"Против фашизма, положительно захватывающего прямо или косвенно всю Европу, можно бороться только проповедью настоящего гуманизма… Моё место неизменно по ту сторону баррикады, где личная и свободная общественность борется против насилия над ними, чем бы это насилие ни прикрывалось, какими бы хорошими словами ни оправдывало себя. Мой гуманизм готов драться за человека. Собой я готов пожертвовать, но жертвовать человеком не хочу. Лучше пускай идет к чёрту будущее".
Однако ни Сталин, ни Россия посылать своё будущее к чёрту не собирались и не были намерены кому-либо это позволить.
Осоргин упрямо не хотел видеть, что его "баррикада" стоит поперёк жизни и борьбы за человека. Но было ли это так уж безобидно? Если бы он вернулся в СССР, то вначале путался бы под ногами. А потом?
А потом…
Нет, не стоило испытывать ещё одного путаника-интеллигента на верность идее реального социалистического строительства. Осоргин ведь и в 1936 году писал надменно:
"Вы нашли истину. Ту самую, которую ищут тысячи лет мыслители. Вы её нашли, записали, выучили наизусть, возвели в догму и воспретили кому-либо в ней сомневаться.
Она удобная, тёпленькая, годная для мещанского благополучия. Рай с оговорочками, на воротах икона чудотворца с усами".
Писал Осоргин и так:
"Поражает ваша научная отсталость. Русские учёные - типичные гимназисты. Я просматриваю академические издания и поражаюсь их малости и наивности".
Во-первых, уж не знаю, что мог понять литератор Осоргин, листая "Успехи физических наук" или иной специализированный научный журнал? Во-вторых же…
Во-вторых, нужен ли был новой России этот "кадровый" литературный "борец за человека", уверявший Горького, что не менее его "верует в советскую молодёжь и многого от нее ждёт"?
Парижанин-эмигрант Осоргин строил свою баррикаду поперёк жизни… А молодой москвич, авиаконструктор Саша Яковлев, взволнованный одобрением своего первого "настоящего" самолета "УТ-2", в это время улыбался и смотрел в объектив фотографа, уткнувшего треногу аппарата в дёрн Тушинского аэродрома.
А на плече Яковлева лежала рука стоящего сзади…
Кого?
По мнению Осоргина - "чудотворца с усами".
А по мнению Саши - товарища Сталина.
Старшего его товарища…
И этот товарищ не просто ждал многого от советской молодёжи. Он её растил, воспитывал и поддерживал её державные начинания.
Поэтому товарищем Сталина считал не один Яковлев и не только те, кто - полные молодого задора - окружали Сталина в тот немного пасмурный, но всё равно радостный и весёлый день. Своим товарищем Сталина называли и искренне считали его таковым миллионы людей в России.
При этом из года в год число этих миллионов не уменьшалось, а росло и росло.
А СЕЙЧАС я коснусь совсем другой стороны жизни СССР Сталина. Как много было сказано позже о якобы искоренении Сталиным духа свободы в России. Попробуем посмотреть на этот устоявшийся миф с непривычного ракурса. Любой специалист по детской психологии знает, что основы личности закладываются к пяти-шести годам. Не расходится с наукой и народная мудрость: "Воспитывай, пока лежит поперёк кровати. Лёг вдоль - уже не выправишь".
Выправить-то можно и позже, но с каким трудом! И уж, во всяком случае, к двадцати-то годам человек в основном "отформован".
Не так ли?
И если так, возьмёмся за тезис номер два… Символом пытливой ершистости, не приемлющей соглашательство, символом отношения к миру, как к дому, где главное - чувство хозяина жизни, стали знаменитые "шестидесятники", которые сами называли себя "детьми хрущёвской "оттепели"…
"Накройте стол на площади Восстанья", - это ведь масштабный стихотворный "заказ" для конкретного состава "сотрапезников": Вознесенский, Рождественский, Евтушенко, Ахмадулина.
