* * *
После того, как три четверти населения было обмануто и практически все обманутые, в конце концов, поняли, что их обманули, предложение "крутиться" и "приспосабливаться", к которому сводятся в их отношении воззрения Гонтмахера, нагло и глупо. Оно могло бы еще сработать, если бы ущерб, нанесенный уровню и качеству жизни большинства населения, армии и науке, не был столь велик. И опираясь на эти прочные общественные настроения, рано или поздно проявит себя политическая линия пересмотра итогов ельцинских реформ.
Здесь мы видим, какого "возврата в прошлое" боится Евгений Гонтмахер. Он действительно боится возврата к советской политической системе, хотя на самом деле это вряд ли возможно, потому что общество, как ни странно, по-прежнему хочет демократических выборов и обеспечения прав человека. Но при этом он почему-то полностью уверен в невозможности возврата к советской экономической системе, обеспечивавшей приемлемые уровень и качество жизни для всех и практически непрерывный экономический рост. Хочется спросить, каким образом советская экономическая система, прославленная либералами как суперне-эффективная, успешно добивалась того, чего не может достичь теперешняя, по их обещаниям, значительно более эффективная?
Нас может спасти только чудо
Мои читатели на АПН неоднократно призывали меня поделиться с публикой моими программно-идеологическими наработками. После долгих колебаний я все-таки уговорил себя заняться этой весьма, на мой взгляд, неблагодарной работой.
Мои колебания были вызваны классической борьбой мотивов. Во мне боролись и борются весьма скептическое отношение к заявленной теме со сдержанным оптимизмом. Или, если выражаться менее литературно, мотив "все бесполезно!" с мотивом "но надо же что-то делать!".
Весьма скептическое отношение связано с тем, что наша страна и наш народ не первый раз в своей истории находятся в абсолютно безвыходном положении. Как выразился устами своего киноперсонажа - президента России Владимир Меньшов в своем гениальном фильме-памфлете "Ширли-мырли": "Нас может спасти только чудо".
В чем я вижу безвыходность нашей общей ситуации? В отсутствии каких бы то ни было сил, способных хотя бы в обозримом будущем стать политическим субъектом возрождения России. Сочетание тотального предательства элит с тотальной деморализацией народа создает ситуацию, выход из которой не просматривается в принципе.
Политическая, экономическая и информационнопсихологическая власть в стране узурпирована при пассивном попустительстве народа блоком брюхоголовых - коррумпированной бюрократии, компрадорской олигархии и организованной преступности.
Властвующая элита второй свежести окружена своим "средним классом", то есть, попросту говоря, холуями и блюдолизами - либерастами, журналистами, юристами, экономистами, охранниками, бандюками, манагерами, сисадминами, проститутками и домработницами.
Народ, в большей своей части осознавая глубочайшую несправедливость и несвободу сложившегося порядка вещей, но не видя никакого выхода, пробавляется разнообразными утешающими обманами и прочими опиумами для населения.
Одни "утешают" себя тем, что "все бесполезно!", объясняя себе бессмысленность социального протеста тем, что власти "все равно ничего никогда не отдадут". Другие уговаривают себя тем, что "на их месте мы, наверное, вели бы себя точно так же". Третьи робко пытаются надеяться, что "жизнь, наконец, кажется, налаживается". Четвертые радостно видят в возможности свести свой круг интересов к даче по выходным, к недорогой, но любимой иномарке, к приносящим заработок занятиям вместо работы и профессии - реализовавшуюся крестьянскую утопию. Безо всяких этих наук и образований. Пятые рассказывают себе сказку про то, что "они не зависят от этого поганого государства, а просто кормят свою семью". Шестые просто тихо спиваются от скуки и безысходности.
Общим во всех этих "самообманках" является отсутствие мужества. Отсутствие мужества видеть горькую правду и называть ее собственными именами. Сказать себе: "Мы живем под оккупацией, мы живем под людоедскими властями, мы не видим из этой ситуации никакого выхода, не видим никаких эффективных форм протеста" - оказывается для большинства нашего народа психологически и экзистенциально невыносимым. Совместить простые человеческие потребности как-то жить, кормить свою семью, читать книжки, думать о смысле жизни с представлением о жизни под оккупацией оказывается для большинства нашего народа психологически и экзистенциально невозможным. Лучше уж каждый день рассказывать себе сказочки, чем вот так!
