Книга посвящена анализу современной социально-политической реальности в связи с прошлым нашей страны. Авторы рассматривают вопрос о культурно-исторической обусловленности нынешнего положения государства и общества в России и утверждают, что главные причины и истоки происходящего – в политике, активно осуществлявшейся советским и осуществляемой постсоветским руководством нашей страны, а не в исторически сложившейся "русской ментальности" или характере народа. На этом основании ставится задача модернизационной преемственности с исторической Россией как необходимого условия создания современного российского европейского государства. Книга предназначена для широкого круга читателей, не теряющих надежду на европейское будущее России и готовых прилагать усилия для достижения этой цели.
Содержание:
Введение 1
Глава 1 - Дредноут из разбитого корыта, или Провал постсоветской модернизации и его следствие 1
Глава 2 - История против мифа, или Какой мы народ 16
Глава 3 - Европейский путь, или Кто, как и когда будет модернизировать Россию 45
Заключение 55
Библиография 56
Примечания 58
Григорий Алексеевич Явлинский, Андрей Васильевич Космынин
Историко-политические заметки: народ, страна, реформы
Введение
Эти заметки – реакция на расхожее мнение о том, что главная причина неудачи постсоветских реформ в России – особенности культуры и менталитета народа.
Провал постсоветских реформ очевиден. Если бы они достигли успеха, поворот, произошедший в последние годы во внутренней и внешней политике российского государства, был бы просто невозможен. Его не допустил бы средний класс, если бы он действительно был – обширный, самостоятельный, осознающий свои интересы, а не замещался чиновниками и сотрудниками сырьевых компаний, полностью зависимыми от своего начальства. Его не допустили бы независимые СМИ, если бы они были. Его не допустили бы граждане, объединенные в политические партии и гражданские организации, если бы…
Вот здесь все чаще и звучит готовый ответ: "если бы это были другие граждане, другой народ".
Мы постарались аргументировать альтернативный тезис: нынешнее состояние общества является прямым следствием грубейших ошибок и преступлений, совершенных в ходе реформ, приведших к слиянию бизнеса и власти, созданию олигархической системы в экономике и политике.
В этих заметках, которые мы писали в течение последних 10 лет, мы обосновывали очевидное для нас положение: все образованные европейские народы и народы, которые цивилизационно присоединились к ним в XIX–XX вв., живут по примерно одним и тем же социальным законам. Возможны очень серьезные отклонения, в том числе трагические, такие что произошли с немецким или итальянским народами между двумя мировыми войнами, но они преодолимы. Особое значение при этом имеет состояние элит, политического класса, политический выбор, предлагаемый народу. Иллюстрация к этому тезису – развитие в ХХ в. "разделенных наций", которые, опираясь на свою историю, культуру, ментальность, в одном случае оказываются среди лидеров цивилизации, в другом демонстрируют ее абсолютное неприятие. Наиболее показательный пример, конечно, Южная и Северная Корея, но он не единственный .
Мы показываем, что с учетом своеобразия страны можно осуществить успешную модернизацию, суть которой для общества-закон, одинаковый для всех, для государства – разделение властей и независимая судебная система, для экономики – неприкосновенность частной собственности и конкуренция.
Так же как человек, наделенный свободой воли, может управлять собой и своими наклонностями, страны и народы могут выстраивать свое политическое будущее, опираясь на политическую волю и ответственное политическое лидерство.
Все сказанное для нас очевидно и даже банально, однако приходится об этом говорить, искать и приводить доказательства, потому что вопреки очевидности широко распространено мнение об обусловленности нынешней российской политической реальности историей и культурой нашей страны.
Мы не претендуем на "закрытие темы", не стремимся ответить на все вопросы, а глубина проникновения в каждый из них разная. При том что в наших рассуждениях мы часто опираемся на научные работы по истории, культурологии, социологии, наше исследование не является академическим ни по форме, ни по сути. Наша книга – результат непростых многолетних размышлений, которые представлены именно как размышления, незавершенный процесс.
