В своей книге "Магомет и Карл Великий" (Mohammed and Charlemagne) (1937 год) бельгийский историк Анри Пиренн утверждает, что конец древней римской цивилизации и начало истории Европы может быть приурочено к VIII веку, когда расширение ислама начало угрожать христианской общине и достигло границ того, что Карл Великий назвал Священной Римской империей. Хотя определение Европы, данное Пиренном, может считаться исторически правильным, создание Европейского союза во второй части XX века стало экспериментом, по существу, предназначенным превзойти эту историческую идентичность народов и религий в целях представить новое политическое бытие как открытый процесс, имеющий больше общего с постмодернистской концепцией сети, чем с современной концепцией нации.
В 1933 году Жюльен Бенда написал в своей книге "Речь о европейской нации" (Discours à la nation européenne):
Вы будете создавать Европу благодаря тому, что вы скажете, а не тому, что вы есть. Европа будет продуктом вашего духа, вашей воли, а не вашей национальной сущности, потому что быть европейцем - это не вещественное, но духовное явление.
По мнению Бенда - европейскость основывается не на бытии или принадлежности к народу, а на духе. Я принимаю интерпретацию Бенда, но я бы заменил понятие "духа" на термин "воображение".
Европейский союз прежде всего был политическим проектом мироустройства на континентальном уровне. Войны между европейскими странами оставили след в истории современности Европы с начала XIX века до Второй мировой войны. Это не только войны между национальными государствами, но и культурные войны: Просвещение (Франция) против Романтизма (Германия), универсалистский разум против культурной самобытности. Преодоление этой оппозиции, которая находится в самом ядре современности, было политическим назначением и исторической миссией ЕС. В этом заключается величие европейской концепции, которая до сих пор является только политическим проектом.
Но этот проект был отброшен в сторону и предан, когда правящий класс европейских стран предпочел быстрый курс финансовой и денежно-кредитной унификации и превратил политический и культурный проект, который описывает Бенда, в нечто совершенно иное - постдемократическую систему управления на основе финансовой отчетности. Маастрихтский договор был санкцией понижения европейского проекта до уровня монетаристского проекта. Не обращая внимания на предупреждения Жюльена Бенда, европейский правящий класс, который собрался в Маастрихте, решил основать европейский процесс на идентичности, а не на политической воле и воображении. В то время как европейская идентичность предыдущие десятилетия была основана на экономическом процветании и финансовой стабильности, правящий класс создал унифицирующий процесс по неолиберальной догме бесконечного роста, финансового баланса, потребительства и абсолютной власти Европейского центрального банка. Но процветанию не суждено было длиться вечно, и в конечном итоге финансовый абсолютизм показал свою оборотную сторону. Вначале европейский проект по сути являлся проектом "воли, духа и воображения", но был сорван в 1980-е и 1990-е годы утверждением новой экономической идентичности международного финансового капитализма Европы.
Что происходит сейчас? Что такое Европа сегодня?
Европа подвергается детерриториализованному финансовому разобщению, которое теперь разрушает благополучие и процветание и прокладывает путь к страху и возрождению национализма, этнической обособленности и войне. Свирепый материализм лежит в основе насильственной реакции, как мы видим в текущей тенденции роста национализма и ксенофобии. Антинемецкая ненависть растет в странах Средиземноморья, националистические партии набирают сторонников во Франции, Венгрии, Финляндии, Италии и Греции, как никогда большое число людей обращаются к расистским настроениям, волна депрессии и отчаяния захлестывает континент.
Если верить выступлениям Ангелы Меркель и других европейских политиков, Европейский союз подчиняет страны банковской задолженности, обнищанию, безработице, страху. Неудивительно, что ужасающие речи Брейвика о европейской идентичности все больше находят свое отражение в риторике мейнстрима.
Исламофобия является основным средством европейской агрессивной идентичности, и, так как исламофобия распространяется, она симметрично усиливает исламский фундаментализм. В "Европейской декларации независимости" Брейвик заявляет, в полном согласии со всем спектром сил национальной идентичности, которые растут в Европе - от партии Пима Фортейна в Нидерландах до итальянской Лиги Севера, от венгерского Йоббик ("Движение за лучшую Венгрию") до Финской партии (ранее известной как "Истинные финны") - что иммиграция угрожает погрузить Европу в хаос исламского нашествия, и что ислам является идеологией зла. Большая часть декларации Брейвика посвящена определению общего фронта против опасности ислама. В этот общий фронт он хочет призвать как христиан, так и евреев, которые, по его словам, являются самыми смелыми защитниками Западной идентичности.