Меньшинство осознающих правду оказывается пока "кухонными мечтателями", не готовыми, а то и не способными к какому бы то ни было политическому действию. Совсем уж ничтожное меньшинство готовых к действию раздроблено и изолировано друг от друга. К тому же головы этого избранного остатка чаще всего засорены какой-нибудь брутально-клоунской псевдоидеологией. Псевдонацистской, псевдосталинистской, псевдомонархистской, да хоть псевдотроцкистской - все равно! Главное, что nceedol Отсутствие реализма и здравого смысла делают, таким образом, даже самых лучших людей нашей страны политически бесплодными и непродуктивными, а их идеи непривлекательными и отталкивающими для абсолютного большинства нации.
В общем, перед нами уже, пожалуй, не только власть, но и вся жизнь "отвратительна, как руки брадобрея". Тошно, тесно и томно.
Подозреваю, что именно в таком психологическом и экзистенциальном состоянии находились китайцы в конце правления династии Мин, когда дали себя завоевать малочисленным и отсталым маньчжурам. На 300 лет, между прочим.
И это еще, кстати, не худший выход. В Германии того же приблизительно времени аналогичная ситуация привела к полувековой гражданской войне с иностранной интервенцией и к гибели трех четвертей населения.
* * *
В общем, как я уже говорил, нас может спасти только чудо. И основной вопрос нашей сегодняшней жизни: "Можем ли мы на это чудо как-то повлиять?"
И здесь я и перехожу от скептического отношения к сдержанному оптимизму.
В самом деле, в чем может состоять искомое чудо?
Сколько я понимаю, у него может быть два формата. Это либо неожиданный переход на сторону народа, сопряженный с предательством "своих", какого-либо из лидеров или даже кланов нынешней псевдоэлиты либо столь же неожиданная консолидация народа вокруг неожиданно появившихся низовых лидеров. Каждое из этих двух возможных событий является подлинным чудом. И, как всякое подлинное чудо, они являются абсолютно непредсказуемыми и неуправляемыми. По крайней мере, напрямую.
С косвенным управлением дело посложнее. Мы не можем напрямую вызвать чаемое чудо, но мы можем на него в определенной степени повлиять. И вот как раз средством такого влияния может оказаться искомая программа возрождения России.
Но, конечно, не любая программа, а отвечающая определенным условиям. Она должна быть:
• относительно короткой;
• когнитивно простой;
• кристально ясной и, вместе с тем,
• эмоционально заразительной и
• интуитивно-образной;
• отвечающей представлениям нашего народа о правде;
• убедительной и, вместе с тем, аргументированной;
• реализуемой;
• идеологически умеренной и реалистичной. Но, вместе с тем,
• вполне радикальной в плане целей и действий.
Программа возрождения России, отвечающая такому Техническому Заданию (ТЗ), может стать фактом общественного сознания. Этаким русским "Лунь-Юй". И как таковая стать аттрактором и вместе с тем фактором консолидации. Это если рассуждать только реалистически, а ведь есть еще, так сказать, мистический аспект.
Ведь, в конце концов, история человеческая есть история народов. И субъектом истории являются, в конечном счете, именно народы. А народ, этнос - это штука, как говорится, очень непростая. Мы сталкиваемся с ними в своей жизни как с природными явлениями непреодолимой силы. И в чем суть этого этнического форс-мажора, мы, по большому счету, понимаем не до конца.
Не зря же ведь, к примеру, христиане считают автором национально-этнического разделения человечества Самого Творца и Вседержителя. А "стирание границ" между этносами - верным знаком близкого пришествия Антихриста.
Но, так или иначе, если предположить, что у "феномена народа" есть своя внутренняя реальность, то любой подлинный "факт социальной реальности, аттрактор и фактор консолидации" является, в этом смысле, непосредственным обращением к коллективной душе народа. Или, если выражаться менее мистически, обращением к его коллективному бессознательному.
И при таком подходе значение возможной будущей программы возрождения России, как говорится, невозможно переоценить. Конечно, такая программа может быть только плодом коллективного труда и общенациональной дискуссии лучших умов страны. Однако, как говорит китайский народ, "дорога в тысячу ли начинается с первого шага".
Посему, как говорит русский народ, "выйду я, благословясь". Или еще короче, как говорил Национальный Герой, "поехали!".
