Злой рок словно преследовал весь род Аллилуевых. Психическим расстройством страдали мать Надежды Сергеевны - Ольга Евгеньевна, сестра Анна и брат Федор. Как и Надежда, ее мать вышла замуж очень рано. Оленька сбежала из дома к молодому рабочему тифлисских мастерских Сергею Аллилуеву, выкинув из окна узелок с вещами, когда ей не было и четырнадцати лет.
Ольга Евгеньевна была невероятно соблазнительна. От поклонников у нее отбоя не было. Время от времени она бросалась в авантюры то с каким-то поляком, то с венгром, то с болгарином, то с турком - она любила южан и утверждала в сердцах, что русские мужчины - хамы. Сама она представляла странную смесь национальностей. Ее отец хотя и носил украинскую фамилию Федоренко, но вырос и жил в Грузии. Его мать была грузинкой, и говорил он по-грузински. А женат был на немке, Магдалине Айхгольц, из семьи немецких колонистов. Магдалина Айхгольц родила девять детей, последним ребенком была Ольга - мать Надежды Сергеевны.
Ольга Евгеньевна говорила по-немецки и по-грузински. Русский язык она выучила позже. "Иезус-Мария" и "Майн Готт" чередовались у нее с "генацвале" и "чириме". Кавказский акцент оставался у нее всю жизнь.
Она была очень маленького росточка, но большие серые глаза, правильные черты лица, изящный рот, светлые волосы и царственная манера держаться придавали ей необыкновенную привлекательность. Было в ней что-то такое, от чего мужчины сходили с ума. Семейные скандалы были перманентными. Кончилось все тем, что под старость Ольга Евгеньевна и Сергей Яковлевич стали жить в разных квартирах. Ему, видно, надоели ее постоянные измены и причитания, что Сергей загубил ее жизнь и что она видит с ним одни страдания. Обслуга в Зубалове, где они жили до разрыва, называла ее блажной старухой, капризной самодуркой. Старость, болезни и смерть они встретили в одиночестве, каждый сам по себе.
У Аллилуевых была плохая наследственность. Вдова маршала Буденного рассказывала, что, по словам Семена Михайловича, Надежда Сергеевна была психически нездорова, в присутствии других людей пилила и унижала мужа. Буденный удивлялся: как он терпит?
Есть и такая версия. За неделю до самоубийства Надежде Сергеевне вдруг взбрело в голову, что она… дочь Сталина и его жена одновременно. Якобы мать призналась, что то ли в декабре 1900, то ли в январе 1901 года она была близка одновременно со своим мужем, Сталиным и Курнатовским и, если честно, не знает, от кого родилась Надя.
Признание сумасшедшей старухи усугубило душевный кризис Надежды. В ее воспаленном воображении мельтешились дьявольские картины кровосмешения. Получалось, что она сестра своим дочери и сыну? В минуты помутнения разума она заявляла, что таким, как она, не место на земле.
Кроме того, ходили слухи, что у Надежды была интимная связь с пасынком Яковом, сыном Сталина от первой жены, который был не намного младше мачехи. Разразился грандиозный семейный скандал, закончившийся попыткой самоубийства Якова. Он выстрелил в себя из револьвера, но остался жив, и вскоре переехал из сталинской квартиры в Кремле в Ленинград, в пустовавшую квартиру Сергея Яковлевича Аллилуева.
Сведения о попытке застрелиться и последующей смене места жительства Якова Джугашвили имеются в различных архивных источниках. Судя по ним, сомневаться в достоверности происшедшего не приходится. Неясны лишь мотивы столь необычных поступков. Теперь, похоже, все становится на свои места.
Соблазненная
После ранней смерти матери шестилетнюю Светлану воспитывали няня и гувернантки. Отец был высоко, детьми занимался в самых общих чертах. Сталин пестовал дочь в младенчестве, но когда она превратилась в подростка, наступило естественное для отцов и взрослеющих дочерей отчуждение. Девочки в четырнадцати-пятнадцатилетнем возрасте больше клонятся к матерям, делятся с ними своими секретами, маленькими тайнами, обсуждают наряды.
