"Она посмотрела на Берия. Неужели он издевается над ней, думает соблазнить?
- Простите, Лаврентий Павлович, - сказала Зоя, тщательно подбирая слова, - но вы меня удивляете.
- Это почему же, Зоечка? - наклонился он к ней и положил руку на ее колено.
Она повернулась и, намеренно дернувшись всем телом, стряхнула с колена его руку…
- Вы, конечно, знаете, что мой муж был евреем?
- Но ведь сейчас вы не замужем, - он снова наклонился и обнял ее за талию. - Вы очень страдаете от того, что лишены тех радостей, которые дает брак, а, Зоя Алексеевна?
Зоя сбросила его руку, словно стряхнула вошь.
- За кого вы меня принимаете? И где мы, по-вашему, живем? Это уже не та Россия столетней давности, когда вы могли выбрать себе любую актрисочку и приказать притащить ее вам в постель!
- Браво! - сказал Берия, захлопав в ладоши. - А теперь сядьте. Вы ведете себя глупо, вылитая маленькая обезьянка.
- Если я обезьянка, то кто же вы? - возмутилась Зоя. - Встаньте и подойдите к зеркалу! Посмотрите на себя в зеркало! Вы же на гориллу похожи!
Берия потемнел.
- Да как вы смеете так со мной разговаривать? Неужели вы думаете, что хоть капельку волнуете меня, коротышка несчастная? Просто смешно! Вас пригласили сюда как актрису, чьи фильмы мне нравятся. И все. Физически вы мне отвратительны!
- Рада это слышать… А теперь я бы хотела вернуться домой.
- Эта женщина уезжает, - сказал Берия появившемуся в дверях полковнику.
Машина ждала перед домом. Шофер открыл перед Зоей дверцу, и она увидела на заднем сиденье роскошный букет роз.
- Это мне? - спросила она стоявшего в дверях Берия.
- На вашу могилу, - произнес он ледяным тоном".
Как видите, то ли настойчивые ухаживания, то ли попытки грубого изнасилования, но что-то там было и, судя по всему, не заладилось. Берия затаил обиду. И при первой же возможности отомстил…
Министром государственной безопасности в те годы был Абакумов, который конечно же знал о своеобразных отношениях Берия с Зоей Федоровой, поэтому я ни секунды не сомневаюсь, что прежде чем подписывать документ, сломавший жизнь Зое Алексеевне, он посоветовался с шефом. Зеленый свет, который Берия дал Абакумову, был страшной местью неудавшегося любовника, а заодно и дьявольским ответом на письма отчаявшейся артистки.
Вот он, этот чудовищный документ: постановление на арест от 27 декабря 1946 года.
"Я, пом. нач. отделения капитан Раскатов, рассмотрев материалы в отношении преступной деятельности Федоровой Зои Алексеевны, нашел: имеющимися в МГБ СССР материалами Федорова З. А. изобличается как агент иностранной разведки. Кроме того, установлено, что Федорова является участницей группы англо-американской ориентации, стоящей на позициях активной борьбы с советской властью.
Постановил: Федорову Зою Алексеевну подвергнуть аресту и обыску".
Через день после ареста - первый допрос. Но вот что странно: обычно такого рода допросы вели лейтенанты, в лучшем случае капитаны, а тут - целый полковник, да еще в должности заместителя начальника следственной части по особо важным делам.
Значит, дело Федоровой не хотели предавать огласке и не хотели, чтобы о ее показаниях знали низшие чины. Несколько позже выяснится и другой, наводящий на размышления факт: за время следствия Зою Алексеевну сто раз вызывали на допросы, пять раз ее допрашивал сам Абакумов, а протоколов всего двадцать три. Почему? О чем шла речь на тех семидесяти семи допросах, следы которых в деле отсутствуют? Как это ни прискорбно, но теперь ответить на эти вопросы некому…
А тогда, 29 декабря 1946 года, полковник Лихачев с первого же вопроса, если так можно выразиться, взял быка за рога.