ПАВЕЛ СВЯТЕНКОВ
ИСТОРИЯ "ЛИБЕРАЛЬНОЙ ДИНАСТИИ" ЗАВЕРШАЕТСЯ
Новая модель нестабильна
Соединение в руках Путина постов председателя "Единой России" и председателя правительства делает закономерным вопрос: меняется ли политическая система нашего государства? С точки зрения формальной, Конституция и прочие законы неизменны, а значит, Дмитрий Медведев получил те же права и полномочия, что и его предшественники - Владимир Путин и Борис Ельцин. Президент сохраняет власть, которой его снабдила Конституция, - право отставки правительства, право предложения кандидата в премьер-министры и право назначения министров. За ним - право вето на федеральные законы, верховное командование войсками, прямое руководство ведомствами "со звездочкой", то есть силовыми структурами.
Вместе с тем Владимир Путин сконцентрировал в своих руках значительные полномочия. Как будут дальше взаимодействовать два уровня власти? Пока непонятно. Разумеется, их взаимодействие вполне может быть и не конкурентным, но это при условии, что Дмитрий Медведев не будет пользоваться своим правом на отставку правительства. Вопрос в том, почему он им не будет пользоваться, остается открытым. Конституция наша устроена так, что даже если на стороне премьера вся Государственная дума вместе взятая, парламент очень легко распустить, а правительство - отправить в отставку. В наследство Медведеву остались и многие другие сверхполномочия президента, включая право назначения и смещения губернаторов. Короче говоря, премьер-министр, даже сам Путин, весьма ограничен в правах, если только не решит провести реформу законодательства.
Если же он не решится провести реформу, тогда его может постигнуть судьба многих правителей, отошедших от власти и впоследствии "съеденных" юркими преемниками. Напомню китайский прецедент, когда Цзянь Цземинь покинул посты генсека и председателя КНР, но сохранил за собой позиции фактического верховного главнокомандующего. Тогда казалось, что это достаточная гарантия лояльности преемника. Тем не менее, оказалось, что Ху Цзиньтао несколькими точными аппаратными ходами сумел убрать своего прежнего патрона от власти в небытие пенсии.
Аналогично развивается ситуация и в Нигерии, где Олусегун Обасанджо передал власть в руки преемника Умару Яр-Адуа. За год преемник ухитрился сконцентрировать власть в своих руках и энергично давит бывшего патрона, имевшего глупость провозгласить себя совестью партии - местного аналога "Единой России". А ведь нынешний президент был всего лишь маловлиятельным губернатором крохотного приграничного штата. Ныне он признал своего предшественника "крупнейшим вором за всю историю Нигерии".
Правда, у нас ситуация несколько отличается от нигерийской. У нас ведь, напомним, именно премьер-министр выполняет обязанности президента, если тот подает в отставку. Но вот вопрос: кто в случае кризиса окажется быстрее - президент Медведев с указом об отставке Путина или премьер Путин - с аргументами об отставке Медведева? Закон тут на стороне будущего президента.
* * *
Короче говоря, новая модель нестабильна, если Медведев и Путин собираются царствовать совместно. Она нестабильная и если предусмотрен мягкий уход Путина. Она еще нестабильней, если предусмотрено его жесткое возвращение (во что, впрочем, мало кто верит).
Многие пугаются. Опасаются двух вещей - оттепели, то есть наказания всем крикунам, которые последние два года слишком громко пели осанну Путину, и либерального террора. Многие опасаются и того и другого сразу, тем паче, что оба явления можно удачно совместить. Дескать, придут либералы и поименно вспомнят тех, кто… (а дальше длинный список тех, кто, например, плохо себя вел и на ужин кашку не ел).
На самом же деле Дмитрию Медведеву приходится маневрировать между Сциллой и Харибдой, изобретая свой вариант синтеза путинской и ельцинской эпохи. Никто не хочет возвращения к ельцинизму. Никто не хочет также и возвращения к перегибам путинской поры. А значит, необходим новый курс, своего рода средняя линия между двумя этими крайностями - милосердный либерализм, если так можно выразиться. Либерализм с человеческим лицом. У либералов есть шанс реабилитировать себя перед народом, в том случае, если они не повторят ошибок своих духовных отцов, нет, не Сосковцов, но Чубайсов и Гайдаров.
Если стоящие за Медведевым либеральные круги не сумеют нащупать этот новый курс, если они, как окружение Людовика Восемнадцатого, будут действовать под лозунгом "ничего не забыли и ничему не научились", значит, само правление Медведева может стать лишь эпизодом в истории России…
Впрочем, поживем - увидим.