Но "шестидесятники" - не группа и даже не слой. Это - действительно: поколение. Поколение Московского фестиваля, песен Визбора и Пахмутовой… Поколение гагаринской весны, Братской ГЭС, молодых стихов тех же Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, фильмов Хуциева, Муратовой, Шепитько, фантастики братьев Стругацких и Ивана Ефремова…
В начале шестидесятых годов этому поколению было лет тридцать. Значит, рождения примерно тридцатого - тридцать третьего годов.
Если верить клеветникам на Сталина и эпоху Сталина, основы личности этих будущих "раскованных носителей нового сознания" закладывались "под стоны узников ГУЛАГа", "рёв толпы, приветствующей "московские процессы", и "скрип сапог "палачей НКВД", поголовно-де арестовывающих целые кварталы.
Причём ко дню смерти Сталина, то есть к 5 марта 1953 года, это были уже двадцатилетние парни и девушки, вся жизнь которых от первого крика до первого и - не очень первого поцелуя прошла исключительно в сталинскую эпоху!
Так откуда, спрашивается, тогда у них нестандартность мышления и раскованность чувств? И не формировали ли их на самом деле энергия новых песен, не западало ли ещё с детского сада: "Нам нет преград на море и на суше", "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью", "За правое дело ты гордо и смело иди, не боясь ничего!", "Кто привык за победу бороться, вместе с нами пускай запоёт"?..
Это ведь поколение будущих "шестидесятников" одним из первых разучивало "Багаж", "Кем быть?", "Рассеянного с улицы Бассейной", "Дядю Степу" и "Тараканище", "Мистера Твистера" и "Мойдодыра"…
Это поколение одним из первых зачитывалось книгами Бианки, Бажова, Кассиля, Фраермана, Гайдара, Житкова…
Это для него работали блестящие мастера книжной графики Лебедев, Сафонова, Конашевич…
Для них писали академики Обручев и Ферсман.
Это их ещё несмышлёный, но податливый на хорошее умок слушал рапорты Чкалова, Громова, Папанина, Коккинаки.
Это они ловили горящими глазёнками блеск первых Звёзд Героев Союза и Героев Труда.
Нет, свобода поведения этих тридцатилетних в шестидесятые годы - результат не гнилой хрущёвской "оттепели", а итог сталинских русских холодов тридцатых, которые вымораживали нечисть и закаляли юную душу для умной, деятельной жизни.
"Здоровью моему полезен русский холод", - это Пушкин.
Поэтому не приходится удивляться, что в холодный для врагов России 1937 год страна отметила столетний пушкинский юбилей как государственное событие. Это было столетие со дня не рождения, а смерти поэта, но это был юбилей его нового возрождения в России и прихода к тому массовому читателю, о котором он писал в "Памятнике"…
Нет, всё здоровое в молодых "шестидесятниках" - это от эпохи большевика Сталина. А прибившая позже души многих из них гниль - от межеумочных лет карьериста и нераскрытого троцкиста Хрущёва, которого сегодня тоже кое-кто прочит в первую фигуру российской истории.
Я перелистываю затрёпанную книгу…
Н. Верзилин. "По следам Робинзона", Ленинградское отделение Детгиза, издание второе, исправленное и дополненное, 1953 г. Год смерти Сталина…
К этому году мироощущение нового человека уже сформировалось. В октябре 1920 года, на III съезде комсомола, Ленин только мечтал: "Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество". К 1953 году с той поры прошло тридцать три года. И книга Верзилина из серии "Школьная библиотека" зримо и убедительно доказывала, что слова Ленина из программы превратились в факт повседневной практики.