Матери у Светланы не было, и с приходом девичества пооткровенничать было не с кем. Няня и гувернантки все же люди не родные. С отцом тоже не пошепчешься, как бывало в детстве. К тому же дочери стало казаться, что ее внутренний мир раздражал отца. Она была другой, не похожей на него.
С началом войны 1941 года редкие встречи с отцом и вовсе прекратились. Наступило полное отчуждение. После войны они тоже не сблизились. До 1943 года Светлана ходила в 25-ю, так называемую образцовую школу в Старопименовском переулке в районе тогдашней улицы Горького, сейчас Тверской. Эту школу она посещала десять лет - с 1933 по 1943 год, с небольшим перерывом, который начался осенью 1941 года, когда ее отправили в Куйбышев. Там для эвакуированных детей столичной верхушки организовали спецшколу, узнав о которой Сталин разгневался. В Москву Светлана вернулась весной 1942 года. В феврале ей исполнилось шестнадцать лет.
Дом на даче в Зубалове, где прошло ее детство, осенью сорок первого года взорвали, опасаясь прихода немцев. Ранним летом сорок второго года начали отстраивать. К осени он был уже готов. В нем и поселилось многочисленное сталинское семейство: сын Василий с женой и дочерью, Светлана с няней, Яшина дочка Гуля со своей няней, Светланина тетя Анна Сергеевна с сыновьями.
В Зубалове провели всю зиму сорок второго - сорок третьего годов. Жизнь была разгульной и пьяной. К Василию приезжали его многочисленные друзья - летчики, спортсмены, артисты. Нередко с подружками. Сутками гремела радиола, салютовали пробками в потолок батареи бутылок с шампанским. Впечатлительная Светлана во все глаза рассматривала мир неизвестных ей прежде взрослых людей - сливок столичной богемы.
Этого человека привез в Зубалово брат Василий. Был конец октября сорок второго года. Светлана родилась в феврале двадцать шестого. Считайте, сколько было ей, гимназистке, когда на ее жизненном пути встретился мужчина, которому уже тогда исполнилось сорок лет. Он приходил к школе, где она училась, и стоял в подъезде соседнего дома, ожидая, когда она выйдет на улицу. Она знала, что он наблюдает за ней, и у нее радостно сжималось сердце.
Алексей Яковлевич Каплер был известным драматургом и киносценаристом, лауреатом Сталинской премии. Знаменитые фильмы "Три товарища", "Ленин в Октябре", "Ленин в 1918 году", "Котовский", "Она защищает Родину" снискали ему громкую славу. Падкий на лесть Василий Сталин согласился стать военным консультантом его нового фильма о летчиках и сразу же предложил обмыть это предложение.
Обмывали в Зубалове. Хмельной Василий вдруг подозрительно уставился на Каплера, переспросил, действительно ли тот собирается снимать фильм об авиации. Мол, с таким же предложением к нему уже обращались Константин Симонов, Роман Кармен, Михаил Слуцкий, но что-то у них не движется. Каплер заверил, что у него, в отличие от других собратьев по ремеслу, самые серьезные намерения.
Об истинных намерениях маэстро остается только гадать, но дальше шумных застолий с обильными возлияниями дело не двинулось. Во время первого приезда в Зубалово Василий представил кинодраматургу свою сестру. Маэстро галантно раскланялся и пригласил всех присутствовавших в Гнездниковский переулок, где покажет фильмы, которые непременно понравятся его новой очаровательной знакомой.
Приглашение было принято. И вот дочь коммуниста номер один с веселой компанией нагрянула в просмотровый зал Комитета кинематографии в Гнездниковском и впервые в жизни смотрит американский боевик с герлс и чечеткой. Светлане, как потом она вспоминала, фильм не понравился, и тогда маэстро пообещал показать ей "хорошие" фильмы по своему выбору. И точно, в следующий свой приезд в Зубалово он привез кое-что из Диснея.
