Но Сталин сохранил для России Закавказье… Безусловно, он был лишь выдающимся организатором кавказских масс в условиях, когда процесс советизации Закавказья был неизбежен объективно. Но всегда ли политические лидеры идут в ногу с историческим процессом? Скажем, сегодня объективно необходимо скорейшее воссоединение с Россией Абхазии, Южной Осетии, Приднестровья… Но бездарные ельциноиды в упор не видят этой объективной реальности и преступно упускают историческое время и исторический шанс - причём в ситуации, ещё более выгодной для России, чем девяносто лет назад.
В такие моменты и выявляется - кто является кем в русской истории и каково в ней место тех или иных исторических фигур и "фигур"…
Возвращаясь же в двадцатые годы, мы видим, что в апреле 1922 года Сталин на Пленуме ЦК РКП (б) был избран Генеральным секретарём ЦК
Впереди были тридцать лет борьбы и труда, названных ещё при жизни Сталина эпохой Сталина.
ЕСЛИ БЫ РОССИЯ не стала Советской, то она оказалась бы полуколонией Запада сразу же после окончания Первой мировой войны. Это - ответ на вопрос: "Что было бы, если бы Россия стала в 1918 году не Советской, а буржуазной парламентской республикой или конституционной монархией?"
А что было бы, если бы после смерти Ленина во главе Советской России оказался не Сталин, а его главный оппонент Троцкий?
В 1918 году Троцкий и Сталин смотрели на развитие событий примерно одинаково. Оба они: один - изысканно, по-барски, другой - просто, по-мужицки, работали для мировой социалистической
республики. Новой России отводилась в ней роль передового отряда. Роль почётная, да не очень-то штабная.
Впрочем, Троцкий при удачном развитии событий себя иначе чем в штабе мировых потрясений не мыслил. Он соглашался лишь на роль партийного "барина" - как когда-то Плеханов. Троцкий органически не был способен на жертвы, если речь шла о личных жертвах. Он охотно жертвовал другими - как политически, так и физически… Но собой… Такого не мог представить себе ни он, ни кто-либо из его окружения…
Сталин же был тем, что точно называли "солдат партии". Он знал, что каждый солдат носит в своём ранце маршальский жезл, но знал и то, что солдат должен быть готов лечь костьми в любую минуту, не дослужившись и до капрала. И, даже став уже "маршалом", Сталин сохранил в себе эту вечную готовность истинного солдата к жертве во имя долга, вплоть до жертвы своей жизнью.
Кончилась Гражданская война, образовался в 1922 году СССР. Для Троцкого и большинства тогдашней большевистской элиты это означало лишь "мирную передышку" перед новыми мировыми боями.
Сталин же и его соратники слово "передышка" в такой формуле всё чаще и охотнее заменяли словом "строительство". С обязательным прибавлением - "социалистическое".
Вот по этой разнице и начали пролегать вначале трещины различных "оппозиций" и "уклонов", а потом - пропасть, разделяющая уже два противоположно различающихся мировоззрения.
Одно мировоззрение - сталинское, осознавшее: "Начинается Земля от советского Кремля". Это мироощущение формировалось как новый уровень самобытного русского чувства - уже свободного от первоначальной петровской наивности, от провинциального Киреевского "славянофильства" и от кадетской, светящей отраженно-европейским светом, "милюковщины".
Русский монарх Александр Третий говорил хорошо: мол, у России есть лишь два надёжных союзника - "ея армия и флот". Однако на деле, а не на словах он вогнал Россию в гибельный для неё франко-русский союз, уже при его сыне преобразованный в ещё более гибельную для России тройственную Антанту.
Русский монарх Александр Третий оставил истории крылатую фразу: "Когда русский монарх удит рыбку, Европа может и подождать"… Но уже при его сыне - Николае Втором Кровавом Европа предоставляла русскому монарху право невозбранно избивать зубров и оленей в Беловежской пуще да стрелять ворон в Царском Селе, а к серьёзной европейской и мировой политике его не подпускала.
