И кооперативов было достаточно много. В 1989 году я был выбран первым заместителем председателя Союза кооперативов СССР. Мы фактически занимались насаждением капитализма и знали, что происходит. У нас было 6 млн. человек в ассоциации, и эти люди создавали почти 5% валового национального продукта. В организацию входили все республики Советского Союза, мы были независимы, у нас была независимая газета - "Коммерсантъ" (Артем Тарасов был соучредителем газеты. - Ред.). И у нас, между прочим, была ответственность. Мы понимали, что наша деятельность приносит определенный вред. Мы убивали хозяйственную систему СССР. Потому что, как только кооператор приходил на предприятие, он занимал лучший кусочек цеха: к нему уходили лучшие инженеры, он перетягивал к себе лучшие виды сырья и лучшие технологии, и в итоге этот маленький кусочек процветал, а весь завод загнивал. Мы это видели, но мы были нормальные люди и не пытались угробить страну, в которой живем. Мы придумали идею свободных экономических зон. И неизвестно, кто был первым - мы или Китай. Мы писали письма Горбачеву, Павлову, Рыжкову с предложением создать такие резервации, в которых был бы разрешен капитализм. И нас неожиданно поддержали в Республике Коми. Там в 1989 году начались забастовки - шахтеры вышли на улицы с плакатами "Все мыло и спички съел кооператор". Мы поехали в этот регион, поговорили там с людьми и подружились с ними. Шахтеры тогда переписали плакаты - слово "чиновник" вместо "кооператор". А в правительстве мы стали просить отдать нам этот регион для особой зоны.
И обещали довести уровень жизни в Коми до уровня жизни в Австрии. Не дали. А если бы поддержали кооператоров тогда, не загубили движение, а вместе с ним могучую индустриальную экономику, все могло бы совсем по-другому получиться, она бы стала со временем снова эффективной".
Тарасов признается, что предпринимательство - это просто стиль жизни: "Предприниматель за свою жизнь теряет до нуля и снова поднимается много-много раз. Если ты не теряешь и не поднимаешься, ты уже не предприниматель, ты какой-нибудь олигарх, сидящий на заработанных деньгах. Теряют все - теряют миллионы, миллиарды - и поднимаются. В этом принципе характер моей деятельности. Каждый новый проект несет в себе риск потери, а еще и сесть в тюрьму можно. … Ни от чего не могу зарекаться…"
Хозяин "Алисы" в стране чудес
Наряду с зарождением новых рыночных отношений разрушались старые, административно-командные, прерывались хозяйственные связи. А зарождающийся бизнес действовал согласно своей природе. Прерваны старые связи? Значит, нужны новые. А новые связи - это биржа.
В начале 1990-х имя Германа Стерлигова узнали все: создав первую в России биржу "Алиса" (названную так в честь любимой собаки Стерлигова сенбернара Алисы), он в одночасье стал одним из самых известных и богатых людей страны. Потом было много других проектов, участие в выборах президента России и мэра Москвы, разорение и переезд с Рублевки в глухомань.
Но история Стерлигова-миллионера началась в конце 1980-х, когда он придумал свое первое коммерческое предприятие: убедил директоров столичных вокзалов, что их залы ожидания - отличные концертные площадки. Артистов находили на Арбате. "Так и зарабатывали, - рассказывает он. - Артисты давали выступление минут на пятнадцать, затем девчонки собирали деньги - и вся группа переезжала на следующий вокзал. А на это место - другие. Такой круговорот. Деньги таскали в чемоданах, за пару месяцев по машине купили. Основная проблема была - обменять железную мелочь на банкноты. Тогда даже аренды никакой не было, даже ментам не платили, на что они очень обижались. Это был 1988 год. Но в том же году концертную деятельность постановлением Верховного Совета СССР запретили, и мы создали один из первых кооперативов, занялись юридическим обслуживанием населения. Не зря же я учился на юрфаке. Артем Тарасов стал одним из первых моих клиентов. Тогда у Тарасова пропали из банка документы, а мы ему их вернули. А потом была биржа "Алиса". Это на нашем примере пришли всякие РТСБ".
А как родилась идея биржи? Случайно. В интервью "Коммерсанту" Стерлигов рассказывает: "Смотрел какой-то американский фильм, там была показана работа Уолл-стрит. И подумал: а почему бы не сделать что-то подобное у нас, ведь людям нужно где-то продавать и покупать товары, сырье. Арендовали зал, экраны повесили, компьютеры понаставили. Дали рекламу - по сути, это была первая коммерческая реклама в стране. На открытие биржи я взял у Смоленского (председатель правления банка "Столичный". - Ред.) кредит 1 млн. руб. и через два месяца объявил о продаже мест по 300 тыс. руб. каждое (тогда новые "Жигули" стоили 8 тыс. руб., а на доллар можно было жить целый день). И в первый же день получили 6 млн. руб.! В течение года продавали места - последняя цена была 3,5 млн. руб. за место".