Первая искра пробежала между ними на ноябрьские праздники. К Василию, как всегда, приехало множество народа. К. Симонов пожаловал с Валентиной Серовой, Б. Войтехов с Целиковской, Р. Кармен с женой, знаменитой московской красавицей Ниной, на которую потом положит глаз Светланин любвеобильный братец. Сверкали золотые звезды Героев Советского Союза на парадных мундирах молодых летчиков-асов.
Застолье было веселым и шумным. Девочка-подросток смотрела на военных, прибывших с фронта. Они могли погибнуть там в любую минуту, смерть подстерегала их на каждом шагу, потому позволяли себе расслабиться, откровенно наслаждаясь спокойными, беззаботными минутами.
После обильного виновкушения начались танцы. К Светлане неожиданно подошел Каплер:
- Вы танцуете фокстрот?
Девочка-подросток зарделась. Она была одета в новое платье, специально сшитое у хорошей портнихи к этому праздничному вечеру. Это было ее первое "взрослое" платье. К нему она приколола мамину гранатовую брошь. На ногах были полуботинки без каблуков. Этакий смешной цыпленок. Но кавалер был опытным сердцеедом.
- Что вы невеселая сегодня? - спросил он.
Любая женщина восприняла бы этот вопрос как банальный ход светского ловеласа. Но ведь его даме было всего шестнадцать с половиной лет. И она начала говорить обо всем - как ей скучно дома, как неинтересно с братом и родственниками, о том, что сегодня десять лет со дня смерти мамы, и никто не помнит об этом.
Кавалер слушал внимательно. У него был редчайший дар - делать вид, что ему ужасно интересны все подробности, все переживания рыжеволосой десятиклассницы.
С той шумной вечеринки и началось. Вскоре Светлана узнала о его обиталище - номере в нетопленой гостинице "Савой", где собиралась на дружеские пирушки московская богема. Он давал читать ей машинописные переводы романов Хемингуэя, Олдингтона, других модных западных авторов, не издававшихся в СССР. От него она узнала о запрещенных стихах Ходасевича, Гумилева, Ахматовой и прочла их. Нередко приносил "взрослые" книги о любви, что было крайне небезопасно, поскольку Светлана не достигла совершеннолетия.
После, вспоминая роль Каплера в своей жизни, Светлана признавалась, что он сильно повлиял на ее мировоззрение. Она впитывала каждое его слово, и они находили у нее отзвук. Он раскрывал перед ней совсем иной мир искусства, преподносил совсем иные ценности. Тогда в Москве громким успехом пользовался спектакль по пьесе А. Корнейчука "Фронт". Каплер отозвался о нем пренебрежительно: мол, искусство там и не ночевало. Зато превозносил все западное, что дало повод Сталину обвинить соблазнителя еще и во вредной идеологической обработке своей малолетней дочери.
Связь единственной дочери-десятиклассницы с сорокалетним бабником не укрылась от Сталина. Встреча в пустовавшей квартире брата Василия возле Курского вокзала, которая состоялась двадцать восьмого февраля сорок третьего года, в день семнадцатилетия Светланы, стала для любовников последней. Через двое суток взбешенный Сталин, узнав, что произошло в квартире возле Курского вокзала, ворвался рано утром в комнату дочери, которая собиралась в школу.
- Где, где это все? - в ярости едва выговорил он. - Где все эти письма твоего писателя? Мне все известно! Вот твои телефонные разговоры - вот они, здесь! - он похлопал себя по карману. - Твой Каплер - английский шпион, он арестован!
- А я люблю его! - в запальчивости выкрикнула Светлана. Ее телефонные разговоры с Каплером записывались! Бедная няня - Светлана обманывала ее, называя Каплера Люсей. Простодушная старушка думала, что Светлана разговаривает с подружкой.
- Любишь? - переспросил отец и залепил дочери две пощечины - впервые в жизни. - Ты бы посмотрела на себя - кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!
Дочь отдала отцу все письма и фотографии Каплера, его блокноты, наброски нового сценария, какого-то заумного рассказа.
