Для американцев экономическое развитие Германии было, таким образом, гарантом выплаты союзнических долгов. США вытащили Германию из сильнейшего экономического кризиса 1923–1924 годов, наступившего вследствие французско-бельгийской оккупации Рейнской области и резкого падения производства. Именно американский банкир Чарлз Дауэс предложил новый план выплаты германских репараций и предложил, чтобы Германия выплачивала их из доходов от торговли с Советским Союзом. По этой же причине американские банкиры инвестировали в Германию в 1924–1929 годах на сумму 63 млрд. золотых рейхсмарок, при том, что репарационные выплаты за это время составили 10 млрд. золотых рейхсмарок. Пожива была сразу по нескольким направлениям: с репарационных выплат через союзнические долги, с кредитов, предоставленных Германии (из суммы инвестиций 30 млрд. рейхсмарок были именно кредитами), и через участие в прибылях немецких концернов. Это был тщательно рассчитанный бизнес. США в 1928 году получили с размещенных за границей 16,5 млрд. долларов капиталов 850 млн. долларов прибыли.
В конечном счете золотой поток платежей по репарациям и долгам, доходы от экспорта и вывезенного капитала хлынули в США.
Только это оказалось прологом к грандиозному кризису. После Первой мировой войны США стали крупнейшим в мире производителем промышленной и сельскохозяйственной продукции. На долю США в 1927 году приходилось 40 % добычи угля в мире, 50 % выплавки стали, 70 % добычи нефти, 65 % производства кукурузы, 55 % хлопка, 20 % пшеницы, 25 % свинины. В 1920-е годы проводилась активная работа по увеличению производства за счет увеличения производительности, широкой стандартизации деталей, за счет развития электрификации в промышленности. Приток капиталов из-за рубежа содействовал расширению производства, в особенности в новых отраслях, связанных с автомобилестроением и авиастроением. Достаточно сказать, что автомобильный парк в США вырос с 7,5 млн. единиц в 1919 году до 26,5 млн. единиц в 1929 году, а всего было произведено 33 млн. автомобилей. За это же время было продано 13 млн. радиоприемников, 1,5 млн. холодильников, 5,5 млн. стиральных машин.
Автомобили потянули за собой другие отрасли. На приобретение и содержание автомобилей было потрачено 14 млрд. долларов, а всего все расходы, связанные с автомобилизацией, составили 100 млрд. долларов. Автомобили потребляли 85 % каучука, 75 % стекла, 18 % стальпроката, 28 % алюминия. Автомобилизация была не просто символом процветания и богатства, она существенно расширяла возможности для поисков работы или бизнеса.
Крупной сферой вложения капитала было также строительство, в особенности коммерческой недвижимости, дорог, плотин. Строительные контракты составили 68 млрд. долларов. Во Флориде и Калифорнии начался сильный строительный бум.
После Первой мировой войны, немедленно освободившись от государственных регулирований, наложенных военными условиями, капиталисты бросились в наживу. В США для этого были наилучшие условия, поскольку страна не только не пострадала из-за войны, но и значительно увеличила свое богатство и производственные возможности. Вся проблема состояла только в том, что сбыть все эти товары было затруднительно. Покупательная способность населения после войны существенно упала, особенно в Европе, и потому на экспорт вряд ли можно было надеяться. Но в США приток денег из-за границы в виде платежей по союзническим долгам сделал возможным финансирование потребления.
В итоге продажа огромного количества производимых товаров велась в значительной степени в кредит или в рассрочку. 75 % автомобилей, 65 % пылесосов, 80 % патефонов продавалось в середине 1920-х годов в рассрочку. Автомобиль в розничной торговле занимал видное место, в среднем до 28 % розничного оборота. Сумма продаж в кредит достигала 5–8 млрд. долларов в год.
Вовлечение населения в банковские операции и рост кредитования довольно быстро привели к тому, что население стало постепенно втягиваться в биржевую торговлю, в целях извлечения быстрого дохода, которым можно было или покрыть кредиты, или приобрести тот же вожделенный и широко разрекламированный автомобиль. Одновременно и крупные монополии, и банки вкладывали свои капиталы в биржевую торговлю. Эта тенденция отмечалась по всему капиталистическому миру: трудности сбыта промышленной продукции, тем более что, кроме США, никто в то время не мог себе позволить кредитовать потребление, вели к тому, что капитал искал более легкие пути и более выгодные сферы приложения. Он перетекал из промышленности в торговлю, посредничество и в биржевую торговлю.
В 1920-е годы в США был биржевой бум, чрезвычайно развита была спекуляция акциями и ценными бумагами, которые позволяли извлекать огромные прибыли буквально из воздуха. В целом ряде случаев выпуск акций превращался в типичную финансовую пирамиду. Возможность легкой наживы привлекала не только американские капиталы, но и зарубежные. Франция и Великобритания в то время, помимо платежей по долгам, страдали от большой утечки капитала за границу, главным образом в США. Крупные банки финансировали биржевую спекуляцию. К 1929 году банковские займы биржевым брокерам достигли 8,5 млрд. долларов. Около 1 млн. человек специально занимались только куплей и продажей ценных бумаг.
Все это происходило на фоне политики президента США Кальвина Кулиджа, который был решительным противником регулирования экономики и ограничения прибылей предпринимателей. В США было процветание, показное богатство. Так, богачи в 1928 году потратили на роскошь 21 млрд. долларов – почти вдвое больше всего английского долга!
В общем, огромные богатства, доставшиеся США после Первой мировой войны, в Америке были потрачены на автомобили, недвижимость (25 % из которой было построено в Нью-Йорке) и роскошь. Правда, пользоваться всем этим могло лишь небольшое меньшинство. В 1927 году, по данным Сенатской комиссии, роскошно жило 1,7 % населения страны, а 18,5 % населения находилось в крайней нужде.
В конечном счете американская финансовая пирамида рухнула. Всего за несколько дней октябрьского кризиса 1929 года исчезли состояния на сумму 50 млрд. долларов. В основном это был спекулятивный капитал, только вот выплачивать взятые для спекуляции кредиты требовалось твердым долларом. Банкиры, финансисты и биржевые маклеры стали стреляться и прыгать из окон. У населения осталось на руках кредитов на 35 млрд. долларов, которые они не были в состоянии выплатить. Резко упал сбыт товаров. Такие потери нельзя было закрыть никакими внешними притоками. В отчаянных попытках погасить кризис в 1930 году США вводят очень высокий таможенный тариф, чтобы оградить свой рынок от иностранных товаров. Вслед за США такие же тарифы вводят и другие страны, в результате чего внешняя торговля рушится. Если в 1928 году мировой ввоз составлял 34,7 млрд. долларов, а вывоз – 32,8 млрд., то в 1933 году эти показатели упали по ввозу до 12,5 млрд. долларов, а по вывозу – до 11,7 млрд. долларов. В 1932 году начали лопаться банки. В 1933 году шесть стран, которые больше всего были должны США, отказались вносить платежи по долгам.
Таким образом, решающая причина Великой депрессии состоит в том, что США в 1920-е годы использовали свое экономически господствующее положение сугубо нерациональным образом: колоссальные средства, доставшиеся им в результате развития промышленности и войны, они спустили на автомобили и роскошь, на колоссальных размеров финансовую пирамиду, которая в конце концов рухнула. Обычный американский эгоизм.
Такими средствами можно было распорядиться и получше, например, провести коренную социальную реконструкцию общества, обеспечить каждого американца жильем с обстановкой, автомобилем, образованием, здравоохранением. Насколько колоссальные средства были выброшены, по сути, на ветер, показывает такой момент. Сумма капитальных вложений в промышленность первой пятилетки составляла 24,8 млрд. рублей. По официальному курсу 5,3 рубля за доллар это составит 4,6 млрд. долларов. Сущие мелочи в сравнении с тем, что тратилось в США. Американские богачи только за счет своих расходов на роскошь могли полностью профинансировать три советские довоенные пятилетки.
Уже острая фаза кризиса, которую Е. С. Варга датировал 1929–1933 годами, привела к резкому падению военно-хозяйственного потенциала основных капиталистических держав. Во-первых, на дальнейшее вооружение просто не было денег. Потому уже в 1930 году капиталистов вдруг охватила неудержимая тяга к разоружению, первым делом выразившаяся в сокращении наиболее капиталоемких программ – строительстве флотов. Состоялась Лондонская конференция по разоружению, которая приняла решение о сокращении флотов и установлении пропорций тоннажа между крупнейшими морскими державами. Адмиралы всех стран-участников дружно критиковали это соглашение, но у политиков был свой резон. Президент США Герберт Гувер протолкнул утверждение Лондонского соглашения через конгресс США, посулив, что этим будет обеспечена экономия в 1 млрд. долларов в течение шести лет. Это был весомый аргумент, поскольку в кризисные годы миллиард долларов был большой суммой. Скажем, капитал Реконструктивной финансовой корпорации, призванной спасти разоряющиеся корпорации и банки, в 1932 году составлял 3,8 млрд. долларов.
Во всех капиталистических странах резались расходы на вооружения и армию, произошел отказ от целого ряда проектов индустриализации для военных нужд. Готовность армий этих стран к войне резко упала.
Во-вторых, кризис привел к разрушению промышленности. Останавливались заводы и фабрики. В целом ряде случаев это означало невозможность восстановления производства без крупных капитальных вложений, что в особенности касалось черной металлургии. Доменную печь легко потушить, но потом трудно задуть снова. А в США из 285 домен было потушено 239. В сущности, целые металлургические заводы проще было построить заново, чем восстановить. Затоплялись брошенные угольные шахты и рудники, часто оборудование фабрик и заводов скрапировалось и продавалось как лом. Положение усугублялось тем, что рабочие, выставленные за ворота, всего за год-два теряли квалификацию и превращались в бродяг.
Это обстоятельство подрывало возможность мобилизации промышленности для новой большой войны. Гражданскому производству и так требуется год или два, чтобы перейти на массовый выпуск военной продукции. Это уже считалось неприемлемым и побуждало создавать в довольно больших масштабах чисто военную промышленность. Но поднять до требуемого военного производства стоящие и разукомплектованные фабрики и заводы требовало несравненно больше сил и времени. Так что, ввязавшись в войну, капиталистические страны в начале 1930-х годов рисковали быстро израсходовать скудные военные запасы, сократившиеся из-за сокращения военных расходов, остаться без вооружения и боеприпасов и, как следствие, проиграть войну.
Влияние кризиса на военную сферу во Франции и Великобритании было настолько велико, что не предпринимались даже те военные усилия, которые были необходимы. Так, Франция отказалась воспрепятствовать вводу германских войск в демилитаризованную Рейнскую область в марте 1936 года по той причине, что была не в состоянии нести финансовые расходы на мобилизацию необходимых сил, которые, по оценкам генерала Мориса Гамелена, должны были составить 30 млн. франков в день. Месяц мобилизации – 1 млрд. франков. Через неделю после ввода германских войск в Рейнскую область французское правительство находилось на грани банкротства и спаслось лишь чрезвычайными мерами. Потому Гитлеру не препятствовали, хотя Франция легко могла разгромить пока еще слабые немецкие войска.
Потому в ходе 1930-х годов ведущие капиталистические страны изыскивали другие способы выяснения отношений. Например, британцы в начале 1930-х годов стали вытеснять американцев отовсюду, куда они смогли проникнуть в 1920-е годы, скупали акции. Положение Великобритании было весьма тяжелым, но ее спасали огромные колонии и торговля с ними. Были попытки вести "дистанционные войны", как, например, война между Боливией и Парагваем за Чако финансировалась американскими банкирами, предоставившими Боливии кредит на покупку вооружений. В Чако были крупные месторождения олова и нефти. Были также попытки использовать дипломатические способы и Лигу Наций для разрешения конфликтов, как, например, было во время вторжения Японии в Маньчжурию и Китай и вторжения Италии в Эфиопию.
Все эти причины на несколько лет отложили в сторону милитаристские замыслы крупнейших капиталистических держав.
Вместе с тем кризис и последующая депрессия вовсе не снимали мировую войну с повестки дня. Мир резко изменился и стал разгорожен почти непроходимыми таможенными барьерами. Для капиталистической экономики, в особенности для европейских стран, испытывавших нехватку сырья, вопрос внешних рынков встал ребром. На эти рынки нужно было попасть, а чтобы попасть, нужно было сломать все запретительные барьеры, что можно было сделать только силой. Вопрос о репарациях и выплатах долгов подвис в воздухе. Нежелание платить тоже надо было как-то сломить, и тоже военной силой. Германия, Италия и Япония стали всерьез думать о перекройке мировой колониальной системы, о приобретении "жизненного пространства" и обеспечении своего процветания. В Германии к власти пришел Гитлер, который сразу же поставил задачу борьбы за "жизненное пространство" и милитаризации страны. Также капиталисты многих стран жаждали хорошей конъюнктуры и заказов, приходя к выводу, что новый бум может создать только большая война.
Великая депрессия изменила также позицию Великобритании, Франции и США. Для них важнейшей задачей стала защита своего рынка сбыта от натиска конкурентов, в особенности от агрессивных планов Германии, Италии и Японии, жаждавших поживиться колониальными владениями. Колонии во время кризиса прибрели огромное экономическое значение, поскольку торговля с ними позволяла сгладить последствия упадка мировой торговли и разделения мира заборами из торговых ограничений и запретительных таможенных пошлин. В особенности колонии были значимы для Великобритании. Далее, колонии обеспечивали промышленность этих трех стран промышленным и сельскохозяйственным сырьем, продовольствием и топливом.
В течение 1930-х годов сложился блок колониальных держав в составе Великобритании, Франции и США, которые имели огромные владения. Колонии Великобритании занимали площадь 33,8 млн. кв. км (в 1,5 раза больше, чем площадь СССР в 1940 году, после присоединения новых республик) с населением 465,3 млн. человек. Франция имела колонии на площади 11,9 млн. кв. км с населением 66,8 млн. человек. США имели колонии на площади 1,8 млн. кв. км с населением 15,3 млн. человек. Можно еще добавить Голландию, чьи колонии имели площадь в 2 млн. кв. км с населением 30 млн. человек. Эти страны были кровно заинтересованы в том, чтобы не допустить передела колониальных владений, и у них возникла общность глобальных политических интересов, толкавшая их к военному союзу.
Если посмотреть на прогнозы на грядущую мировую войну, сделанные в 1920-х годах, в которых предполагалось столкновение между большими колониальными державами за господство, то надо отметить, что трудно было предположить, что американцы, заполучившие колоссальные богатства, настолько увлекутся роскошью, легкой наживой и биржевой игрой, что доведут свою экономику до краха. Все же авторы прогнозов исходили из рациональных предпосылок, а не из того, что на роскошь будут выбрасываться суммы, достаточные для коренного переворота в хозяйстве весьма немаленьких стран, и что бриллиантовое колье для дочери миллиардера будет покупаться по цене крупного металлургического завода. За исключением этого пункта, который трудно было предусмотреть, прогноз оказался верен.
Новые задачи
Великая депрессия дала Сталину очень и очень многое для того, чтобы завершить начатую индустриализацию и обеспечить свою первую экономическую победу. Во-первых, время, несколько лет, в течение которых нападение на СССР было, в общем, маловероятным. Когда стало понятно, что кризис в капиталистическом мире очень глубокий и продлится продолжительное время (советские экономисты тогда тщательно следили за событиями в мире и оперативно анализировали положение дел), на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б) в январе 1933 года было принято решение снизить годовые темпы с 21–22 % до 13–14 % на вторую пятилетку, были снижены плановые задания и капиталовложения.
Во-вторых, во время кризиса и депрессии значительно расширились возможности внешней торговли: капиталистические фирмы, особенно в Германии и США, охотно продавали в СССР новейшие машины и оборудование, новейшие технологии. Советские представители в эти годы разъезжали по капстранам и придирчиво выбирали, что они купят для оснащения новых заводов. Начальник Тракторостроя В. И. Иванов писал: "Мы сталкивали капиталистические фирмы лбами. Брали у них лучшее, что имела Америка. Она работала на нас, на наши новые заводы, для которых мы закупали оборудование, но не слепо копировали, а пытались синтезировать достижения американской техники". Закупалось оборудование и технологии для ключевых отраслей: черной металлургии, автомобиле– и тракторостроения, производства шарикоподшипников, паровых турбин, электрогенераторов, станков, изучались и приобретались новые технологии строительства. Помимо этого, закупалась необходимая промышленная продукция и сырье из того, что еще не было освоено в СССР: прокат черных металлов, цветные металлы – медь, никель, олово, химические продукты, хлопок.