- Всякая наука начинается с терминов, - продолжал Шичко неторопливую беседу. - Для себя мы составим и хорошенько запомним словарь трезвенника: 1. Абсолютный спирт - 96 градусов. 2. Алкоголизация начинается с того момента, когда ребенок увидел в руке отца рюмку с водкой и улыбающееся, блаженное лицо родителя. "Ага, - думает ребенок, - вино - это хорошо, мой папа радуется". Так в сознание ребенка закладывается программа положительного отношения к вину. Затем идут стадии алкоголизма: а) сивушник; б) случайник; в) пьяница - это когда человек пьет регулярно.
"А вот это про меня, - подумал Качан, украдкой оглядывая аудиторию. - И с каким презрением он произносит "пьяница"".- В душе поднимался протест: "Сколько у нас пьющих регулярно? Да в нашем институте - почти все! А если в стране, то миллионы! И обо всех вот так с презрением?.."
За первым столом сидели мужчины, сбоку лицом к Борису - женщина: молодая, лет двадцати шести, с роскошной прической и большими темными глазами. Смотрела весело и будто бы даже улыбалась. "Чему она рада? - думал Качан. - Ведь нет ничего веселого. Да и вообще... почему она здесь? Неужели тоже из этих любительниц?"
Перевел взгляд на Татьяну Владимировну. Сидит за последним столом и тоже с лицом одухотворенным, счастливым. "Все они тут чокнутые! - заключил Борис. - Наивные, глупые алкаши. Ждут чуда. А мне здесь ждать нечего. Уж так и быть, сегодня послушаю, а завтра поеду в Москву. Если сам не покончу с пьянством, никто не поможет".
Шичко продолжал говорить - негромко, невыразительно, даже как будто бы не очень четко произносил слова: "стадии", "степени". Борис не находил в них ничего особенного, они его не трогали и не убеждали, он все больше проникался мыслью: зря пришел, зря.
- Борис Петрович! - повернулся к нему Шичко. - Сядьте вот сюда, поближе. Вы у нас новичок, и я хотел бы, чтобы вас все знали. Может быть, потом я определю вас в группу самоотрезвления. Есть у нас и такая. А сейчас, пожалуйста, расскажите о себе. Вы сами себя к какой категории относите?
- Пьяницей себя не считаю. По крайней мере раньше так думал.
Голос звучал глухо и как-то необычно - словно чужой. "Волнуюсь, - подумал Качан. - Я так не волновался на собраниях в институте..."
- Ваш ответ типичен для многих пьющих. Если человек пьет не каждый день и не напивается, он не считает себя пьяницей. Между тем медики теперь знают, что в липидах - тканях нервных клеток - алкоголь держится около двух недель. И тут неважно, сколько человек выпил - рюмку ли вина, стакан ли водки. Так что пить два раза в месяц - значит постоянно находиться под воздействием алкоголя.
Борис покраснел, опустил голову. Вспомнил, как глушил коньяк вечерами в ресторанах, а случалось, и днем на работе.
- Расскажите нам...
- Пил много, что и говорить. Без всякой системы, без порядка - пил, и все тут. Хотел бы расстаться с этой дурной привычкой.
Последние слова произнес тихо, себе под нос.
- "Дурной привычкой", сказали вы. Нет, мы здесь называем вещи своими именами. Привычка эта не дурная, а роковая, трагическая. Она уносит не одно только здоровье, не одни только радости жизни, но и саму жизнь. Расскажите, что случилось с вами вчера? С кем вы пили, сколько и почему?
- Вчера?
- Да, вчера. Мы все тут откровенны. Без откровенности нет доверия. А без доверия слова излишни. Сознание замкнуто и хода к нему нет. Ну, так пожалуйста, рассказывайте...
В тот день вечером я приехал в Ленинград и снял номер в гостинице "Спутник" - там же, где поселился Качан. Бориса я застал в кровати - лицо бледное, взгляд растерянный.
- Что с вами? У вас сердце?
- Да нет, слава богу, сердце не болит.
- Вы были у Шичко?