- Писатель! - презрительно фыркнул он, прочитав груду бумаг, изъятых у дочери. Это она услышала, когда вернулась из школы и ей передали, чтобы зашла к отцу. - Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!..
Как потом она вспоминала в своей книге "Двадцать писем к другу", отца раздражало больше всего, что Каплер был евреем.
Незадачливого любовника несовершеннолетней дочери диктатора арестовали спустя сутки после их уединения в пустовавшей квартире Василия. Мотивы ареста - связи с иностранцами. По словам Светланы, Каплер действительно не раз бывал за границей и в Москве знал едва ли не всех иностранных журналистов. Этого он не мог отрицать. А время было военное.
После ареста его не заключили в тюрьму, а выслали на пять лет в Воркуту. Там он работал в театре. По окончании срока высылки въезд и проживание в Москве ему были воспрещены. Он выбрал Киев, где жили его родители. Но - неожиданно приехал в Москву. Это было в сорок восьмом году. Когда он, немного пробыв в Москве, сел в поезд, чтобы ехать в Киев, в вагоне его задержали. И отправили в лагеря под Интой. На пять лет.
Освободили его в июле пятьдесят третьего. Вернувшись в Москву, он вновь стал писать киносценарии. Фильмы, снятые по ним, широко известны. Это "За витриной универмага", "Полосатый рейс", "Синяя птица" и ряд других. Преподавал во ВГИКе. Был одним из организаторов и ведущим популярной "Кинопанорамы" на Центральном телевидении. Скончался в семьдесят девятом году в возрасте семидесяти пяти лет.
Замужества
В марте сорок третьего года Сталин распорядился закрыть дачу в Зубалове, которую, по его словам, Василий и Светлана превратили в вертеп. Оба были изгнаны оттуда за "разложение". Специальным приказом Сталина как наркома обороны его сын полковник Василий Сталин получил десять суток ареста. Что касается Светланы, то, глубоко разочаровавшись в ней, отец после злопамятных пощечин перестал не только встречаться, но и разговаривать с дочерью. Даже по телефону.
Спустя четыре месяца после размолвки Светлана позвонила отцу, чтобы сообщить об окончании школы. "Приезжай", - недовольно сказал он в телефонную трубку.
Встреча не примирила их. Дочь показала аттестат с хорошими оценками, но это не смягчило Сталина. Он по-прежнему сердился на нее. Неодобрительно отнесся к ее желанию поступать на филологический факультет:
- В литераторы хочешь! Так и тянет тебя в эту богему. Они же необразованные все, и ты хочешь быть такой… Нет, ты получи хорошее образование, хотя бы на историческом… Изучи историю, а потом занимайся, чем хочешь…
Весной следующего, сорок четвертого года, первокурсница истфака МГУ Светлана Сталина вышла замуж. О ее супруге сложено много мифов. В одной из книг, продающихся на московских развалах, сказано, например, что он был работником ГАИ и носился по столичным улицам на милицейском мотоцикле. Однажды он остановил машину, в которой мчался Василий Сталин, за превышение скорости. Пьяный сын диктатора приказал ему ехать с собой, поскольку денег для уплаты штрафа при себе не было. Там он, мол, и познакомился со Светланой.
В действительности было не так. Ее первый муж Григорий Иосифович Морозов (в детстве Мороз) учился со Светланой в одной школе. Хотя не исключено, что в дом Сталина он попал благодаря Василию, с которым подружился и пропадал с ним целыми днями. Но в брак он вступил будучи студентом Московского государственного института международных отношений. Его отец, Иосиф Григорьевич Мороз, в 1923 году подвергался аресту по обвинению во взяточничестве и был приговорен к десяти годам тюрьмы со строгим режимом. Но отсидел только один год, после чего его выпустили на свободу. Отец первого сталинского зятя владел магазином аптекарских товаров в Москве на Большой Грузинской улице, некоторое время был представителем мучной фирмы своего родного дяди "Гинзбург и братья Валяевы".
