Дефицит мог вспыхивать в деревнях, куда печеный хлеб завозили на специальной машине 5 дней в неделю. Сломалась машина - и день-два не завозят свежий хлеб. Если в деревне стояла археологическая экспедиция или осенью жили студенты или солдаты, убиравшие урожай, в магазине заказывали большее количество хлеба на хлебозаводе. Такие заказы всегда исполнялись. Появление новых людей не вело ни к удорожанию продукта, ни к дефициту. Большее потребление надо было просто запланировать.
Стоимость хлеба колебалась от 5 копеек за сдобную булку весом 330 граммов до 16 копеек за буханку черного или 22 копеек за "плетенку"-халу. При средней зарплате в 66 рублей в 1961 году и 120 рублей в 1981 году эти деньги были не то что невелики… Они были неосязаемы.
Хлеб был всегда, у всех слоев населения, и вволю. Хлеб был настолько доступен и дешев, что в деревнях печеным хлебом из магазинов откармливали свиней и кур в домашних хозяйствах. Таких нехороших людей стыдили и ругали, на них рисовали карикатуры в прессе… Разумеется, не помогало.
Если при Брежневе не был в дефиците хлеб, "зато" при нем были другие виды дефицита продуктов, в том числе самые невероятные.
Еще в середине 1960-х в крупных провинциальных городах, особенно за Уралом, можно было свободно купить и мясо, и молоко, и сыр, и масло, и шоколад или хорошие конфеты.
Все эти продукты постепенно исчезали из продажи. Общая тенденция - один и тот же продукт, например масло, постепенно исчезал там, где его раньше можно было свободно купить. Раньше он в городе лежал на прилавках - теперь его нет в свободной продаже. Приходится ехать за маслом из малого города в большой… А потом и там масло исчезает. Приходится масло возить из более крупного города, если оно там еще есть, или из Москвы, или Ленинграда. Или приходится его "доставать", то есть покупать с черного хода магазина или склада, у знакомых, или отдавать один дефицит за другой… И другой продуктовый или промышленный дефицит или дефицитную работу.
Привезя из Москвы несколько пар колготок или туфель, можно было обменять их на масло. Другой мой знакомый "доставал" дефицитные сердечные лекарства, третий просто был неплохим врачом… В общем, люди бились за дефицит и, как правило, побеждали: у всех или почти у всех было все… или почти все необходимое для жизни.
Другие виды продовольственных продуктов "уходили" в кооперативную торговлю. Они были в свободной продаже, но уже по другой цене… В государственной торговле кило мяса стоило от 1,1 рубля до 1,9 рубля. А в кооперативной - от 2,5 до 3,5 рубля, в разных городах.
Люди относились к дефициту с юмором, ходило множество анекдотов типа такого: наступил коммунизм. Внучка спрашивает бабушку:
- Где же наша мама?!
- Маму задавили в очереди за мясом.
- А что такое очередь? - спрашивает внучка.
- А что такое мясо? - спрашивает внук.
Или:
- Что такое - длинная, зеленая, пахнет колбасой?
- Это субботняя электричка из Подмосковья.
Анекдот родился потому, что столичное снабжение заканчивалось аккурат на 101 километре - на границе столичного округа. По субботам-воскресеньям жители Подмосковья дружно ехали в Москву, закупая все, что только можно - в том числе пресловутую колбасу.
С нашествиями провинциалов старались бороться, выдавая в одни руки по полкилограмма колбасы или сыра, не больше. Что ж! Провинциалы приезжали целыми семьями, приходилось давать им сразу несколько кило, на папу-маму-бабушку-дочку-сына-дядюшку. Или провинциалы "кооперировались": вот нас пять человек - дайте на нас пятерых два с половиной килограмма. Купили, постояли на улице, покурили… И снова зашли, а очередь предусмотрительно заняли заранее.
Впрочем, в Москву ехали порой и с намного больших расстояний. В городах европейской России, в средней полосе временами пропадали даже мука, макароны и крупы. Из Твери или Орла хоть приехать сравнительно нетрудно… А ехали и из Оренбурга: по неизвестной причине Оренбург снабжался очень плохо. Люди в пятницу вечером садились в поезд, вечер субботы посвящали покупкам, ночевали на вокзале, утром воскресенья опять покупали. Во вторую половину воскресного дня они опять садились в поезд, чтобы рано утром в понедельник высадиться в Оренбурге, привезя кило десять или двадцать гречневой, манной и перловой крупы. Чтобы надолго.
В эпоху Андропова анекдоты про дефицит стали позлее:
Возле черного хода в магазин поставили два пулемета. Таскать из магазина перестали.
- Зачем сразу два пулемета?
- Один быстро перегревается.
