Моя поездка в Азию начинается в Японии по очень важной причине. Она начинается здесь, потому как вот уже на протяжении полутора веков Америка и Япония составляют самый крепкий и самый продолжительный из всех союзов новейшего времени. Из этого союза родилась эра мира в Тихоокеанском регионе.
Да, действительно все так и есть. Если забыть Перл-Харбор, если забыть Хиросиму и Нагасаки, если все это позабыть, то да, союз этот крепок. И миллионы жизней, сгоревших в атомном огне, и тысячи убитых лишь послужили цементирующим звеном в этих отношениях.
А если уж глава страны не гнушается явной лжи, стоит ли вообще говорить о честности исполнителей его воли? Но я далеко отошел от проблемы применения психотронного оружия. Все же вернусь к началу, а то, почему я позволил себе такие "лирические" отступления, станет ясно дальше. Так вот, дело в том, что, несмотря на первенство в открытии психотроники, в настоящий момент Россия не располагает подобным оружием – в этом я убедился в прошлом своем расследовании. После чего, "копая" дальше, еще больше утвердился в правильности своего вывода.
Со слов одного из служащих ЦРУ:
Одним из главных пунктов договора, заключенного Ельциным (Беловежское соглашение) и позволившего ему воспользоваться поддержкой США при утверждении во власти (так как 70% населения СССР были против распада уже обновленного Союза), было то, что он передает нашим (американским) ведомствам на изучение новейшие сверхсекретные разработки в области управления людьми.
Впрочем, не располагая точными данными, кто, где и когда передавал эти технологии, а также действительно ли при заключении Беловежского соглашения обсуждение подобного пункта, трудно утверждать истинность слов агента Разведуправления. Но… Возникают такое большое "но" и вопрос: а где тогда все это оружие у России? Его нет. Было – и словно сквозь землю провалилось, как, например, были уничтожены многомиллиардные комплексы, выдерживающие прямое попадание ракеты с ядерной боеголовкой. Да, я говорю о сдерживающем факторе. Русские ракеты, против которых бессильно любое ПРО (противоракетная оборона), получившие название "Сатана", так как одна такая ракета может превратить в ад страну любого неприятеля, были уничтожены, распилены. А обогащенный плутоний, как потом стало известно, вывезли. Куда? Глупый вопрос – конечно же, в США. Согласно логике, а также здравому предположению, что вряд ли такое мощное оружие, о котором Америка знает, она смогла бы оставить России. Далее следует упомянуть еще один довольно удивительный факт, ведь только в последнее время мы начали использовать психотронное оружие вроде бы в мирных целях. Где оно было раньше? Да не было его просто у США, точнее, были лишь жалкие наработки. И несмотря на миллиардные бюджеты, они так и не продвинулись дальше Бехтерева. Мне можно сколько угодно твердить об успехах наших ученых, я все равно в это не поверю. Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно посмотреть на нашу систему образования и на наших детей, которые не только не знают таблицы умножения, но и на калькуляторе с трудом считают… Нет, деньги они как раз умеют считать, кричать политкорректно: "афроамериканец", – но у нас не учат думать. И я, выходец этой системы, могу сказать одно, если бы не мои родители, вряд ли я хоть чем-то отличался от того же негра, хотя именно им был открыт и создан удивительный прибор – кондиционер. Действительно, это нечто. Это шедевр научной мысли, который мог получиться только у нас, в США. Наш президент собственноручно дал определение образовательной системе и тому, чему учат в школе:
Я хочу, чтобы об администрации Буша говорили, что она ориентируется на результат, потому что я верю в результат, направленный на тотальную концентрацию внимания и энергии на обучение наших детей чтению, потому как наша образовательная система с вниманием относится к детям и их родителям, достаточно лишь взглянуть на эту систему, которая сделает из Америки такую страну, которую мы хотели бы видеть: страну, где люди умеют читать и ждать.
