Глава шестая
Сбор информации с помощью технических средств
Разведывательной службе нужен человек, который говорит на языке суахили и французском языке, имеет диплом инженера-химика, неженатый, по возрасту должен быть старше тридцати пяти лет, а ростом ниже пяти футов восьми дюймов. Вы нажимаете на кнопку – и не проходит и сорока секунд, как машина, подобная тем, какие обычно используются при работе с кадрами, отвечает, имеется такой человек или нет. В случае утвердительного ответа она также сообщает вам все, что о нем известно. Такие же машины применяются и для сортировки и группировки данных самой разведки.
Это означает, что сегодня в числе людей, занимающихся анализом и оценкой разведывательной информации, имеются лица, обученные "обработке данных" и обращению с вычислительными и другими сложными "думающими" машинами.
Мы не строим иллюзий в отношении способности этих машин улучшить качество информации. Последнее всегда зависит от надежности источника и искусства аналитика. Машина, однако, может быстро и точно извлечь из огромного количества накопленных сведений те данные, которые необходимы для оценки текущей информации. То, для чего аналитику потребовались бы недели поисков и изучения архивных материалов, машина может выполнить в считанные минуты.
Однако это отнюдь не самая трудная задача из тех которые способно выполнить сегодня техническое средство в деле сбора информации. Я имею в виду не вычислительные и коммерческие машины, а специальные аппараты, разработанные для наблюдения и записи событий, машины, призванные заменить в известном смысле человеческие руки и глаза или взять на себя такую работу для выполнения которой человеческих способностей недостаточно.
Научно-технический характер многих современных объектов разведки подсказал идею создания аппаратов, могущих вести за ними наблюдение. Если объект издает характерный для него звук, то напрашивается мысль о чувствительном акустическом приборе, который способен уловить и зафиксировать его. Например, если объект порождает ударные волны под землей, то их обнаружит сейсмограф.
Кроме того, необходимость наблюдения за результатами наших собственных опытов с ядерным оружием и ракетами ускорила создание оборудования, которое после некоторых изменений может оказаться полезным и для наблюдения за экспериментами, проводимыми в других странах. Радиолокация и точное фотографирование с дальних расстояний – вот основные технические средства сбора информации. Еще одним методом является взятие проб воздуха и их анализ для обнаружения радиоактивности. Поскольку ветры переносят радиоактивные частицы через государственные границы, для взятия таких проб нет необходимости проникать на территорию противника по воздуху или суше.
В 1948 году наше правительство установило круглосуточное наблюдение за атмосферой с самолетов в целях обнаружения проводимых испытаний атомного оружия. Первое свидетельство советского атомного взрыва в азиатской части страны было получено таким путем в сентябре 1949 года к изумлению всего мира и многих Ученых, которые до того времени считали на основании имевшихся у них данных, что у Советов еще долгие годы не будет атомной бомбы. Благодаря дальнейшему усовершенствованию аппаратуры мы можем уже фиксировать не только факт атомного взрыва, но также мощность и тип взорванного устройства или оружия.
Эти достижения, как и следовало ожидать, в конечном счете подтолкнули противника, узнавшего, что его опыты детально распознаются, к принятию контрмер технического характера. Сейчас можно так "укрывать" атомные взрывы и под землей, и на больших высотах, что нелегко определять как мощность, так и тип взрываемых устройств. Теперь очередь, конечно, за энергичными специалистами по техническим средствам сбора информации: они должны найти способы разведки, несмотря на контрмеры.
Длительные переговоры, которые ведутся последние годы с Советским Союзом по вопросу о разоружении и запрещении испытаний ядерного оружия, связаны. именно с этими проблемами. В ходе переговоров стадо известно о поразительно сложных исследованиях, до сих пор являвшихся секретными, которые проводятся нами и Советами в области маскировки опытов с ядерными устройствами и обнаружения их даже в тех случаях когда они тщательно скрываются.
