То есть все радиолокационные и радиотехнические средства Башара Асада с момента начала конфликта будут просто ослеплены. Помехи будут поставлены такой мощности, такой интенсивности и такого удивительного разнообразия (это надо подчеркнуть особо), что с первой же секунды конфликта станет абсолютно невозможным функционирование системы управления вооруженными силами Сирии. Командование ВВС лишится возможности наведения на цели истребительной авиации. Все имеющиеся силы и средства ПВО Башара Асада (заметим, на сегодня во многом устаревшие) будут парализованы.
И наверняка в этой сфере ведения вооруженной борьбы у американцев для строптивого сирийского руководителя приготовлено что-нибудь особенное. От конфликта к конфликту Соединенные Штаты никогда не повторяются. Лекала у этого искусного военного портного каждый раз разные. У американцев всегда имеется какой-нибудь сюрприз. И мы об этом узнаем только с началом конфликта.
Рассмотрим для примера только несколько возможных боевых эпизодов.
Представим себе стартовую позицию зенитного ракетного дивизиона. Командир пытается вести разведку воздушного противника с помощью СРЦ – радиолокационной станции разведки и целеуказания. Однако сделать это невозможно. СРЦ полностью подавлена прицельными помехами подавляющей мощности. Средства отстройки не помогают, поскольку помехами перекрыт весь рабочий диапазон станции. Более того, через несколько секунд после выхода в эфир СРЦ получает в раскрыв антенны противорадиолокационную ракету (ПРР). Станция разбита, расчет РЛС выведен из строя. Точно такая обстановка и на СНР – станции наведения ракет зрдн (зенитный ракетный дивизион). Радиолокатор полностью подавлен. Наведение зенитных управляемых ракет на цель невозможно как по этой, так и по другой причине – по каналу телеуправления изделия также поставлены такие помехи, которые исключают процесс наведения ракет на цель. Нет радио– и радиорелейной связи с вышестоящим начальником и взаимодействующими подразделениями – подавлены и они. Проводные каналы связи выведены из строя еще до начала конфликта. Вести организованные боевые действия невозможно. На стартовую позицию зрдн сыплется град бомб и ракет. Хотя по большому счету достаточно и одной – 2000-фунтовой JDAM. И это, заметим, только классика процесса. Картина, основанная на опыте предыдущих конфликтов. На практике общественности наверняка будут явлены и многочисленные американские сюрпризы, суть которых пока неизвестна.
Стрельба зенитными ракетами в подобном конфликте будет невозможна. То есть огонь сирийские средства ПВО в самом лучшем случае смогут вести только из крупнокалиберных пулеметов и малокалиберной ствольной зенитной артиллерии. Если учесть, что все средства воздушного нападения США будут действовать в этот момент на безопасной высоте (то есть на больших и средних высотах, куда ни пулеметы, ни пушки не достают), результативность этого огня будет равна нулю. Разве что все небо будет испещрено трассами осколочно-фугасных снарядов. Внешне красиво, но толку от этого никакого.
Примерно такие же условия будут созданы американцами и для истребительной авиации Башара Асада. Самолет-перехватчик – это очень важное, но все же только звено в системе истребительного авиационного прикрытия. К примеру, для наведения истребителя в окрестности цели необходимо так называемое поле управления. Оно строится на основе информации от РЛС РТВ. Без этих данных вывести самолет в точку перехвата невозможно. Команды с пунктов наведения или от АСУ иап (истребительного авиационного полка) подаются по радио. А теперь представим себе – поля управления нет (нет радиолокационной информации), пункты наведения выведены из строя, по радиолиниям поставлены такие помехи, что какое-либо наведение перехватчика на цель абсолютно невозможно. Что остается делать? Взлетать и производить поиск воздушного противника самостоятельно, визуально, как во времена Второй мировой войны? Эффективность подобных вылетов будет равна нулю. Да и большой вопрос – удастся ли взлететь в принципе, поскольку с первых секунд конфликта взлетно-посадочные полосы аэродромов Башара Асада будут выведены из строя, а самолеты поражены или на стоянках, или в арочных укрытиях.
То есть, не выиграв битвы за эфир, совершенно невозможно говорить о каком бы то ни было успешном ведении военных действий. А шансы выиграть эфирное сражение у Сирии – в силу абсолютно объективных причин – равны нулю.
Помимо всего прочего, противовоздушная оборона Сирии сегодня не представляет какой-нибудь целостной системы. И это вовсе не удивительно. В стране третий год идет гражданская война. Целые города снесены под ноль, превращены в разновидность строительного мусора. В подобных условиях говорить о ПВО Сирии как о системе не представляется возможным. Есть разве что какие-то фрагменты. И по большей части из вооружения и военной техники позавчерашнего дня.