Вот и подождали, точнее дождались, тех времен, когда даже не нужно было тайно что-то похищать. Все перешло в наши руки в результате обычной алчности и желания власти всего лишь одним русским, угодным Америке.
Вывод напрашивается сам собой. США захватили результаты русских новейших разработок в области психотроники и уже на их базе с помощью купленных в России "ученых" рук создали что-то… и это настолько же ясно, как и то, что Джордж Буш на втором сроке. Так были "изобретены" Стелс и треугольное крыло.
Но мой коллега-журналист Оушен, кажется, позабыл о том, для чего у него голова на плечах. Хотя надо отметить, что ему всегда шли кепки, шляпы и прочая атрибутика из бутиков.
Чтобы подтвердить свою догадку об отсутствии собственных мыслей у этого недалекого человека, который, возможно, даже куплен на корню, но смеет при этом называться моим другом, я спросил:
– А что, в России разработки вообще не велись?
– Ты, Перцефф, неисправим. Я знаю, что ты русский. Но ты ведь американский подданный. Какая у них там психотроника, когда по улицам медведи ходят. Вот мой друг Свенсон рассказывал, что был в Самаре – и там летом полутораметровые сугробы, а однажды ночью медведи сожрали трех постовых. А ты – психотроника…
Я едва сдержался, чтобы не врезать ему со всей силы. Мало того что этот парень не знает географию, так он еще верит на слово всяким Свенсонам, известным врунам!
– Все верно, – сказал я. – Только как быть с тем русским солдатом, про которого ты писал? И как быть с его словами?
Неожиданно Оушен покраснел и начал смущенно хлопать глазами, показывая при этом на стол. Внезапно все для меня стало очевидным. Коллега же, быстро начиркав что-то на листочке, дал его мне, неся при этом сущую несусветицу.
– Я вот думаю, тот солдат сбрендил, слетел с катушек, сошел с ума! Называй, как хочешь, но, на мой взгляд, это всего лишь история, придуманная им для того, чтобы получить американское гражданство!
Написанное дрожащей рукой Оушена заставило меня похолодеть. "Нас прослушивают! Завтра в три в нашем месте. Там смогу говорить. Сейчас уходи!"
– Может, и так, однако я не уверен. Хотя… Видимо, неверное я выбрал направление. Неверное. Ладно, давай прощаться.
Мой коллега облегченно вздохнул и вытер пот со лба белым платком.
Глава 3.
Пси-атака
…угрозы – это оружие тех, кто сам находится под угрозой.
Боккаччо
Выйдя от Оушена, я осмотрелся. На улице, типичной для американского одноэтажного пригорода, – ни души. Лишь только ядовито-желтый микроавтобус с дурацкой надписью: "Пиццерия Хагена – в сроки и как нужно, ешьте дружно" притулился возле обочины. Редкие прохожие, парочка велосипедистов, да ветер, таскающий кусок газеты по тротуару. Автомобиль стоял как-то сиротливо, а вокруг не было ни души. По большому счету, пиццу развозить – дело хлопотное и не терпящее промедлений. Да, я не чураюсь того, что в юности, когда учился, зарабатывал деньги, развозя пиццу. Машина же Хагена и не думала никуда ехать.
Ветер шелестел в кронах деревьев, и я наигранно глубоко вдохнул и остановился. Микроавтобус слишком заметен, даже слишком! Неужели в ЦРУ, ФБР или где-то там еще такие недалекие специалисты, что размещает наружное наблюдение в таких запоминающихся автомобилях? Хотя, если подумать логически, то все верно. Стоит себе такая машинка с рекламной надписью на боку… Ну да, приметная, поэтому никто и не додумается, с чего бы именно в ней организовывать радиоточку? Хозяин же, вероятно сам Хаген, живет где-то в этих домишках, вполне возможно, он – законопослушный гражданин и отдыхает после трудового дня. Стоп! Трудовой день еще не закончился, кроме всего… Не понравился мне этот желтый объект. Сев на ближайшую скамейку, я закурил. Старуха, какая-нибудь местная обывательница, – вот кто был нужен сейчас позарез! Кто как не они от нечего делать смотрят "мыльные оперы" и обсуждают соседей. В какую бы страну ты ни приехал, самой охочей до разговоров окажется именно бабулька, которой всегда что-то да не понравится, а подозрений у нее столько, что можно хоть сейчас везти всех соседей в полицейский участок и допрашивать с пристрастием. Этот вор, тот жулик, а этот машину ставит – ни проехать, ни пройти, ни обойти невозможно.