Генералиссимус Суворов не только делал всё с толком, но и говорил хорошо. Он говорил: "Где олень пройдёт, там и русский солдат пройдёт. Где олень не пройдёт, и там русский солдат пройдёт!" Когда австрийский гофкригсрат (высший военный совет) решил отчеканить медаль в честь суворовского перехода через Альпы, Суворов, в ответ на шутливый вопрос адъютанта - как он представляет себе такую медаль, ответил, что на аверсе медали изобразил бы русского солдата и написал: "Бог с нами!", а на реверсе (обратной стороне медали) он изобразил бы гофкригсрат и написал бы: "бог с ними…"
Этими же чувствами и мыслями жил и Сталин - как великий патриот России. И такое мышление - даже само о том не зная - могло бы вести свой отсчёт от идей, например, выдающегося русского геополитика Данилевского. Первое издание его книги "Россия и Европа" вышло через год после рождения Ленина, а за два года до Октября Владимир Ильич в своих феноменально интересных "Тетрадях по империализму" (в тетради "ни") записал: "Данилевский доказывал, что России выгоден разгром Франции в интересах ссоры и вражды Франции и Германии для господства России".
Интересная все-таки штука - история! Она протягивает тонкую нить от Николая Яковлевича Данилевского к внимательно читавшему его Ленину, а от Ленина с его пониманием значения для России Германии - к Сталину, уже с его пониманием значения Германии для нас, с его противодействием попыткам Троцкого и Радека поссорить Российское и Германское государства с начала 20-х годов.
Впрочем, я отвлёкся… Дело не в предтечах политики Сталина, а в сути дела! Впервые в своей истории новая, то есть - сталинская, Россия не созерцала собственный пуп, как Россия боярская, не смотрела в прорубленное Петром окно на завидную европейскую жизнь, не подсматривала в замочную скважину парижских борделей…
Россия впервые посмотрелась в зеркало и… начала приводить себя в порядок.
Себя! И для себя!
Писаная, но только-только отмывающаяся от грязи красавица, она поглядывала то на людей, то в зеркало, чтобы видеть там, опять-таки, себя.
Эта Россия все яснее сознавала свою красоту и верила в собственные судьбу и звезду.
Вот чем уже в первые годы своей самостоятельной политики был велик Сталин, вот чем он зарабатывал себе первое место в истории России - выработкой у русских чувства национальной полноценности! Лишь в России Сталина поэт мог сказать: "У советских собственная гордость, на буржуев
смотрим свысока!" В том числе и поэтому Сталин, уже после смерти этого поэта, сказал: "Маяковский был и остаётся лучшим поэтом нашей пролетарской эпохи…"
Второе мировоззрение, пытавшееся после окончания Гражданской войны утвердиться в России, было троцкистским. Враждебное первому, сталинскому, оно было пропитано неверием в самоценность России и в её личный творческий путь.
Наиболее ярким представителем такого мышления был даже не сам Троцкий, а его ближайший сподвижник Христиан Раковский - революционный космополит по всей своей биографии (он даже родился в Румынии). Фигура ныне почти забытая, а в двадцатые годы - знаменитая. Председатель Совнаркома и нарком иностранных дел Украины, секретный эмиссар в Европе и собеседник основателя веймарской Германии Вальтера Ратенау в 1922 году, посол СССР в Англии в 1923–1924 годах, посол во Франции в 1925–1927 годах!
Заслуги Раковского во внешнеполитическом становлении СССР без преувеличения можно определить как выдающиеся. Но он был предан не России как России, а СССР как базе для организации "мирового пожара". Утром 5 декабря 1927 года, на XV съезде ВКП(б), он обратился к собравшимся в Кремле делегатам с речью, которая стала его последним публичным появлением в роли крупного государственного деятеля. Слово ему предоставил председательствующий Рыков, а закончить выступление Раковский не смог. Под бушевавшую в зале бурю и крики: "Долой! Исключить его из партии" он ушёл в политическое небытие.
