Вся стая сосредоточенно долбит камнем о камень, изготавливая тысяча первый скребок или что-то вроде того. А один особо продвинутый или деградирующий товарищ в это время считает ворон на небе или блох в своей шкуре. Вожак быстро входит в состояние аффекта и камнем пробивает ему череп. Стая во всеобщем раже с энтузиазмом заканчивает начатое вожаком. И, допустим, поедает то, что секунду назад было их соплеменником. Затем успокаивается и дружно принимается за работу.
Почему такое стало возможным? Не просто физическое насилие над ослушником, а убийство соплеменника?
Очевидно, что жертва должна была идентифицировать себя как чужак или как враг. Иначе бы вожак не бросился, а стая не подхватила бы атаку.
Вспомним, что стая - единый организм. Все, кто находится вне стаи, - чужаки, которые рассматриваются как потенциальная опасность или добыча. Стая спаяна не только узами кровного родства, но и единым психополем. И тот, кто не подключен к этому полю, кто выпадает из него, - чужак: враг или добыча.
Отключение от единого психического поля отдельного члена стаи было для всех мощнейшим шоком. Представьте себе, что рядом с вами, когда вы, уютно устроившись в кресле, читаете книгу, вдруг откуда ни возьмись, возникнет бандит с окровавленным топором в руке. Реакция ваша будет моментальной. Или бежать, или нанести упреждающий смертельный удар. (Вариант обмереть со страха и покорно ждать смерти не будем рассматривать в виду его эволюционной бессмысленности). Вот так же моментально материализовался враг в лице соплеменника, выпавшего из коллективного психополя. И поступала стая с ним соответственно.
Столкнувшись с феноменом выпадения из коллективного психополя отдельных особей, наши предки оказались перед дилеммой: либо пусть среда убивает нас, либо мы сами упреждающе убьем тех, кто мешает выживать. Сработал предиктор-корректор, и наши предки разрешили убийство. Более того, сделали его регулярным актом. Чем выиграли эволюционную гонку у близких им по развитию видов обезьян, где систематического внутривидового убийства не было и нет до сих пор.
Спору нет, убийство себе подобного отвратительно и достойно осуждения. Но эволюция живых существ не имеет понятия морали. Хорошо лишь то, что способствует выживанию.
Да, люди разрешили себе убивать себе подобных и признали внутривидовую агрессию нормой в человейнике. И что в итоге? Мы на машинах и на метро приезжаем в зоопарк посмотреть на обезьян в клетках зоопарка. Мы - в фабрично изготовленной одежде, они - всё еще в шкурах. Они едят всё те же бананы, как миллион лет назад, а мы - мороженое и пирожки с мясом. Они - по ту сторону клетки. И пребудут там во веки вечные. Потому что они не убьют своего.
Мы же сделали свой выбор тысячелетия назад, и каждый день его подтверждаем. Убивали, убиваем и еще долго будем убивать себе подобных. Поэтому мы владеем планетой и всем, что на ней есть.
Коллективная трудовая деятельность и внутривидовое убийство - вот основа цивилизации. Хотим мы того или нет, но это так. И мы такие, какие есть. Поэтому и живем так, как можем и умеем, как научились за миллионы лет эволюции. Человек - это не только звучит гордо. Порой это звучит страшно.
Животные гибнут в борьбе с окружающей средой. Человек максимально защитил себя от воздействия среды еще на ранних этапах своей истории, а потом еще выстроил вокруг человейника бастионы техногенной среды: каменные дома, мосты, транспортную систему, промышленные производства средств питания, развлечения, сохранения жизни и средств уничтожения. И стал гибнуть преимущественно во внутривидовой борьбе, бушующей внутри человейника.
Заметки на полях
За год в Москве тонет несколько десятков человек. А сколько убивают, насилуют, калечат, грабят? Несколько тысяч. По всей стране только в пьяных застольных драках убивают тридцать тысяч человек ежегодно. В два раза больше, чем за всю афганскую войну. В автомобильных авариях гибнет двадцать тысяч в год. Ежегодно в России двести пятьдесят тысяч женщин становятся жертвами насильственных преступлений. Но это бытовой "производственный" травматизм в условиях цивилизации.
Но вот еще факт. Продолжительность жизни предпринимателя в эпоху "кооперативного движения" составляла… от двух месяцев до года! Чем ближе человек подходил к первому заработанному миллиону, тем ближе оказывался к могиле. Экономическая реформа, как всегда, творилась на костях и крови. Активных и пассивных ее участников.
Молох цивилизации требует жертвоприношений. В топку прогресса человечество обречено подкидывать человечину тоннами. И исправно это делает. Под чутким и гуманным руководством своих властителей.