Иностранцы часто считают, что в России в "годы застоя" царил настоящий голод. Почти так же думает и часть молодежи, не успевшей застать "годов застоя" и знающей о них только понаслышке. Так вот - голода не было ни в каком смысле этого слова. Продукты были почти у всех, - вопрос, какие именно и какой ценой. Кто получал качественные продукты в спецраспределителе, кто покупал не очень качественные продукты "для населения" в магазинах, отстаивая громадные очереди, переплачивая в "кооперативных" магазинах. Кто покупал такие же продукты "по блату" и выносил с черного хода. А кто ломился в очередях других городов, приезжая в зеленых, пахнущих колбасой электричках.
Дефицит промышленных товаров
Даже в Москве и Ленинграде-Петербурге этот вид дефицита тоже был… Но конечно, не в тех же формах и масштабах, что в провинции. Помню, каким счастьем было купить в Петербурге ботинки. Мои друзья воротили от них нос:
- Ты носишь "скороходовскую" обувь?!
Постоянно живя в Ленинграде, можно было "достать" и польские ботинки. В Красноярске же и "скороходовские" были желанным дефицитом, их привозили из больших городов. Но и в Москве, и в Ленинграде было дефицитом хорошее женское белье. "Какое-то" было везде, но когда французский актер Жерар Филипп устроил во Франции выставку женского белья из СССР, француженки плакали и начали собирать для советских дам то, что могут оторвать от себя. Жалко им стало россиянок.
Сапоги и комбинации из Венгрии, трусы из ГДР, лифчики из Чехословакии, ночные рубашки и колготки из Польши - какой соблазн крылся во всех этих вещах! Это сейчас идешь по улице, а на каждом третьем магазине: "Белье из Франции! Белье из Португалии! Из Перу! Из Новой Зеландии! Из Пингвинии! С Марса!" Тогда и из Польши белье было страшным дефицитом. Сколько раз пустели целые учреждения от вопля:
- Девки!! Колготки дают!
И действительно, пустеет "присутствие": кто только может, мчится за колготками, занимает очередь и на себя, и на подружек. Так было и в столицах, и в провинциальных годах. В столицах - чаще, сюда завоз тряпок шел активнее.
Но в столицах не было хотя бы дефицита на одежду советского производства. А в провинции, даже в больших городах постоянно вспыхивал дефицит то одного, то другого. В Красноярске как-то наступил дефицит электролампочек. Почему именно лампочек? Пес его знает… Потом вдруг исчезли мужские трусы - тоже неизвестно почему. Год не было, потом появились.
В Ленинграде тоже возникал дефицит такого рода… Например, исчезали лифчики. На полгода исчезли совершенно. В другой раз исчезли стаканы. Кружки и чашки были, но вот стаканов в продаже не было.
Объяснения причин дефицита
Дефицитность экономики большинство историков трактуют в двух смыслах:
1. Как попытку правительства сделать народ более покорным и зависимым от властей. Власть демонстрировала, что паек всегда не хватает на всех, и в любой момент пайку могут не дать нелояльному и непокорному.
2. Советская экономика оказалась жертвой своей "нефтяной" зависимости. В 1973 году нефть была дорогой, цена ее росла. Нефтедоллары в СССР шли в основном на военно-промышленный комплекс, на кражу или скупку военных и промышленных секретов Запада, но что-то перепадало и рядовым людям.
В середине 1980-х нефть стала дешеветь. Тут-то и кончился "застой", остатков нефтяного "счастья" не стало хватать на людей.
Нефть СССР продавал… Это было выгодное дело, потому что страны Запада платили за тонну нефти по 100 долларов, а ее себестоимость в Самотлоре составляла около 5 рублей. Общий объем нефтедобычи СССР быстро довел до 600, а затем и 650 миллионов тонн. По мере открытия нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири к середине 80-х годов, две трети общесоюзной добычи нефти и более 60 % добычи газа обеспечивала Западная Сибирь.
Но у "нефтяной теории" концы совершенно не сходятся с концами: основные черты "застойной" экономики сложились еще при Сталине, явно вне зависимости от цен на нефть.
В середине 1960-х реформы Косыгина провалились, - как раз в пору "дешевой нефти", когда, казалось бы, самым реформам и происходить.
А пик "застоя" с самыми тяжелыми формами дефицита приходится как раз на пик цен на нефть - самый конец 1970-х - начало 1980-х.
Так же не сходятся концы с концами и в объяснении самого "застоя". Якобы поток нефтедолларов в СССР лишил руководство страны желания хоть какой-то модернизации хозяйственной и общественной жизни. Пожилые и слабые здоровьем высшие руководители СССР спокойно сидели на этом нефтяном шприце, надеясь, что на их век хватит. Вот когда в середине 1980-х цены на нефть упали, часть партийной верхушки задумалась… и тут-то пришел Горбачев.