Почему?
В 1927 году Раковский с трибуны съезда чётко выявил как свою позицию, так и позицию своего оппонента Сталина. Раковский - "глашатай "непримиримых", как его называли - обвинил Сталина в том, что он не просто берёт курс на "закрепление и расширение мирной передышки", но более того - уверовал в возможность "мирного сожительства СССР с капиталистическими странами".
Раковский же, как убеждённый троцкист, считал, что победу социализма обеспечит только "священная революционная война". Только так можно-де "разжать тиски, которые душат первое пролетарское государство", и перевести в лагерь социализма крупные промышленные страны Западной Европы, затем их колонии и в конечном счете - весь мир.
Раковский заявил, что создалась трагическая (его собственная оценка!) ситуация: СССР "перестал быть идеологической опасностью для капиталистических правительств".
То, что СССР Сталина готовился к первой пятилетке, Раковского не ободряло. Наоборот - в этом (конкретно в этом!) он видел доказательство "контрреволюционности сталинского ЦК".
И выходило, что со сталинским Советским Союзом, превращавшимся из пролетарской базы мировой революции в социалистическую Россию, ни Раковскому, ни Троцкому, ни десяткам и сотням тысяч их сторонников было не по пути!
Тогда не все в России осознали это до конца, с полной ясностью. А вот опытный Мировой Капитал сразу разобрался в смысле деятельности Троцкого, и не иронией истории, а точным расчётом надо объяснять то, что в период, когда Троцкий, находясь внутри Союза, хотел свалить Сталина, буржуазные газеты вроде бы поддерживали… Сталина.
Скажем, "Нью-Йорк таймс" перед XV съездом заявляла: "Не уничтожить (политически. - С. К.)
оппозицию (то есть троцкистов. - С. К.) означало сохранить то взрывчатое вещество, которое было подложено под капиталистический мир".
Выходило, что Сталин уничтожал в лице Троцкого "мину", подложенную под Капитал. Но если Сталин оказывался чуть ли не агентом капитала, надо ли было "Нью-Йорк таймс" заявлять об этом так громогласно, разоблачая перед русскими коммунистами "капиталистического приспешника" Сталина? Зачем было усиливать позиции в СССР Троцкого, так якобы опасного для Капитала? Тем не менее крупнейшая газета Капитала сама давала козыри в руки Раковского, и он предъявлял их с трибуны съезда!
Странно?
Нет!
"Нет" потому, что это была умная поддержка Троцкого Западом по принципу "от противного". Капитал уже понял тогда, что не так страшен советский штык, как советские серп и молот.
Революционный "штык" - это Троцкий. Это - изнуряющая Россию внешняя распря со всем миром.
А за Сталиным - укрепляющие Россию "серп и молот".
Троцкий - это красивая идея для сотен тысяч увлекающихся идеалистов.
А Сталин - если он прочно окажется во главе мощной и богатой страны, где не властен Капитал, это убедительный пример для миллиардов простых людей.
Считать же Капитал умел.
А когда Троцкий был изгнан, буржуазные газеты сочувственно отзывались об изгнанном из СССР Троцком и клеветали на Сталина. Теперь нужнее было это, потому что Сталин и СССР Сталина приобретали в глазах всех честных людей всё более привлекательный облик.
Да ведь Сталин того и заслуживал! Он ведь - вспомним свидетельство мадам Толстой - обладал несомненным обаянием.
ВОТ ПИСЬМО Сталина дочери. Я привожу его по фотокопии, помещённой в книге Александра Николаевича Колесника "Главный телохранитель Сталина", состоящей не из сплетен, а из фрагментов судебного дела бывшего начальника охраны Сталина, генерала Власика - личности, заслуживающей отдельного разговора, в этой книге, впрочем, избыточного.