Выросли новые - свободные от нищеты духа люди… Люди, настолько обогатившие свой ум знанием духовных и научных богатств человечества, что они уже были способны писать новые книги для тех, кто может стать ещё свободнее, ещё интеллектуально, духовно и физически развитее, чем их предшественники. Всего лишь, казалось бы, книга об истории культурных растений и о полезных дикорастущих растениях. Однако на её страницах естественно соседствуют герои Жюль Верна и Дефо, Твена и Купера, Майн Рида и Арсеньева… Стихи Лонгфелло об индейце Гайавате и стихи Майкова, Ивана Сурикова, Всеволода Рождественского, Петра Комарова о русской природе…Цитаты из Саади и Миклухо-Маклая, рассказы о мумиях Древнего Египта и войнах Алой и Белой розы, о приключениях советской лётчицы Марины Расковой…
История чая, кофе, красок, бумаги… И советы, как эту бумагу, эти краски сделать в походе по русскому лесу, как разложить костёр, испечь лепёшки и найти верную дорогу в чаще.
Узник Шлиссельбурга народоволец Новорусский, натуралисты Бёрбанк и Мичурин, отважные капитаны де Клие и Картье, академики Пётр Паллас, Тимирязев и Обручев, легионеры Древнего Рима, лотофаги Древней Греции, Садко и Василий Буслаев…
Сотни имён, дат, ситуаций! И всё это не распадается, а живёт единой жизнью единого в творчестве, поисках и труде человечества.
Скромная книга…
И одновременно - величественный итог эпохи Сталина. Один из её логических результатов, обращённый вперёд, в умное бытие Человека - друга и хозяина Планеты…
Впрочем, в начале тридцатых до этого ещё было далеко. Собственно, тогда ещё была под вопросом сама возможность такого будущего в СССР. Под вопросом и потому, что настоящая работа в стране только начиналась, и потому, что было много желающих охаять её и сорвать.
В сентябре 1930 года Сталин пишет Молотову:
"Вячеслав! Уйми, ради бога, печать с её мышиным визгом о "сплошных прорывах", "нескончаемых провалах", "срывах" и т. п. брехне. Это - истерический троцкистско-правоуклонистский тон, не оправдываемый данными и не идущий большевикам. Особенно визгливо ведут себя "Экономическая жизнь", "Правда", "За индустриализацию", отчасти "Известия"…
Ну, пока. Жму руку.
И. Сталин".
Да-а, не позавидуешь! С одной стороны - бывшие князья, за глаза числящие тебя "садистом". С другой - вчерашние соратники, товарищи по партии, честящие "авантюристом"… В конце двадцатых годов в толстом учебнике Бердникова и Светлова
по политграмоте ещё доказывалась "невозможность построения социализма в одной стране".
Прошло пять лет, и "провалившийся" - в глазах князей Голицыных - "садист" пишет всё тому же Молотову:
"Здравствуй, Вячеслав! 1) Письмо получил. Думаем организовать кадетские школы по артиллерии, авиации и морскому флоту. 2) Посылаю директиву СНК и ЦК по составлению контрольных цифр на 36 год. В случае снижения стоимости капитальных работ на 8 % - а это является обязательной директивой, капитальные работы будут доведены до 27 миллиардов при выдаче со стороны государства 25 миллиардов. Это создаёт заинтересованность в снижении стоимости.
Увеличение по школьному строительству (+760 миллионов), по легпрому, лесу, пищепрому и местпрому (всего +900 с лишним миллионов), по обороне - (+1 миллиард 100 миллионов), по здравоохранению, москаналстрою и другим статьям (более 400 миллионов рублей) определили физиономию и размер контрольных цифр на 36 год.
Я не жалею, так как всё, что умножает продукцию ширпотреба, - необходимо усиливать из года в год. Без этого - нет возможности двигаться теперь вперёд.
Ну, привет!
И. Сталин".
С 1 октября 1935 года была отменена карточная система на мясные и рыбные продукты, на сахар, жиры и картофель. А с 1 января 1936 года - на промышленные товары.
В декабре же 1931 года, когда Сталин беседовал с немецким писателем Эмилем Людвигом, карточки были, но - не как принцип, а как необходимость.