Задача, которую мы ставили перед собой – предложить читателям присоединиться к этому процессу, изложив практически не существующую сегодня в публицистической и научной литературе точку зрения: корни проблем развития нашей страны надо искать в отсутствии современной, неболыневисткой, совестливой элиты, а в истории и культуре России надо искать и находить точки опоры для модернизации и строительства современного европейского государства.
Несмотря на крайне сложную и опасную общественно-политическую ситуацию почти (а где-то уже и совсем) гражданской воины, мы сознательно не хотим ограничивать круг наших собеседников политическими единомышленниками и сторонниками. Мы обращаемся к российскому обществу в его культурной и исторической целостности, потому что только осознав эту целостность в контексте европейского развития оно сможет достойно жить.
Несколько слов о структуре книги. Основной текст набран крупным кеглем. Это суть наших взглядов и размышлений. Более мелким кеглем даются уточнения и иллюстрации к логике рассуждений.
Справочный аппарат книги состоит из постраничных сносок (нумерация арабскими цифрами) и более пространных примечаний к главам (нумерация римскими цифрами).
Мы хотим специально отметить и поблагодарить выдающихся российских историков-современников Татьяну Васильевну Черникову, Андрея Николаевича Медушевского и Андрея Борисовича Зубова – за глубокие профессиональные обсуждения и то значительное влияние, которое оказали на нас их работы по отечественной истории и культуре.
Наша искренняя признательность Ольге Юрьевне Саленко, Татьяне Анатольевне Морозовой, Светлане Игоревне Чурсиной, Виктору Валентиновичу Когану-Ясному, Григорию Авадьевичу Меламедову, Виталию Григорьевичу Швыдко, польскому дипломату госпоже Юстыне Гладысь – за содержательные обсуждения, замечания и предложения, высказанные в ходе многолетней работы над книгой.
За неоценимую сложнейшую работу по подготовке рукописи к печати особо благодарим редактора Юрия Арсеньевича Здоровова.
Глава 1
Дредноут из разбитого корыта, или Провал постсоветской модернизации и его следствие
Попытка подвести итоги первому десятилетию… века переносит нас в атмосферу известной народной сказки. Сиденье над разбитым корытом всегда предрасполагает к философским размышлениям. Естественно, возникает вопрос, почему оно разбито, почему вообще рухнули одна за другой все наши радужные мечты? Еще так недавно терема и дворцы были близки к осуществлению. Почему же теперь даже светлая и просторная изба кажется нам недосягаемым счастьем?
Евгений Трубецкой
Не дай Господь, чтобы война,
Не то мы правнуков оставим в дураках.Владимир Высоцкий
Что не получилось в реформах 90-х
Объективная ситуация второй половины 80-х была весьма благоприятной для модернизации, как экономической, так и социокультурной.
В социокультурном плане активной была модель ожидания качественного прорыва, сопровождаемого сближением народа и государства. Последнее особенно важно – общество действительно проявляло готовность доверять власти, начавшей "перестройку", и поддерживать ее начинания. При этом вектор "прорыва" был определенно европейским в том понимании, которое мы вкладываем в это слово и сегодня, а не ограничивался завистливым взглядом на прилавки западных продуктовых магазинов.
Ожидание "прорыва", качественного изменения жизни в России всегда было связано с движением к свободе. Традиционно (для XVIII–XIX вв.) это ожидание "воли", то есть отмены крепостного права и предоставление крестьянам возможности свободно трудиться на земле, в середине XX в. символ "прорыва" – отмена колхозов (которую ждали после добытой кровью народа победы над нацистами), к концу века ожидание нового качества можно сформулировать фразой "жить как в Европе". В это понятие, конечно, входило повышение уровня жизни, но представление об ожидавшихся переменах было гораздо более широким. Они увязывались с такими ценностями, как свобода, демократия, открытость, конкуренция, хозяйственная самостоятельность, творческая независимость.