Следующий весьма важный момент. США будут наносить удары с рубежей и районов, куда не могут дотянуться средства активного противодействия Сирии. То есть сначала с помощью РЭБ сирийской армии завяжут глаза, а затем американцы начнут ее совершенно безнаказанно избивать. То есть боксер-профессионал уровня Майка Тайсона начнет колотить, как грушу, субтильного студента-ботаника да еще с плотной повязкой на глазах. Случись подобный поединок на самом деле, хилый первокурсник был бы отправлен в глубочайший нокаут на третьей же секунде боя. Но американцев такой исход военного конфликта совершенно не устраивает. Они будут избивать Асада и его войско не менее двух месяцев, гоняясь за каждым отдельно взятым сирийским танком, за каждой пушкой, за каждой боевой машиной, пока от былого сирийского могущества не останется гора горелого металлолома.
С ВВС и ВМС США моментально была бы сбита спесь, начни сирийцы наносить чувствительные удары по авианосцам, авиабазам, подводным лодкам, крейсерам и эсминцам, самолетам дальнего радиолокационного обнаружения и управления, постановщикам помех, стратегическим самолетам-разведчикам.
Но они этого не смогут сделать по двум причинам. Первое – такими средствами они не располагают. А те, которые имеются в их распоряжении, необходимой дальностью поражения не обладают. И они также не смогут в одиночку действовать в условиях сильнейшего радиоэлектронного противодействия.
Второе и самое главное – даже весьма эффективное средство ПВО в своем классе (скажем, тот же ЗПРК "Панцирь") не проявит в полном объеме своих боевых качеств, окажись оно, образно говоря, не в единой боевой системе. Этот комплекс – отнюдь не сказочный меч-кладенец (равно как и другие зенитные ракетные системы). И совсем не потому, что он плох. Он важный, но всего лишь только кирпич в здании современной противовоздушной обороны.
К примеру, чтобы ЗРК ближнего действия в полном объеме показал свои ТТХ, он должен быть скомплексирован с ЗРК/ЗРС малой, средней и большой дальности (для каждого средства воздушного нападения – свой наиболее целесообразный ответ). В свою очередь ЗРК и ЗРС должны находиться в самом плотном взаимодействии с истребительной авиацией и ВВС в целом. Группировка сил ПВО должна быть снабжена высокоэффективными средствами ведения РЭБ и разведки, оснащена современным автоматизированным управлением, обеспечена радиолокационной информацией.
И самое главное – гипотетический противник должен круглосуточно находиться под постоянным огневым воздействием. Его командные пункты и узлы связи, аэродромы, авианосные и корабельные ударные группы необходимо непрерывно подвергать массированным ракетно-авиационным и бомбоштурмовым ударам. То есть другой стороне вооруженного конфликта надо иметь дальнобойные высокоточные средства поражения в обычном снаряжении, способные функционировать в условиях сильного радиопротиводействия.
Только в этом случае можно говорить о равноценном вооруженном противоборстве. Иначе любая военная кампания приобретает характер безнаказанного избиения со стороны такого противника, как США. В этом варианте американцы напоминают средневековых рыцарей, которые в ходе подавления крестьянских восстаний врывались на полном скаку в толпы пахарей и скотоводов, вооруженных косами, топорами и вилами, и в свое удовольствие рубили их налево и направо, не неся при этом никаких потерь. И в данном случае армия Асада – это толпа крестьян, оснащенных пиками из переделанных кос.
Теперь несколько слов о моральном состоянии войск, находящихся под постоянным огневым воздействием современных авиационных средств поражения. Представим себе мотопехотный батальон, который занял оборону (подготовил так называемый батальонный район обороны). Над ним пролетел истребитель-бомбардировщик и сбросил несколько бомб JDAM. В прежние времена в случае применения бомб свободного падения по теории вероятности шансы уцелеть для личного состава и техники были бы весьма высоки. Сейчас совершенно другая картина. Промах боеприпасов типа JDAM всего лишь несколько метров. И даже если противник сбросил несколько бомб, то каждая из них попадет в чувствительные элементы боевого порядка – в командно-наблюдательный пункт батальона, позицию минометной батареи батальона, склад боеприпасов, землянку командира, укрытые в окопах боевые машины пехоты. Случайностей не будет. Будет такая картина: один боеприпас – один пораженный объект. А теперь представьте моральное состояние войск, которые находятся под ударами подобного типа неделю. А месяц? А больше?