"На ловца и зверь бежит", – радостно подумалось мне, когда оный субъект показался в пределах видимости.
– Чего это ты тут куришь? – ни "здрасьте" ни "до свидания", сразу вот так к делу перешла она. Все это выдавало в бабке ухватистость и безбоязненность.
Поэтому я спросил:
– Не кричите, лучше скажите мне, часто ли здесь в последнее время стоит вот этот желтый микроавтобус? Да не смотрите на него, а сядьте лучше рядом.
Старуха сразу сбавила обороты и плюхнулась на скамью, заняв добрую ее треть.
– Угости сигаретой, – как-то сдавленно прошептала она и, раскурив ее, продолжила, поминутно озираясь: – Я сразу поняла, когда появился этот драндулет, что здесь дело нечисто. От него несет за полторы мили! Два дня назад – вот когда он остановился здесь первый раз. Примерно, точно не помню, но знаю одно – два дня назад его тут не было.
– А может, кто-то из ваших соседей занялся бизнесом, пиццерию открыл? – никак не прокомментировав ее ответ, спросил я.
Несмотря на капельку страха, мне стало очевидно: машина появилась здесь после телефонного разговора с Оушеном. Вполне возможно, что он, раз его предупреждали не писать про "Радиосон", находился под наблюдением. Как только стало ясно, что Кайл подошел близко к чему-то, точнее нащупал нужную ниточку – контроль усилили. Но что раскопал он? Ведь ничего серьезного во время беседы с ним, кроме рассказа русского солдатика, не было…
– Да ты что? – изумилась старуха и надула щеки, отчего морщинистая кожа на лице разгладилась. – Я тут всех знаю! И точно тебе говорю! А ты кто? – только сейчас подозрительно присмотрелась она ко мне. – На полицейского вроде не похож…
– Я частный детектив, – успокоил я бабку.
Причем для этого мне не пришлось сильно грешить против истины: профессия журналиста чем-то сродни детективной работе. Тот же поиск информации, те же проблемы и те же трудности, возникающие в процессе журналистского расследования.
Узнав нужную мне информацию, я направился домой, по дороге обдумывая, как увязать в целую картину вновь появившиеся факты.
Если Соединенные Штаты захватили результаты русских разработок по психотронике, то наверняка об этом должно знать немалое количество народу.
Размышляя так, я шел по тротуару и не особо обращал внимания, что вокруг было на удивление мало прохожих. А зря…
Удар! Резкий и неожиданный удар по затылку заставил меня обернуться. Однако поблизости никого не наблюдалось. Внезапно голова стала болеть еще сильнее. Вместе с тем возникла паническая мысль: бежать. Сердце бешено заколотилось в груди. Такое я уже проходил, поэтому первая моментально пришедшая в голову мысль была – уходить из зоны действия поражающего электромагнитного луча. Но не тут-то было! Мои ноги отказывались слушаться, исполнять привычную каждодневную команду. Внутри меня словно разрастался и заполнял собой все огромный ком ваты, он отделял мозг от других органов.
Тук-тук-тук! Тук-тук-тук… Пульс подскочил до невообразимых частот, удары сердца следовали настолько часто, что в конце сливались в один протяжный туууууук!
