Как не покажется странным, но больше всего проблем у Шмидт-Рора возникло с защитой докторской диссертации. Во время своих многочисленных поездок по Германии он тщетно пытался найти профессора, который бы согласился хотя бы формально стать его научным руководителем. Для получения докторантуры он сначала обратился к Вайсгерберу и Мицке. Однако Вайсгербер, преподававший в университете Бонна, возглавлял кафедру кельтологии, а Шмидт-Рор не имел к кельтским языкам никакого отношения, по этой причине он не был принят на кафедру даже в качестве сореферента. Неудача ожидала Шмидт-Рора и в Марбурге, где работал Мицка. Этот лингвист был сотрудником ведомства Альфреда Розенберга, которого Генрих Гиммлер рассматривал как главного конкурента в области гуманитарных наук.
Сразу же после этого Шмидт-Рор обратился к берлинскому ученому Пфефферу, специализировавшемуся на изучении иностранных языков, и мюнхенскому этнографу Румпфу. Пфеффер в устной беседе, состоявшейся во время совместной поездки на поезде, ответил отказом. Получение докторантуры в Мюнхенском университете проходило не с меньшими проблемами. По стечению обстоятельств в этом высшем учебном заведении уже получили "укрытие" другие сотрудники "Наследия предков", а именно Бруно Швайцер и Отто Плассман. Появление еще одного "блатника" из состава Аненербе могло взывать откровенное недовольство академических кругов. К разрешению проблемы было решено подключить научного куратора "Наследия предков" профессора Вальтера Вюста, который кроме всего прочего в те годы занимал пост ректора Мюнхенского университета. 23 октября 1943 года состоялось расширенное совещание, в котором принимали участие Вальтер Вюст, Георг Шмидт-Рор, индогерманист Зоммер, специалист по романским языкам Фосслер и этнограф Румпф. В итоге именно Румпфу было поручено "в кратчайшие сроки" вывести на защиту текст диссертации Шмидт-Рора. Но здесь лингвиста-новатора из "Наследия предков" ожидала неудача. Зоммер всячески препятствовал исполнению этого распоряжение, а потому Шмидт-Рор был вынужден отказаться от сотрудничества с его факультетом. Причина подобного "саботажа", скорее всего, крылась в сугубо личных моментах – еще во время учебы в Йенском университете у Зоммера и Шмидт-Рора произошел конфликт. В одном из писем Шмидт-Рор сообщал организационному руководителю Аненербе Вольфраму Зиверсу, что "профессор Зоммер квалифицировал как ошибочные мои правильные пути решения [обозначенной научной] проблемы".
Защитить диссертацию Шмидт-Рору удалось только с третьей попытки. На этот раз начальник секретного отдела "Наследия предков" решил попытать счастья в Вене, у специалиста по речевой психологии Фридриха Кранца. Нельзя сказать, что этот профессор отнесся с восторгом к поступившему предложению, но на всякий случай решил не искушать судьбу. В ряде отзывов Кранц открыто указывал, что подготовленный Шмидт-Рором тест диссертационного исследования был незавершенным, в нем явно не хватало нескольких глав, кроме этого работа во многих моментах носила откровенно политический и даже пропагандистский характер. Но поскольку в 1943 году не существовало четких критериев, которые бы можно было применить при оценке работ по социолингвистике, Фридрих Кранц подписал ходатайство о предоставлении докторантуры Георгу Шмидт-Рору. Тот не стал профессором только по причине того, что в конце войны пропал без вести.
В период с 1943 по 1945 году Георг Шмидт-Рор "породил" необычно большое количество документов, которые обладали едва ли не программным характером. Чтобы понять, какие задачи стояли перед отделом "Наследие предков", чья работа была засекречена, приведем краткий перечень упомянутых выше документов:
Меморандумы и докладные записки по актуальным лингво-политическим проблемам:
– "Использование труда чужеродных рабочих" (март 1943 года)
– "Задачи отдела социолингвистики" (для эсэсовских сотрудников Имперского министерства науки, июнь 1943 года)
– "Задачи народного руководства по отношению к народной речи" (1 июня 1943 года)
– "Утверждение немецкой народной жизни через дух, душу и обычаи" (сентябрь 1943 года)
– "Письмо о немецком языке" (27 июня 1944 года)
– "Письмо о событиях 20 июля 1944 года"
– "Немецкая жизнь через немецкий язык" (июль1944 года)
– "Сравнение проблемы дезертирства в 1919 году и 1944" (октябрь 1944 года)
– новый меморандум об отделе социолингвистики (декабрь 1944 года)
Научно-популярные работы:
– "Книжка для солдатского ранца" (ноябрь 1943 года)
– "Комплексный букварь" (август 1944 года),
– Брошюры и материалы для "Направляющих тетрадей СС"
– "Становление человека и речь"
– "На границе между человеком и животным – народ и речь"
– "Незримая языковая борьба в народной жизни"
– "Плановое языковое противостояние".