Брейвик пишет про немецкий нацизм:
Всякий раз, когда кто-то спрашивает, являюсь ли я национал-социалистом, меня глубоко оскорбляет это. Если есть историческая фигура и бывший германский лидер, которого я ненавижу, то это Адольф Гитлер. Если бы я мог отправиться на машине времени в Берлин 1933 года, я бы первым вызвался убить его.
Хотя он подписывается под некоторыми идеями современных неонацистов, Брейвик не терпит Гитлера и немецких нацистов, потому что они не принимают этнического, культурного и политического союза между евреями и европейцами, которые имеют одного и того же врага - ислам и неизбежно коммунизм, который является абсолютным злом.
Виртуальный аватар
После попытки сделать карьеру на продаже абонентских договоров телефонной связи и других подобных затей в возрасте 26 лет Брейвик решил отдохнуть. Он оставил свою квартиру и вернулся к матери. В течение нескольких лет Брейвик втягивался в виртуальный мир, он полностью был поглощен World Of Warcraft, ролевой онлайн-игрой.
Мир Warcraft является в значительной степени конструированием своего аватара. Аватаров Брейвика звали Andersnordic, Conservatism и Conservative. Andersnordic принадлежал к классу магов, был мужчиной по полу и человеком по расе, одной из 52 возможных комбинаций выбора аватара, в то время как Conservatism и Conservative были женские аватары, которых он создал позже. Conservative была красивой блондинкой-магом. Над сборником Андерс работает параллельно с онлайн-играми, он отметил, что привлекательные женщины могут помочь увеличить воздействие его посланий.
Поняв, что образ привлекательной блондинки-женщины может помочь на поле битвы идеологической пропаганды, Брейвик разделил modus operandi рекламы для мужчин во всем мире. Но еще более важно оценить смысл самой ролевой игры. Такие игры - не просто времяпрепровождение в часы досуга: смысл игры вынуждает игроков тратить огромное количество времени перед экраном. Если они не играют достаточно долго, то становятся бременем для своей гильдии, рискуя исключением из сообщества, как слабое звено в цепи.
Согласно данным Борхгревинка:
Андерс играл в Warcraft в ходе наиболее интенсивного периода своей жизни - в 2006 и 2007 годах, когда он тратил на игру до 16 часов в день. В то же время он активно действовал на ряде веб-сайтов и блогов… По данным полиции, он управлял примерно 20 разными адресами электронной почты и 30 различными псевдонимами на примерно 40 любимых веб-сайтах и дискуссионных форумах, от веб-сайта бульварной газеты VG до таких неонацистских сайтов, как Stormfront и Nordisk.no.
Я не думаю, что длительное воздействие на мозг имитационной стимуляции, такой как видеоигры, автоматически индуцирует трансформацию умственной деятельности. Тем не менее не трудно представить себе, что если сознательный опыт человека развивается прежде всего в виртуальном мире, то нечто существенное может произойти у него в психологической и когнитивной сфере. В этом случае следует еще раз подчеркнуть, что у Брейвика была диагностирована форма алекситимии, когда он был очень молод. Алекситимия - это неспособность признать собственные чувства и эмоции, разновидность отсутствия эмпатии, которая включает в себя не только эмоциональное восприятие других, но и эмоциональное самоощущение. Виртуализация жизненного опыта может иметь подобный эффект: во-первых, успокаивать боль в результате отчуждения, изоляции и издевательств; а во-вторых, преувеличивать невозможность социализации и затруднять различение фантазии и реальности в социальной сфере.
На мой взгляд, длительное воздействие виртуальной среды является одной из самых важных причин возникновения нынешней психокогнитивной мутации. Тем не менее было бы неверно утверждать, что такое воздействие обязательно само по себе становится причиной патологии и отчуждения, потому что мне кажется, что состояние психического страдания (а именно - одиночества, тоски, депрессии) предшествует любым таким косвенным факторам. Тем не менее комбинированный эффект уже существующих условий проявления психических страданий и огромных затрат времени и умственной энергии в виртуальную деятельность, вероятно, приведет, особенно для молодых людей, к интенсификации отчуждения, вместе с десоциализацией и повышением неправильного восприятия общего пространства социального взаимодействия.