"- Вы арестованы за преступления, совершенные против советской власти. Следствие рекомендует, ничего не скрывая, рассказать всю правду об этом.
- Преступлений против советской власти я не совершала, - уверенно начала Зоя Алексеевна, но потом, видимо, поняв, что в чем-то признаваться все равно надо, добавила: - Единственно, в чем я считаю себя виновной, это в связях с иностранцами, особенно с англичанами и американцами.
- Это были связи преступного характера?
- Нет. Я принимала их у себя на квартире, бывала в посольствах, посещала с ними театры, выезжала за город.
- Назовите имена.
- Осенью 1942-го, посетив выставку американского кино, я познакомилась с корреспондентом американской газеты "Юнайтед пресс" Генри Шапиро и до его отъезда в США в конце 1945-го поддерживала с ним личные отношения. Бывая на квартире Шапиро, я познакомилась с его приятелями: помощником военно-морского атташе США майором Эдвардом Йорком, сотрудником военной миссии майором Паулем Холлом, а также с лейтенантом Чейсом. Особенно близкие отношения у меня сложились с Эдвардом Йорком, а через него я познакомилась с контрадмиралом Олсеном, английским журналистом Вертом, его женой Шоу, а также с редактором издающегося в СССР журнала "Америка" Элизабет Иган.
- Элизабет Иган является установленной разведчицей. Непонятно, что могло вас сближать с ней.
- Не может быть! Мы с ней очень дружили. Она называла меня своей подругой и запросто бывала в доме.
- Еще как может быть, - усмехнулся следователь и продемонстрировал документ, свидетельствующий о том, как блестяще тогда работала советская контрразведка. - Документ называется: меморандум. Составлен он вашей подругой 16 августа 1946 года и направлен непосредственно послу США Гарриману. Докладывая о своих личных контактах с советскими гражданами, она довольно недвусмысленно пишет и о вас. "Зоя Федорова - бывшая кинозвезда, играла ведущую роль в картине "Девушка из Ленинграда". (Речь идет о "Музыкальной истории"). Впервые Зоя познакомилась с иностранцами через Генри Шапиро, который представил меня ей. Поскольку она злоупотребляла этим, ее карьера резко закончилась.
Однако она все еще является полезной в смысле приобретения случайных интересных связей, главным образом из театральной и музыкальной среды. Время от времени я встречала в ее доме генерала Красной Армии, капитана Красного Флота и женщину - капитана Красной Армии". А вы говорите: дружили, - снова усмехнулся следователь. - В ваш дом она проникла с вполне определенными целями и, судя по всему, этих целей достигла.
- Я и не предполагала, - ошарашенно оправдывалась Зоя Алексеевна. - Нет, о шпионской работе Иган против Советского Союза я не знала. К тому же она знакомила меня со своими друзьями. Через нее я познакомилась с руководителем редакции полковником Филипсом, его женой Тейси, а также с некоторыми другими сотрудниками. Я даже стала вхожа в посольство и военную миссию США. Американцы, в свою очередь, бывали у меня. Общалась я и с сотрудниками английской военной миссии майором Тикстоном и майором Нерсом.
- Вы назвали всех? У вас ведь были и другие связи. Почему вы о них не говорите?
Поняв, что от полковника ничего не скроешь, Зоя Алексеевна назвала еще одно, самое ей дорогое имя.
- Еще я была знакома с заместителем главы морской секции американской военной миссии Джексоном Тейтом. С ним у меня были особенно хорошие отношения. Вскоре после нашего знакомства я начала с ним сожительствовать и в настоящее время имею от него ребенка".
