С самого начала своей деятельности "Братья-мусульмане" декларировали свою позицию неприятия политического насилия. Ими, в частности, были осуждены теракты против Америки 11 сентября 2001 г. Хотя, справедливости ради, надо признать, что насилие "Братья-мусульмане" все-таки допускали – это было и в рамках арабо-израильского конфликта в Палестине, и во время восстания исламистов против светского режима партии "Баас" в Сирии. Египетское правительство обвиняет оппозиционных ей "Братьев-мусульман" в ряде убийств, осуществленных во время и после Второй мировой войны. В частности, "Братьям-мусульманам" приписывают убийство египетского премьер-министра Ахмеда Махера, премьер-министра Махмеда Фахми Нуграши, ряда судей и т. д.. В 1940–1960-е гг. элементы "Мусульманского братства" не чурались заигрываний с политическим насилием, был создан так называемый "секретный аппарат", полувоенная подпольная организация – что дало властям Египта повод для жестокого подавления деятельности этой организации.
Как заявлял Хуан Сарате, заместитель советника по национальной безопасности в сфере борьбы с терроризмом при администрации Буша-младшего, ""Братья-мусульмане" – группировка, которая беспокоит нас не из-за ее философских или идеологических взглядов, а из-за того, что она защищает использование насилия против гражданских лиц".
Судя по всему, вопрос об отношении "Братьев-мусульман" к насилию остается противоречивым, не только с точки зрения сторонних наблюдателей, но и внутри самого движения. Во всяком случае, с начала 1970-х гг. "Мусульманское братство", самое мощное в исламском мире политическое исламистское движение, все более и более сдвигалось в сторону политического мейнстрима, выступая за исламизацию государства и общества мирными средствами. "Традиционные "Братья-мусульмане" проповедовали да’ават в рамках усилий по мирному преобразованию гражданского общества в массовое движение, которое сможет успешно потребовать перемен и воплотить исламское государство в жизнь. Хасан аль-Худайби, верховный лидер "Братьев-мусульман", защищал эту долгосрочную стратегию, делающую акцент на переменах, порожденных движением "снизу". Он отверг призыв Кутба к насилию".
Во многом именно разногласия по вопросу насилия стали причиной того, что от "Братьев-мусульман" откололись откровенно экстремистские группировки "Гамаа аль-Исламия" или "Аль-Такфир валь Хиджра". Некоторые эксперты полагают, что не так много общего существует между "Братьями-мусульманами" в целом, с одной стороны, и джихадистскими теориями и действиями некоторых неконтролируемых ультрарадикальных членов "Братства", с другой. Есть мнение, что современный терроризм, выступающий под зеленым знаменем, имеет свои истоки не в идеях "Братьев-мусульман", а в ваххабитской идеологии.
Если отвлечься от вопроса, связаны ли напрямую "Братья-мусульмане" с политическим насилием, а тем более терроризмом, то нельзя закрывать глаза на то, что из недр именно этого движения вышли теоретики, оказавшие влияние на формирование воззрений многих практиков исламистского терроризма.
Влиятельным деятелем "Братьев-мусульман" был Саид Кутб (1906–1966), автор трудов, послуживших теоретической основой современного воинствующего исламизма. Некоторые авторы, указывающие на влияние идей Кутба на идеологию "Аль-Каиды", утверждают, что "без его сочинений не было бы "Аль-Каиды"".
По словам одного из главных идеологов "Аль-Каиды" Аймана аз-Завахири, "призыв Саида Кутба к верности Единобожию и признанию исключительной власти и суверенитета Бога был той искрой, которая воспламенила исламскую революцию против врагов ислама на родине и за границей". Этот человек проделал большой путь от вполне светского автора, знакомого с западной культурой и испытавшего на себе ее воздействие, до одного из столпов политического исламизма. К "Братьям-мусульманам" Кутб присоединился в надежде найти для Египта альтернативный путь, который был бы лишен излишеств и недостатков капитализма и коммунизма.
Но именно в египетской тюрьме во времена Насера Саид Кутб делается по-настоящему радикальным исламистом. Существует точка зрения, которая утверждает даже, что корни событий 11 сентября 2001 г. следует искать в египетской тюрьме и что пытки заронили жажду отмщения сначала у Саида Кутба, а затем и у его духовных последователей, включая человека № 2 в "Аль-Каиде" Аймана аз-Завахири. С именем Кутба связывается введение в понятийный аппарат радикальных исламистов концепта "ближнего врага" и "дальнего врага". Под "врагом ближним" понимаются существующие правительства в мусульманском мире, под "дальним" – западный мир в самом широком его понимании. В частности, Кутб утверждал, что начатая в Турции Ататюрком секуляризация и вестернизация – это начало борьбы с символами ислама по всему миру. Идеи Кутба насчет необходимости борьбы с "ближним врагом" активно используются в идеологическом инструментарии джихадистов конца ХХ – начала XXI века. Некоторые авторы указывают на перекличку тем, звучащих в сочинениях С. Кутба, с темами, эксплуатировавшимися фашистскими движениями в Европе в ХХ веке (темы упадка западной цивилизации, бесплодности демократии; апелляция к "золотому веку" и стремление к его восстановлению через построение всеобъемлющей социальной, политической и экономической системы; конспирологические темы; насильственная революция для устранения чужеродного влияния и установления господства некоего сообщества). Просматривается в учении Кутба о центральной роли исламского "авангарда" также и влияние большевистской мысли.
