На многих крупных кораблях помимо командирской каюты существовала и так называемая "запасная" каюта. В нее командир переселялся в том случае, если на корабле появлялся флагман, которому уступались командирские апартаменты. В этом случае приходилось потесниться и другим офицерам - при флагмане всегда имелся штаб из нескольких человек, которым также надо было где–то размещаться.
Так жили командиры больших кораблей. На тех, что поменьше, условия могли быть гораздо хуже. Например, первыми минными судами Российского Императорского флота, где было отдельное командирское помещение, были миноносцы "Ревель" и "Свеаборг". Более того, эти суденышки долгое время были единственными представителями своего класса, где командир имел собственный угол. До этого командирам приходилось либо не сходить с мостиков, либо искать себе какой–то уголок под верхней палубой. Впрочем, на малых кораблях отношения между офицерами и матросами обычно были куда более демократичными, нежели на броненосцах и крейсерах.
А старые моряки, помнившие дальние походы первой половины XIX в. могли только завидовать таким "царским" условиям. Вот, например, что вспоминал о кругосветном плавании в 1840–1842 гг. на парусном транспорте "Або" вице–адмирал Павел Яковлевич Шкот:
".Мы выдержали ряд штормов, в продолжении которых не имели теплой пищи, так как разводить огонь в камбузе не было возможности, и питались сырой солониной и остатками сухарей. Снег постоянно валил, очищать палубу от него недоставало силы, и поэтому на палубе снегу постоянно было по колено, с рей и парусов падали глыбы снега. К этому нужно прибавить, что как офицеры, так и команда опять начали болеть; пришлось снова стоять на две, а часто и на три вахты. Сухого платья не было; обогреться негде и нечем; берегли только одну перемену сухого белья, которую надевали после смены с вахты; вступая же снова на вахту, надевали опять мокрое; по палубе протянуты были постоянно леера, без которых ходить было невозможно. В кают–компании и матросской палубе было мокро и душно от закрытых и задраенных люков. Да, плавание было вполне ужасное. Кажется невероятным, как мы могли перенести такие бедствия. Кажется, что это был сон, так как плавание на злополучном транспорте "Або" превосходит всякое вероятие".
Но вернемся к "Ревелю" и "Свеаборгу". Для малых минных кораблей того времени считалось блестящим результатом, если они могли действовать в зимнем море около четырех суток. Жить же на корабле экипаж мог без перерыва около месяца.
Спустя 20 лет на новейших минных крейсерах (эскадренных миноносцах) типа "Финн" командир уже располагал собственной каютой, где стояла мебель из полированного орехового дерева. Имелся волосяной диван в чехле, прикрепленная к переборке койка, письменный стол, умывальник, зеркала и шкафы. Как видим, жизнь "миноносников" постепенно налаживалась.
Офицеры должностями пониже на различных кораблях жили опять же по–разному. Отдельные каюты всегда полагались старшему офицеру (часто из двух помещений - спальни и кабинета), ревизору (в его помещении размещался и денежный сундук, который могли поместить и в командирском помещении), старшему судовому механику и священнику. До начала XX в. обычным делом была мебель из красного дерева или бука (офицеру полагался письменный стол или конторка, шкафы и книжные полки, стулья или кресла) и мраморные (часто - в дубовом шкафчике) умывальники в каютах. А вот ватерклозет в большинстве случаев был для всех офицеров общий. Кроме того, на больших кораблях имелась специальная ванная для инженер–механиков, которым по роду службы приходилось мыться гораздо чаще, чем всем остальным офицерам.
На более старых эсминцах типа "Сокол" офицерам приходилось жить в кают–компании, а отдельная каюта (довольно тесная) полагалась только командиру. При этом офицерские койки стояли совершенно открыто, и далеко не всякий командир разрешал на боевом корабле даже тот минимальный уют, что давали занавески перед спальными местами.