- В том-то и дело - был. Вроде бы ничего особенного и не увидел и не услышал, а чувствую: разум мой весь в смятении. Он, как мальчишку, заставил признаться. Черт знает что! Я о таких вещах и близкому другу не рассказал бы. А вы тоже к нему, к Шичко?
- Да, буду писать о нем.
Борис хмыкнул, покрутил головой.
- Вы сами-то верите в эту абсолютную трезвость? Так, чтобы жить и не пить. Ну, совсем, ни капли?..
В самом деле: возможно ли полное отрезвление народа? И что такое трезвость вообще?
Начнем с издавна распространившегося мнения: пить много нехорошо, а если выпивать понемногу, да не часто, по праздникам, во время встреч с друзьями, официальных торжеств - чего же тут зазорного? Да и как же не выпить, когда все друзья пьют?
Пить пей, да дело разумей. Не тот плох, кто пьет, а кто не умеет пить. Так, или примерно так, рассуждают многие. Исключения редки, о них обыкновенно говорят: "Он свое выпил", или "Больной человек". Ну, а если встретится молодой, цветущий юноша, решительно отвергающий идею винопития - о нем не знают, что и подумать. Иные скажут: "Оригинальничает парень".
Ну, а как быть? Где найти истинную формулу трезвости? Газета "Труд" еще в период застоя опубликовала статью А. Мостовщикова: "Лет до ста расти". В ней есть такое место:
"А вообще-то мы рекомендуем есть все, но в меру, даже меньше - процентов этак на пятнадцать. И алкоголь разрешаем в небольших дозах. У нас в магазинах достаточно большой выбор вин и других напитков. Главное, повторяю, разумная гармония".
Корреспондент писал из Румынии - из мест, где люди живут долго. В умении этих людей соблюдать меру в еде и пить вино небольшими дозами журналист увидел важное условие долголетия.
Другой журналист - "Труда" из Болгарии - Б. Леонов, как бы перекликаясь со своим коллегой, тоже написал статью: "Здесь живут до ста двадцати". И тоже сообщал о соблюдении меры во всем, как важном условии долголетия:
Среди столетников, - писал он, - нет людей, которые бы злоупотребляли курением или алкоголем... "90 процентов выпивали вино или ракию (болгарская водка), но в очень малом количестве".
Б. Леонов осторожнее в советах о винопитиях, прибегает к словам: "в очень малом количестве". Если, к примеру, старики в Румынии пропускают перед обедом два стакана вина, то здесь, в Болгарии, они ограничиваются стаканом или стаканчиком (если речь идет о ракии). Зато и живут... Столетники!
Но вот сколько бы жили эти старики, не употребляй они вовсе вино или ракию, об этом корреспондент не задумался.
"Литературная газета" в статье 3. Балаяна "Упиваясь словами" тоже отстаивала культурное отношение к вину. Под видом критики дилетантизма в антиалкогольной пропаганде проводилась все та же идея: не вино виновато, а наше неумение пить его.
"Я хорошо знаю, - говорит автор, - как в наших краях завтракают столетние старцы. С детства помню, как бабушка ничуть не баловала деда разнообразием меню на завтрак. Ломтик подогретого хлеба, на котором таял и скользил крохотный кусочек масла. Брынза с палец. Яичко всмятку. Зеленый лучок с белой круглой головкой. Стакан крепкого чая с сахаром вприкуску. Свою традиционную трапезу на утренней зорьке дед непременно предварял традиционной рюмкой тутовой водки. И так всегда. Каждый день. И никаких тебе необратимых процессов. Умные, мудрые, светлые люди, которых, конечно, никто не видел пьяными".
Мы не говорим: давно это было или недавно. Мы говорим о философии и психологии, насаждавшихся годами: пить в меру, пить культурно, пить умело... Да и теперь по поводу публикаций тех времен пьющий человек скажет: "Что же тут плохого или неверного? Газеты отражали мнение большинства людей: пить надо в меру, а не знаешь меры грош тебе цена".