Политические воззрения Саида Кутба строились вокруг осознания ислама как законченной системы морали, справедливости и управления, где единственной основой правления и всей жизни должны быть законы и принципы шариата. Во время своего тюремного заключения Кутб написал две самые важные свои работы – комментарий к Корану (Fi Zilal al-Qur’an, "В тени Корана") и манифест политического ислама – "Вехи". В этих работах были развиты антизападные и антисекулярные взгляды Кутба, основанные на его интерпретациях Корана, мусульманской истории и социально-политических проблем Египта. В самой известной своей книге "Вехи" (Ma’alim fi-l-Tariq), приобретшей репутацию "манифеста салафитского джихада", он призывает к возрождению ислама путем установления вновь шариатского закона и путем использования "физической силы и джихада для отмены организаций и властей джахилийской системы". Кутб считал необходимым установить исламское общество вместо "общества аль-Джахили", под которым он понимал современные особенности доисламского многобожного арабского общества.
Согласно объяснениям Кутба, для ислама правилом является мир, война – это исключение, результат несправедливости, деспотизма и коррупции. Но при этом война позволительна против безбожия, являющегося, по мысли Кутба, одной из худших форм несправедливости. Единственная оправданная с этой точки зрения война – эта та, которая гарантирует, что Слово Бога будет господствовать в мире. Таким образом, выражаясь словами Кутба, чтобы распространить "единственность Бога на земле и положить конец владычеству тех, кто словом или делом бросает вызов Его всемогуществу, ислам позволяет мусульманам сражаться". Более того, утверждает Кутб, долг мусульман "использовать силу, чтобы Слово Божье, абсолютное и полное, распространялось". По Кутбу, борьба за установление суверенитета Бога – есть джихад, своего рода перманентная революция против внутренних и внешних врагов, узурпирующих суверенитет Бога. Кутб стал первым современным радикальным мыслителем, который революционизировал понятие джихада и придал ему новое значение ("Исламский джихад не имеет отношения к современной войне, к ее причинам или к способу, которым она ведется. Причины джихада должны быть осмыслены в самой природе ислама и его роли в мире").
Выпущенный в 1964 г. по просьбе иракского премьер-министра Абудл-Салама Арифы Саид Кутб уже через 8 месяцев был вновь арестован по обвинению в заговоре с целью свержения государственного строя и подготовке убийства лидеров Египта. Во время судебного процесса против Кутба были использованы в качестве свидетельства со стороны обвинения его же книги (прежде всего, "Вехи"). Кутб и еще шесть членов "Братьев-мусульман" были приговорены к смертной казни. Казнь в 1966 г. придала Кутбу в глазах его последователей большую харизму, многие воспринимают его не просто как идеолога исламизма, но и как мученика. Противоречивость ряда понятий, которые использовал в своих трудах Кутб, и невозможность автора в силу его казни разъяснить эти понятия, привели к радикальной интерпретации его работ. По этой причине противоречивые труды Кутба не следует интерпретировать в полностью буквальном смысле. В то же время трудно оспорить мнение, что влияние Кутба "на салафитский джихад имело в целом определяющее значение", а "работы Кутба заполнили идеологический вакуум, образовавшийся после того, как катастрофическое поражение арабов в 1967 г. дискредитировало стратегии подражания и панарабизма, направленные на то, чтобы догнать Запад".
Лидер "Аль-Каиды" Усама бен Ладен признавался, что во время университетской учебы он испытал на себе сильное влияние религиозно-политических идей ряда профессоров, тесно связанных с "Мусульманским братством" – в том числе идей Саида Кутба и его брата Мухаммада Кутба. Одним из учеников Мухаммада Кутба, перебравшегося после освобождения из египетской тюрьмы в Саудовскую Аравию и ставшего профессором исламских исследований, был Айман аз-Завахири, член "Египетского исламского джихада" и один из ближайших сподвижников Усамы бен Ладена.
В то же время есть свидетельства того, что взгляды Усамы бен Ладена не совпадали с идеологией "Мусульманского братства" – он находил ее "реформистской", "ненасильственной", "демократической" и "в первую очередь политической".