Настоящий ужас захватил меня с головой! Я сидел, как будто в неуправляемом автомобиле, который остался без водителя и ехал сам по себе, а я находился в нем, но не мог добраться до управления. На самом деле было все то же самое, только в роли машины выступало мое тело.
Липкий, склизкий пот покрыл всю спину… Ноги сами по себе тащили меня к автостраде. Я пробовал сопротивляться, но мне с большим трудом удавалось лишь немного замедлить собственный почти бег.
На шоссе гудели и ревели, проносясь мимо, огромные грузовики. Мне стала понятной дальнейшая моя судьба – буквально через двадцать секунд, если ничего не изменится, я должен буду превратиться в хорошую кровавую отбивную под их мощными колесами. И я начал сопротивляться изо всех сил: руками вцепился в урну, однако пальцы на моих руках стали сами собой разжиматься. Несмотря на это, главным было то, что я больше не боялся. И ощущал, что не приближаюсь больше, как завороженный кролик в пасть удава, к своей смерти. Я боролся за каждый сантиметр, за каждый дециметр. И старался вцепиться в каждую выбоину, в каждый кусочек раскаленного асфальта.
Внезапно все кончилось так же неожиданно, как началось. Я бросился опрометью от автострады, пытаясь отдалиться от нее на максимальное расстояние. Еще чуть-чуть – и мое расследование бы закончилось, не начавшись. Испарина выступила на лбу и шее. Сердце работало с перебоями, ухая и неожиданно проваливаясь в никуда. Но все уже было позади.
Дикий выброс адреналина бушевал в моей крови еще довольно долго. Я перевел взгляд на руки и заметил, что они просто ходили ходуном. Но в мозгу возникла мысль: почему пси-атака прекратилась? Оставалось совсем немного, и я перешел бы в мир своих пращуров. Но я… жив, хоть и похож на безумца. Не находя ответа и не обращая внимания ни на кого, я прислонился к шершавой бетонной стене какого-то здания. С трудом нашарил в кармане сигареты и только с пятой попытки смог вставить одну из них в рот, изломав при этом полпачки. Прикуривал я с не меньшими проблемами. Однако наконец успокаивающие глотки чуть горьковатого дыма попали в легкие, принеся с собой небольшое облегчение и сдерживая нервную дрожь конечностей. Я чувствовал, как по моей спине бегают мурашки, хотя вряд ли так можно назвать подобные образования величиной с грецкий орех каждое.
Теперь я понимал, что даже врагу нельзя желать такой участи. Это не просто страшно, нет, это ужасно страшно, это чертовски ужасно! Да что там, все слова – лишь бледные отражения того, что творилось на тот момент в моей душе. Трусливые мысли закрались в сознание – бросить к чертям это расследование, психотронику и прочее, пусть другие рискуют своей головой…
– Тебе что, больше всех надо? – ныл и скулил жалким голосом инстинкт самосохранения где-то внутри меня. – Ты представляешь, что будет, если они нанесут удар по-настоящему? Хочешь последовать за теми беднягами, которые расколачивали свои головы об камни, чтобы только избавиться от этого первобытного, беспричинного страха?
Пока у меня не было сил бороться с малодушием, поэтому я наскоро пообещал себе, что, как только вернусь домой, сожгу все наработки по второй книге, и закурил вторую сигарету. Это мне удалось сделать быстрее и с меньшими потерями. Я прогнал все мысли прочь и лишь лениво следил за клубами дыма, за кончиком сигареты, тлеющим, как бикфордов шнур.
Окончательно мне удалось прийти в себя только через полчаса, когда пачка сигарет опустела. Нет, в первый раз пси-атака на меня была не в пример слабее этой. Уже ругая себя за неосмотрительность и за то, что поддался панике, а не осмотрелся, кто нанес по мне этот мощный удар, я перевел взгляд на обочину дороги. Удивительно, но желтый микроавтобус с надписью про пиццу стоял именно там! Фары, казалось, нахально подмигивали мне. Вновь холодея от ужаса, я почувствовал, как взмокли мои ладони и спина. Я быстро поднялся и бросился бежать. Бежал я не домой, а к Оушену, подозревая, что могло произойти страшное.