Прочитав эти строки, я невольно вздрогнул! Как же так? В анкете арестованной черным по белому написано: родители умерли, сестры живут в Москве, муж - Рязанов Александр Всеволодович, жив, здоров, дочь - Виктория Яковлевна 1946 года рождения. Почему Яковлевна, а не Джексоновна или, на худой конец, Александровна? Что это за Яков, откуда он взялся? На некоторые из этих вопросов мы еще получим ответы, а вот то, что касается Якова, покрыто мраком тайны.
Полковник Лихачев тоже отреагировал весьма своеобразно. Не знаю, каким было выражение его лица, но он резко пресек излияния Федоровой.
- Следствие интересуют не ваши интимные отношения с иностранцами, а ваша преступная связь с ними. Об этом и рассказывайте. С кем из своего окружения вы знакомили иностранцев?
- С сестрами - Марией и Александрой. С мужем Марии - артистом Большого театра Синицыным, с моим мужем - композитором Рязановым, а также с художницей "Союздетфильма" Фатеевой, сотрудницей "Огонька" Пятаковой и с моей школьной подругой Алексеевой.
Полковник Лихачев брезгливо отверг откровения Зои Алексеевны, касающиеся ее отношений с Тейтом, но так как этот человек сыграл в ее судьбе роковую роль, думаю, что об этом американце следует рассказать подробнее. Родился он в конце позапрошлого века, учился в различных частных школах, мечтал стать летчиком, но в девятнадцатилетнем возрасте надел форму моряка и отправился на Первую мировую войну. Там Тейт получил офицерское звание, служил на эсминцах, авианосцах и в конце концов поступил на летные курсы. Пилот из него получился хороший, некоторое время он даже был летчиком-испытателем.
Неудачные браки, съемки в фильмах, дружба с кинозвездами, участие в боевых операциях против японцев - все было в жизни Тейта, пока он не попал в Москву. Столица СССР действовала на Тейта угнетающе, поэтому он с радостью принял приглашение на прием, организованный Молотовым. Там-то и произошла его встреча с Зоей Федоровой. Вот как описывается это событие в "Дочери адмирала".
"Джек потягивал водку и поглядывал по сторонам в надежде найти собеседника… Он уже собрался перейти в другую залу, но тут в дверях показалась миниатюрная блондинка в темно-синем платье. Пятеро военных тут же подняли рюмки в ее честь. Она приняла их тост с явным удовольствием.
Новая гостья заинтересовала Джека. Он оглядел ее с ног до головы. Прекрасная фигура, изящная, в отличие от многих русских женщин, грациозная походка. Когда официант предложил ей водки, она лишь отрицательно покачала головой и взяла фужер с шампанским… Потом она направилась к столу и протянула пустой бокал официанту. Американец стоял чуть поодаль от стола. Он не сводил с нее глаз. Она улыбнулась, и он шагнул ей навстречу.
- Хеллоу!
- Хелло! - кивнула она.
- Меня зовут Джексон Роджерс Тейт. Капитан. Военно-морской флот.
"У него славная улыбка, - подумала она, - очень подходит к его щенячьим глазам".
- Зоя Алексеевна Федорова, - чарующе улыбнулась она.
- Вы говорите по-английски? - спросил он.
- Чуть-чуть.
- У вас есть телефон? Какой ваш номер? - несколько позже, в конце довольно длинного разговора спросил он.
- Да, - ответила она и записала в его книжке номер своего телефона".
Весьма своеобразной и, я бы сказал, знаменательной была реакция Александры, сестры Зои Федоровой, на ее рассказ о событиях того вечера.
"Они сидели за круглым столом, пили чай, и Зоя как бы между прочим заметила:
- Я сегодня познакомилась с одним очень интересным американским офицером. Он попросил мой телефон.
- И ты дала? - сузились глаза Александры.
- Конечно. Я же сказала, что он мне очень понравился.
- Идиотка!!!
"Не надо было рассказывать, - подумала Зоя".