Особенно запоминающиеся операции? "С путчем нам повезло, - рассказывает Стерлигов. - Я как раз в Нью-Йорке сидел, в нашем филиале, и цена долгов России вмиг упала почти до нуля. В тот же день в основном на деньги одного египетского бизнесмена мы скупили массу долгов. А через три дня продали. Я же говорил: за три дня все успокоится. Так и случилось. Рентабельность операции была тысячи процентов".
Вообще, "веселые тогда времена были, все было на грани, перманентное состояние опасности. Но и возможности были колоссальные, у президентов (Горбачева и Ельцина) на днях рождения и прочих праздниках бывал. Перед одним таким праздником, новогодней елкой, мне с братом предложили сфотографироваться с Ельциным за 50 000, причем официально, на бланке. Меня такой цинизм просто поразил. Мы ответили: "Весьма признательны за предложение и обязательно будем на елке, но сами предлагаем Борису Николаевичу сняться с нами за $ 50 000, но каждому". Но власть на меня не обижалась - наверное, по принципу "на дураков не обижаются". Хотя нет, один раз было, когда вызвали на Лубянку и на полном серьезе потребовали, чтобы я дал расписку, что пошутил насчет объявления независимости "Алисы" от государства: мы создали свои министерство внутренних дел и комитет безопасности, свои награды (орден Креста Николая Георгиевского - так звали генерального директора "Алисы"), выпустили собственные дензнаки - "алиски", расплачивались ими между собой".
О размерах своего состояния Стерлигов никогда не говорил: "Не потому, что скрывал, а просто потому, что не знал. Когда говорят, вот у Абрамовича состояние такое-то, анализируют его собственность, акции, прочие активы. Сколько у него наличных, думаю, он сам не знает. Тогда же, когда я был в бизнесе, никаких оценочных инструментов просто не было. А когда они появились, у меня уже ничего не было. Поэтому сам не знаю, насколько я был богат".
А потом была еще одна душераздирающая история, просто "байки из склепа": гробовая контора братьев Стерлиговых. "Когда случилась иракская кампания, мы обратились к американцам с предложением поставить им 50 000 гробов. На двери повесили табличку "Гробовая контора братьев Стерлиговых". Но американцы отказались, и тогда мы предложили гробы Хусейну, на что тот ответил, что готов приобрести гробы в качестве жеста доброй воли по отношению к США. Чтобы солдаты возвращались не в цинковых ящиках, а в красивых деревянных (каждый, кстати, за $ 1500). Эффект был поразительный. Я как раз тогда собирался участвовать в президентской кампании, надо было, чтобы люди вспомнили, кто такой Стерлигов".
Но ни одного гроба Стерлигов не продал. "Хотя если б нужно было, то сделали б - сложно, что ли, доски сбить? Американцы вообще шуток не понимают. А это был только шуточный пиар". Вообще, в деле пиара в те времена в стране Стерлигову не было равных. "Но это был не просто эпатаж, мы на этом экономили колоссальные рекламные деньги. Например, создали небезызвестный Клуб миллионеров - всего-то провели пресс-конференцию, за пару дней ее слепили, все стоило где-то $ 1000. А потом я еще в течение трех месяцев раздавал интервью с утра до вечера! Мне было всего 24 года, и мы не говорили таким языком, как сейчас, типа "формирование общественного мнения". Мы просто каждый день ржали, как лошади, смешно было. С гробиками тоже хорошо получилось. Многие до сих пор помнят слоган, придуманный нашим классиком Петром Синявским: "Вы поместитесь в наши гробики без диеты и аэробики". Вся рекламная кампания обошлась в $ 7500: аренда экрана на Соколе и несколько растяжек в центре".
