Вад. К. Это связано с тем, что все-таки продолжался террор, который был во время Гражданской войны. Очень важно понять такую вещь. Поскольку устанавливалась какая-то формальная законность, я думаю, почти все жертвы 37-го года были зафиксированы в документах. А вот в 20-е годы никто это не фиксировал. Это видно даже по художественным произведениям. Заподозрили кого-то, что он враг, – расстрел. Ну вот Багрицкий описывает, как комиссар Коган с продотрядом ходит. И вот кто-то не говорит, что у него спрятано жито, – в него просто стреляют – и все. И, конечно, никаких документов не остается. Поэтому, когда приводятся цифры, сколько было расстреляно во время Гражданской войны, думаю, они мало что выражают. Поскольку фиксировалось незначительное количество этих цифр. То же самое, кстати, и во время коллективизации. Вот Бабель свидетельствует – он же проводил коллективизацию лично, и это напечатано, – он сказал Багрицкому: знаете, я научился смотреть спокойно, как расстреливают людей. Причем совершенно ясно, что эти расстрелы производились не после какого-то суда…
Вик. К. Итак, позитивные изменения в жизни страны, которые начали происходить ко второй половине 30-х годов и на которых вы сосредоточиваете внимание, как бы там ни было, связаны с личностью Сталина. Но с ним же – этого тоже невозможно отрицать – связаны и репрессии 37-го года.
Вад. К. Связано с ним, безусловно, и то и другое. Но у нас получается просто комическая вещь! Сначала все победы, все то хорошее, что свершалось, приписывалось Сталину. Потом, наоборот, ему приписали все беды и поражения, то есть был как бы культ личности наизнанку. Теперь опять хотят вернуться к первоначальному. Но надо же в конце концов как-то развиваться и стараться глубже что-то понимать.
Надо понимать, что был естественный ход истории – истории громадной страны, к тому же связанной с целым миром. И приписывать этот ход целиком воле одного человека… Да, такой военный партаппаратчик, как Волкогонов, он привык и по-другому уже не мог. Я уверен, он когда-то так и считал, что Сталин – творец всему и вся. А тут, когда конъюнктура изменилась, взял и все перевернул. Начал изображать: ах, вот злая воля Сталина! То же самое, ну с него взятки гладки – он литератор, этот самый Радзинский. Почитал я его книгу – несерьезно же совершенно. Получается так, что Сталин всем ворочает, всем заправляет и все направляет. Да ничего он не мог бы сделать без соответствия какому-то органическому движению страны! По-моему, пора уже это понять.
А в 30-е годы, если взять их ретроспективно и в целом, происходит постепенная нормализация жизни страны после гигантского катаклизма. Хотя тоже через серьезные катаклизмы. Но, если бы не было войны, – я понимаю, что в истории сослагательное наклонение неприемлемо, – однако все-таки скажу: многое в стране перед войной уже как бы оформилось, утвердилось, заработало. Война нанесла чудовищный удар и неоценимый урон, о котором сейчас уже не хотят помнить. А зря!
Я как-то читал небольшое сочинение Солженицына. Он там страшно возмущается, что вот какие эти кремлевские правители негодяи: в 46-м году – он установил по документам – крестьянам, колхозникам выдавалось в среднем 200 граммов хлеба в день. При этом совершенно не учитывается тот факт, что в результате войны и разрушения всего сельского хозяйства, гибели огромного количества мужчин, именно деревенских, потому что рабочим давали бронь, а их всех посылали на войну, и, наконец, из-за страшной засухи 46-го года урожай был таков, что на душу населения приходилось в среднем всего 600 граммов зерна! Горожанам давали минимум 400 граммов, но это было правильным, потому что у крестьян все-таки была какая-то возможность подкормиться – ну хоть грибами и ягодами. То есть это совершенно правильно: 400 граммов горожанам, 200 – крестьянам. Но это было и все, что имела страна!
А у него получается так: в Кремле сидели какие-то людоеды, причем обжоры, которые съедали гигантское количество зерна, а крестьянам давали всего по 200 граммов. Конечно, это мизер – 200 граммов. Но не от обжорства же такое было!
Вик. К. Вадим Валерианович, возвращусь к теме 37-м года. Не считаете вы, что уж слишком много на ней всякого рода спекуляций?