Глава пятая. Лицензия на убийство
Мы оставили стаю гоминидов у останков только что убитого ими сородича. Теперь мы имеем представление, что же произошло на самом деле и какие отдаленные последствия вызвала эта первая пролитая кровь.
Вкратце еще раз рассмотрим произошедшее под ракурсом тонких полевых взаимодействий. Один член сообщества выпал из нерушимого, незримого, но отчетливо ощущаемого каждым единого психополя, чем идентифицировал себя как чужака. Стая моментально среагировала на близкое присутствие чужака, "взбудоражив" психополе. И "ответственный за насилие в стае" суперанимал среагировал на сигнал и привел негласный приговор в исполнение. Причем не надрал холку, как принято у волков, и не надавал затрещин, как водится у обезьян, а убил сородича, чего не делает никто, кроме человека.
"Лицензия на убийство", полученная Властью, стала тем эволюционным преимуществом, благодаря которому состоялась человеческая цивилизация. Со всеми своими плюсами и минусами.
А теперь задумайтесь над следующим. Если переломать человеку кости, а потом отрубить голову, то в одном случае это считается тяжким преступлением, а в другом - одобряемым всеми поступком? Если точнее: в чем разница между садизмом преступника и работой палача? В чем разница между профессиональным солдатом, стреляющим, колющим штыком, рубящим саперной лопаткой, допрашивающим пленных и добивающим раненых врагов, и человеком, совершающим эти же действия, но по собственной прихоти или по корыстным личным мотивам?
За одно и то же деяние на войне полагается медаль, а в мирное время - смертная казнь или пожизненный тюремный срок. Получается, "лицензия на убийство" имеет какие-то негласные, но неоспоримые ограничения. Какие именно?
Несомненно, что по умолчанию одобряется только то, что идет на благо человейнику как системе, или считается, что идет на пользу всем. А так же то, что идет непосредственно на пользу властителям, уж о собственной пользе и выгоде они радеют в первую очередь.
Наличие чужака внутри системы ставит под сомнение ее целостность, а внутренняя прочность системы - залог ее устойчивости к ударам извне. В этом солидарны властители и подвластные. Только реагируют по-разному.
Бывшего "своего", конечно, жаль, но своя рубашка к телу ближе, скажет диффузник. Суперанимал-властитель посчитает, что он выполнил свою функцию, уничтожив врага, прокравшегося внутрь охраняемого человейника. А суггестор сложит миф или легенду, чтобы в доходчивой и поучительной форме донести суть произошедшего до подрастающих поколений. Неоантроп умом поймет необходимость и неизбежность происшедшего, но никогда не примет сердцем.
Есть одно принципиальное различие между "лицензированным" убийством и преступлением. Преступника, прежде чем отдать на растерзание палачу, ведут в суд, где путем сложной процедуры признают его достойным смерти. Солдата на войну провожают под торжественные речи, гром оркестров и подбрасывание в воздух дамских чепчиков. А перед тем как получить в руки оружие, солдат приносит торжественную присягу, в которой и озвучена "лицензия на убийство", а также черным по белому прописана расстрельная ответственность за отказ убивать врагов.
Подчеркнем, человечество не просто разрешило убийство как акт, оно его ритуализировало. И сделало ритуал критерием лицензионности убийства.
Чем бы ни разнились ритуалы по форме, по сути, они есть способ концентрации сознания через символ на символизируемом. Кланяются не перекрестью, а Кресту - знаку и символу определенного мировоззрения. И тем самым настраивают себя на ту гармонию, что символизирует крест. Символ может быть предельно примитивен, но символизируемое им может быть бесконечно сложно для понимания. Ритуал может быть безумно сложным, а символизировать просто смену сезона, конец одного цикла жизнедеятельности и начало другого.
Вспомним о безумном и бессмысленном, на наш просвещенный взгляд, обтачивании камней всей стаей. Мы выяснили, что скрытого смысла в действии было значительно больше, чем во внешнем его проявлении. Стая не просто часами стучала камнем о камень, а творила себя как новый вид - "обитателей человейника".
Обтачивание камней - это мистический ритуал. Настройка сознания всех на единый мыслеобраз, символизируемый процессом труда.
В известных антропологам первобытных племенах на охоту и войну без ритуальных действий не выходят. Обязательно какой-нибудь ритуальный танец да исполнят, чтобы ввести себя в соответствующее психоэмоциональное состояние. Чаще всего проигрывают, имитируют предстоящую охоту или битву. А внутривидовое убийство, получается, обошлось без церемоний? Такого не может быть.