В обществе присутствовало и нарастало ожидание перемен. Реформы воспринимались как движение вперед, благо, созидание.
О массовом модернизационном потенциале, в частности, свидетельствует быстрое развитие кооперативного движения, в котором проявлялось стремление к новым формам организации труда, к новым экономическим отношениям. Если была возможность дополнительного заработка, люди ее использовали. Отношение к кооперативам показывало, что корни пресловутого "безделья" советского времени – не в нежелании трудиться, довольствуясь гарантированной зарплатой, а в ограниченности возможностей дополнительного заработка. Как только появилась возможность работать и зарабатывать, люди этой возможностью воспользовались. Безусловно, специфика процесса была. Типичное явление – создание кооперативов на государственных предприятиях с использованием их производственных мощностей. Однако на этой же мотивационной основе могла бы "пойти" массовая "малая" приватизация – человек продолжает делать то же, чем занимался всю жизнь, но уже является собственником своего дела.
Потенциальная база экономических, рыночных реформ в сознании позднесоветского человека – ценность для граждан денежных сбережений (которые наряду с жильем являлись распространенной формой собственности, доступной советским людям).
Эти сбережения могли стать "ключом" к созданию массового слоя частных собственников, мелких, средних, а позднее, на этой основе, и крупных. Особенностью такой собственности было бы понятное происхождение – приобретение за свои "кровные". Вокруг этого можно было создавать правовую и государственную систему. Таким образом, можно было обеспечить необратимость институциональных изменений, для которых создание незыблемого института частной собственности было важнее, чем финансовая стабилизация.
Политически общество было ориентировано не на авторитарно-вождистскую, а на демократическую модель, связанную со свободными плюралистическими выборами, независимым парламентом, выражающим интересы общества.
Демократическое меньшинство, избранное в 1989 году на первых за годы советской власти выборах с выбором (хотя и ограниченным), было заметнее и авторитетнее "агрессивно-послушного большинства" не только потому, что было представлено яркими людьми, таким как А.Д. Сахаров, но и потому, что именно эти депутаты, избранные вопреки воле власти, воспринимались как по-настоящему легитимные народные представители.
На большей части территории страны выборы продолжали восприниматься традиционно и кандидаты скорее назначались, чем избирались. Однако даже заведомое меньшинство нонконформистских фигур, ставших депутатами в результате этих выборов, обеспечивали новое качество. Главным было не то, что Съезд народных депутатов мог принять какое-то неподконтрольное решение. Названное демократами "агрессивно-послушным" большинство этого бы не допустило. Дело было в другом. Съезд превратился в вершину неформальной вербальной пирамиды. Главным было то, что важнейшие вопросы жизни страны можно было обсуждать на глазах миллионов зрителей. Обсуждать в прямом эфире, без цензуры и изъятий.
Моральным ориентиром при этом был отказ от лжи и насилия как базовых свойств социально-политической системы.
А.Д. Сахаров в ноябре 1988 г. писал: "О чем же я думаю, что жду от перестройки? Прежде всего – о гласности. Именно гласность должна создать в стране новый нравственный климат! Люди… должны знать правду и должны иметь возможность беспрепятственно выражать свои мысли. Развращающая ложь, умолчание и лицемерие должны уйти навсегда и бесповоротно из нашей жизни. Только внутренне свободный человек может быть инициативным, как то необходимо обществу. <…> Перестройка должна способствовать "открытости общества" как одного из условий нравственного и экономического здоровья страны, международного доверия и безопасности. Понятие открытости включает в себя контроль общественности за принятием ключевых решений (повторение ошибки вторжения в Афганистан должно быть невозможным), свободу убеждений, свободу получения и распространения информации, свободу выбора страны проживания и места проживания внутри страны".
А.И. Солженицын сформулировал основную идею перемен, необходимых стране, как "жить не по лжи".