Вад. К. Действительно, это так. С одной стороны, крайняя тенденциозность, причем очень узкая. А с другой – какая-то, если хотите, недобросовестность. В том смысле, что человек ничего не изучает, он просто хватает или случайные, попавшиеся под руку факты, или даже просто слухи, вываливает их – и вот будто осуществил какую-то задачу.
Вик. К. Вы вскользь сказали о войне, напомнили о том, какой был ею нанесен стране колоссальный ущерб. Но я поставлю вопрос, вокруг которого тоже много сталкивается страстей. Как, по вашему мнению, 37-й год ослабил нас перед войной или наоборот?
Вад. К. Совершенно ясно, что это палка о двух концах. И то, и другое. Гитлер, который вовсе не был дураком, незадолго до нашей победы сказал: как прав был Сталин, когда сменил свою военную верхушку; я вот этого не сделал – и поэтому мы терпим поражение. Есть основания полагать, что Гитлер сам способствовал смене нашей военной верхушки. Он тогда считал, что вот, убрав Тухачевского и некоторых других военных, мы будем катастрофически ослаблены. Там довольно запутанная история, как вы знаете, но, конечно, германские щупальца в этом деле участвовали, подбрасывали компромат и т.д.
Вик. К. А потом Гитлер пришел к выводу, что поработал как бы наоборот. Против себя.
Вад. К. Выходит, так. Я хочу обратить ваше внимание на два момента. Во-первых, эти военачальники, о которых мы говорим, все-таки целиком были связаны с Гражданской войной. Потом они командовали, а не учились – вот так скажем. Были люди, которые тоже участвовали в Гражданской войне, как, например, Жуков, но это было для него только началом, дальше он рос и учился. А, во-вторых, эти люди были с чисто классовым сознанием. Когда пришли крестьянские дети, даже в конце концов сын священника Василевский, – это были уже другие люди.
Вик. К. Мне хотелось бы поговорить с вами еще об одном периоде нашей истории, который привлекает тоже очень большое общественное внимание, – о послевоенном времени борьбы с космополитизмом. Как раз приближается 50-летие начала тех событий. Думается, стоит их поглубже проанализировать.
Вад. К. Я не возражаю. Действительно, это тоже чрезвычайно важный и сложный узел проблем. И необыкновенно злободневный…
Загадка космополитов
Виктор Кожемяко. Сначала, Вадим Валерианович, поставлю такой вопрос: почему именно эти годы и почему именно борьба с космополитизмом?
Вадим Кожинов. Прежде чем отвечать непосредственно на ваш вопрос, я считаю необходимым сказать о следующем. Период, к которому мы обращаемся, 1946 – 1953 годы, – это один из самых таинственных периодов нашей истории. В известном смысле даже то, что происходило, допустим, в XVIII и XIX веках, гораздо более ясно, чем эти семь лет. Это не случайно, есть свои причины. Но, кроме всего прочего, и время было, конечно, очень сложное, запутанное. И я бы сказал, именно в это время завязались многие основные узлы, которые до сего дня мы пытаемся развязывать, заварилась та каша, которую мы до сих пор расхлебываем.
Иногда полезно начать с конца, чтобы потом раскрутить остальное. Самое страшное, что говорится об этой эпохе, – будто бы Сталин, ну и Президиум ЦК, который был избран в октябре 1952 года, приняли решение о депортации всех советских евреев в Восточную Сибирь или еще куда-то весьма далеко. Но вот вышла в 1994 году очень серьезная книга очень основательного историка и к тому же получившего доступ к ранее недоступным документам Г. Костырченко "В плену у красного фараона", где убедительно доказано: эта депортация была полной выдумкой. Он даже называет конкретного человека – некоего театрального деятеля Иосифа Нежного, который начал распространять такой слух, принявший потом действительно широкий характер. Но на самом деле это было абсолютной выдумкой! И я в дальнейшем покажу почему. А сперва хотел бы привести пример, достаточно типичный и в то же время достаточно яркий, как совершенно дико, неправдоподобно искажается действительность, когда начинают говорить об этой самой депортации.