Не получается - "застой" начался в эпоху "дешевой нефти". И на протяжении всего "застоя" СССР продавал за рубеж не только нефть и газ, но и алмазы, и лес, и цветные металлы. Цены на лес и все эти полезные ископаемые только росли. А "застой" никуда не девался.
Причем за первые 12 лет после смерти Сталина СССР реализовал через Моснарбанк свыше 3 тысяч тонн золота. Из них 1244 тонны продали в 1963–1964 гг., когда закупали хлеб. За 18 лет правления Брежнева золота продали намного меньше. В 1967 году на закупку зерна было затрачено 50,2 тонны золота, а в 1972 году - 458,2 тонны.
"Застой" в разгаре, а золота продаем меньше!
Странно, что тотальный дефицит при советской власти пока никто не связал с самой сущностью мобилизационной экономики.
Мобилизационная экономика - это экономика, в которой определяющую роль играет государство. Если и существуют частные и получастные корпорации, они подчиняются государству и зависят от государства. Государство жестко расставляет приоритеты и ставит задачи развития целых отраслей экономики и целых промышленных районов. Оно решает, как лучше использовать имеющиеся производственные, природные, технологические и интеллектуальные ресурсы для обеспечения прорывов там, где оно наметило. Словом - государство "мобилизует" эти ресурсы. Оно регулирует экономику и постоянно контролирует процесс выполнения поставленных задач.
Мобилизационная экономика и не может удовлетворять мелкие, постоянно меняющиеся бытовые интересы людей. Эти интересы зависят от сезона, от моды, от региона страны и так далее. Мобилизационная экономика плохо учитывает все это. Она "работает" не на удовлетворение мелких повседневных потребностей, а на поставленные сверхзадачи.
Мобилизационная экономика и дефицит
Основу промышленности в СССР составляли военно-промышленный и топливно-энергетический комплексы. Они не создают товаров повседневного спроса. СССР активно продавал сырье за рубеж, но закупал тоже в основном не то, что едят, надевают и обувают. На валюту закупалось западное комплектное оборудование для строительства новых заводов. На нефтедоллары было закуплено оборудование для КамАЗа, Волжского автомобильного завода, Уфимского мотостроительного завода, выпускавшего двигатели для автомобилей "Москвич".
Мобилизационная экономика позволяла вершить колоссальные проекты, она была удобна и понятна руководству СССР, но она же исключала возможность насытить потребительский рынок и не допускала коренных перемен.
Когда в стране в принципе нет частного предпринимательства и частного экономического интереса, практически невозможно удовлетворять снабжение людей товарами повседневного спроса.
Потому и провалилась "косыгинская" хозяйственная реформа 1965 года. Она должна была увеличить темпы роста и интенсифицировать производство за счет расширения самостоятельности предприятий. Был введен хозрасчет, часть прибыли оставалась самому предприятию. Теперь выполнение плана выражалось не в валовых показателях, то есть не в количестве произведенной продукции, а в объеме реализуемой продукции.
Оттого, каков доход предприятия, зависела и зарплата рабочих, и строительство жилья, и создание собственной инфраструктуры - ведомственных детских садов, снабжение подшефных школ, создание столовых и медицинских учреждений, санаториев и профилакториев.
Чаще всего считают, что "косыгинская реформа" провалилась из-за сопротивления (ну конечно же!) аппарата. Действительно, реформа Косыгина мыслилась как странный гибрид между бюрократической системой и рыночным хозяйством. Разумеется, в этой части она провалилась. Например, реформа предполагала, что если одно предприятие не поставило вовремя сырье или комплектующие детали, то на него следует подавать в суд, а суд должен устанавливать высокие штрафы. Но руководители предприятий, во-первых, отлично знали, что непоставки или задержки могут возникать не по вине партнера. Во-вторых, им было важнее сохранять с партнером добрые отношения, чем слупить с него штраф.
Был случай "бунта сорока министров".
Чтобы поднять дисциплину взаимных поставок, Косыгин принял постановление, по которому выполнение плана засчитывалось лишь после удовлетворения всех заказов потребителей.
Против этого дружно восстали Госплан и наиболее сильные министерства, их авторитетные министры. Если постановление заработает, все их предприятия останутся не только без премий, но и без зарплаты!
Фактически "сорок министров" победили: официально распоряжение Косыгина отменено не было, но практически никогда так и не вступило в силу.
Но прижилось все, что было совместимо с мобилизационной экономикой и бюрократической системой управления. Был внедрен бригадный подряд (1972). Традиции артельной работы сильны в России, дело пошло.
И раньше у крупных предприятий были "подшефные" совхозы. А крупным предприятиям совхозы "придавались" для прокормления работников. С 1979 г. начались попытки агропромышленной интеграции - кооперирование колхозов и совхозов в агропромобъединения с обслуживанием их отраслями промышленности.