– "Духовная мобилизация для борьбы во имя сохранения немецкой языка"
– "Литературный язык и диалекты"
Научные работы (до конца войны Шмидт-Рор работал над четырехтомником, который носил условное название "Что значит язык для народа"). Том первый: "Язык как политический фактор силы в борьбе за существование народа". Том второй: "Достижения и честь немецкого языка. Задачи по их более действенному оформлению в народной жизни". Том третий: примечания к первым двум томам. Том четвертый: "Суть грамматических форм и их значение для человеческого мышления и человеческого жизнеутверждения". Первые два том должны были быть изложены в популярной форме, доступной для рядового читателя. А третий и четвертый тома переназначались сугубо для специалистов, ученных и исследователей. К концу 1944 года Шмидт-Рор подготовил текст первого и третьего томов, что составляло приблизительно 600 страниц текста. Не исключено, что указанный четырехтомник в основных своих моментах должен был дублировать текст диссертации, над которой трудился Шмидт-Рор. Кроме того, в 1945 году он сообщал Вальтеру Вюсту как научному куратору "Наследие предков" о работе над рукописью "общее языкознания и новое построение грамматики".
Среди обнаруженных профессором Гердом Зимоном документов, которые вышли из-под пера Шмидт-Рора, наиболее показательным является упоминавшаяся выше докладная записка "Утверждение немецкой народной жизни через дух, душу и обычаи". Она была написана в сентябре 1943 года и уже в первых числах октября оказалась на столе у организационного руководителя "Наследие предков" штандартенфюрера СС Вольфрама Зиверса. Документ интересен хотя бы с той точки зрения, что в нем дается характеристика различным ведомствам и министерствам Третьего рейха. Однако открытая критика прозвучала только в адрес Имперского министерства пропаганды и народного просвещения, которое возглавлял Йозеф Геббельс. Предполагалось, что Генрих Гиммлер мог скорректировать общее направление политики, проводившейся на территории оккупированной Европы. Как бы заранее страхуясь от непредвиденных последствий, которые могло вызвать появление этого документа, Георг Шмидт-Рор заявлял, что писал докладную записку с "чувством подавленности и великого внутреннего смущения". В записке не обошлось и без некоторых заискивающих пассажей. В частности, Шмидт-Рор писал: "Мне сообщали: рейхсфюрер СС с самой великодушной терпимостью, что редкость для человека такого ранга, готов выслушивать самые неудобные мнения и неприятную правду, даже если он сам не разделяет подобной точки зрения. Нередко он выказывает благодарность людям, которые набрались мужества и сообщили ему эту колющую глаз правду. И если я не ошибся в этих важных предпосылках, то имеет смысл дать ход моей докладной записке и предоставить ее рейхсфюреру СС. В ней я не столько сообщаю неудобную правду, сколько даю краткий обзор самого неудовлетворительного состояния дел. Все мои мысли и устремления направлены на то, чтобы укрепить мощь национал-социалистического государства, совершенствовать его внутренние, нравственно-духовные силы. Мне не хотелось бы подвергать себя опасности, если мои самые благородные намерения будут неверно истолкованы. Однако при необходимости я готов взять на себя ответственность за изложенное [в докладной записке]. Было бы непросительно, если бы я в нынешнем положении не попробовал применить на практике знания и навыки, которыми я обладаю".
Если текст докладной записки изучить без прилагающего к ней сопроводительного письма, отрывок из которого мы привел выше, то ее можно было бы трактовать как некий акт протеста. Мол, ключевые фигуры Третьего рейха должны сами подавать пример, чтобы вести за собой народ. Однако если рассмотреть проблему в целом, то можно увидеть, что речь шла попытке создать "другую Германию", то есть намерении осуществить общественно-политическую мимикрию, чтобы Германия и далее могла господствовать на континенте, "преобразуя" Европу и выстраивая собственный Евросоюз. Свою программу действий Шмидт-Рор изложил в тринадцати пунктах критики сложившей обстановки:
1. "Широкое распространение получила самая бесцеремонная коррупция, что рано или поздно должно вызвать к жизни протестное молодежное движение".
2. Недостаток благородства и широты натуры. "Повсеместно проявляется мелочность, что вымещается на женщинах и детях – это недопустимо, даже если речь идет о представителях низших рас".