Будем откровенны: вот это самое большинство да лишенные патриотизма госпартаппаратчики свернули поднявшуюся было в нашем обществе борьбу за трезвость. Пока они одолели, вновь обрушив на народ моря спиртного, но в глубинах общества и, прежде всего, народной интеллигенции зреет спасительная дума о новых формах борьбы за очищение народа от пьяного дурмана. И тут мы можем повторить снова: метод, Шичко может стать чудодейственным средством или оружием в этой эпической всенародной борьбе.
Итак: две точки зрения - одна: пить в меру, понемногу, желательно очень немного; и другая: пьянство - зло, в любых видах, по любому поводу, в любых количествах!
Кто же прав? Почему существуют такие противоположные точки зрения на вопрос, касающийся здоровья миллионов людей?
Можно было бы сказать: авторы "Труда" некомпетентны, а ученые, выдающиеся люди нации, в том числе академик Углов, ратующие за абсолютную трезвость, больше знают, они мудрее - им и верить. К сожалению, вопрос этот не так прост.
Пишущему эти строки недавно привелось быть на юбилее одного литератора - известен он своей многолетней борьбой против пьянства, сам не пьет, и жена его не пьет, а на столе были и коньяк, и вино, и водка.
"Что же это такое?" - спрашиваю у него тихонько. Он пожимает плечами, виновато говорит: "Да как же иначе, ведь не поймут".
Хорошо эту психологию выразил поэт Владимир Котов в стихотворении "Пей до дна".
Средь традиций самых разных
Есть нелегкая одна:
Если встреча,
Если праздник, –
Значит, пей,
И пей до дна!
Пей одну, и пей другую,
И седьмую, и восьмую, –
Просят, давят, жмут "друзья", –
Ну, а если мне нельзя?!
Ну, а если есть причина
Завтра утром в форме быть,
Значит, я уж не мужчина,
Хоть давись, но должен пить?!
Традиция, ритуал... В плену у них оказывались многие. Едва ли не от каждого, с кем заговоришь на эту тему, можно услышать: "Сам то я могу и не пить, но вот как быть с друзьями, которые пришли к тебе в гости?". Думается, есть в подобных рассуждениях изрядная доля преувеличения трудностей. Встречать дорогих людей с бокалом ядовитого пития не обязательно. Особенно тем, у кого дети. Они или подражают взрослым, или, наоборот, проявляют бурный протест.
Мой внук Денис был еще маленьким, когда мы вслед за Угловыми окончательно решили не только не пить самим, но не угощать спиртным и друзей. Внук рос в обстановке полного неприятия пьяных застолий. С тревогой наблюдали мы, как относится он к пьющим товарищам-школьникам, а их со временем, к сожалению, становилось больше и больше. И когда его приглашали на день рождения, мы волновались: "Не выпьет ли?" Но нет, Денис к рюмке не притрагивался. А когда мы спрашивали: "Как ты себя в компании пьющих чувствовал?" - он отвечал: "Они знают: я не пью и не собираюсь пить".
Конечно же, приятели подтрунивают над Денисом, пытаются оспорить его трезвеннические убеждения. Парень все время испытывает влияние двух сил: семейную, трезвенническую и - уличную, винопитейную. И, естественно, его посещают сомнения. Он старается сам разобраться в этой проблеме. Читает статьи, внимательно смотрит и слушает антиалкогольные передачи. А когда вышло постановление о преодолении пьянства, дважды перечитал его и сказал:
- Так это против алкоголиков!
- Почему?
- Водка-то остается.
- Водка остается, но пить ее - значит идти против общества. Видишь, сколько ввели ограничений. Например, до двух часов дня не купишь водку. На работе не выпьешь. Да и дома поостережешься: завтра-то на работу.
Денис на это пытается возражать, в ход пускает расхожие суждения:
- За ночь человек проспится. А что до двух часов - так любители выпить впрок запасут. Купит целый ящик и будет сосать.
- Под одеялом, что ли?
- Зачем? С друзьями.
- А друзей-то, охотников до водки, меньше становится.
- Да почему?