И в качестве главного вывода. А многим ли отличается современная Российская армия от сегодняшней сирийской (при ведении боевых действий только обычными средствами поражения)? Надо дать откровенный ответ на этот вопрос – очень немногим. В лучшем случае только числом. Наши Вооруженные Силы не представляют собой, если можно так выразиться, хорошо организованной единой боевой системы, в которой органически были бы сопряжены оборонительные и наступательные вооружения.
В частности, боевой и численный состав войск ПВО после многочисленных реформ не отвечает даже самым минимальным требованиям по поддержанию необходимого баланса сил и средств на стратегических направлениях. А после оргштатных преобразований последних лет ПВО/ВКО и вовсе не является единым боевым организмом. Мы и поныне не имеем дальнобойных высокоточных средств поражения и их носителей (за исключением разве что нескольких опытных). Что касается РЭБ, то следует, наверное, привести всего лишь один пример. На любом из американских авианосцев есть несколько специализированных самолетов РЭБ. У нас во всех Вооруженных Силах нет ни одного. Подчеркну еще раз – ни одного.
Что у нас остается на достаточно высоком уровне? Только стратегические ядерные силы. Но на высоком ли? Это тоже сегодня вопрос. Во всяком случае, многочисленные неудачные запуски "Булавы" заставляют нас усомниться и в этом.
Раньше думай о Родине
В Сирийском конфликте Россия может быть только проигравшей стороной.
Текст написан накануне операции ВКС России в Сирии в начале октября 2013 года.
По имеющимся данным, Россия намерена быстрыми темпами наращивать военное присутствие в Сирии. Очевидно, Москва в скором времени планирует выступить на стороне Башара Асада в вооруженном конфликте в этой стране. Именно в этих целях в Тартус и Латакию перебрасываются вооружение и военная техника ВС РФ, специалисты, бойцы и командиры. Попробуем оценить предпринимаемые Москвой меры с оперативно-стратегических и военно-технических позиций.
Сформулируем все это в виде кратких тезисов. Далеко не все оценки могут показаться приятными на вкус и цвет. Возможно, ряд из них покажется чрезмерно острым. Но если предельно смягчить формулировки, суть происходящего от этого изменится мало.
1. Внешняя политика России как отражение чаяний самых широких народных масс
Наверное, начиная с 1894 года внешняя политика России перестала быть каким бы то ни было выражением глубинных геополитических и национальных интересов русского народа. Император Александр III, похоже, стал последним русским правителем, заявившим: "Все Балканы не стоят жизни одного русского солдата". До известной степени и в отдельные периоды своего царствования этому правилу – соответствия внешней политики национальным интересам народа – следовал И. В. Сталин. Но после его смерти разрыв между интересами народа и проводимой внешней политикой достиг просто невероятной глубины. На жителях Костромской, Саратовской, Архангельской и многих других областей радение, к примеру, Никиты Хрущева за интересы мирового коммунистического и рабочего движения, пролетарский интернационализм и мир во всем мире практически не сказывалось, а если и сказывалось, то только в одну сторону – дальнейшего ухудшения уровня жизни. Внешняя политика СССР при позднем историческом материализме окончательно стала проявлением личных амбиций вождей, их лихости и крутости (и даже откровенной продажности – для периода 1985–1991 годов), движением против элементарного здравого смысла и течения. Наконец, проявлением заурядного авантюризма. В этом плане достаточно перечислить только ужимки, прыжки и словесные эскапады Никиты Хрущева. Одна индонезийская история чего стоит. А Карибский кризис? А борьба за освобождение Африки?
И до настоящего времени связь между внешней политикой страны и глубинными интересами народа в полном объеме еще не восстановлена. И современная сирийская история – весьма недвусмысленное тому подтверждение.
2. Предыдущий ближневосточный опыт СССР
По большому счету его можно расценивать как сугубо отрицательный. Тут можно применять только такие выражения: афронт, неудача, провал, поражение, катастрофа. Самая характерная и яркая страница – в 1972 году президент АРЕ Анвар Садат в 24 часа приказал советским военным специалистам покинуть Египет. До сих пор никто не может ясно и понятно, причем медленно и по пунктам, изложить – что мы в те годы на Ближнем Востоке делали? Зачем? В каких целях? Каковы были наши возможные дивиденды от проводимой политики? Кроме сбивчивой и путаной скороговорки от псевдоэкспертов ближневосточной ориентации, содержащей фразы исключительно общего характера, ничего понятного, конкретного и ясного в ответ услышать и поныне нельзя.