Современная техника пытается таким образом обнаруживать некоторые научные и военные эксперименты других государств и следить за ними, основываясь на "побочных последствиях" этих экспериментов. Успехи в исследовании космоса дают уникальную возможность для осуществления подобного контроля. Космические летательные аппараты во время полета посылают на Землю сообщения о своей работе и об околоземном пространстве с помощью электронных сигналов, или телеметрии. Эти сигналы, разумеется, предназначаются для баз и станций страны, запустившей аппарат. Но, как и в случае обычных радиосообщений, ничто не может помешать тому, кто имеет соответствующее оборудование, "слушать" и фиксировать их. Поэтому государства, соревнующиеся в области освоения космического пространства, безусловно, будут перехватывать друг у друга телеметрические сообщения, чтобы узнать, в чем заключается суть экспериментов противной стороны и насколько эти эксперименты успешны. Главная трудность заключается в том, чтобы правильно расшифровать фиксируемые сигналы.
Многие важные военные и технические объекты однако, являются стационарными и не выдают своего местоположения или характера своей деятельности какими бы то ни было сигналами, которые могут быть обнаружены, выслежены, проконтролированы или перехвачены. Строящиеся заводы, верфи, арсеналы и базы ракетной оружия не дают знать о своем существовании какими – либо внешними проявлениями, поддающимися обнаружению с больших расстояний. Чтобы обнаружить существование таких сооружений, надо подойти к ним вплотную или пролететь над ними на очень больших высотах, вооружась фотокамерами дальнего действия.
Именно такова была задача самолета У-2, который мог собирать информацию с большей скоростью, точностью и надежностью, чем любой агент, находящийся на советской территории. Результаты его полетов можно приравнять только к получению технических документов непосредственно из советских учреждений и лабораторий. У-2 знаменовал собой новый, высший уровень в деле научно-технического сбора разведывательной информации. Томас С. Гэйтс-младший, занимавший во время инцидента с самолетом У-2 (1 мая I960 г.) пост министра обороны Соединенных Штатов, заявил 2 июня I960 г. на заседании сенатской комиссии по иностранным делам: "В результате этих полетов мы получили информацию об аэродромах, самолетах, ракетах, испытаниях ракет и обучении личного состава ракетных войск, о складах специального оружия, строительстве подводных лодок, атомной промышленности и дислокации военно-воздушных сил… то есть все виды важнейшей информации. Полученные данные были учтены при разработке наших военных программ. Мы, по всей видимости, были основными потребителями этой информации, и больше всего в ней заинтересованы".
Позже именно полеты высотных разведывательных самолетов У-2 дали нам в конце октября 1962 года "достоверную" информацию о размещении на Кубе советских ракет среднего радиуса действия. Если бы ракеты не были обнаружены в то время, когда работы на базах еще продолжались, и их удалось бы замаскировать, базы эти могли бы стать тайной и смертельной угрозой для безопасности США и стран Западного полушария. Здесь мы также наблюдаем интересный случай, когда классические методы сбора информации в сочетании с техническими средствами дают исключительно ценные результаты. Внедренные агенты и беженцы с Кубы сообщали, что на острове строится нечто похожее на базы ракетного оружия, и точно указывали место строительства. Для проверки этих сообщений мы и прибегли к помощи воздушной разведки.
Красноречивое свидетельство важности научного сбора информации, сотни раз доказавшего свою ценность, приведено Уинстоном Черчиллем в его книге "Вторая мировая война". Черчилль рассказывает о применении англичанами в ходе оборонительных боев за Англию в сентябре 1940 года радиолокатора, а также о серьезных работах по должной оценке фальсифицированных радиосигналов, посылавшихся Берлином с целью введения в заблуждение англичан. Все это он называет "колдовской войной" и в заключение пишет, что, "если бы английская наука не превзошла немецкую и если бы ее новые возможности не были эффективно использованы в борьбе за выживание, мы вполне могли бы оказаться побежденными, а будучи побежденными – уничтоженными".
Наука будет и впредь важнейшим средством разведки. Мы находимся в напряженнейшем соревновании с коммунистическим блоком, особенно с Советским Союзом, в области развития науки и должны позаботиться о том, чтобы сохранить за собой первенство. Когда-нибудь это может оказаться для нас не менее важным, чем наличие радиолокатора для Англии в 1940 году.
Слуховые средства разведки
Другим техническим средством шпионажа являются скрытые микрофоны и передатчики, передающие с объекта информацию в виде разговора на расположенный неподалеку пункт контроля. Подключение к телефону и скрытая установка микрофонов в помещениях называются в разведке "слуховым контролем". Для его успеха необходимы первоклассное миниатюрное электронное оборудование, хитроумная маскировка аппаратуры и агент, который смог бы проникнуть в помещение и скрытно установить это оборудование.
В начале июня 1960 года посол Генри Кэбот Лодж продемонстрировал в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке большую государственную печать Соединенных Штатов, висевшую в кабинете американского посла в Москве. В ней Советы спрятали крохотный аппарат, который, будучи приведен в действие, передавал на советский пост контроля все, что говорилось в кабинете посла. Установка такого аппарата не была особым достижением Советов, поскольку все иностранные посольства в Москве вынуждены обращаться к услугам местных электриков, рабочих телефонной сети, водопроводчиков, уборщиц и т. п. Советам нетрудно добиться того, чтобы их граждане сотрудничали с их разведкой или же они могут послать в посольство разведчика под видом технического специалиста.
В Советской России и в крупных городах стран сателлитов в гостиницах для иностранных туристов отводятся специальные номера, поскольку они заблаговременно оборудуются подслушивающими устройствами. В этом случае не приходится поспешно размещать микрофоны всякий раз, когда на сцене появляется "интересный" иностранец. Микрофоны уже находятся на месте, и размещать нужно только иностранцев. Все гостиницы принадлежат государству, и в их штате имеются в качестве постоянных работников полицейские агенты. Именно на них возлагается обязанность селить иностранцев в "соответствующих" номерах.
Канцлер Аденауэр прибыл в сентябре 1955 года в Москву со своим ставшим знаменитым визитом, чтобы обсудить вопрос о возобновлении дипломатических отношений между Россией и Западной Германией в немецком служебном поезде. По прибытии Аденауэра в Москву Советы с огорчением узнали, что лукавый канцлер (в то время у него не было собственного посольства, где он мог бы расположиться, не опасаясь контроля за его беседами с сотрудниками) во время своего пребывания там намеревается жить в этом поезде и не собирается воспользоваться советским "гостеприимством" – апартаментами в одной из московских гостиниц для важных иностранцев. Рассказывают, что перед отбытием из Германии немецкие специалисты оборудовали поезд канцлера новейшими устройствами противодействия всякому слуховому контролю.
Работая за пределами собственной страны, разведывательная служба должна считаться с последствиями и затруднениями, могущими возникнуть в случае обнаружения незаконного проникновения на официальный объект и установки там какого-либо оборудования. Как и во всех шпионских операциях, все дело заключается в том, чтобы найти человека, способного выполнить такую задачу, обладающего нужными знаниями и движимого определенными мотивами, будь то чувство патриотизма или материальная заинтересованность. В одном случае Советам удалось спрятать микрофоны в цветочные горшки, которые находились в кабинетах посольства Западной державы в одной нейтральной стране. Сторож посольства, питавший пристрастие к спиртным напиткам, охотно согласился исполнить просьбу за небольшое вознаграждение. Он и не знал, что за люди берут у него время от времени горшки и что они с ними делают.
Вряд ли найдется техническое устройство, против которого нельзя было бы принять соответствующие контрмеры. Приборы можно не только обнаружить и обезвредить, но иногда даже заставить их работать против тех, кто их устанавливает. После их обнаружения часто бывает выгодно оставить их на месте, с тем чтобы доводить до противной стороны ложные, дезинформирующие сведения.
Надо сказать, что Советы и их сателлиты очень опасаются возможности подслушивания в их загранпредставительствах и посольствах. Поэтому они, как правило, не позволяют обслуживающему персоналу из числа местного населения устанавливать в занимаемых ими помещениях телефоны или даже обычную электропроводку. Как правило, они посылают за границу собственных техников и электриков под видом командируемых на короткий срок дипломатов, и те выполняют все необходимые работы. Однажды они заподозрили, что одно их посольство все же "оборудовано системой подслушивания". В связи с этим они направили в страну, о которой идет речь, бригаду чернорабочих, снабдив их дипломатическими паспортами. Местные власти немало позабавились, наблюдая на протяжении нескольких недель, как эти "дипломаты" в спецовках лопатами рыли вокруг здания посольства ров глубиной в четыре или пять футов. Они искали зарытые в землю провода, которые, по их мнению, должны были идти из здания наружу, но так ничего и не обнаружили.
Коды и шифры
"Джентльмены, – заявил в 1929 году государственный секретарь Стимсон, – не читайте письма, не вам адресованные". Этими словами он закрыл единственную функционировавшую в то время американскую службу дешифрования. Позднее, в ходе второй мировой войны, занимая пост военного министра в правительстве президента Франклина Д. Рузвельта, Стимсон наконец понял первостепенное значение разведки, в том числе и того, что мы называем сейчас "разведкой связи". Когда на карту поставлена судьба нации и жизнь ее солдат, джентльмены все же читают письма, не им адресованные если могут до них добраться.
Я говорю, конечно, не об обычной переписке, хотя почтовая цензура нередко играла важную роль в разведывательной работе. Однако эта цензура не нуждается в технических приемах, за исключением тех случаев, когда необходимо обнаружить применение тайнописи. Современная разведка связи представляет собой высокотехническую службу, втянувшую лучших математиков в непрекращающуюся войну умов, которую вполне можно уподобить описанной мною битве за научную информацию.
Каждое правительство всячески старается изобрести системы связи, гарантированные от расшифровки, и защитить эти системы и необходимый для их обслуживания персонал от посягательств извне. В то же время оно делает все возможное для того, чтобы, контролируя линии связи, узнать секреты других правительств, политика или действия которых могут иметь для него большое значение. Причина такого положения очевидна. Официальные правительственные депеши по секретным политическим или военным вопросам представляют собой, особенно в периоды кризисов, лучшую и "свежайшую" информацию, какую только может мечтать добыть одно правительство о другом.
Между любительской и профессиональной терминологией в этой области огромная разница. Если я буду придерживаться любительской, то, вероятно, обижу профессионалов, если же буду говорить профессиональным языком, то, очевидно, утомлю и запутаю любителей. Скажу об этом коротко. В кодах слово, знак или группа знаков заменяют целое слово или даже группу слов, или целую мысль. Так, группа "ХМР", или "79648", в зависимости от того, какой код используется (буквенный или цифровой), может означать "война", и каждый раз, когда в депеше встретится эта группа, она имеет именно это значение. Когда в декабре 1941 года японское правительство ввело для своих дипломатов в Соединенных Штатах знаменитый код "восточные ветры", оно намеревалось известить их посредством простейших, заранее условленных кодовых слов о предстоящем в скором времени начале военных действий в районе Тихого океана.
В шифре буква или цифра заменяют только одну букву в слове. Так, "б" или "2" могут означать "е" или какую-нибудь другую букву. В простых шифрах один знак всегда заменяет одну и ту же букву. В применяемых настоящее время сложных шифрах один знак может каждый раз, когда он встречается, заменять самые разные буквы. Иногда депеша сначала кодируется, а затем код переводится на шифр.
Во время первой мировой войны, а в отдельных случаях и во время второй мировой войны вооруженные силы Соединенных Штатов могли пользоваться для связи между фронтовыми воинскими частями довольно необычными "готовыми" кодами. Использовались языки наших американских индейцев, главным образом племени навахо, не имеющих письменности. Зарубежные ученые никогда глубоко не изучали эти языки. Например, два индейца племени навахо могли разговаривать по полевому телефону, и никто, кроме индейца-навахо, не мог понять, о чем они говорили. Излишне объяснять, что ни у немцев, ни у японцев представителей этого племени не было.
В современной терминологии слово "крипт", которое означает "нечто скрытое", удобно обходит трудность, связанную с разницей в понятиях кода и шифра, поскольку оно относится ко всем методам превращения "открытого текста", или "клера", в символы. Общим термином для всей этой области служит слово "криптология". Под этим широким термином подразумеваются два различных вида деятельности. Криптография занимается составлением, разработкой, изобретением и маскировкой кодов и шифров для своего правительства. Криптоанализ занимается расшифровкой кодов и шифров и переводом перехваченных закодированных депеш на понятный язык. Изложить собственные депеши кодом или шифром – значит "закриптировать" их. Когда же мы переводим закриптованные тексты снова на общеупотребительный язык, мы их "расшифровываем".
Криптограммой является любое послание, изложенное кодом или шифром. "Разведка связи" – это информация, добытая посредством успешного криптоанализа чужой переписки. А теперь, когда мы окончательно запутали читателя, можно перейти к сути дела.