Сегодня "общим местом" стал тезис о "колбасно-витринной" мотивации поддержки перестройки: советские граждане узнали (увидели воочию и по телевизору, тем или иным образом услышали) о содержимом прилавков западноевропейских магазинов и захотели, чтобы у них было так же. Наверное, в какой-то степени и такой ход мыслей имел место. Однако обсуждение содержимого прилавков стало таким актуальным для людей не только потому, что им очень хотелось хорошо поесть, а потому, что правда о западных прилавках стала одним из маркеров тотальной лживости советской системы.
Для этой системы фатальным оказалась даже не свобода слова о настоящем (критики действующего руководства), а свобода слова о прошлом.
Популярные публикации о "белых пятнах истории" показывали масштаб вранья. Государство, которое так врало гражданам, не могло быть правым.
Именно этот потенциал позволил осуществить мирный демонтаж тоталитарной системы, что явилось достижением глобального масштаба, значимость которого с расстояния в десятилетия становится всё более очевидной.
Потенциал демократически ориентированного мышления активной части общества сохранялся и после шоковых событий 1992–1993 гг.
При относительном большинстве ЛДПР на выборах в первую постсоветскую Государственную Думу большинство избирателей проголосовали не за коммунистов и не за Жириновского. Отношение общества к развязыванию войны в Чечне также было негативным. Согласно опросу ВЦИОМ, проведенному 16–19 декабря 1994 г., 36 % граждан были готовы поддержать поиски мирного решения проблем Чечни, 23 % – вывод российских войск из Чечни и только 30 % требовали решительных мер по наведению порядка в мятежной республике. Ответственность за развитие событий в Чечне по пути вооруженного конфликта 31 % опрошенных возлагали на Дудаева, 25 % – на Ельцина и его окружение, 7 % – на российских военных и спецслужбы, 12 % – на чеченскую оппозицию.
Однако реалии посткоммунистической России резко разошлись с перестроечными представлениями о них, при том настолько, что проблема, очевидно, не в несовпадении идеалистических ожиданий с грубой практикой. Разошлись векторы чаемых и осуществленных перемен.
Главная надежда перестроечного общества, которая не оправдалась, – выход из большевистского круга лжи и насилия.
Организация постсоветской власти, подбор правительственной команды и выбор пути реформ шли вразрез с демократической моделью, на которую общество ориентировалось в перестроечные годы.
"Команда реформаторов", пришедшая во власть, рассматривала себя не как партнеров президента, а в качестве сотрудников его администрации. Логика взаимодействия с самого начала была не политической, а бюрократической, ориентированной на вертикальное подчинение.
Авторитарная президентская власть воспринималась как необходимый элемент реформ. Принятие радикальных решений не предварялось серьезной общественной дискуссией.
В ходе экономической реформы не был использован потенциал сбережений граждан. Гиперинфляция, неизбежно последовавшая за либерализацией цен 1992 г. в условиях сверхмонополизированной государственной экономики, воспринималась гражданами как конфискация. Она потрясла общественное сознание не менее большевистской национализации, и вектор потрясения был тем же – защищенной собственности нет даже в эрзац-форме, усердный труд и личные способности не ведут к благополучию, жизнь подчиняется закону силы и случая.
Опросы общественного мнения показывают, что большинство граждан не видело в приватизационных чеках никакой выгоды для себя.
70 % опрошенных указывали на отсутствие информации о том, как распорядиться ваучером. Люди давали такие ответы не потому, что были ленивы и нелюбопытны, а как раз потому, что мыслили вполне рационально и понимали, что схема ваучерной приватизации просто не была на них рассчитана.
Ваучерная приватизация никак не способствовала возвращению в общественное сознание фигуры собственника, легитимного хозяина своего дела. Она базировалась на уравнительном принципе. К тому же, собственность для абсолютного большинства обладателей ваучеров оставалась нереальной, неощутимой, никак не частной.
Продолжение приватизации через залоговые аукционы в 1995–1996 гг. только укрепило убежденность граждан в том, что отношения собственности в России регулируются не законом, а волей власти.