Добавим, что "стационарные" письменные столы, помимо командира и старшего офицера, обычно полагались лишь двум офицерам - старшему судовому механику и ревизору. Что же касается конторок, то за годы их использования в Морском ведомстве так и не удосужились обзавестись комплектом типовых чертежей для этого вида мебели. Поэтом на каждом судне данный предмет обстановки мог несколько отличаться от другого.
Вот, например, как выглядела офицерская двухместная каюта на корвете "Коршун" (главный герой Володя Ашанин - т. е. сам Станюкович, делит ее с корабельным священником). Дело происходит в начале 1860–х гг.
"Это была очень маленькая каютка, прямо против большого машинного люка, чистенькая, вся выкрашенная белой краской, с двумя койками, одна над другой, расположенными поперек судна, с привинченным к полу комодом–шифоньеркой, умывальником, двумя складными табуретками и кенкеткойдля свечи, висевшей у борта. Иллюминатор пропускал скудный свет серого октябрьского утра. Пахло сыростью.
Между койками и комодом едва можно было повернуться".
Как мы видим, мебель в каютах была привинчена к полу. Это было сделано во имя безопасности их обитателей. Ведь тяжелые шкафы, кровати и комоды могли легко придавить офицера во время качки и тем более - во время шторма. Исключение составляли стулья и изредка - кресла.
Что же касается табуреток, то их прикрепляли к стенам по другой причине. Каюты были очень тесными, поэтому стандартные табуреты могли бы "украсть" у хозяев каюты дополнительное жизненное пространство. Если же табурет можно было сложить и закрепить у стены, то офицер получал пару дополнительных квадратных футов свободного места.
Ивану Александровичу Гончарову, который шел в Японию на корабле куда более высокого ранга - на фрегате - каюта досталась почти такая же. В ней была кровать, оснащенная выдвижными ящиками для белья, а также комод, который выступал в роли письменного стола. Одежда вешалась на каютную перегородку.
Единственная разница между каютами Гончарова и Ашанина состояла в том, что писатель располагал одноместной каютой. Впрочем, в отличие от юного кадета, он занимал достаточно важный пост секретаря посла в Японии.
В более поздние времена обстановку офицерской каюты обычно составляла койка с матрасом, кресло или высокий "венский" стул и платяной шкаф (деревянный или металлический).
Так, на минном крейсере "Финн" офицеры спали на "комбинированных диванах", в которые были вмонтированы ящики для белья. Обстановка также включала шкаф и умывальник. При этом саму каюту обитатели часто сравнивали с купе поезда - настолько там было узко. Если же каюта считалась двухместной, то пользоваться ею можно было только по очереди - два человека одновременно развернуться там не могли.
На кораблях большего размера, например эскадренных броненосцах, интерьеры были гораздо богаче. Заглянем в каюту мичмана Иллариона Илларионовича Бибикова глазами корабельного инженера Владимира Полиевктовича Костенко:
"Недавно мне пришлось зайти в каюту мичмана Бибикова, где была горловина в бортовой отсек. Каюта выглядела, как бомбоньерка. Переборки покрыты тонким штофом, скрывавшим стойки и головки заклепок, над столом висел дорогой персидский ковер с развешанным по нему кавказским оружием. У письменного стола - шкура белого медведя, а вместо казенного корабельного кресла штатского образца стояло весьма удобное кожаное кабинетное. Несколько портретов в рамках, изящный письменный прибор и бронзовые статуэтки тонкой работы были расставлены на столе, а электрическая лампа с подставкой в виде обнаженной женской фигуры, несущей светильник, увенчана кокетливым кружевным абажуром.
Койка у тыловой каютной переборки была завешана шелковой портьерой на бронзовых кольцах, скрывавшей большую картину в золотой раме, изображавшую златокудрую нагую красавицу, купающуюся в лесном ручье.
На книжной полке красовался ряд книг в сафьяновых тисненых переплетах, большей частью на французском языке. Все свидетельствовало, что хозяин каюты - большой эстет, не стесняется в средствах и не видит причин отказывать себе в привычном комфорте и в ласкающей взор обстановке даже во время похода на войну".