Если Саид Кутб с его идеологическими манифестами может считаться интеллектуальным архитектором современного джихадистского движения, то его наиболее влиятельный последователь египетский исламист Мохаммед Абдассалам Фарадж, один из организаторов покушения на президента Садата в 1981 г. и идеолог группировки "Тан-зим аль-Джихад" ("Организация джихада"), перевел проблему джихада в практическое русло. Фарадж проповедовал джихад в местных мечетях, рекрутировал джихадистов и строил планы по свержению правящего в Египте режима методами, аналогичными исламской революции в Иране. Небольшая брошюра Фараджа "Пренебрегаемый долг" (Al-Faridah al-Ghaibah) стала настоящим руководством для египетских джихадистов в 1980–1990-е гг. Под "пренебрегаемым" долгом памфлет понимает джихад, который рассматривается здесь строго как вооруженная борьба против отступников от исламской веры. Как утверждал Фарадж, долг джихада более не соблюдается и даже оспаривается и отрицается многими улемами. Более широкая интерпретация джихада как духовного сопротивления злу разоблачается как "сфабрикованная традиция", имеющая целью "принизить ценность борьбы мечом, дабы отвлечь мусульман от сражений с неверными и отступниками". Это сочинение утверждает, что Египет управляется "отступниками" и что "отступник должен быть убит". Следовательно, "нет сомнения, что первое поле битвы для джихада – это уничтожение этих неверных лидеров и замена их подлинным исламским порядком". Под этим Фарадж понимал полное восстановление исламского халифата. Для установления исламского правления, по мысли Фараджа, необходимо оживление джихада и наполнение этого понятия подлинно мусульманским значением. В то время как классические концепции джихада требуют для установления исламского правления наличия исламской власти, Фарадж смотрит на джихад как на путь установления исламского государства. Согласно взглядам Фараджа, джихад есть персональный, а не коллективный долг, поскольку в настоящее время "ближний враг" оккупирует страну. Фарадж утверждал, что современные правители в мусульманском мире, в частности египетские правители, отреклись от своей религии, не исполняя шариата и беря себе "неверных" в союзники. Тем самым распространение джихада на "отступников", считающихся мусульманами лишь формально, есть личный долг каждого мусульманина, способного сражаться, пока "отступники" не раскаются или не погибнут.
Визит египетского президента Анвара Садата в Иерусалим для встречи с израильским премьер-министром Менахемом Бегином в 1977 г., участие в кемп-дэвидском "сговоре" и его призыв 1979 г. к разделению религии и политики в Египте предрешили его трагическую судьбу. 6 октября 1981 г. исламистские террористы совершили покушение на Анвара Садата, в результате которого президент Египта был убит. Ответственность за покушение на себя взяла группировка "Джихад", известная также как "Египетский исламский джихад".
Египетские власти жестко ответили на попытки исламистских экстремистов расшатать ситуацию в стране, многие лидеры исламистов были брошены в тюрьмы и казнены. В какой-то мере это снизило активность египетских исламистских радикалов в стране, однако у них появилась другая точка приложения своих сил – война в Афганистане.
Египетские последователи Саида Кутба дискутировали о том, должны ли джихадисты перебираться в безопасные места, чтобы собраться там с силами, – или, как настаивал Мохаммед Абдассалам Фарадж, оставаться вблизи от объектов своей борьбы и проникать в структуры враждебных отступнических правительств. Также существовала разница в подходах из-за вопроса, атаковать ли "ближнего врага" или "врага дальнего". Завахири, по сути, синтезировал эти конфликтующие точки зрения, указав на важность безопасной базы – такой, как Афганистан, откуда джихадисты могут осуществлять атаки против "ближнего" и "дальнего" врага. Он также пытался разрешить этот доктринальный диспут утверждением, что "дальний враг" является тем же самым, что и "ближний враг", поскольку США господствуют на Ближнем Востоке через своих местных марионеток путем того, что он называет "завуалированным колониализмом". Впоследствии, с началом войны в Ираке, различие между "ближним" и "дальним" врагом исчезло.
Тысячи египетских добровольцев отправились сражаться на стороне афганских моджахедов против коммунистов. В этом случае усилия "Братьев-мусульман", занимавшихся поддержкой моджахедов, звучали в унисон с усилиями египетского правительства, преследовавшего двоякую цель. С одной стороны, антикоммунистические и прозападные власти Египта в рамках "холодной войны" оказывали поддержку действиям США по борьбе с советским присутствием в Афганистане. С другой стороны, египетские власти рассчитывали переключить деструктивную энергию местных исламистов на другие страны, тем самым снижая градус напряженности в самом Египте.
В Афганистане египетские добровольцы радикализовались еще более, получили боевую подготовку и установили связи с исламистами из других стран. В 1990-х гг. египетские члены "Джихада" влились в организацию Усамы бен Ладена, а один из лидеров "Джихада", Айман аз-Завахири, стал одним из вождей "Аль-Каиды" и в некотором отношении фигурой, символизирующей переход от салафитского джихада против "ближнего врага" к глобальному салафитскому джихаду.
Именно египетские исламисты во многом сыграли определяющую роль в формировании "нынешней волны терроризма, направленной на дальнего врага" как "продуманной стратегии исламистского обновленческого движения".
В свете событий т. н. "арабской революции" 2011 г., когда в Египте был свергнут режим президента Хосни Мубарака, возросла вероятность прихода к власти в этой стране представителей радикального ислама (прежде всего, "Братьев-мусульман", которых многие наблюдатели расценивают как наиболее организованную политическую силу на египетской политической арене). И развитие такого сценария чревато серьезными последствиями не только для ситуации в Египте, но и во всем ближневосточном регионе и за его пределами.