Почерк Сталина при яркой индивидуальности настолько разборчив, что без всякой натуги читаешь:
"Моей хозяюшке-Сетанке - привет!
Все твои письма получил. Спасибо за письма! Не отвечал на письма потому, что был очень занят. Как проводишь время, как твой английский, хорошо ли себя чувствуешь? Я здоров и весел, как всегда. Скучновато без тебя, но что поделаешь, - терплю. Целую крепко-накрепко.
Твой секретаришка Папка-Сталин Целую мою хозяюшку. 22/VII 39".
Так может писать не просто любящий отец, но и предельно несебялюбивый человек. Ведь тот, кто, как мажордом церемониальную трость, несёт перед собой своё "величие", ни за что не напишет ничего подобного! Выпяченное брюхо не позволит!
А ведь это написано уже многолетним главой мировой державы, одним из лидеров мировой политики - что тогда не все в мире признавали вслух, но не могли не признавать в реальных политических планах и расчётах! Это написано "товарищем Сталиным"!
И это же написано очень добрым, неспесивым человеком. Способным на самоиронию и…
И, кроме прочего, обладающим фактически идеальным душевным и духовным здоровьем. Ко временам "катастройки" относится гнусная акция, главным действующим лицом которой стала ныне уже покойная внучка академика Бехтерева - тоже академик Наталья Бехтерева. Тогда широко тиражировалось её заявление о том, что Сталин-де, по словам её деда, был параноиком. А уже в "россиянские" времена Бехтерева простодушно призналась, что ничего такого дед не говорил, а её просто "попросили" так сказать…
Случай для клеветы на Сталина не рядовой. Но - типичный. И тут невольно вспоминаются горькие слова Пьера Огюста Карона де Бомарше, который очень хорошо знал, что такое наветы клеветников: "Прежде оклевещем его, а уж затем вменим ему в вину дурную славу, которую сами и создали"…
Типичными примерами социального (в данном случае точнее будет сказать - антисоциального) заказа в чистом (или - в грязном?) виде являются и "биографии" Сталина, написанные авторами типа генерала "от идеологии" Волкогонова, Эдварда Радзинского, братьев Медведевых и им подобных. Возьмём "Взлет и падение Сталина" Федора Волкова-в 70-80-е годы заурядного "советско-агит- проповского" историка. Несмотря на антагонизм фамилий, Волков и Волкогонов оказались в одной "стае" - фальсификаторской. Так, ещё в 1989 году доктор исторических наук Волков вместе с другим доктором наук Арутюновым сообщили, что знакомы-де с документом, подтверждающим сотрудничество Сталина с царской охранкой, а подлинник, мол, хранится в Центральном государственном архиве Октябрьской революции в фонде Департамента полиции Енисейского губернского жандармского управления.
При этом доктора наук цитируют заведомую фальшивку - так называемое "письмо жандармского полковника Ерёмина", запущенное в оборот американцем Левином и сработанное весьма топорно, начиная от неверной формы углового штампа и его орфографии, продолжая ошибками текста и заканчивая явной подделкой подписи Ерёмина, хорошо известной архивистам по подлинным документам Департамента полиции.
Но что показательно! Волкову хочется остаться в рамках исторического исследования, а не пасквиля, и поэтому в его книге хватает не только злобы, но и фактов, цифр из жизни СССР сталинской эпохи. И при вдумчивом чтении результат оказывается противоположным авторскому замыслу. Перед нами предстаёт не злобная, а великая фигура Сталина в его многотрудных борениях за мощь и величие страны.
А, впрочем, что нам доморощенные "аналитики", когда есть, скажем, сравнительное жизнеописание Сталина и Гитлера, принадлежащее перу знаменитого английского историка сэра Алана Буллока. Его "Гитлер и Сталин. Жизнь и власть" - книга известная, в разных странах мира изданная и переизданная.