Медведев: первые итоги
Начнем с такой тонкой материи, как ощущения. Решение Дмитрия Медведева создать Совет по борьбе с коррупцией, его посещения военных академий, его указы последних месяцев производят впечатление органичности. Медведев держится как Первое Лицо - причем так, как будто он им является уже давно.
Честно говоря, от смены власти ожидалось иное. Ожидался длительный переходный период, в течение которого Медведев был бы в тени своего могущественного предшественника - Владимира Путина, тем паче что последний занял пост премьер-министра и также весьма активен в информационном поле.
Однако в реальности Медведев легко перехватил информационную инициативу. Екшное впечатление, что он президентствует уже пару лет.
В принципе, этот эффект был предсказуем. Удивительно только, что он проявился столь быстро, спустя буквально недели с момента начала президентства нового главы государства.
Не секрет, что в российской политической системе может быть только один верховный руководитель. И дело не только в монархическом ритуале, о котором пишет Станислав Белковский. Дело в том, что президент в России уполномочен принимать кучу мелких решений, которые автоматически централизуют политическое пространство вокруг него.
В самом деле, если представить Путина в роли политического патриарха, диктующего Медведеву основные решения, то за Медведевым все равно остается куча инициатив, которые он может реализовывать без оглядки на былого шефа - просто в силу того, что президент должен принимать множество разнообразных решений, которые не проконтролируешь извне. Например, та же борьба с коррупцией. Или: за президентом остается и назначение всякого рода чиновников, среди которых губернаторы, награждение орденами и медалями, осуществление командования армией и прочие "мелочи". В сумме они заставляют бюрократию ориентироваться именно на Медведева, а не на Путина, просто потому, что Медведев занимает центральное положение в политической системе и решает подобные вопросы.
Возникает классическая ситуация, при которой политик, занимающий центральное положение в политической системе, имеет все шансы захватить лидерство, просто пользуясь возможностями, которые дает ему занимаемая должность. Аналогично, если вспомнить советскую историю, действовал Леонид Брежнев, которого считали просто удобным ставленником правящей верхушки взамен резкого и не всегда адекватного Никиты Хрущева. Очень скоро выяснилось, что пост Генерального секретаря ЦК дает такие возможности, по сравнению с которыми аппаратный вес конкурентов ничего не значит. "Железный Шурик" Шелепин, которого молва прочила на пост генсека, очень быстро убедился, что его претензии на высший пост неосновательны. Он был отправлен в ссылку - на руководство ВЦСПС.
Теперь - почему это так.
Центральное положение правителя существует в тех политических системах, в которых фактически отсутствует разделение властей. Тогда можно говорить о наличии фигуры суверена, от которого исходят все возможные решения. Если таковая имеется в наличии, то абсолютно все равно, кто именно занимает место суверена: рано или поздно верховная власть сосредоточится в его руках.
Вспомним Анну Иоанновну, царицу, которая была ограничена "кондициями" со стороны "верховников" - феодалов-олигархов из Верховного тайного совета. Почти сразу же по пришествии к власти она "разодрала" кондиции и стала править самодержавно. Произошло это прежде всего потому, что ей удалось опереться на поддержку мелкого и среднего дворянства, которое не хотело диктатуры "верховников" и требовало, чтобы решения исходили от одного суверена.
Сегодня в российской истории повторяется схожая ситуация. Владимир Путин, несмотря на свое огромное влияние, отходит в тень просто потому, что как председатель правительства он не уполномочен принимать решения президентского уровня. Он может влиять на основные решения. И, безусловно, он на них влияет. Но ему нет никакой необходимости - и возможности! - влиять на все принимаемые президентом решения.
А здесь-то и таится подвох, потому что для бюрократического аппарата важны даже мелочи.
Старательно подчеркиваемое Медведевым первенство в вопросах руководства Вооруженными силами, борьбы с коррупцией и т. д. постепенно перетягивает властное одеяло на его сторону.
Путин может заниматься экономикой, но внешняя политика и армия постепенно уходят из зоны его контроля. И даже если во главе силовых структур будут по-прежнему оставаться его люди, подчиняться они будут уже Медведеву.
А это значит, что "двоевластие", которое, по мнению некоторых, неминуемо должно было бы возникнуть в схеме "Медведев - президент, Путин - премьер", неизбежно должно скоро закончиться централизацией власти в руках нового главы государства.
Это не означает обязательной схватки за власть окружения обоих президентов. Скорее, те, кто раньше входил в свиту Путина, просто тихо перейдут в окружение Медведева или канут в Лету. По мере усиления главы государства процесс будет ускоряться.