На вопрос о том, что делают с человеком большие деньги, Стерлигов отвечает: "Еще бы! Я впал в такую манию величия! Типа денег заработал, а остальные все бедные. Кто, вообще, они такие?" Куда же делись его активы? "Раздал партнерам. Выпустил приказ, мол, отказываюсь от всех своих акций, долей в пользу тех, кто остается совладельцем этих компаний… Кому-то подфартило, но многие партнеры вместе со мной написали такие же заявления. Просто решили, что случится какая-то катастрофа и нужно валить, если сам Герман валит. Это было в 1995 году, биржи уже не было, но оставалась холдинговая компания "Центр опережающего финансирования". Мы тогда начали обеспечивать военнослужащих жильем: закупали квартиры, передавали военным, а за это получали участки земли под строительство в Москве и регионах. Мы эти участки реализовывали, опять закупали квартиры - и так по кругу. Самый расцвет был, десятки компаний по стране и за рубежом, а я сидел и скучал. Чуть не спился. Это вообще штука малоинтересная, этим можно от безделья заниматься… У меня была картина Малевича, я продал ее больше чем за $ 1,5 млн. в галерею Гамбурга, но по сравнению с трактором ДТ-75 она полное дерьмо! Правда, в начале 1990-х я сам взял ее буквально за копейки. Кандинского у меня была вообще целая стопка. В свое время ко мне пришла пара известных искусствоведов и предложили: "Давай мы тебе коллекцию соберем, будешь покупать картины по нашей рекомендации, потом любую продашь - всю коллекцию окупишь". Так и получилось. Я хрен знает сколько картин накупил, потом одну продал - все отбил. Одного Малевича штуки три было, это больших, а всякую мелочь, акварельки разные, я даже не считаю. Пока того же Малевича возил на аукционы, на тот же "Сотбис", понял: там точно так же все продается и покупается, вплоть до мнения экспертов. И расценки давно определены. Говорят: 100 тысяч за эту работу, мы вам тут же справку даем.
Конечно, сколько-то денег у меня было. И, надо сказать, весьма много, еще дом на Рублевке… Мне их хватило даже на подготовку к президентским выборам, я уж не говорю о мэрских. Правда, я еще много назанимал, десятки миллионов долларов, которые пошли на создание сети по стране, на сбор подписей. Обидно только, что они были истрачены впустую".
Потом последовал переезд в российскую глубинку, жизнь в глуши. "У меня давно была такая фантастическая по тем временам мечта - поселиться в глухом лесу, так все достало. Но я понимал, что это несбыточно, потому что тогда это даже представить было невозможно: как можно при живой жене, при живых детях, притом, что мы ни хрена ничего не умеем, уехать в лес? И если б не та финансовая катастрофа, я бы так и сидел на Красной площади. Так что я очень обязан избиркому. А вообще, если серьезно, я очень хотел бы стать президентом, чтобы изменить правила жизни, провести прежде всего нравственную реформу. За ней подтянется и экономика. Основными пунктами у меня были: запрет абортов, запрет растления детей. Все на уровне запретов. Поскольку у меня самого пятеро детей, я начал задумываться, как им жить дальше. Сначала я пытался поддержать кого-то на выборах, потом вижу - ничего они не делают. Думаю: "Пошли все в баню, попробую-ка сам возглавить страну". Конечно, рассуждения наивные, но другого пути я тогда просто не видел. Эта жизнь настолько интереснее, многограннее и ярче по сравнению с той же Рублевкой…"
Комсомольцы-добровольцы
Комсомол дал стране наибольшее количество бизнесменов: в его недрах созревали всевозможные центры НТТМ (научно-технического творчества молодежи), где нарабатывались навыки рыночной экономики и концентрировались деньги. Одним из активистов НТТМ, кстати, был и Михаил Ходорковский.
До 1990 года хитом считались высокие технологии. Челноки привозили компьютеры и "впаривали" их госструктурам, в том числе силовым. Затем оказалось выгоднее завозить комплектующие - так родилась "красная сборка". По словам Петра Зрелова, он знает немало фирм, поднявшихся на перепродаже компьютеров СП "Диалог": купив технику в "Диалоге" за 80 000 – 85 000 руб., ее свободно можно было продать за 180 000 руб. Это было почти так же выгодно, как торговля сырьем.
"Нет, до 1990-го года мы не связывались с сырьем, - говорит бывший кооператор. - Тогда это было схвачено КГБ". Но уже через пару лет самые крутые торговали именно сырьем. Даже компьютерная фирма "ИВС" "прокатилась" на волне этого бума: арендовали в 1990-м году шахту в Кузбассе, провели железную дорогу и даже, по словам Сергея Кабаева, "держали 20% всего угольного экспорта в стране", пока остальной Кузбасс бастовал. Лафа кончилась, когда взлетели транспортные тарифы.