Заметки на полях
Убийство обязательно должно было быть ритуализировано, чтобы не считаться преступлением. Каннибализм, если таковой следовал за убийством, тоже следует воспринимать как символ того, что отступник стал никем - куском мяса.
Возможно, что путь к коллективному разуму стаи некоторое время "проходил через желудок". Каннибализм в рудиментарных формах встречается до сих пор. Но только как ритуал. Победитель, поедая органы врага, присваивает себе витальную энергию поверженного. Вряд ли процесс идет на физиологическом уровне, потому что пищевая ценность печени или сердца человека не выше, чем у свиньи. Но на психоэмоциональном, биоэнергетическом уровне, - да, происходит мощнейший энергетический всплеск. Причина его в снятой блокировке в сознании.
Не только убить, но и съесть человека - это нарушение таких мощных табу, что когда рушится плотина в сознании, энергия обрушивается водопадом. Человечина не насыщает, а опьяняет, как наркотик. И сытость от обычной еды не идет ни в какое сравнение с эйфорией, в которую погружается каннибал.
Сохранились воспоминания сельского активиста, совместно с чекистами боровшегося с каннибализмом в охваченной голодом губернии. Вся борьба сводилась к регулярному обнюхиванию. Если от избы потянуло мясным наваром, значит, там кого-то убили.
"Входим, а они, как пьяные, сидят за столом. Всей семьей. На печи кастрюля. Глянули - мясо. На лавке дочкина одежда. Спрашиваем, где младшая девка? Молчат, тупо улыбаются. Говорим, пошли. Встали без возражений все. Пошли к оврагу. Там мы их постреляли и землей присыпали".
Итак, акт убийства в стае требовалось вознести до символа, возносящего к символизированному идеалу. Иначе действие теряло всякий смысл. Оно не "дотягивало" до ритуала, значит, ничему не могло научить.
Но какие надличностные идеалы могли быть у полудиких протолюдей, спросите вы? "Один за всех, все - за одного" и "пока мы едины, мы непобедимы". Вряд ли им могли прийти на ум более абстрактные идеи. Вот чему учил ритуал публичной казни отступника и "чужака". Обратите внимание, что в наши дни за идеалы "равенства и братства" и единства перед лицом внешнего врага мы недрогнувшей рукой способны уничтожить любого "чужака", затесавшегося в наши ряды.
У ритуала есть характерные черты, делающие ритуал жизненно необходимым. Во-первых, ритуал создает и удерживает коллективные психоэмоциональные состояния, потребные для выживания человейника. Во-вторых, создает эффект "круговой поруки", когда ответственность за свершившееся в ходе ритуального действия ложится на всех без исключения. Равно как и за реализацию того, что ритуал символизирует: войну, охоту, сезонные работы. Наверное, в этом содержится мотив убить или изгнать отступника. "Чужак" не только думает не как все, он хочет пользоваться результатом коллективных усилий, но не нести за них ответственность. Перед богами и людьми. А такого люди не прощают.
В романе Максима Горького "Жизнь Клима Самгина" есть прекрасная и показательная сценка из жизни русской общины, прямой производной от родоплеменного строя. Оголодавшие крестьяне решают ограбить лабаз купца. И делают это всем "миром".
Простой акт взлома замка превращают в ритуальное действо. К дужке замка привязывают веревку и берутся за нее все, от мала до велика. Все будущие едоки ворованного провианта обязаны тянуть изо всех сил. И строгий дядька бегает вдоль цепочки, проверяя, не уклоняется ли кто, чтобы потом сказать, что не участвовал в ритуале. "В краже с применением технического средства (веревки), совершенной группой лиц по предварительному сговору", говоря языком полицейского протокола.
Как дикость и несуразность воспринимает просвещенный Клим Самгин эту сцену. А крестьяне ведают, что делают все не только по совести, но и по уму. Они разрешили себе преступление ради выживания и, словно той же веревкой, связали общину круговой порукой.
Мы намеренно привели пример бескровного ритуала. Специально для тех, у кого, возможно, уже вызывает отвращение наше затянувшееся копание в человекоубийстве. Действительно, для нормального человека убийство, насилие над себе подобным есть нечто противное его природе и вызывает чуть ли не рефлекторную отрицательную реакцию. Но не стоит думать, что это исключительно наша заслуга. Да, мы так воспитаны. Но не мы одни, а целые поколения подвластных.
Изначально в человейнике одним можно было убивать, и они развивали в себе эту способность, а другим было запрещено, если не санкционировалось властвующими. Естественно, в ходе эволюции у подвластных способность к убийству себе подобного должна была неуклонно убывать.
Заметки на полях
Любой навык нужно тренировать, иначе он утрачивается. Властители тренировали навык к хладнокровному убийству, и умение бесстрастно отдать приказ пытать и лишить жизни входило в обучение подрастающего поколения властителей.