В те годы, что предшествовали широкому распространению киберкультуры Интернета, были общеприняты ожидания весьма разного будущего. Принимая во внимание, что в 1980-е годы многие комментаторы представляли себе расцвет виртуального пространства многостороннего обмена, открытости и культурного экспериментирования, терпимости и творчества, появившаяся реальность оказалась совсем другой. Распространение источников информации и электронных потоков стимулирования настолько подавляюще, что люди, как правило, уходят в конфиденциальную и идейно-однородную область блогосферы, чтобы получить информацию и мнения, которые подтверждают наши ожидания и вновь поддерживают наши убеждения.
Парадоксом информационной революции является то, что заблуждения выживают, даже если люди имеют доступ к дополнительной информации. В Европе и США люди ищут информацию не в последнюю очередь благодаря Интернету, чего не было раньше. Поэтому можно было бы предположить, что недостоверная информация должна исчезать в результате естественного отбора, но убеждение, что Барак Обама в действительности мусульманин и иностранец, по-прежнему живо и популярно среди многих американцев, которые располагают множеством информации. В Норвегии организация Stop Islamiseringen av Norge (SIAN) утверждает, что мусульманское большинство сформируется в Осло в 2026 году, несмотря на статистические данные, получаемые Statistisk sentralbyrа, и возражения сайта службы по правам человека Rights. no, который SIAN указывает как свой источник. Объяснение можно найти в явлении, которое называется "фрагментацией аудитории". Люди хотят пользоваться источниками новостей, которые соответствуют их собственным убеждениям (неважно, являются ли эти источники телевидением, газетами или веб-сайтами). В результате возникают параллельные новостные ниши, параллельные медиареальности.
Вместо воображаемой киберкультурной утопии Интернет стал ответственным за возрождение в мире фанатизма и нетерпимости. Политические и религиозные группы теперь можно рассматривать как "цифровые племена", которые входят в онлайн-пространство с намерением получить подтверждение своей идентичности и закрепить свои параноидальные страхи и фобии. В этих онлайн-эхо-камерах реальные люди заменяются фобическими призраками непохожести, в результате чего уничтожается возможность терпимых, демократичных дебатов.
Глава 7. Память
Многие люди собирались в те толпы во имя смерти. Они приходили почтить память умерших. Процессии, пение, речи, диалоги с покойниками, перечисление имен погибших. Они приходили, чтобы увидеть костры и фейерверки, тысячи приспущенных флагов, тысячи скорбящих в военной форме. Влиться в толпу - значит спастись от гибели. Отстать от толпы - значит рисковать жизнью как отдельная личность, в одиночестве смотреть смерти в лицо. Главным образом по этой причине толпы и собирались. Люди приходили, чтобы влиться в толпу.
Дон Делилло "Белый шум"
Рано утром на праздник Пурим 25 февраля 1994 года доктор Барух Гольдштейн вошел в мечеть Ибрахими в Хевроне, на Западном берегу. Более восьмисот палестинских мусульман собрались там, чтобы участвовать в молитве. Гольдштейн был одет в униформу Армии обороны Израиля и имел при себе автомат IMI Galil и 140 патронов.
Охранники позволили ему пройти, так как подумали, что он офицер и идет в соседнюю комнату, зарезервированную для евреев. Оказавшись внутри, Гольдштейн открыл огонь по молящимся арабам. Он убил 29 человек, в том числе детей, и ранил еще 125. Оставшиеся в живых пытались остановить его, и в конечном счете Гольдштейн был схвачен и избит до смерти.
Вскоре после этого убийства в Палестине вспыхнули беспорядки, уже на следующей неделе погибли пять евреев, среди арабов 21 человек были убиты силами израильской обороны.
Ицхак Рабин, тогдашний премьер-министр Израиля, позвонил лидеру Организации освобождения Палестины (ООП) Ясиру Арафату, осуждая нападение Гольдштейна как "отвратительный, преступный акт убийства".
В итоге сам Рабин был убит праворадикальным ортодоксальным евреем по имени Игаль Амир, который считал его политику по отношению к палестинцам и подписание соглашений в Осло актом измены.
