления в области высоких технологий (компьютерные "взломы", хакерство, заражение "вирусами"); угроза тотального контроля со стороны спецслужб и бюрократического аппарата гигантских корпораций за личной и общественной жизнью любого члена общества (благодаря централизации и систематизации информационных данных); подмена живого труда и творчества человека, а значит и его участия в процессах производства, распределения и обмена материальных и духовных благ, "умными" машинами, "искусственным интеллектом", роботами-киборгами, постепенно приобретающими все большую власть над своим создателем, человеком.
Человечество (в особенности рядовые члены общества – низшие и средние слои населения – основные потребители продукции "массовой культуры") вовлекаются в грандиозную и совершенно бесплодную игру сознания, имеющую своей целью полный или частичный отрыв от реальности, от насущных проблем повседневности. Увод личностей в область грез и фантазий, создание мира эскапизма, массовое производство иллюзий, игра на разнообразных интересах и искажение духовных общечеловеческих ценностей – такова программа-минимум всей индустрии развлечений, а значит и апологетов "нового мирового порядка". Программа-максимум же американо-атлантистского истеблишмента – создание мирового общества послушных рабов, пребывающих в неведении относительно истинного положения дел и кормящихся иллюзиями и сфальсифицированной информацией.
Огромную роль в пропаганде американских ценностей, помимо кинематографа (Голливуд – "фабрика грез" – занимает здесь ведущее в мире место), музыкального бизнеса (концерты, аудионосители, видеоклипы), "бульварного чтива" (низкопробная беллетристика и комиксы), масс медиа (в особенности телевидения с его развлекательными программами и художественными сериалами) и Интернета (вкупе с компьютерными программами и играми), как уже говорилось, играет и реклама (на первом месте – видеореклама), принимающая активное участие в деле извращения культурных и социальных ценностей и навязывание обществу ублюдочного мировоззрения.
Не стоит забывать еще об одном пути психического воздействия и пропаганды со стороны США – речь идет о нейролингвистическом программировании (НЛП), созданном американскими же специалистами в области психотерапии и гипноза. С помощью нейролингвистического метода можно воздействовать на сознание и, особенно, подсознание людей. Делается это с помощью специальных символов-знаков, ключевых слов и фраз. Особое применение в этой области получили слоганы. С их помощью проводится целенаправленная акция по уничтожению коренного языка и дискредитации национальных и государственных символов, идеалов и ориентиров, присущих данному народу и данной нации. Кроме того, это способствует и определенной дебилизации, сужению менталитета населения, в особенности, молодежи. Происходит процесс "обыдления" широких масс. Каждое слово может быть символом, знаком, эмблемой, иметь значимость, содержать глубокий смысл (явный или скрытый), нести духовные ориентиры, обладать эмоциональным и психическим зарядом. Воздействие слова и фразы на разум и психику человека велико, этим-то и пользуются идеологи мондиализма и атлантизма, широко применяя технику НЛП.
Вообще, говоря о методах воздействия на психику человека (открытых или скрытых) – так называемом, психопрограммировании, или зомбировании – принято различать внушение (суггестию) и гипноз. Первое – это любое воздействие на личность с определенной целью – лечебной, обучающей, корыстной, альтруистической и т. д., дабы вызвать у нее необходимые поступки, состояния, умонастроения помимо ее воли. Гипноз же представляет собой искусственное сноподобное состояние человека (разновидность транса), при котором и происходит воздействие на психику и сознание путем внушения определенной информации. Гипноз, как и суггестия, бывает вербального (т. е. с помощью использования слов) и невербального (использование звуков, изображений, жестов, знаков-символов) характера. Гипноз также принято различать директивный, основывающийся на авторитете, нажиме, приказном воздействии со стороны оператора (гипнотизера, гипнотерапевта), и недирективный, при котором отсутствует видимое и напористое воздействие, а, вместо этого, используется подстройка под речь, жесты, привычки пациента (партнера), с целью вызвать доверие, и ненавязчивое внушение ему определенной информации (посыла, установки). Нейролингвистическое программирование как раз и основывается на недирективном способе словесно-символического воздействия. Не случайно одним из создателей НЛП был гипнотерапевт Джон Гриндер, ученик Милтона Эриксона – создателя недирективного ("эриксонианского") гипноза (оба американцы).
Новое же поколение, молодежь приучают к легкой, бездумной и беззаботной ("тусовочной") жизни, где ценятся богатства и роскошь нуворишей из числа воров, бандитов и прибандиченных дельцов. Это "поколение NEXT" не может жить без разрушительных для тела и психики стимуляторов – наркотиков, алкоголя, сигарет, и без промискуитета – беспорядочных половых связей. Прививается вкус к жизни, состоящей из разнообразных развлечений, где не ценятся знания, общий уровень культуры, а мораль и нравственность объявляются пережитком и анахронизмом. Сегодня телепередачи, видеофильмы и (особенно) компьютерные игры превратились в опасные для душевного (да и физического) здоровья увлечения, это – те же наркотики, в большей степени, действующие разрушительно именно на психику, что отрицательно сказывается и на общем физическом самочувствии. Более всего синдрому компьютерно-виртуальной зависимости подвержены подростки с их неустойчивой психикой и трудностями переходного возраста.
Все морально-нравственные устои, общечеловеческие ценности сегодня настолько размыты, искажены и принижены, что как еще можно удивляться тому уровню преступности, поголовной распущенности, сексуальной развращенности и духовной черствости и заскорузлости, которые видны повсюду вокруг нас и в наших душах?! Превосходные результаты негативного, разрушительного программирования нашего сознания и души!