Приведем цитату из классического трактата средневековой Японии "Хагакурэ - Сокрытое в листве" - настольной книги многих поколений самураев. Пусть для кого-то самурай - идеал верности и чести. Для нас, людей здравомыслящих и неохищненных, неоанропов, самураи - биороботы, созданные для убийства и с инсталлированной в сознание программой самоликвидации. "Доберманы власти", и ничего более… Можно восхищаться их хищной статью, можно умиляться их беззаветной преданности хозяину, их боевая ярость и бесстрашие способны внушить священный ужас, но лучше все же держаться от них подальше. Нелюди они, и никого, кроме себя за людей не считают.
Итак, цитата: "Когда Ямамото Китидзаэмону было пять лет, его отец приказал ему зарубить собаку, а в возрасте пятнадцати лет его заставили казнить преступника. Раньше всем молодым людям, по достижении четырнадцати или пятнадцати лет, обязательно приказывали участвовать в казни. Когда господин Кацусигэ был молод. Господин Наосигэ приказал ему практиковаться в умерщвлении с помощью меча. Говорят, что тогда ему пришлось отсечь головы более чем десяти преступникам подряд.
Долгое время такая практика была очень распространена, особенно среди высших сословий, но сегодня в казнях не участвуют даже дети людей низших сословий, и это исключительный недосмотр.
…В прошлом году я ездил на место казни Касэ, для того чтобы испытать себя в обезглавливании, и испытал исключительно хорошие ощущения. Думать, что это может повредить душевному равновесию, - признак малодушия".
В нас, диффузниках и неоантропах, к которым относится большая часть человечества, сознательно и целенаправленно вытравлялась способность к насилию. В нашем сознании заложены мощные блокировки, препятствующие убийству себе подобного. Заложены извне. Заложены теми, для кого насилие есть социальная функция. Властью.
Снимаются эти блокировки только в аффективном состоянии, в которое нас погружают массовые ритуалы, проводимые властителями и их подручными - суггесторами. Любой войне, любой охоте на "врагов народа", погромам инородцев и травле инакомыслящих обязательно предшествуют ритуалы. Без них, как мы показали выше, ни одно коллективное действие в человейнике невозможно. А насилие вплоть до убийства - тем более.
В подвластных сохранилась и развивалась тяга к массовому одобрению истребления "чужаков". И жива она в нас до сих пор. Речь не об уничтожении оккупантов и внешних врагов. А о своих соплеменниках: "врагах народа", "предателях родины", "коллаборационистах", "космополитах", "инакомыслящих".
Вакханалии сталинских судебных процессов выплескивались из залов суда в народ. И народ в своем большинстве поддерживал истребление "право-лево-троцкистско-зиновьевско-бухаринских уклонистов и шпионов", как бешеных собак. Уже никого из тех "врагов" не осталось в живых, а в коллективном сознании все еще живет мнение, что стреляли за дело, но мало. И неплохо бы кое-кого из нынешних "врагов народа" поставить к стенке.
В гитлеровской Германии никто особо не возражал против массовых репрессий против "арийских диссидентов": священников, евреев, коммунистов и просто не особо рьяно обожавших фюрера. В одном провинциальном немецком городке с пятью тысячами жителей американцы обнаружили в архиве местного отдела гестапо тонны доносов. Свои стучали на своих. Каждый год, двенадцать лет рейха, изо дня в день. Доносчик доносил на доносителя. Тысячи доносов на каждого жителя, полки ломились от папок с кляузами добропорядочных "добровольных помощников" гестапо. И вся суть доноса - он не такой, как все, "неправильный ариец".
Допустим, это в государствах, что по определению считаются "империями зла". А что творили те, что кичатся своей демократией?
Вот пример "демократии в действии". Япония, союзник Германии, атаковала военно-морскую базу США на Гавайях, и США вступили во Вторую мировую войну. Еще не начали боевых действий, а ФБР провело массовые аресты американских граждан японского происхождения. По подозрению в возможном пособничестве врагу и шпионаже. Арестовывало, как полагается брать "врагов народа", - семьями, со стариками, с детьми. И держало их в концлагерях без суда и следствия четыре года. Американский ГУЛАГ организовали в пустынях Невады. Если муки от жары гуманнее мук магаданского холода, то Сталин - ирод, а Рузвельт - добрый дядя.
Никто из американских граждан не возмутился и не встал на защиту, когда арестовывали их соседей. Никому даже в голову не пришло сказать, что государственным мужам явно изменил здравый смысл. В стране, где все - иммигранты или потомки иммигрантов, аресты по этническому признаку - верх маразма.