- Опять - почему? От глаз людских не спрячешься. А если ты пьешь - тебя за версту видно: у тебя и ноги дрожат, из рук все валится, под глазами мешки синюшные, а в глазах - пьяная одурь. Нет, друг Денис, ты вокруг ясного вопроса демагогию не разводи. Жизнь и время теснят пьяниц. И ты своим товарищам - тем, кто голову тебе морочит, - можешь сказать смело: не от большого ума они с малых лет к рюмке тянутся. Не с той стороны в жизнь заходят. В будущем люди строже за пьяниц возьмутся.
- Ну вот и ты, дедушка, говоришь: за пьяниц. А товарищи мои, какие они пьяницы, если рюмку-другую на вечере выпьют?
Юношу можно понять: с винопитейной психологией, вошедшей во все поры общества, трудно бороться. Вино как непременный атрибут праздничного стола, как спутник веселья крепко вцепилось в неокрепшие умы нашей молодежи. И нужно будет пройти нелегкую дорогу, потратить немало сил, чтобы начисто вытравить этот ядовитый винно-хмельной туман не только из сознания молодых людей, но и из всей нашей жизни.
Отрадно, что мой шестнадцатилетний внук, по мере осознания важности проблемы, проникается желанием помочь другим избавиться от затягивающего порока.
Недавно мне довелось быть на безалкогольной свадьбе сына моего товарища. Гостей было около семидесяти человек, ритуалу, как жестокому божеству, и на этот раз была отдана дань, но... почти символическая. На огромном столе среди разноцветья соков и напитков затерялась замшелого вида пузатенькая бутылка коньяка столетнего возраста - подарок какого-то заморского гостя. Ее все видели, кое-кто попробовал, но и она до конца пиршества простояла едва початой.
Один литератор, слывший за горячего поклонника Бахуса, поднимая бокал с клюквенным соком, сказал:
- Прошу засвидетельствовать. Иначе не поверят, что был на свадьбе и не выпил ни грамма вина.
Знакомый врач, сидевший со мной рядом, недоуменно поводил взглядом по рядам сосудов с соками, склонялся ко мне, трагически вопрошал:
- Так-таки и ничего нет?
Я утвердительно кивал головой:
- Нет. И, по-видимому, не будет.
Через час-другой все освоились с отсутствием спиртного. Произносили умные тосты, много смеялись, потом так же много и красиво танцевали.
В полночь, расходясь по домам, говорили: "Вот ведь... Свадьба - и без вина. Оказывается, можно. И даже лучше - и настроение хорошее, и голова светлая". К сожалению, безалкогольная свадьба в наше время - большая редкость. И случается она не из естественной потребности всех собравшихся на нее гостей, а из смелого протеста организаторов этого семейного торжества против алкогольного зелья. И выглядит пока лишь как дерзкий вызов, как призыв ко всеобщему отрезвлению.
По данным мировой статистики, во всех развитых странах, особенно в последние годы, увеличивается производство и потребление алкоголя.
К сожалению, мало конкретных данных о количестве пьющих. Статистика, словно красная дева, стыдливо замалчивает цифры. И так во всех странах: народам и государствам, видимо, нелегко признать свой грех, и они прикрывают его фиговым листком мнимого благополучия.
Поразмыслим над одной цифрой - она приводится в книге "Алкоголизм":
"По вине больного алкоголизмом так или иначе страдают семь-восемь человек, связанных с ним родственными, семейными и производственными узами".
Могут сказать: алкоголик - не мертвец, не убитый. Это верно. Но кто может сказать, что лучше: жить с вечно пьяной идиотской физиономией или не жить вовсе?
Самое удручающее в мировой статистике, и в нашей в том числе, это то, что в последнее десятилетие, и особенно в последние годы, пить стали подростки и юноши. Пить стали наши женщины. Вот что особенно тревожит.
Современный русский поэт Сергей Викулов в поэме "Костры на ветру" с горечью пишет:
Зина с Шуркою -
Заметили в деревне не вчера,
Стали часто чуть не с песнями
Являться со двора
Веселились, вниз катились...
Докатились до суда
"Вишь, какую взяли моду,-
Бабка Анна в стороне
Проворчала, - лопать водку
С мужиками наравне
Поглядели б деды, прадеды
на этих матерей
Устрашились бы, поди-ка...