В журнале "Новое время" (во 2-м и 3-м номерах за 1993 год) напечатан рассказ одного как бы очевидца. Причем главным аргументом служит его разговор, который произошел в 1970 году. Я цитирую: "В 70-м году я несколько раз беседовал с бывшим членом Политбюро и главой Советского правительства Николаем Булганиным. Он рассказал мне, что процесс над врачами, который намечался на середину марта 1953 года, должен был завершиться вынесением смертных приговоров. Николай Булганин подтвердил ходившие в течение многих лет слухи о намечавшейся после процесса массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. Булганин, тогда министр обороны, получил указание от Сталина подогнать к Москве и к другим крупнейшим центрам страны несколько сотен военных железнодорожных составов для организации высылки евреев".
Вот первая, так сказать, информация. Рассмотрим ее.
Во-первых, Булганин в 1949 году был снят с поста министра Вооруженных Сил (так министерство тогда называлось) и больше никакого отношения к нему не имел. С этого начнем. Далее говорится о том, что при этом, по его словам, то есть Булганина, планировалось организовать крушения железнодорожных составов, стихийные нападения на поезда с евреями, с тем чтобы расправиться с ними в пути. Любой мало-мальски способный к размышлению человек поймет, что организовать крушение сотен (!) железнодорожных составов на дорогах страны – это значит парализовать страну, то есть привести ее просто на грань краха, особенно если учесть, что тогда железнодорожный транспорт был главным средством сообщения. К тому же не так много времени еще прошло после окончания войны и у нас было так мало локомотивов, что пожертвовать сотнями их для такой цели мог только абсолютный кретин.
Дальше говорится следующее: "Булганин считал, что главными организаторами дела врачей были Сталин, Маленков и Суслов, которым, как он выразился, "помогала" группа других ответственных партийно-государственных деятелей того времени. Я спросил, кто конкретно. Он усмехнулся и ответил: "Вы хотите, чтоб я назвал ряд нынешних руководителей страны? Многие из людей 1953 года сейчас играют ключевую роль. Я хочу спокойно умереть".
Вот такое заявление. Заметьте: он назвал Суслова. Но ведь в 70-м году Суслов занимал второе место в партийной иерархии страны! А как же тогда – "я не хочу называть нынешних руководителей"? То есть, видите, это сообщение соткано из совершенно нелепых и абсолютно противоречивых выдумок. Тем не менее оно публикуется.
Вик. К. Возникает вопрос: зачем? Зачем это нужно журналу "Новое время" и многим другим аналогичным изданиям? Уж во всяком случае (совершенно очевидно!) не для выяснения исторической истины. Сейчас во вполне определенном контексте нередко раздаются крики о разжигании межнациональной розни со ссылками на соответствующую статью Уголовного кодекса. Между тем, на мой взгляд, распространение подобных слухов и выдумок как раз более всего служит разжиганию этой самой розни. Однако распространители – ненаказуемы…
Вад. К. Распространяется с серьезным видом абсолютная чушь, полный бред. Это относится не только к якобы планировавшейся депортации – я мог бы привести много других примеров, которые выглядят так же.
Но вернемся к истокам событий, которые в конце концов и породили тот нелепейший слух. В 1946 году наш выдающийся ученый Петр Леонидович Капица написал Сталину очередное письмо. Дело в том, что с 1936 года, когда он вернулся из Англии, этот действительно очень крупный ученый считал как бы патриотическим долгом излагать свои мысли главным руководителям страны. Постоянно писал и Сталину – письма с разного рода предложениями, советами и так далее. Известно, что он написал Сталину полтора десятка писем. Ни на одно ответа не получил. Можно, кстати, уважать человека, который, не получая ответа, тем не менее продолжал писать.
И вот в январе 1946 года он написал Сталину следующее свое письмо, которое сравнительно недавно – в 1989 году – было впервые опубликовано. Вместе с ним Капица послал рукопись книги писателя Гумилевского "Русские инженеры". Довольно известный писатель, начавший еще до революции, сначала он писал об иностранных инженерах. Капица сообщает Сталину, что по его личной, Капицы, просьбе Гумилевский написал книгу "Русские инженеры". И дальше я цитирую письмо:
"Мы мало представляем себе, какой большой кладезь творческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли. Из книги ясно: первое – большое число крупнейших инженерных начинаний зарождалось у нас; второе – мы сами почти никогда не умели их развивать; третье – часто причина неиспользования новаторства в том, что мы обычно недооценивали свое и переоценивали иностранное. Обычно мешали нашей технической пионерной работе развиваться и влиять на мировую технику организационные недостатки. Многие из этих недостатков существуют и по сей день, и один из главных – это недооценка своих и переоценка заграничных сил. Ясно чувствуется, что сейчас нам надо усиленным образом подымать нашу собственную оригинальную технику. Мы должны делать по-своему и атомную бомбу, и реактивный двигатель, и интенсификацию кислородом, и многое другое. Успешно мы можем это делать только тогда, когда будем верить в талант нашего инженера и ученого и уважать его и когда мы, наконец, поймем, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других и на него можно смело положиться. Что это так, по-видимому, доказывается и тем, что за все эти столетия нас никто не сумел проглотить".