3. Явный недостаток послушания. "Вместо хладнокровного мужества мы можем наблюдать неуместную молодцеватость и дезориентированный героизм, что нередко выливается в неисполнение приказов".
4. Процветающее сексуальное распутство. "Воздержанность в половом отношении предписана только простым людям".
5. Молодежь в национал-социалистических орденсбургах воспитывается неправильным образом. Шмидт-Рор предлагал ввести "спартанскую систему". В частности, он обрушивался с критикой на пропагандистские фильмы, как вызывающие у рядовых людей обратную реакцию.
6. Программа рационализации в сельском хозяйстве Третьего рейха. Он рассматривал проблему исключено с военной точки зрения, точнее говоря, с точки зрения экономики военного периода: "Необходима предельная рационализация человеческого труда, чтобы в случае войны мужчин можно было призвать в армию. Работу нескольких мелких мельниц можно компенсировать работой одной большой, а высвободившихся мельников поставить под ружье".
7. Явный недостаток форм и явлений, который бы вызывали восхищение за рубежом. "Упрямое повторение: "большой противник – много уважения" – на практике оказывается паролем политической беспомощности, которая ведет к подрыву немецкой силы".
8. Отказ от немецкого написания и готического шрифта. Шмидт-Рор полагал это кардинальной ошибкой. Он приравнивал этот шаг как "отречению от нашего культурного наследия и отказу от отстаивания немецкой нацией собственных прав".
9. "Наистрашнейшую угрозу для действительно плодотворного и полезного жизненного мышления представляет доктринерство, проявляющееся, например, в навязывании готовых мировоззренческих формул". В этой части Шмидт-Рор даже рискнул похвалить пакт Сталина-Риббентропа: "Мы должны идти хоть с дьяволом, хоть против дьявола, если это в интересах Германии".
10. Шмидт-Рор предупреждал о невозможности укрепления германской гегемонии в Европе только лишь силовым путем. "Нельзя захватить разнообразно пестрый мир только посредством эскадрильи бомбардировщиков и концентрационных лагерей".
11. "Топорная работа" министерства пропаганды. "Там даже не всегда утруждают себя тем, чтобы спрятать ниточки, при помощи которых они управляют своими марионетками".
12. Партия с "бюрократизмом" стала "олицетворением несправедливости".
13. Руководство партии и государства лишило науку свободы выбора. Предложение Шмидт-Рора по этому поводу звучало следующим образом: "Науке – истинная свобода: народу – убедительная и безмятежная иллюзия свободы".
Создание "убедительной иллюзии" планировалось Шмидт-Рором еще в 1933 году. Сразу же после прихода Гитлера к власти он написал: "Человек из народа не должен хоть в какой-то мере определять политические мероприятия, осуществляемые руководством, он даже не является субъектом политики в полном смысле этого слова. Но этот человек из народа должен чувствовать себя не только объектом, но и субъектом политики". Эти принципы были воплощены в жизнь не в Третьем рейхе, а десятилетия спустя. Можно однозначно утверждать, что в современном Евросоюзе политическое лицемерие, заповедное Шмидт-Рором, достигло своего апогея.
Вольфрам Зиверс передал докладную записку личному референту рейхсфюрера СС Рудольфу Брандту, который кроме всего прочего также являлся заместителем Генриха Гиммлера как Президента "Наследия предков". Сохранился черновик ответа, который был подготовлен Брандтом. В нем он просил Шмидт-Рора смягчить формулировки. Однако неизвестно беседовали ли по этому поводу Гиммлер и Шмидт-Рор. Неизвестно также видел ли Гиммлер указанную докладную записку. В любом случае Шмидт-Рор сообщал в одном из писем Брандту: "Я не шарлатан и не могу обещать, что смогу изменить судьбу страны. Я лишь обязуюсь со всем усердием помочь справиться ей со своей судьбой, если вообще в человеческой власти хоть как-то влиять на эти роковые процессы".