Многие крупные предприятия имели свою собственную инфраструктуру, от детских домов и профилакториев и поликлиник со штатом врачей до целых "своих" совхозов, пионерлагерей и автобусных колонн. Такое предприятие устанавливало зарплату, исходя из принципов хозрасчета: часть дохода оставалась предприятию. Оно выдавало продуктовые пайки. К праздникам сотрудники получали помидоры из оранжерей "своего" завода и другие вкусности. Автор своими глазами видел, как в "сидевшем без мяса" Красноярске рабочие одного из заводов под Новый год несли целые бараньи туши и ляжки бычков, отрубленные по колено. Мне со смехом рассказывали, что давать именно целую тушу или целую ляжку велело начальство: чтобы лихие работники распределительной системы не оставляли себе куски получше, а давали мякоть "по справедливости".
Такие производства напоминали феодальные поместья с их натуральным хозяйством. Как у феодала в Средневековье была своя мельница, своя конюшня, свой врач и свой священник, так и работник крупного предприятия или богатого ведомства лечился в "своей" поликлинике, где врачи были внимательнее и не было страшной давки, посылал детей в "свой" детский сад и пионерский лагерь, отдыхал в "своем" санатории и ездил на работу в "своем" транспорте.
Эта система активно формировалась и работала как раз в "годы застоя", жизнь менялась буквально на глазах.
Но вот "рынка" и правда не возникло. От предприятий постоянно требовали увеличения производственных показателей. Давай-давай выполнение плана! Планировалась вся номенклатура изделий, до 20 миллионов наименований, их показатели и себестоимость. Вот и причина низкого качества изделий. А часто и не качества, а дизайна. Механические часы, выпускавшиеся в "годы застоя", ничем не хуже швейцарских… Они очень надежные и прочные. Если бы не их "моральное устаревание", мы могли бы и сегодня пользоваться часами, выпущенными в 1970 или в 1980 году. Но швейцарские были (или считались) более красивыми. Была в них прелесть хорошо сделанной вещи, они выигрывали в сравнении с советскими.
Считалось, что только 2 % товаров, выпущенных в СССР, конкурентоспособны на международном рынке. На самом деле, их было гораздо больше. И если бы предприятия получили реальную экономическую свободу, дизайн изделий тоже быстро улучшился бы. Что и произошло после "перестройки", кстати говоря.
Планировался и завоз абсолютно всего. Естественно, чиновник мог не учесть завоз какого-то продукта или неточно рассчитать, сколько и чего надо завозить. Население Красноярска уже выросло, а лампочек или тех же трусов завезли, исходя из численности населения пятилетней давности. Вот и дефицит, как повседневная норма.
Показатели в экономике
Еще в "годы застоя" на кухнях полагалось рассказывать, что экономика в СССР очень неэффективная. В годы "перестройки" ничего не изменилось, только кухонные шепотки пошли в прессу, на телевидение, стали частью легальной политики. Л справедливы ли эти что шепотки, что официальные рассуждения?
Мобилизационная экономика обеспечивала вовсе не такие уж скверные показатели.
К 1980 году производство и потребление электроэнергии в Советском Союзе выросло в 26,8 раза по сравнению с 1940 годом, тогда как в США за тот же период выработка на электрических станциях увеличилась только в 13,67 раза. Это к вопросу о лозунге "перегоним". Как видите, случалось и перегнать.
В 1960 году объем промышленной продукции СССР по сравнению с США составлял 55 %, а через 20 лет, в 1980 году, - уже более 80 %.
К 1980 году СССР занимал первое место в Европе и второе место в мире по объемам производства промышленности и сельского хозяйства.
Если вся продукция промышленности в СССР была такого низкого качества, то почему Советский Союз экспортировал трактора в сорок стран мира? Главным образом трактора шли в социалистические и развивающиеся страны, но ведь шли и активно применялись.
Где и почему был "застой"?
Правда, темпы роста экономики все время снижались. Если в восьмой пятилетке (1966–1970) среднегодовой прирост составлял 7,5 % и в девятой - 5,8 %, то в десятой он снизился до 3,8 %, а в одиннадцатой составил около 2,5 %. При этом рост населения СССР составлял в среднем на 0,8 % в год.
СССР не мог обеспечить ожидаемых темпов роста жизненного уровня народа. Не получалось и провести интенсивное техническое перевооружение производства.
Характерно, что в 1970-е годы из советской пропаганды полностью исчез лозунг "догнать и перегнать".
Причина этого проста: постоянное и все усиливающееся отставание от Запада в развитии наукоемких отраслей. Положение в вычислительной технике характеризовалось как "катастрофическое".
С 1947 года, с появления в США первых ЭВМ, началась очередная научно-техническая революция. То ли пятая, то ли шестая по счету. Мобилизационная экономика не способна быстро реагировать на изменения - она просто для этого не предназначена.