Умных, образованных, талантливых и высококультурных людей в нашей стране не то что поддерживают и ценят, а просто-напросто выбрасывают за борт в бушующее море экономического хаоса и социального беспредела. Авось, кто и выплывет? А, если и потонут, значит то им и предначертано, это – их судьба, так сказать, Карма! Вот так, по-видимому, рассуждают власти предержащие в России конца XX – начала XXI веков, представители элиты и всевозможные, доморощенные олигархи с нерусскими фамилиями и физиономиями.
Наблюдая в течение последних двенадцати лет (на начало 2003 г.) за политикой и действиями нашей правящей элиты, можно лишь прийти к единственному, неутешительному выводу: большинство российских политиков, магнатов и олигархов являются, безусловно, явными компрадорами (т. е. крупными дельцами и политиками, тесно связанными с иностранным капиталом и поддерживающими иноземных колонизаторов и монополистов), ориентированными на американские интересы. И всем нам на все наплевать. Как известно, своя рубашка ближе к телу. Только россиянам теперь наплевать и на рубашку. Безумные времена, безумные нравы! Пожалуй, только и остается, что уповать на милость Господа – может быть, Он вразумит нас?!
Закат капитализма
До определенного периода жизнь человека и его сообществ была очень биологична и представляла разновидность животной жизни. Первобытные общества с их взаимным пожиранием и экологической безвредностью (в силу низкого развития техносферы) мало отличались от животных стад и представали в образе животного (например – "левиафан" Гоббса).
Намеченный В. Вернадским выход из биосферы "левиафанов" к ноосфере (сфере господства чистого разума) был отягощен тем, что Вернадский не предвидел: это было новое явление – "массовое общество", которое – рядом с геосферой и биосферой – можно назвать фрумеросфера (от лат. frumere – потреблять), потребительское пространство.
Если древние общества представляли собой копию джунглей – были смертельно опасны для своих обитателей, но при этом безопасны для окружающей среды (технически неспособны были существенно на нее повлиять), то в стадии фрумеросферы все стало наоборот.
Потребитель "массового общества" уже утратил биологические инстинкты борьбы за выживание, но еще не приобрел разума, достаточного для планетарной функции ноосферы.
Личная безопасность и комфорт потребителя с развитием техники возрастали, а безопасность для природы с его стороны – катастрофически снижалась. Фрумеросфера лимитрофна: главная функция ее – постоянный поиск новых лимитрофов, за счет которых можно организовать потребление.
Вообще-то коммунизм, нацизм и капитализм – это одна и та же фрумеросфера, лишь внешне, по политическим моментам отличающаяся в своих явлениях и преломлениях. Задача расширения потребления массами решается в коммунизме, нацизме и капитализме разными путями. Вспомним красного футуролога, именитого писателя-фантаста и убежденного коммуниста А. Беляева, который упоенно описывал мечту 20-х годов: стремительное истребление джунглей на огромных пространствах и появление вместо них "чистых просторов пашни", по которым ведут трактора "улыбающиеся белозубые негры". При этом экологический ущерб истребления джунглей не только не учитывался, но даже и вообще не рассматривался. А знаменитая фраза Мичурина "Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее – наша задача" стала на десятилетия девизом советской селекции.
Итак, коммунизм переносит потребительскую нагрузку на природу, капитализм – на природу, на бедных (отверженных) и колониальное окружение, нацизм – на "нетитульные" нации. По сути, перед нами три двигателя одного типа, отличные только используемым в них топливом. При всех наших личных симпатиях и антипатиях (не скрою, и мне лично коммунизм симпатичнее нацизма с капитализмом) – мы, как ученые, обязаны сказать во весь голос: фрумеросфера – гримаса истории, и она обречена во всех ее обличьях.
Если главный вопрос для "гражданина ноосферы" – "что еще я могу дать окружающей среде?", то главный вопрос во фрумеросфере – "где (у кого или чего) еще отнять?".
В рамках фрумеросферного мышления коммунистов, капиталистов, нацистов ценность бесконечного роста потребления является абсолютной и непререкаемой. И это тоже одна из особенностей фрумеросферности, пребывания разума в колбе фрумеросферы: неспособность даже поставить вопрос о пользе, хотя бы в некоторых случаях, снижения потребления.
Весь конфликт между атлантизмом и евразийством, капитализмом и социализмом, Западом и СССР строился, по сути, вокруг вопроса: "кто эффективнее наращивает потребление масс". Каждая из сторон спора (не будь Гитлер столь агрессивен – он был бы в споре третьей стороной) доказывала, что именно при ней потребление масс растет быстрее, устойчивее, мощнее. Стороны исторического спора прибегали к шулерству и подделкам самого низкого рода (например, накачивали предметами потребления ФРГ и ГДР – лишь бы доказать оппоненту, что при их "изме" легче и больше массы потребляют). Задача Хрущева "догнать и перегнать Америку" ставилась именно в потребительской сфере. Да и рухнул СССР потому, что его гражданам показалось, что при капитализме потребляют больше, – а спорить с этой "фундаментальной ценностью бытия" в массовом обществе, внутри фрумеросферы нельзя и невозможно.
Философы всех мастей – от писателя М. Булгакова с его профессором Преображенским и Шариковым до Ортеги-и-Гассета с его "восстанием масс" – проявляли в отношении массового общества растущее смутное беспокойство.
Правда, истоки теорий массового общества – отнюдь не ноосферны. Они – в консервативно-романтической критике капитализма идеологами классов, утративших свои сословные привилегии и оплакивающих патриархальный жизненный уклад (Берк, де Местр, консервативные романтики Германии и Франции XIX в.).