Прежде чем завершить рассказ о Шмитд-Роре надо отметить, что многие из его идей оказались реализованными в современной Европе: была проведена реформа немецкого языка, Германия изменила свой облик, но все так же стремится к доминированию на континенте. Оказались услышанными и рекомендации в отношении России. В самом начале Второй мировой войны Шмидт-Рор предлагал провести "лингво-политическую фрагментацию русской империи" (судя по всему, он никак не мог отказаться от терминологии, которую использовал еще в 1917 году). Шмидт-Рор признавал, что сугубо силовое воздействие едва ли могло сломить русских людей, а потому предлагал подорвать их единство изнутри. В качестве площадки для реализации пробной программы предлагалось использовать территорию Украины. В данном случае Шмидт-Рор настаивал на реализации следующих мероприятий: 1) сотворение литературного украинского языка; 2) создание украинской письменности; 3) создание специального украинского алфавита; 4) выработка специального украинского правописания; 5) формирование искусственной украинской лексики. Во всех этих пунктах важным являлось то, что все они, начиная от лексики, заканчивая алфавитом, должны были быть максимально отличными от русских. Если прибегнуть к научным терминам, то Шмидт-Рор был одним из инициаторов программы планомерного лингвоцида русского языка на территории Украины. В годы Второй мировой войны планам Шмидт-Рора не удалось сбыться, но они в полной мере были реализованы нынешним руководством Европейского союза, которое всячески способствовало началу гражданской войны на Украине.
Приложения
Документ 1. Из директивы Йозефа Геббельса от 15 февраля 1943 г. рейхсляйтерам, гауляйтерам и руководителям областных отделов пропаганды
В своем обращении по поводу 30 января 1943 года фюрер прямо указал на значение национал-социалистской борьбы в прошлом, настоящем и будущем не только для Германии, но и для всей Европы:
"Только сегодня… мы полностью осознаем, что стало бы с Германией и со всей Европой, если бы 30 января 1933 года Провидение руками рейхспрезидента и генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга не передало власть национал-социализму. (…)
Что стало бы с германским народом и с Европой, если бы 22 июня 1941 года, в последнюю минуту, новый германский вермахт не заслонил своим щитом континент? Кто поверит, что смехотворные гарантии и такие же никчемные бумажные заявления англосаксонских государственных деятелей спасли бы мир от нападения державы, которая, как это преспокойно пишут сейчас американские корреспонденты, в течение двадцати лет имела одну-единственную цель… напасть на Европу и уничтожить ее культуру. (…)
…Так и сейчас есть только две альтернативы: либо победу одержит Германия, германский вермахт, союзные с нами страны и, следовательно, Европа, либо с Востока на старейший культурный континент хлынет центральноазиатско-большевистская волна, разрушая и истребляя все на своем пути, точно так же, как это уже было в самой России".
Отсюда вытекают следующие ясные требования, которые должны учитываться в речах, статьях и прочих публикациях, касающихся обращения с европейскими народами, живущими за пределами Германии, включая народы Востока, а также планов Рейха на Востоке:
1. Для победы должны быть мобилизованы не только все наличные и находящиеся в нашем распоряжении силы немецкого народа, но и силы тех народов, которые населяют страны, оккупированные или завоеванные нами в ходе войны. Все силы Европейского континента, а следовательно, в первую очередь народов Востока должны быть брошены на борьбу против еврейского большевизма.
2. Поэтому вся пропагандистская работа НСДАП и национал-социалистского государства должна быть направлена на то, чтобы разъяснить не только германскому народу, но и остальным европейским народам, включая народы оккупированных восточных областей и стран, еще находящихся под большевистским господством, что победа Адольфа Гитлера и германского оружия отвечает их коренным интересам.
3. Поставленная задача не допускает, чтобы эти народы, особенно население Востока, прямо или косвенно подвергались унижениям и оскорблению их внутреннего достоинства, особенно в публичных выступлениях или в печати.
Нельзя называть этих людей, представляющих народы Востока, которые надеются, что мы принесем им освобождение, бестиями и варварами, и ожидать, что они будут заинтересованы в победе Германии…
4. Точно так же неуместно представлять будущий Новый порядок в Европе в таком виде, чтобы у других народов могло возникнуть впечатление, будто германское руководство намерено держать их в постоянном подчинении.
Высказывания о том, что Германия создаст на Востоке колонии и будет проводить колониальную политику, что она рассматривает страну и ее население как объект эксплуатации, совершенно неуместны. Они только предоставили бы советской пропаганде желанную возможность утверждать, будто Германия ставит народы Востока на одну доску с неграми. Это имело бы следствием только усиление воли народа и советских войск к сопротивлению германскому вермахту и Германскому рейху.
5. Так же неуместно говорить о новых немецких поселениях, особенно о крупных, а также об отчуждении земель или писать теоретические статьи на тему, следует ли германизировать народы или земли. Именно национал-социалистский принцип, что германизирована может быть только земля, и так уже стал использоваться вражеской стороной как доказательство того, что гигантское выселение народов провозглашено как план Рейха. Нельзя давать вражеской, особенно советской, пропаганде повод для такого истолкования, поскольку и здесь результатом было бы усиление воли народов Востока к сопротивлению.
Тем более нельзя обсуждать вопрос о высылке коренного населения.