Потом были встречи, походы в рестораны, признания в любви и длинные, сладкие ночи… Но счастье было недолгим. Зое пришлось уехать на гастроли, а Тейта объявили персоной нон грата и выслали из страны. Попрощаться они не смогли, но прощальное письмо Тейт успел написать. Оно сохранилось:
"Моя Зоечка.
Сегодня утром ты уехала на гастроли. Сегодня же утром мне вручили предписание покинуть твою страну. Никаких причин указано не было, тем не менее я должен покинуть страну в течение 48 часов. Я думаю, что твои гастроли и мое выдворение были согласованы заранее - с целью разлучить нас. Хочу верить, что это не обернется для тебя бедой. Они просто не хотят, чтобы мы любили друг друга…
Но будущее принадлежит нам. Пока мы любим друг друга, нас никому не разлучить… Я вернусь к тебе.
Джексон".
Все это конечно же было хорошо известно полковнику Лихачеву, но обвинительного заключения из любовной истории не состряпаешь, поэтому он подбирался к Зое Алексеевне совсем с другой стороны.
- На предыдущих допросах вы отрицали совершенные вами преступления против советской власти. Учтите, ваша преступная деятельность следствию известна, и, если вы не станете рассказывать об этом, мы будем вынуждены вас изобличать, - угрожающе начал он.
- Изобличать меня не надо, - испугалась Зоя Алексеевна. - Оказавшись в тюрьме, я пересмотрела всю свою жизнь, все свои настроения и связи и пришла к выводу, что заключение меня под стражу является правильным.
Удержаться от комментария просто невозможно! Как хотите, но мне кажется, что эта выученная наизусть фраза явно не ее: и стиль не ее, и слова не из лексикона актрисы. Скорее всего, начали приносить свои плоды те самые допросы (а они допускали и физические меры воздействия), протоколы которых не велись.
- А конкретнее, - подтолкнул ее полковник. - В чем вы признаете себя виновной?
- В том, что на протяжении последних лет проявляла резкие антисоветские настроения и высказывала намерение любыми путями выехать в Америку… Как я уже говорила, отцом моего ребенка является Джексон Тейт. Хочу откровенно сказать, что мною руководила мысль с помощью ребенка привязать Тейта к себе и, если представится возможность, уехать с ним из Советского Союза в США.
- Он обещал на вас жениться?
- Ему еще надо было развестись… Но он не раз говорил, что будущее принадлежит нам. Правда, моя сестра Мария придерживалась другого мнения: она советовала не думать о женитьбе, а добиться от Тейта получения денег на содержание ребенка - ведь жена Тейта владелица нескольких заводов по производству стали, и этому состоятельному семейству ничего не стоило перевести на мой счет крупную сумму. Приняв решение, я попросила Иган передать Тейту письмо, в котором я сообщала о своей беременности. Он в это время был в США, но ответа я почему-то не получила. Тогда я передала письмо через Холла. Но он Джексона не нашел, объяснив это тем, что тот уехал куда-то на Тихий океан. Я на этом не успокоилась и после рождения Виктории нашла возможность переслать в Америку ее фотографии, но так и не знаю, дошло ли все это до Тейта. Должна заметить, что в Москве об этих письмах никто не знал, так как отцом Виктории был объявлен мой муж Рязанов.
Самое странное, Рязанов против этого не возражал. Арестованный несколько позже, на одном из допросов он показал:
"В конце июля 1945 года Федорова по секрету сообщила мне, что беременна от сотрудника американской военной миссии капитана 1-го ранга Джексона Тейта, который уже уехал в США. Мы условились, что в качестве отца ребенка она будет называть меня. Я пошел на это потому, что тоже высказывал желание уехать в Америку и надеялся осуществить этот план с помощью Федоровой".
- С этим ясно, - прихлопнул бумаги Лихачев. - А в чем еще вы признаете себя виновной?