Так написал Капица вот эти замечательные слова Сталину.
По-видимому, Сталин был достаточно занят, потому ответ написал только в апреле. Но из ответа ясно, что он воспринял это письмо с чрезвычайной заинтересованностью.
Вик. К. В каком месяце письмо Капицы было написано?
Вад. К. Оно было написано 2 января 1946 года. А Сталин 4 апреля отвечает: "Все ваши письма получил (то есть за целый ряд лет. – В.К.). В письмах много поучительного. Думаю как-нибудь встретиться с вами и побеседовать о них. Что касается книги Гумилевского "Русские инженеры", то она очень интересная и будет издана в скором времени". Она вышла в начале 1947 года, эта книга.
Так вот, очень важно знать, что и Сталин, и вообще все советские руководители до 1946 года говорили в основном о том, что технике мы должны учиться у Запада, и прежде всего у Соединенных Штатов. Можно привести прямые высказывания Сталина, что нам надо учиться у Америки. Я должен сказать, Капица поставил здесь, в своем письме, поистине колоссальную проблему! Дело в том, что действительно очень многие, очень серьезные открытия и в авиации, и в радио, и в телевидении, и в массе других направлений были самостоятельно сделаны у нас, но реализованы – за границей. Это факт. А вот теперь Сталин и начал борьбу с низкопоклонством перед Западом, тем самым, как иногда иронически говорят, "пресловутым" низкопоклонством.
Вик. К. То есть вы считаете, что письмо Капицы послужило толчком?
Вад. К. Вне всякого сомнения! Сталин даже дословно повторяет многое из этого письма в своем выступлении перед писателями в 1947 году, что зафиксировал Симонов в известных мемуарах.
Вик. К. Эта тема прозвучала – о низкопоклонстве?
Вад. К. Да, в 1947-м впрямую было сказано. И, смотрите, в 1955 году мы создаем первую в мире атомную электростанцию в Обнинске, в 1957-м запускаем первый в мире искусственный спутник Земли, а в 1961-м впервые человек у нас отправляется в космос.
Никто почему-то не задумывается вот над чем. Мало того, что это были колоссальные открытия, которые, кстати, привели к полной перестройке системы образования в Соединенных Штатах – к перестройке во многом в нашем духе, принят был даже специальный закон. Главное еще и в том, что открытия эти были технически реализованы, причем за достаточно короткий срок. Да, атомную бомбу американцы создали раньше, но электростанцию первыми создали мы. И это, конечно, свидетельствует о многом. То, что мы сами реализовали свое собственное открытие такого крупного масштаба.
Вик. К. Вы имеете в виду атомную электростанцию?
Вад. К. Да. То есть та недооценка своего, о которой так резко заявил Капица, это действительно был очень негативный факт. И его надо было преодолеть. Поэтому нужно прямо сказать: борьба, что называется, с низкопоклонством – это было необходимым и плодотворным делом. Кстати, даже Симонов в своих воспоминаниях об этом прямо пишет.
Другой вопрос, он дальше говорит, что борьба с низкопоклонством чем далее, тем более приобретала часто безобразные черты. И с этим тоже нельзя не согласиться. Да, действительно, было много такого, что с сегодняшней точки зрения недопустимо. Была проявлена в этой борьбе и жестокость. Но, когда мы думаем об этом, я хочу снова напомнить наш с вами разговор о 37-м годе. Многое объясняется тем, что сравнительно недавно произошла революция, и беспощадность была, как говорится, в крови у многих. В атмосфере самого времени.
Сегодня у нас любят говорить, что были какие-то особо жестокие люди, нехорошие, злые, а были какие-то совсем другие, которые с этим боролись, и так далее. Позволю себе заронить сомнение в эту удобную, но весьма упрощенную классификацию.