Два тома могут вместить многое, и сэр Алан многое в них вмещает. Но чего? Казалось бы, такая книга - если это труд историка, написанный для широкой публики, просто обязана быть не только популярной, но и историчной, то есть точной в фактах и аккуратной в концепциях.
Однако можно ли всерьёз принимать историка, который ссылается на цифровые оценки, касающиеся репрессированных в СССР, сделанные физиком Сахаровым? Крупнейший специалист в своей области, физик Сахаров в истории и политике разбирался чуть лучше, чем в палеонтологии.
Но это так, мелочи. Чтобы понять уровень "историчности" и "основательности" сэра Алана, достаточно открыть наугад почти любую из страниц его "сталинско-гитлеровской" эпопеи и сравнить утверждения, там имеющиеся, с историческими данными. Скажем, Буллок может написать так: "Хотя рабский (?! - С. К.) труд в лагерях был и не очень производителен, всё же он составлял часть советской экономики: миллионы трудились в шахтах, полтора миллиона на стройках, прокладывали железнодорожные пути".
Это написано не фантастом или бульварным писакой. Это написано историком, который может не приводить цифр, но обязан их знать, а не зная, не имеет права какими-то цифровыми данными оперировать.
Так вот, по Буллоку, в сталинском СССР только на шахтах трудились миллионы "рабов-шахтеров". Что ж, сверимся с цифрами…
В 1913 году в России имелось 643 745 горнозаводских и горнорудных рабочих. Это всего - не только на шахтах. На шахтах работало 194 тысячи человек. Число врубовых машин не достигало тогда 100 (ста), а удельный вес механизированной добычи
угля не достигал и двух процентов (1,7 %). Практически вручную добывалось 29 117 тысяч тонн угля.
Ко временам, описываемым Буллоком, добыча угля в СССР возросла до 64 миллионов тонн в 1932 году и 128 миллионов тонн в 1937 году. При этом одних лишь тяжёлых врубовых машин в СССР имелось 1278. Отбойных молотков - почти семь тысяч! А механизированная выемка угля достигла к 1937 году 89,6 процента (в Германии тогда - 84,7 %, в США - 77 %, в Англии сэра Алана - 51 %). Правда, катали добытый уголь ещё больше чем наполовину вручную.
По сравнению с 1913 годом число шахтёров в стране увеличилось к 1935 году до 425 тысяч человек… Немало, однако "миллионами" "рабов", "отысканными" где-то Буллоком, на шахтах и не пахло. К тому же каменноугольная промышленность СССР тогда была чуть ли не самой передовой в мире, и иначе быть не могло! Это ведь не шутка - увеличив число работающих вдвое, увеличить добычу более чем вчетверо. Это могут обеспечить не "рабы", а новейшая механизация производства, что в СССР и произошло, и весьма квалифицированные работники.
Увы, "объективность" в кавычках Буллока типична для всех антисталинских "исследований". Так, уже доморощенные клеветники, братья Медведевы (один из которых, Жорес, уже давно, правда, пробавляется британской овсянкой), в книге "Неизвестный Сталин", ничтоже сумняшеся, утверждали, что "главную роль в быстроте практического решения" всех задач советского Атомного проекта "в форме реакторов, заводов, полигонов и всей инфраструктуры играл безусловно гулаг (именно так, строчными буквами. - С. К..), уникальный гигантский резерв высокомобильной и, по существу, рабской, но квалифицированной рабочей силы"…
В системе Главгорстроя СССР МВД СССР, ответственной за строительные - не более того - работы в Атомном проекте, действительно работало в некоторые периоды до ста и более тысяч заключённых, находившихся, к слову, в достаточно удовлетворительных - для заключённых - условиях.
Но, во-первых, заключённые работали на крупных стройках и в 60-е, и в 70-е годы, что вообще-то вполне объяснимо. При этом все стройки могли бы быть успешно завершены и без них.