Отметим, что к плаваниям в тропиках корабли Русского флота, в подавляющем большинстве, приспособлены не были. Кондиционеры тогда отсутствовали, а системы охлаждения воздуха были крайне примитивными и часто "сдавали". Кроме того, одолевали тараканы. Во внутренних помещениях кораблей температура могла превышать 50°.
"Жара и духота у меня нестерпимые. Отворенные дверь и окно мало помогают. Не ощущается ни малейшего движения воздуха. Электрическая вертушканедостаточно обветривает, к тому же она у меня испорчена. Через отворенную дверь забегают крысы и шуршат в бумаге, тараканы щекотят и даже кусают. Их ужасно много. На днях увидал, что они объели мои сапоги. Когда я сообщил об этом в кают–компании, меня подняли на смех, но смеялись недолго, так как вскоре выяснилось, что почти у всех сапоги попорчены", - писал в дневнике офицер шедшего в Цусиме крейсера 2–го ранга "Алмаз" князь Алексей Павлович Чегодаев-Саконский.
По сути, единственным кораблем Российского Императорского флота, приспособленным для службы в южных широтах, была мореходная канонерская лодка "Хивинец", построенная для службы в Персидском заливе. Впрочем, к моменту вступления канонерки в строй необходимость в русском станционере в прибрежных странах залива уже отпала. Поэтому "Хивинец" сначала долгое время служил в Средиземном море, а затем был переведен на Балтику. Списана она была в 1944 г., а до этого служила долгие годы плавучей базой подводных лодок.
При каждой каюте имелся матрос–вестовой, который следил за чистотой в каюте и выполнял поручения офицеров. В его обязанности, например, входила чистка платья и обуви обитателя каюты, приготовление горячей воды для бритья и передача донесений на мостик (как тогда говорили - "на вахту") в случае необходимости. Дежурные вестовые при кают–компании также будили офицеров на ночные вахты. Кстати, на парусных кораблях до середины XIX в. помещение для вестовых по привычке именовалось "людской"…
Офицеры "Адмирала Ушакова" пользовались ватерклозетом, расположенным в надстройке спардека. Там же находились и цистерны с пресной водой, которая использовалась для умывания. "Умывальная вода" добывалась чаще всего из забортной морской, для чего использовались специальные опреснители.
А вот офицеры фрегата "Паллада" в начале 1830–х гг. могли гордиться уже тем, что "секретные места" в штульцах офицерских гальюнов корабля было решено "сделать по новым образцам, употребя вместо медных котлов фаянсовые чаши". Впрочем, командир корабля капитан–лейтенант Павел Степанович Нахимов в "Ведомости" о ходе работ по оборудованию фрегата "Паллада" по–хозяйски увидел непорядки - "только одно секретное место в капитанском штульце устроено таким образом, а в прочих обыкновенные медные котлы вставлены".
Кстати, именно в расположении гальюнов исторически в носовой части корабля крылось то, что все офицеры в Русском флоте (а также флотах других стран) обитали исключительно в кормовой части. Никому ведь не хотелось ежедневно и ежечасно "наслаждаться" ароматами отхожих мест.
Офицерские каюты остались в корме и после перехода от парусов к пару. И если на колесных пароходах ничто комфорту "их благородий" не угрожало, то с переходом к винтовым кораблям ситуация кардинально изменилась.
Как известно, именно на корме находятся винты, двигающие корабли. К ним ведут гребные валы. Вместе валы и винты вызывали сильнейшую вибрацию, к которой моряки парусных судов были непривычны.
А ведь были еще и корабли с подъемными винтами - на них в кормовой части размещалась специальная шахта, в которой могли поднимать и опускать движитель, разобщенный предварительно с гребным валом. Это давало возможность использовать паруса, которым постоянно установленный винт сильно мешал, тормозя корабль. Вибрации в этом случае было тоже ничуть не меньше.
Моряку Российского Императорского флота положено было быть, по возможности, чистым. И это при том, что до массового появления на кораблях опреснителей пресной водой (при наличии достаточного количества таковой) могли умываться только офицеры. Для матросов существовала вода соленая, забортная.