Многие израильские комментаторы определили Гольдштейна как сумасшедшего, но в течение нескольких недель после расстрела сотни израильтян отправились на могилу Гольдштейна, чтобы почтить убийцу. Некоторые хасиды пели и танцевали вокруг его могилы, и многие целовали надгробие, заявив, что Гольдштейн - "герой Израиля". Эпитафия на могиле гласит, что Гольдштейн "отдал свою жизнь ради народа Израиля, священной Торы и израильской земли". Тем не менее после принятия закона, запрещающего устанавливать памятники террористам, израильская армия демонтировала этот памятник. Несмотря на это, культ Гольдштейна сохранился среди радикальных еврейских поселенцев.
В одной песне, которую поют поселенцы, есть лиричное: "Доктор Гольдштейн, нет никого, такого как ты, во всем мире. Доктор Гольдштейн, мы все тебя любим… Ты прицелился в главарей террористов, нажал на спусковой крючок, выпустил пули и стрелял, стрелял, стрелял".
Во время демонстрации, в которую превратились похороны Гольдштейна, раввин Исраэль Ариэль заявил:
Святой мученик, Барух Гольдштейн, отныне наш заступник на небе. Гольдштейн выступал не как одиночка, он услышал плач земли Израиля, которую день за днем мусульмане похищают у нас. Он действовал, чтобы дать ответ на этот плач земли!
Ближе к концу своей хвалебной речи раввин Ариэль добавил: "Евреи наследуют землю не на основе какого-то мирного соглашения, но только через пролитие крови".
Идентичность и идентификация
В 1980 году Гольдштейн был активистом партии "Ках", откровенно расистской, антиарабской правой организации, основанной в Израиле раввином Меиром Кахане. Позже в качестве доктора Гольдштейн получил известность в Израиле, потому что отказывался лечить арабов, которые нуждались в медицинской помощи. После получения должности военного врача он сказал своим командирам, что его вера не позволяет ему лечить раненых или больных арабов, в том числе тех, кто служит в Армии обороны Израиля. Его начальство решило не наказывать его за такой отказ, а просто переназначить Гольдштейна в Южный Ливан.
Было бы несправедливо считать преступления Гольдштейна выражением израильской ортодоксальной идеологии. Но в его контексте мы можем увидеть знак безумия и счесть преступление Гольдштейна симптомом той болезни, которая известна под названием идентичность.
Идентичность не приобретается естественным образом, это продукт культурного влияния, это эффект фиксации и натурализации культурного различия, психологической, социальной и языковой особенности. Идентичность - постоянность и закрепление этой постоянности отдельного человека в социальной среде. Для того чтобы быть понятым, каждый должен играть свою роль в игре, и эта роль незаметно идентифицируется как знак принадлежности к той или иной среде.
Но идентичность постоянно ищет свои корни, зачастую это выглядит несколько примитивно и поэтому для большинства - бесспорно верно. Сообщество, которое является местом коммуникации людей (место обмена информацией обычно полно различных смыслов), ошибочно воспринимается в качестве естественного места принадлежности человека и превращается в примитивный источник смысла существования. Временная, переходная договоренность, которая дает смысл знакам, укрепляется и превращается в естественную систему идентификации или мотивированную связь между знаком и смыслом.
Идентичность может рассматриваться как укрепление внутренней структуры общества. Идентичность - противоположность стиля, который гибок и адаптивен, а также изменяется в ретроспективе. Стиль не имеет нормативной функции и не подразумевает какого-либо запрета и наказания. Идентичность - это ограничение, воспринимаемое бессознательно, без возможности понимания и взаимодействия. Это, конечно же, полезное ограничение, но опасно перепутать его с изначальными, природными особенностями индивидуума. Тогда идентичность становится условием агрессивности между различными группами, расизма, насилия и фашизма. Идентичность всегда основана на преувеличении смысла человеческих корней, и это приводит к определению принадлежности к той или иной идентичности в качестве главного критерия истины.
Идентичность - это аппарат восприятия и понятийный аппарат, который дает нам возможность получения информации, но иногда мы путаем это знание с аксиомами. Таким образом, мы приходим к вере в то, что мы уже знаем - у нас уже есть ориентир, очевидный благодаря нашей принадлежности. Это может быть порой полезно, но опасно перепутать культурные коды с внутренней сферой принадлежности к общности. Без культуры человек становится потерянным в окружающем мире, но заблудиться - это только начало процесса. Познание - предпосылка для создания любого кода.