Когда я уже подбегал к его дому, в глаза мне ударил и ослепил яркий свет полицейских мигалок. Тут же стояла машина "скорой помощи", и в нее на носилках, уже уложенного в пластиковый мешок, грузили моего приятеля.
Торопливо, не обращая внимания на окрики врачей и полицейских, я расстегнул молнию… и долго вглядывался в мертвые, остекленевшие (их никто так и не удосужился закрыть) глаза Оушена. В них все еще стоял животный ужас. Теперь мне было точно известно, что может вызвать именно такие эмоции, – это пси-атака. Больше ничего. Тем более мой коллега был далеко не каким-нибудь кабинетным хлюпиком, а матерым журналистом с многолетним опытом.
– Все, увозите его, – приказал чей-то звонкий и пронзительный голос.
Обернувшись, я увидел Катрин Джонс, старшего детектива. Она слыла настоящей стервой, ненавидящей любых представителей прессы. Джонс смерила меня холодным взглядом и скривила и без того тонкие черепашьи губы:
– Давненько наши с вами пути не пересекались, господин Перцефф, – сказала она насмешливо, состроив скорбную гримасу.
– И еще бы столько не видеться! – мне удалось взять себя в руки, которые, кстати, уже почти не дрожали.
– Скажите, пожалуйста, как вы оказались здесь? – довольно пропела Джонс.
Я же, увидев старуху, которую расспрашивал недавно о желтом микроавтобусе, внутренне поежился: удача явно отвернулась от меня сегодня. Уже приготовившись ночевать в полицейском участке, я заметил, что старая карга показывает на меня рукой и радостно кричит: мол, узнала меня.
Позже нашлись свидетели, которые видели, как я заходил и выходил из дома Оушена. Так что Катрин, радостно потерев руки, приказала:
– Везите его в полицейский участок, там разберемся.
Полисмены не особо рьяно выполняли ее поручения, однако стерва наслаждалась своим положением.
– Наденьте на него наручники!
– Меня в чем-то подозревают? – желчно осведомился я. – Если так, то прошу ознакомить меня с обвинением, как и с поводом для такого задержания, а также прошу предоставить мне возможность сделать один телефонный звонок.
Если бы не было свидетелей – уверен, никто не дал бы мне и слова сказать по телефону, а так я позвонил своему адвокату Антонио Купелли. И вздохнул облегченно.
Однако наручники эти стражи порядка все же застегнули на моих запястьях, причем полицейский постарался изо всех сил защелкнуть их как можно туже.
Конечно, у старшего детектива не оказалось на меня ничего, а Антонио, приехав в участок почти одновременно со мной, способствовал тому, что через полчаса я уже растирал затекшие от стальных браслетов руки. Освободили меня даже без подписки о невыезде, поскольку было ясно, что Оушен покончил с собой без посторонней помощи. Так думали в полиции, я же точно знал, что причина смерти Кайла – желтый микроавтобус. Но кто стоит за ним? На это ответить пока не получалось, но, отбросив малодушные мысли и уже лежа в кровати, я решил: буду продолжать расследование, несмотря ни на какие трудности, пси-атаки и прочее! В тот же момент будто огромная гора упала с моих плеч, и я уже стал подумывать, как защититься от электромагнитного излучения, как вдруг резко и пронзительно зазвучал телефонный звонок! (Я давно заметил, что вечерние трели почему-то вселяют тревогу.) Часто слыша их и понимая, к чему это может привести, уже заранее замираешь в предчувствии какой-то пока еще не объяснимой беды.
– Господин Перцефф? – не то спросил, не то констатировал голос, явно пропущенный через синтезатор. – Послушайте меня внимательно. Мы вам советуем забыть обо всем. Нет, это не угроза, скорее добрый совет.