Что касается принципов, то Сталин говорил Людвигу:
"Уравниловка не имеет ничего общего с марксистским социализмом. Только люди, не знакомые с марксизмом, могут представлять себе дело так примитивно, будто русские большевики хотят собрать воедино все блага и затем разделить их поровну. Такого социализма, при котором все люди получали бы одну и ту же плату, одинаковое количество мяса и хлеба, носили бы одинаковые костюмы - такого социализма марксизм не знает. Совершенно ясно, что разные люди имеют и будут иметь при социализме разные потребности. Социализм никогда не отрицал разницу во вкусах, в количестве и в качестве потребностей".
И это не было только принципом. Скажем, социализм Сталина не навязывал единообразие вкусов так навязчиво и нагло, как это делает сегодня капиталистическая реклама, от которой порой устают даже те, кто не может представить себе жизнь без капитализма, невозможного без наглой, назойливой и лживой рекламы.
Собственно, социализм Сталина вообще не навязывал кому-либо каких-либо вкусов. Он развивал вкус - к спорту, к настоящему искусству, к подлинно здоровой жизни, наполненной умной работой…
Я УЖЕ КАСАЛСЯ темы репрессий 1937–1938 годов, а сейчас вернусь к ней в иной постановке, напомнив читателю, что период со второй половины тридцатых годов до конца тридцатых годов оказался периодом, когда новая Россия стала фактом и год от года набирала внутри страны мощь и влияние, но когда ещё сильной и влиятельной внутри страны была старая Россия - старая в широком смысле слова, который ко второй половине тридцатых годов вмещал в себя всё отжившее, от не смирившихся с новой жизнью "бывших" до несогласных с ней или просто разложившихся старых партийцев.
В качестве же своего рода "заставки" к излагаемому ниже я приведу историю командира роты запаса А.Ф. Андреева из села Здоровец Ливенского района Центрально-Чернозёмной области.
Зимой 1931 года он написал заявление на имя Секретаря Центрального Комитета ВКП(б) тов. Сталина, начав его так:
"1-го октября 1918 года я добровольно поступил на службу в ряды Красной Армии, где находился до 1923 года. Всё это время был на фронтах, занимая командные должности до командира полка включительно, ранен…"
Вернувшись домой в село, Андреев стал активным селькором, и его неуступчивость встала многим чинушам костью поперёк горла. В 1930 году его "вычистили" из колхоза и хотели лишить избирательных прав, причём Андреев сообщал, что "в избиркоме в это время был белогвардейский офицер Кожухов Иван Иванович". А потом Андреева и вообще арестовали и посадили за решётку.
Описав свои мытарства, комроты запаса заканчивал:
"…Все заявления затушёваны, а прокурор даже предупредил меня, чтоб я со своими заявлениями не беспокоил. Я водил в бой с белогвардейцами роты, батальоны и полки не для того, чтобы теперь через этих же белогвардейцев сидеть под арестом… Обращаясь в Вам, тов. Сталин, прошу обратить внимание на моё заявление и оказать содействие выйти из создавшегося положения. Революционная законность должна победить, виновники в моём беспричинном аресте должны быть наказаны. Материал на меня находится в Ливенском ГПУ - всё мною изложенное я подтверждаю документальными данными, которые у меня имеются".
На этом заявлении Сталин написал:
"Тов. Ягоде. Просьба, немедля двинуть кого-либо из Ваших людей (совершенно надёжного) и по-большевистски - честно, быстро и беспристрастно разобрать дело и "невзирая на лица". 2.II-31.
Сталин".
Как видим, простой человек, уже сидя в камере провинциального отдела ОГПУ, мог невозбранно, не униженным тоном просителя, а как к равному обратиться к Сталину и добиться справедливости.