Иосиф Григорьевич имел двоих братьев. Один из них, Моисей, занимался валютными махинациями. Дважды - в тридцать первом и тридцать четвертом годах - он привлекался за это к судебной ответственности. Второй брат, Савелий, в конце двадцатых годов эмигрировал во Францию и проживал в Париже.
Когда Светлана приехала к отцу для специального разговора о своем предстоящем замужестве, Сталин не знал этих подробностей, характеризующих семью, с которой ему предстояло породниться. Компромат всплыл позже, когда дочь уехала и Сталин отдал указание Берии навести справки о родословной своего будущего зятя. Как потом вспоминала Светлана, его сразу насторожили фамилия, имя и отчество молодого человека, за которого она собиралась выйти замуж. "Он был еврей, и это не устраивало моего отца", - свидетельствует она. "Это сионисты подсунули тебе твоего жалкого первого мужа", - говорил он ей после того, как спустя три года их брак распался.
Еще не зная о компрометирующих Морозовых материалах, Сталин, давая согласие на замужество дочери, поставил условие - ее муж ни под каким предлогом не должен появляться у него в доме. Он даже не захотел знакомиться с зятем и твердо заявил, что ни встреч, ни разговоров не будет. Представленные позднее Берией материалы лишь утвердили его в первоначальном мнении. Он не пожелал встретиться с зятем, даже когда Светлана родила мальчика, которого в честь деда назвали Иосифом.
- Слишком он расчетлив, твой молодой человек, - говорил он дочери. - Смотри-ка, на фронте ведь страшно, там стреляют, а он, видишь, в тылу окопался…
В своих позднейших интервью Светлана, будучи уже в Америке, категорически опровергала версии о том, будто бы ее отец настоял на разводе, будто бы он этого требовал. Она подчеркивала, что рассталась с первым мужем по причинам личного порядка. Отец, конечно, был доволен, что они развелись, потому что Григорий ему никогда не нравился.
Столь устойчивую неприязнь диктатора к зятю объясняют двумя причинами. Первая - его еврейское происхождение. Об антисемитизме Сталина писано-переписано. В данном случае есть веское доказательство того, что именно "пятая графа" зятя сыграла роковую роль. Во время антисионистской кампании сорок восьмого года отец Григория Морозова был арестован. Служил он тогда заместителем директора по хозяйственной части Института физиологии. Институт этот возглавляла академик Лина Штерн, тоже попавшая в списки космополитов. Ее брат, Бруно Штерн, был тогда крупным бизнесменом и проживал за границей. А у Иосифа Григорьевича брат тоже жил в Париже и знал брата Лины Штерн.
Ареста ждал и незадачливый зять Сталина. Он остался без работы, его никуда не принимали, знакомые боялись с ним разговаривать. "Пятая графа", словно проклятие, висела и над ним. Да еще нешуточное подозрение в том, что его подсунули дочери Сталина сионисты.
Однако среди людей, близко знавших Светлану и ее первого мужа, есть и такие, кто считает, что дело вовсе не в еврейской национальности Григория Морозова, а в его расчетливости. Рассказывает двоюродный брат Светланы Владимир Аллилуев - сын Анны Сергеевны Аллилуевой и Станислава Францевича Реденса:
- Молодожены поселились в нашем доме, сначала в шестнадцатом подъезде, затем, после рождения первенца - сына - в мае сорок пятого года, в шестом подъезде. Это знаменитый дом на набережной по улице Серафимовича, два. Опасения Сталина о расчетливости зятя стали подтверждаться, Светланину квартиру заполнили родственники мужа, они докучали ей своими просьбами и требованиями об устройстве того или иного чада в "тепленькое местечко" и наивными ожиданиями всяческих благ, которые должны, как манна небесная, посыпаться на них. Но, как говорится, в нашей семье этот номер "не плясал". Обращаться к Сталину или к его окружению с подобными вопросами было бесполезно и небезопасно. В итоге отношения между супругами стали охлаждаться, а среди наших новых родственников воцарилось уныние…
Любопытно также мнение человека, работавшего вместе с Григорием Морозовым в середине пятидесятых годов в одном секторе Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР: