ИС: Ну, черт его знает, ложное знание хуже полного незнания.
ИК: Разницы между теми коллективами, которые вели профессионалы и теми, которые вели непрофессионалы (вроде Светы Данилишиной), в результате не получилось никакой, учитывая финал.
Калужский просто Аленой не контролировался. Мало того, он ее глубоко имел, как говорится, в гробу со всеми ее выходками. Началась усиленная обработка, в результате которой Дима приезжал от Алены с тупыми глазами и говорил: или уйдет Калужский или уйду я. Народ активно не любил Алену, потому что, чтобы любить ее, надо было совершить подвиг самоотверженности. И, естественно, хотя к Калужскому тоже было много претензий, все встали на его защиту. Тогда Дима сказал: "Я ухожу". Думая, что всех это со страшной силой испугает. Все пожали плечами. ""Все куплю", - сказало злато. / "Ну и что", - сказал булат". Он думал, что Слава испугается, но Слава в этот момент был слишком занят своими личными делами для того, чтобы вникать. Он прозевал этот момент. Когда Дима спохватился, уже стоял бородатый Алавацкий и бил по бас-гитаре. Простоя не было даже одной недели. Сразу появился Алавацкий, выдранный из недр ресторана "Центр". Ну, он славный малый, я ничего не имею, но он - типичный ресторанный музыкант по своему отношению к жизни и объему музыкальных знаний. И так получилось, что Дима-то хотел устроить демонстрацию силы, но в этот раз проиграл. Вот и все, что стояло за этим. Никаких великих разговоров о долге, чести, совести, о том, что нельзя впадать в коммерцию не было. Не натекло и кубического миллиметра. Приход другого администратора ничего не изменил бы в судьбе "Наутилуса" ни в какую сторону, потому что мы в совершенно разных коллективах имели множество совершенно разных администраторов: разных по происхождению, с разным прошлым, и из комсомола пришедших, и из профессионалов, и из рок-тусовки - все они привели свои корабли к одинаковым результатам. Течение сильнее…
ИС: Да. В этом смысле даже не "Наутилус", а Гена Зайцев - самая яркая эволюция.
ИК: Вот так. Это говорится не для того, чтобы дезавуировать эту легенду об Умецком как о рок-Ельцине. Но, между прочим, само это определение не так уж плохо, если опять-таки согласно теории двойных знаков понять его вторичный и третичный смысл… В этом смысле Умецкий - действительно рок-Ельцин. Есть первый видимый разрыв, который на втором уровне диалектического анализа оборачивается единством. А еще на третьем - снова разрывом, но совсем другого типа.
ИС: Я себе представляю, как бедный Умецкий пытается осознать, что ты сейчас о нем сказал.
ИК: Нет, я просто много раз слышал о бескорыстии Умецкого. Эту легенду: дедушка Ленин стоит, смотрит в прекрасное будущее, а за спиной у него стоит… грузин в сапогах.
ИС: Это естественно: старое логическое смещение: "после того" - "вследствие того". Поскольку после ухода Умецкого произошли всем известные события, то все связали уход Умецкого с этими событиями.
ИК: Опять эти рецидивы магического мышления, характерные для советского типа сознания. Если после танца шамана пошел дождь, значит, дождь вызван танцем шамана.
МТ: А если не идет, значит, шаман плохо танцевал, плохо партию выполнил.
ИК: Да, так. Особенно в случае таких массовых явлений, как рок-музыка, шаманов очень много. После танца кого-то из них дождь пойдет, и это будет служить веским доказательством предположенного принципа.
ИС: Давай вернемся к замечанию насчет публики и по поводу песен, которые уже когда-то несли в себе будущий финал своих создателей.
ИК: Начнем с публики. Это более простая тема. Она целиком лежит в сфере социологического анализа. А на этом у нас вся наука набила руку, у нас любой пьяница в пивбаре может тебе такой анализ выдать… То, что я говорил насчет тусовки, в конечном счете относится не только к той стороне сцены, но и к этой. Расширительно говоря, фраза в "Юности" имеет отношение ко всему совдепу. Рок-музыканты, как и все общество, кинулись навстречу либеральным обещаниям, потому что всем хотелось жить лучше. Конечно, кому не хочется работать меньше, получать больше и иметь больше красивых шмудаков дома? И все от уборщицы до академика дружно кинулись в эту сторону. Лучшим гимном этому времени послужило кинчевское "Мы вместе". Только если его сейчас спеть, вместо радости возникнет глубокое горе, что мы оказались вместе. Что среди нас не оказалось тех, кто истинно ведет - вождей, светочей ума. Не оказалось тех, кого водят не потому, что они хуже, не потому, что они стадо баранов, а потому что у каждого своя социальная роль. Эта дружная семья, которая состоит из основного типа населения советского общества, который называется недифференцированным производителем потому, что он взаимозаменяем. Не имеет принципиального значения: уборщица или академик. Эту эволюцию всегда можно проделать очередным решением пленума с трагическим результатом как для состояния науки, так и для состояния коридоров.
МТ: Не уверена в этом.
ИС: Конечно, у нас же работают профессора на овощных базах…
ИК: Трагедия того специфического общественного класса, созданного советским обществом, состоит в том, что он обладает стадной психологией, не осознает себя как личность. Есть у меня любимая фраза. Грешен - люблю афоризмы. "Категория "народ" должна возникать в случае войны и стихийных бедствий. В остальное время народа в нормальном государстве не существует. Настойчивое употребление этого слова должно настораживать".
ИС: Оно свидетельствует о стихийном бедствии.
ИК: Ну, социализм является перманентным стихийным бедствием, но в результате такого стихийного бедствия, как социализм, само бедствие обязано своим существованием этому народу. Народ… Возникает такая змея уроборос, которая кусает свой собственный хвост. И становится трудно понять, что первично: стихийное бедствие или народ, и кто кого вызвал.
Естественно, рок-н-ролл, как все, что у нас ново и может дать в метафорическом смысле лишний килограмм колбасы, также был воспринят обществом недифференцированно, - младшей его частью, которую культурная часть могла принять. И теперь мы вынуждены подсчитывать количество людей, которым действительно этот рок-н-ролл нужен, и людей, для которых он был вариантом Жени Белоусова (только неудобным, потому что надо думать, что-то понимать), и которые с радостью вернулись к Жене Белоусову, когда он появился.
ИС: Разве он исчезал?
ИК: Он в тот период испытывал глубокий кризис. Эстрада стала скучной. Не могла кормить народ развлечениями. Нужно было что-то помоложе, попрыгучей, поэротичней. И тут на пустом месте появился рок-н-ролл. В него кинулись те, кто от него тащился с древних времен, а по дороге прихватили кучу ПТУ-шников, девочек, накрашенных в фиолетовый цвет с головы до пят. Вся толпа кинулась и закричала: "А-а-а! Здесь начинается второй процесс". Мы же интеллигенты, пусть даже из крестьян. А русский интеллигент всегда страдает врожденным половым извращением: он любит народ. И он должен быть с народом. А если он над народом возносится и как-то от него отделяется в своей академической жизни, то он чувствует себя неловко. И, встречаясь с народом в колхозе на сметывании стогов, он поет с ними радостно песни и обнимает симпатичных пейзанок.
ИС: Ну, симпатичных пейзанок - это не извращение. Если бы он обнимал коров…
МТ: Он обнимает не симпатичных, а пейзанок.
ИК: Дело в мотивах. Это случай Саши Черного: интеллигент и Дуня на диване. Это унаследовалось, несмотря на большевизм и опасность селекции по методу эрдельтерьера. Эта собака была выведена англичанами для охоты на львов в колонии, для сафари. По одному признаку - глупости. Селекция по отрицательному признаку. Потому что собака в здравом уме понимает, с кем имеет дело. Выбирали самых наглых и глупых, а остальных топили.
Надо было научиться осторожному обращению со словом "народ". А мы - нет. Особенно ленинградцы. Есть нормальный врожденный большевизм, но он в 1917 году исчез, а есть патологический большевизм, который состоит из лозунга "Мы вместе". И когда все прибежали, закричали: "Алиса! Нау!" - это было всем хорошо, нравилось, а потом они побежали обратно к Белоусову. И вот бы тогда сказать: "Пошли вы вон, козлы вонючие. Наконец-то вы нас оставили наедине со своими людьми". И тут не деньги сыграли роль. Мы же понимаем, что это люди, несводимые к одной покупке. Это болезнь русского интеллигента: народ валит из зала. От меня уходит мой народ, который я люблю. Следовательно, и он должен меня любить в силу третьего закона Ньютона. Куда же ты идешь, мой народ?! И вот уже не из зала протянуты руки, а в зал со сцены. И начинается гнутие микрофонов, ломание стульев, чтобы удержать уходящего. Ну, на такие вещи клюет, как правило, последний гопник. Он остается в зале. Его задерживают трюком: жопу что ли показать или раздюдюх русский станцевать.
МТ: Любой человек на сцене питается флюидами из зала. Начинается взаимообмен. И в момент бегства человек на сцене уже не совсем тот, что общался со своей маленькой узкой группой.
ИК: Обмен осуществляется всеми эмоциями. Не только положительными. Публика на 80 % излучает отрицательные эмоции. Это реально в условиях дегенерации человеческого существа, она проникла в нас самих. Мы вынуждены судить, но к нам можно обратить большинство этих упреков. Но кто-то же должен сказать.
ИС: Я бы восстал против социологизма. По отношению к ПТУ-шникам и т. д. В подпольный рок-период аудитория была достаточно разнообразна по социальному составу. В КСП выделялись люди из технических вузов. А здесь были люди из разных страт: и интеллигенты, и рабочие. Просто их стало больше.
ИК: В моей классификации ПТУ-шник, комсомолец - это ругательства как гитлерюгенд. Хотя разница между ними колоссальная: комсомол работает гораздо хуже, чем гитлерюгенд. Недостаточно эффективно. Слово "коммунист" не значит любой член партии. За термином скрывается, в первую очередь, мировоззрение. Неумение понять это приводит к тому, что многие люди обижаются: они работали всю жизнь на заводе за 120 рублей, не брали взятки, исправно платили взносы и не голосовали за исключение кого-то. Они не понимают, в чем они виноваты.
МТ: Они понимают на уровне инстинкта другое: что тебя назовут горшком и поставят в печь. Они не желают лезть в печь.
ИК: У меня спросили, почему у нас такие злые люди, почему такого нет в других странах с диктаторскими режимами. Я сказал, потому что подсознательно самый последний дурак чувствует свою вину и ответственность за происходящее. Отсюда злоба, потому что судить себя не каждому дано, и вину хочется вытеснить на кого-то, на козла отпущения. Единственный лозунг буржуазной поры, который был абсолютно искренен, и был откровением, совершенно непонятным тогда нашим диссидентам, - это лозунг: "Народ и партия едины".
А что про песни… Творчество было политизировано.
ИС: Все было политизировано, потому что как "политика" расценивалась любая самостоятельность. Баптисты-инициативники не покушались на власть, и против партии ничего не говорили, а их сажали за политику.
ИК: Естественно, политизирование приводит к тому, что в творчестве появляются какие-то прямые указания, формулировки, лозунги. Они разделяют всю слабость либерального подхода. И, естественно, с исчерпанием (а люди в них верили всерьез) должен был наступить вакуум и невозможность делать ничего, кроме денег. Потому что всякая следующая ситуация требовала самообвинения и обвинения больших масс потенциальных почитателей и слушателей. В рок-н-ролле слушатель отождествляет себя с исполнителем. Особенно тонка граница очуждения образа от творца. И этот шаг никто не сделал вовремя ни в рок-н-ролле, ни (что имело более печальные последствия) в политике. За исключением тех людей, которые с самого начала стояли вне этой системы, как Андрей Сахаров.
ИС: То, что ты говоришь, заведомо имеет отношение не только к рок-н-роллу, но и к другим жанрам. Но обрати внимание, что нигде последствия не были такими катастрофическими. Целый жанр искусства был полностью уничтожен в течение года. Как если бы разом сожгли редакции всех журналов.
ИК: Рок-н-ролл, в отличие от всего остального, лишен буфера в виде наследия. Литература может еще 10 лет не создавать новых произведений, столько было накоплено в загашниках. Я могу назвать еще жанр, который был полностью уничтожен новым мышлением и хозяйственной системой - кинематограф. Жанры, которые менее всего связаны с наследием и более всего с массовым производством, зависящим от большого числа людей и публики, оказались в самой паскудной ситуации, потому что они менее академичны. Можно всю жизнь создавать литературу, которую читают только литераторы, но рок-н-ролл, который слушают только рок-музыканты, невозможен.
МТ: Джаз в этом смысле был возможен.
ИК: Это зависит от того, насколько полноценна форма. Форма, которая неполноценна без воспринимающего, незамкнутая форма как рок-н-ролл, обязательно требует встречной энергии, чтобы замкнулось энергетическое кольцо. Рукописи не горят, а магнитозаписи стираются. Рок-н-роллу нечего пережевывать. У него нет воспоминания о былых старческих победах, коими можно долго развлекаться и тешиться. В нем не развиты возможности внутрирефлекторных жанров. Когда в нем прекратился творческий процесс, прекратилось все.
ИС: В начале 1980-х слушали и записывали на магнитофон, хотя доступность западной продукции тогда и сейчас одинаковы. А теперь все снова слушают Запад.
ИК: Дальше начинается эстетический анализ, который связан с тем, что свой эстетический язык, несмотря на отдельные успехи, не был найден. Массовое пережевывание стереотипов при желании добраться до этих стереотипов, не только со стороны коммунистов, но и со стороны приличных людей. Хотя это нелепо, это попытка привить себя к корням, к которым нельзя себя привить. Даже БГ, который при всех недостатках и слабостях все равно является неоспоримым классиком, совершил ошибку, достойную Васьки, который, выходя с фильма, говорит: "Во, в Америке-то, во!" Это печать совка: равность первых и последних его представителей.
ИС: "Где первые так на последних похожи".
МТ: Тогда надо перестать пропагандировать то, что вам нравится. Оставьте богу богово, кесарю кесарево, народу народово.
ИК: Идешь - за человеком бежит лев, а у тебя пистолет. Но ты думаешь: "А вдруг этот человек подонок и уголовник? Пусть лев его съест". Помочь талантливому человеку - естественное, нормальное чувство. Сказать себе: "А вдруг он скурвится?" - это подонство, патология.
МТ: А если речь идет о мертвых - Платонове?
ИК: Я могу сказать: Платонов - гений. Или: Платонов - козел. Это мое право. Но если я говорю: Платонов показал нам провидческий путь, который никто не смеет оспаривать, и весь народ должен дружно любить Платонова… Это стыд нашей нации, что Платонов кончил свои дни дворником. Это стыд нации, но не стыд Васи, который о нем ничего не знал, а стыд тех, которые проходили мимо него для того, чтобы преподавать с профессорской кафедры Литинститута, когда он подметал. Не надо свой стыд навязывать колхозницам и уборщицам, чтобы они стыдились за тебя и твое свинство. Спрашивай с них за то, как они поступали со своими товарищами по работе. У народа есть общая вина, но каждый должен заниматься своей. А распределять на всех - это наше любимое развлечение. Это патологический большевизм.
Классический случай - наши правые, которые в европейском смысле слова никакими правыми не являются. Прилагать европейские термины к нашей политике - все равно, что анализировать по их критериям нашу колбасу или трамваи. Я, с точки зрения европейской, - неоконсерватор, но приложение одного термина ко мне и Анатолию Иванову оскорбительно. Консерватор - это Тэтчер, а не Иванов. И между ними разница значительно большая, чем между Ивановым и Коротичем. Смотри, как они рассуждают: "Козлы-либералы говорят, что все началось в 1937 году. Неправда. А уничтоженные крестьяне, а гражданская война, а убиенный царь? С самого начала большевики были полны непонимания народной жизни". Читаешь - думаешь: "Ну что ж, можно соглашаться - не соглашаться, но логично". Все идет нормально и вдруг: "Поэтому поддержим большевиков и советскую власть".
ИС: В том самом последнем разложившемся виде, в котором она нам досталась.
ИК: Вот этот ход мысли не может быть понят с позиций рационального мышления. Они говорят о народном мышлении, и потом его наглядно демонстрируют в своих собственных рассуждениях, потому что это ход из области магического мышления. Демон приносит вред. Чтобы он перестал его приносить, задобрим демона, принесем ему жертву, сплотимся вокруг него. Эту экономику нельзя анализировать при помощи Адама Смита или чикагской школы. Эту философию невозможно соотносить ни с Аристотелем, ни с Хайдеггером. Это можно анализировать только при помощи Леви-Стросса и Миклухо-Маклая.
ИС: И многих других ученых, которые занимались подобными обществами. Ты не забывай, что между папуасами Миклухо-Маклая и капиталистической цивилизацией еще много всякого было: пирамиды успели построить, зик-кураты, Великую китайскую стену тамошний Сталин - Цинь Ши Хуан - очень хорошо построил. Большая часть истории человечества.
ИК: Большая часть истории, к сожалению, базировалась на хранении культуры человеческого общества самим человеческим обществом. Оно до сих пор было и остается человечески-иерархическим. Только в самое последнее время в структуре постиндустриального капитализма появились первые намеки на разрушение иерархии и появление общества тотальной сознательности, назовем это так. Но до этого еще было далеко. Запад находится в кризисном состоянии. Выработанный положительный опыт иногда вступает в противоречие с другими накопленными традициями. Запутанность там чувствуется. Какой-то стопор, тупик. Только тупик, полный колбасы, в отличие от нашего. Когда говорят: "Запад нам не указ, он сам гниет", - можно согласиться со второй частью, но не с первой, потому что это гниение на ином витке развития. Нам рано рассуждать об этом.
ИС: У Маклая, когда он высадился, тоже были проблемы, но несколько иные, чем у папуасов.
ИК: Иначе получается русская мужицкая смекалка: а чего их догонять, все равно развалятся. Типичный большевистский стиль мышления: перейдем от первобытнообщинного строя к коммунизму, минуя стадию прямохождения. Беда либерализма в том, что он думает, будто насаждение акционерных обществ вызовет расцвет культуры. На самом деле, действовать надо методами, более подходящими данному обществу, менее апеллирующими к сознательности, которой нет.