И этот принцип строго соблюдался все последующие годы. Но когда начались широкомасштабные репрессии 1937/38 годов, стол Сталина почему-то не оказался завален письмами, подобными андреевскому. Хотя "наверх" писали не без успеха и тогда… Показательный, но далеко не единственный, пример здесь - будущий маршал Рокоссовский.
Так не потому ли в те годы не хлынул в Кремль поток писем, что большинство репрессированных знало за собой реальную, а не "выбитую" в НКВД вину? Ныне, правда, приходится читать в публикациях
"демократов" о том, что письма-де шли сотнями тысяч, но "не доходили" до Сталина. При всём при том в "демократических" публикациях документов почему-то по сей день не приведено хотя бы два-три таких "нерассмотренных" письма, "осевших" в "подвалах НКВД".
Но это так - присказка!
Быль же была таковой…
В августе 1936 года в Москве начался первый Московский процесс по делу "антисоветского террористического центра" Зиновьева и Каменева.
В январе 1937 года прошёл процесс по делу "Параллельного антисоветского троцкистского центра", где среди обвиняемых были Муралов, Пятаков, Радек (двух первых приговорили к расстрелу, третьего - к заключению).
На лето 1937 года пришёлся процесс Тухачевского по делу о военном заговоре в РККА, а на март 1938 года - процесс "правотроцкистского" блока Бухарина.
Одновременно шла серьёзная чистка в Наркомате иностранных дел. Послов вызывали в Москву и многих расстреливали. На процессе Бухарина судили заместителя наркома иностранных дел Крестинского…
Не обошли репрессии и Коминтерн.
Причины чисток и репрессий среди советской элиты второй половины тридцатых годов не укладываются в какую-то одну общую схему. Только очень недобросовестный или очень неосведомлённый человек может рассматривать их как нечто цельное. И уж нет объяснения более далёкого от верного, чем видеть за ними борьбу Сталина за власть.
Сталин здесь действительно боролся, но - не за "кресло", а за будущее страны, за державу народа.
Что же до якобы "кровожадности" Сталина, то вот как видели судьбу Бухарина и Рыкова, арестованных в феврале 1937 года в ходе пленума ЦК, члены комиссии ЦК. В неё, образованную под председательством Микояна, вошло тридцать шесть человек, в том числе все члены Политбюро, Н.К. Крупская, М.И. Ульянова, Н.С. Хрущёв, С.М. Будённый…
Итак…
Нарком внутренних дел Ежов: исключить из партии, предать обоих суду Военного трибунала и расстрелять. Его поддержали - уже после выступления Сталина, кстати, - Мануильский, Косарев, Шверник и Якир.
Постышев - исключить и судить, но - "без применения расстрела".
Сталин же, который выступал четвёртым, предложил обоих исключить из партии, "суду не предавать, а направить дело в НКВД". Остальные члены комиссии поддержали Сталина.
Думаю, не случайно позднее сами арестованные и расстрелянные Косарев и Якир были вот уж действительно кровожадны. Им расследование преступной (тут уж читателю придётся поверить мне на слово) деятельности Бухарина и Рыкова в НКВД было ни к чему.
И даже поверхностный анализ показывает, что в истории с, например, "московскими процессами" переплетаются сразу несколько разнородных явлений, порой враждебных друг другу даже на одной скамье подсудимых.
Тухачевского, Якира, Уборевича, Корка, Эйдемана, Фельдмана, Путну и Примакова судило Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР во главе с председателем Военной коллегии Верховного суда Ульрихом. Пятерых из семи членов
присутствия - Алксниса, Блюхера, Белова, Дыбенко, Каширина - через год тоже расстреляли. Кто-то был авантюристом, кто-то - троцкистом, кто-то вульгарно "зажрался", спился и переродился, а кто-то погиб и безвинно.
Но последних было меньшинство.
Впрочем, безвинно - не беспричинно. Клеветой политические авантюристы устраняли тех, кто мешал тем же авантюристам, троцкистам или…
Или - умело скрывающим свою суть прямым врагам Советской власти…