Даже после угольной погрузки уделом и матросов, и офицеров был душ или ванная соленой забортной водой. Позволить одновременно вымыться в пресной воде экипажу какого–нибудь эскадренного броненосца или большого крейсера (а это от шестисот до тысячи человек офицеров и матросов) командование, естественно, не могло.
В дальних тропических переходах вопрос "освежения" личного состава решался очень просто. На палубу выносились брандспойты, команда (зачастую - включая офицеров) раздевалась и нежилась под теплой океанской водой. Другим вариантом был спуск за борт большого паруса, углы которого ставились на буйки. Получалось нечто вроде импровизированного плавательного бассейна.
Напоследок расскажем о том, как жили на главном корабле Российской империи эпохи императора Николая Второго - императорской яхте "Штандарт".
Каюты командного состава по сравнению с другими судами 1–го ранга (яхта в военное время должна была служить вспомогательным крейсером, несмотря на отсутствие броневой палубы) были более чем скромными.
Помещение командира состояло из небольшого кабинета и спальни на верхней палубе, а также каюты в жилой палубе, где также находились апартаменты флаг–капитана императора, адмирала Константина Дмитриевича Нилова.
"Двухкомнатной" была и каюта старшего офицера. Не слишком просторными были помещения и остальных членов командного состава яхты. В каждой офицерской каюте имелся умывальник с горячей и холодной водой, а также вентилятор.
В кают–компании, освещавшейся сверху "светлым люком", стоял большой обеденный стол, буфет, несколько легких кресел, диваны, журнальные столики, книжный шкаф, а также - неизменное пианино. В качестве памятной реликвии на переборке висел молоток, которым император Александр Третий вбил первый гвоздь при постройке корабля.
Императорские апартаменты состояли из нескольких помещений.
Вначале посетитель попадал в вестибюль, облицованный красным деревом, где при необходимости собирали походную церковь. Храм был сделан из дуба и располагал серебряной утварью (в теплую погоду его устанавливали на верхней палубе).
Из вестибюля проходили в гостиную, в центре которой стоял круглый диван, по сторонам - фортепьяно и легкая ореховая мебель. Стены были обтянуты шелком "цвета морской волны" и украшались картинами и фотоснимками на морскую тематику. Как вспоминают очевидцы, гостиная использовалась дочерьми императора Николая Второго для различных занятий.
Из гостиной можно было попасть в кабинеты императора и императрицы.
Мебель кабинета Николая Второго была обита темно–зеленой кожей, а стены облицованы серым пергамоидом. Письменный стол стоял между двумя полупортиками, а рядом располагался книжный шкаф (литература - главным образом на английском языке). Над столом висел электрический календарь (он показывал дни недели, фазы Луны и т. д.). Далее дверь вела в спальню, ванную компакту и ватерклозет.
Кабинет императрицы, само собой, выглядел богаче. Стены были обиты глянцевитым цветным кретоном, который использовался и для обивки мебели из палисандрового дерева. Помимо письменного стола имелся диван и трельяж для цветов. Важное место в кабинете занимал портрет британской королевы Виктории, воспитавшей будущую Александру Федоровну на правах бабушки. У царицы была также своя спальня, ванная комната и уборная.
Немного стоит добавить о спальне императрицы. В ней имелись специальные электрические часы, которые могли при необходимости проецировать на потолок увеличенного размера циферблат со стрелками. В каюте также имелось множество икон и иконок из Царскосельского дворца; горела лампада.
Каюта наследника состояла из двух помещений - учебного класса, использовавшегося также как комната для игр, и спальни.
Добавим, что личный флот императорской фамилии не ограничивался "Штандартом". Так, вдовствующая императрица Мария Федоровна (вдова императора Александра Третьего) имела в своем распоряжении яхту "Полярная Звезда". Генерал–адмирал Великий князь Алексей Александрович ходил на яхте "Стрела", а также на крейсере–яхте "Светлана". Кроме того, императорский флот в разные годы включал яхты "Александрия", "Ливадия", "Тигр", "Дагмар", "Голубка", "Держава" и т. д.