3. Возможные союзники
Пока не прослеживаются. Во всяком случае это будут не страны НАТО. Они с интересом (и временами даже с сочувствием) будут наблюдать за развитием ситуации со стороны. Рассматривать в качестве союзников государства-участники ОДКБ было бы по меньшей мере чересчур оптимистично. И дело даже отнюдь не в мизерных военных и экономических потенциалах этих стран. Слишком разнонаправлены государственные интересы внутри ОДКБ. И очень мало общего в ментальности. Этот блок годится, возможно, только для одного – показательных военных выступлений, по форме и духу напоминающих военно-спортивную игру "Зарница", и ни к чему не обязывающих разговоров общегеополитической направленности возле камина. Если переименовать ОДКБ в ППР – пришли, поговорили, разошлись, то это бы, возможно, более полно соответствовало сути псевдовоенного и ни на что практически не годного союза.
4. Предыдущий современный отечественный стратегический опыт
Пока отрицательный. К таковому следует, наверное, отнести с треском провалившийся проект "Новороссия". С большой долей вероятности можно предположить, что на волне после крымской эйфории некоторые шептуны негромко внушали первым лицам Российского государства: "Ваше высокопревосходительство, да Вы только слово скажите, и вся Левобережная Украина до Приднестровья включительно от этого злокозненного Киева отложится. А то и сам Киев смиренно падет к Вашим ногам". Не отложилась. И не пал. И с Новороссией как-то уж совсем не заладилось. И слово это уже не в ходу. И оценки военно-политической обстановки у официальных лиц со временем стали довольно существенно меняться. И уже поспешно провозглашенные народные республики – неотъемлемая и законная часть территории Украины.
Теперь те же самые шептуны формулируют прогнозы развития обстановки в Сирии и на Ближнем Востоке в целом. Их еще не посадили на кол за предыдущие оценки и предсказания, а они уже без устали строчат новые.
Этот тезис можно рассматривать и под следующим углом – а насколько успешны прогнозы околовластных стратегов и футурологов? Ответ пока тоже сугубо отрицательный. Если есть сомнения, то легко можно составить следующую таблицу – должность, фамилия, имя, что и когда предсказывал, результат. По времени подобный документ составляется на счет раз-два, а злорадного смеха и последующих поводов для уныния будет как минимум на год.
5. Стратегия неоконченных дел
Москва еще толком не навела порядок на Северном Кавказе. Происходящее там можно при определенных подходах рассматривать даже как вооруженное перемирие с выплатой дани. Не закончив одно важное дело, Кремль суетливо стремится с головой окунуться в водоворот следующего.
6. Отечественные стратеги
Стратегия несведущим людям кажется казарменной сказкой. Все стратегические решения представляются порой настолько очевидными, что принимать их, уверены во властных верхах, вполне способен человек с заочным социологическим образованием. Но на самом деле все это на два порядка сложнее, чем специальные главы высшей математики. В стратегии, как и в политике, курица часто высиживает утят – последствия оказываются вовсе не похожими на породившие их причины (Александр Свечин). И надо спрогнозировать не первое действие (это проще всего), а как будет выглядеть последний акт пьесы. А это дар от Бога.
В общем, смотри тезис номер четыре.
7. Имеющиеся силы и средства
В 1968 году во время планирования операции "Дунай" (ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию) министр обороны СССР маршал Андрей Гречко заявил на Политбюро ЦК КПСС: "Если будет меньше 25 дивизий, я за дело не берусь". То есть фронтовик знал, что надо наваливаться большими силами и сразу, а не цедить их в год по чайной ложке. Так, к сожалению, произошло в Афганистане, когда СССР силами четырех дивизий пытался усмирить большую горную страну. Такую же ошибку совершили американцы во Вьетнаме, понемногу и постепенно наращивая боевой и численный состав своих вооруженных сил в Юго-Восточной Азии. Сначала 50 тысяч бойцов. Мало. Потом 100 тысяч. Опять мало. Потом 200. И вновь не хватает. Наконец, 500, а война уже вдрызг проиграна. Вариант "500 и сразу" американцами по недоразумению тогда не рассматривался.
Сегодня в Сирии, по данным иностранных разведок, четыре Су-3 °CМ, 12 Су-25, четыре вертолета и артдивизион. Надо заметить, подобный наряд сил и средств – лучший повод для розжига конфликта. Это все равно как стоять рядом с ближневосточным костром и подливать в него кружкой бензин.
А теоретически для разгрома ИГИЛ и террористического интернационала собственно в Сирии (по самым минимальным оценкам, исходя из элементарного соотношения сил и средств) потребуется не менее десяти общевойсковых дивизий, ВВС, по боевому составу примерно соответствующие воздушной армии советского периода, не менее 15–20 артполков, соответствующие части остальных родов войск. Боевая деятельность подобного контингента потребует просто колоссального расхода материальных средств – боеприпасов, горючего, продовольствия.