Умные люди вкладывали в квартиры и машины. На улицах уже царила пестрая мешанина из наших машин и старых иномарок (тогда даже на ржавом "мерседесе" было не западло приехать в ресторан "авторитету" средней руки). И люди озадаченно разбирали по слогам диковинные названия иномарок - все эти "схруслеры", "ренаульты", "пеугеоты" и, прости Господи (тогда это слово еще писалось с маленькой буквы), "хуиндаи". Перегон машин из Германии (в том числе угнанных) был чуть ли не основным бизнесом, с которого начинали многие ныне крупные бизнесмены.
Те, кому не удалось присосаться к недрам Родины, тоже не унывали. Пользовалось популярностью трудоустройство в коммерческие структуры. Можно было поработать охранником в магазине. Но это были семечки по сравнению с работой на рынках или в подземных переходах. Тогда это называлось "постоять". Помните этих ребят в спортивных костюмах возле киосков и развалов? Стояние иногда завершалось драками, а то и стрельбой. Эти ребята, охотно демонстрировавшие "котлеты" денег, нунчаки и пистолеты, звали к себе и обещали быстрый карьерный рост: "но только через месяц ты сядешь, а уж потом вернешься в авторитете". Возможно, кому-то повезло, но о многих из них можно было прочитать в газетах - в криминальной хронике - с хладнокровным и детальным описанием убийств.
Константин Боровой, который успел побыть и кооператором, и биржевиком, рассказывает: "До 1991 года я успел создать почти 50 кооперативов. И понятно было, что не происходит качественного скачка в развитии рыночного предпринимательства: государство предпринимало усилия, чтобы эти предприятия не укрупнялись. Хотя уже начали появляться биржи, банки. А после путча произошло качественное изменение. Уровень взаимодействия этих частных предприятий так усилился, что они смогли работать между собой. До 1991 года у каждого кооператива должны были быть государственные предприятия - подрядчики, партнеры, клиенты. А после возникли биржи, и уже госпредприятия потянулись в эти самые структуры, где доминировали частные предприятия, кооперативы. Тогда же, в сентябре 1991 года, был принят первый закон об акционерных обществах. Все вместе это и дало такой скачок экономики.
Лично же мне из нескольких сотен государственных и частных предприятий удалось соорудить биржу - товарную, фондовую, универсальную. Филиалов биржи было создано по стране почти 2000. В каждом было несколько сот брокерских компаний, у каждой из них - по несколько десятков партнеров. И работа этих бирж в течение года привела к созданию нескольких миллионов новых коммерческих предприятий. Потом несколько банков, несколько инвестиционных компаний, несколько страховых, несколько торговых домов…" Но биржу Боровой считает своей самой большой удачей: "Она позволила прорыв такой в экономике сделать, ни с чем не сравнимый".
Вообще, говорит Боровой, "тогда это был романтический порыв, очень многие вещи, которые я тогда делал, я делал во вред себе. Например, практически весь период, пока я был президентом биржи, я не получал зарплату больше $ 100. Я считал ниже своего достоинства зарабатывать на своем положении, на своем детище".
Александр Смоленский, один из первых банкиров, рассказывает, что банк "Столичный" начал работать в 1989 году. До этого два года Смоленский тоже был кооператором. "К 1991 году семья уже жила за границей, - рассказывает он. - Потому что тогда рэкет был, бардак по полной программе, и ничего хорошего я от этого не ожидал". И все же Смоленский считает, что ему удалось в то время отстроить совершенно независимый розничный банк.
Игорь Сафарян ("Брок-Инвест-Сервис"), один из создателей рынка ценных бумаг, начало 1990-х называет периодом экономического романтизма: "Тогда и я, и мои товарищи думали, что модель экономического развития будет другая, и надеялись, что не произойдет того, что произошло в конечном итоге. Я считаю, что то, к чему мы пришли, - это компрадорский капитализм в чистом виде. Я ведь тогда начинал заниматься фондовым рынком - не просто заниматься, а создавать его. На его примере можно понять, что произошло. У нас рынка ценных бумаг, во-первых, как такового нет. Во-вторых, даже то, что есть, - это рынок контрольных пакетов. И понятно почему: лишь имея контрольный пакет, можно не только управлять предприятием, но и получать от него доходы. Конечно же, те надежды не сбылись. Но и в этих условиях мы продолжали работать, несмотря на то что потеряли крупный рынок, на котором, кроме всего прочего, просто нравилось работать. Мое детище, фондовый рынок, просто исчезло. А поскольку мы его создавали, то и планы наши не оправдались. Если же говорить о том, что сбылось, здесь все проще… Мы хотели деньги зарабатывать - это сбылось".