Не поверили б скорей,
Чтобы девка, чтобы баба -
Из стакана, допьяна?
Обалдели б наши прадеды,
сказали б: "Вот те на!"
Накануне нового века - в 1889 году - выдающийся русский ученый-психиатр И. А. Сикорский предвидел эту опасность. Он обратился к женщинам с воззванием:
"Вниманию русских женщин! Женщине принадлежит высокая роль, на которую указывал Кант: быть орудием нравственного развития и усовершенствования человеческих обществ. Эта роль не может быть выполнена представителем другого пола в такой мере, как женщиной. Будучи более тонкой, более нравственной, менее склонной к преступлениям, женщина является естественным носителем нравственных идеалов. Женщина всегда являлась ревностным поборником трезвости во всех странах, во все времена".
Да, всегда являлась... И ныне женщина продолжает начатый еще в древности бой за высокую мораль и нравственность в семье и обществе, бой за трезвость. Но теперь силы ее в этой борьбе поубавились. Она и сама поддалась соблазну зеленого змия - пьет наша женщина, если не пьет - попивает... Вспомните любую пирушку, любое застолье. Редкая женщина брезгливо отстранит от себя рюмку.
Одна бедная душа, девочка лет пятнадцати, написала в газету: "Я отказываюсь пить вино, а девочки с нашего курса называют меня белой вороной, несовременной и синим чулком".
И все-таки... Все-таки женщина в сравнении с мужчиной пьет куда меньше. В десять, в двадцать... пожалуй, в сто раз меньше! И, может быть, потому она еще и ныне остается главной нравственной силой в борьбе за экологическую выживаемость общества, опорой государства в борьбе за трезвый образ жизни. Галина Кондрашкова никогда не сочиняла стихов, но тревожное положение последних лет вдохновило ее и она написала поэтическое обращение к русским женщинам:
Жены, матери, Ярославны!
Время нам свершить подвиг славный.
Ну, доколе нам слезы лить,
Сыновей, мужей хоронить?
Для кого же мы вас рожали?
Для кого же мы вас растили?
Нынче водка вас споила,
Тех, кого война не скосила
Одиночка мать, одиночество. -
У детей ни отцов, ни отчества,
Застонала вновь вся Россия,
Как от полчища от Батыева
Эта темная, тайная сила
Обвила петлею полмира,
Занесла на детей свое жало,
Ничего святого не жаль ей!
Соберем же в едином порыве
Нашу мудрость, любовь и силу.
Не дадим погибнуть мужчинам,
Не дадим погибнуть России!
О, великая русская женщина!
Ты великим терпением венчана,
Ты, великую силу сокрывшая,
Красотою весь мир удивившая,
Соверши этот подвиг славный,
Василиса и Ярославна!
Вот если бы с таким пафосом и страстью обращались к людям профессиональные пропагандисты, наши журналисты и публицисты. Но нет, наша пропаганда редко кого отвращает от пьянства. Она во все времена велась серо, неумело, а в последнее время и совсем захирела. Даже в первые месяцы после постановления правительства о борьбе с пьянством на экранах телевизора появлялся с виду благополучный человек и поучал: "Пить можно, я и сто грамм выпью, и порядок знаю". Правда, ему пытались возражать, звучали слабые призывы к абсолютной трезвости, но зрители, особенно молодежь, видели, что пьющий человек преуспевает в жизни и собой он молодец!..
В пору активной борьбы за трезвость в лекциях, интервью пестрели словечки: "выпил лишнего", "не знает меры", "не вовремя приложился к рюмке" - скрытые призывы пить, но в меру, вовремя, не на работе.
На тему о пьянстве я часто заговариваю с людьми незнакомыми. Сидишь этак в электричке по пути в Москву или из Москвы на дачу и говоришь соседу:
- Меньше стало пьяных - вон, смотрите, в вагоне полсотни человек едут и ни одного под хмельком.
Сосед всматривается в лица пассажиров - вроде бы он соглашается: да, пьяных не видно. Однако говорит:
- Сколько пили, столько и пьют.
- Не скажите! - пытаюсь возражать. - Пьянство заметно пошло на убыль.