- Говоря откровенно, сборища в моей квартире нередко носили откровенно антисоветский характер. Собираясь вместе, мы в антисоветском духе обсуждали внутреннюю политику, клеветали на материальное благосостояние трудящихся, допускали злобные выпады против руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Мы дошли до того, что в разговорах между собой обсуждали мысль о свержении Советского правительства. Например, артист Кмит (он сыграл роль Петьки в фильме "Чапаев". - Б. С.) в ноябре 1946 года заявил, что его враждебные настроения дошли до предела, в связи с чем он имеет намерение выпускать антисоветские листовки. Я и моя сестра Мария тут же выразили готовность распространять их по городу.
Думаю, что не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что эти признания записаны явно с чужого голоса. Ну разве может артистка произнести такой малограмотный перл, как "клеветали на материальное благосостояние трудящихся"? А Кмит, он что, сумасшедший, чтобы не понимать бессмысленности затеи с листовками?
Нет, все эти формулировочки родились в профессионально отшлифованном мозгу следователя, в этом нет никаких сомнений. Кстати говоря, много лет спустя это подтвердится. Выяснится, что протоколы допросов во многом сфальсифицированы, что следователи не только задавали вопросы, но и сами на них отвечали, "вставляя в мои ответы термины, один ужаснее и позорнее другого", как напишет Зоя Алексеевна. Полковник Лихачев, сам к этому времени арестованный, будет стоять насмерть и, давая показания, станет утверждать, что недозволенных приемов на допросах не применял; не исключено, что именно поэтому его отстранили от следствия и дело Федоровой передали Соколову, который довел его до конца. А пока что следствие шло полным ходом, и полковник подводил Федорову к самому главному.
- Материалами следствия установлено, - сказал он, - что одними разговорами дело не ограничивалось. Какие конкретные методы борьбы против советской власти вы обсуждали?
То, что скажет Зоя Алексеевна через секунду или что ее заставят сказать, настолько ужасно, что я просто поражаюсь, как она могла подписать этот протокол! Неужели она не понимала, что подписывает себе смертный приговор?!
- Мне тяжело и стыдно, но я должна сказать, что в ходе ряда враждебных бесед я высказывала террористические намерения против Сталина, так как считала его основным виновником невыносимых условий жизни в Советском Союзе. В связи с этим против Сталина и других руководителей ВКП(б) и Советского правительства я высказывала гнусные клеветнические измышления - и в этом признаю себя виновной.
Все, ловушка захлопнулась! Теперь Зоя Федорова была обречена. Признать себя виновной в подготовке террористического акта против Сталина - это, как я уже говорил, подписать себе смертный приговор. Следователи конечно же ликовали: раскрытие покушения на вождя - это большая заслуга, которая, несомненно, будет замечена руководством.
А если учесть, что во время обыска на квартире Федоровой был обнаружен браунинг, то вот оно и орудие убийства. И не имеют значения слова подследственной о том, что пистолет подарил знакомый летчик в память о поездке на фронт: пистолет надо было сдать, а раз не сдала, то сама собой возникает статья об ответственности за незаконное хранение оружия. Это как минимум. Но у следствия нет никаких сомнений, что браунинг можно было использовать при покушении на Сталина. Тем более что одно время у Федоровой хранился куда более мощный маузер. Рязанов его, правда, сдал, но почему-то лишь в 1946-м, и от своего имени. Федорова, по его словам, была страшно возмущена, что лишилась маузера. Так что все сходится: Зоя Федорова организатор покушения на Сталина.
Рассудив таким образом и посчитав эту линию обвинения законченной, следователь решил добить Зою Алексеевну, заставив признаться в том, что она, помимо всего прочего, американская шпионка. И что вы думаете, он этого добился! Надеюсь, вы помните, какое впечатление произвел на Федорову меморандум Элизабет Иган, который советские разведчики умыкнули со стола Гарримана? Теперь ей предъявили еще один документ, который поверг Зою Алексеевну в глубокий шок.