Вот почему у Филлис было меньше нарядов, чем у её подонка-муженька. Бедняжка. После Клодзиллы я думал, что никогда не стану сочувствовать женщине, у которой нет возможности ходить по магазинам, но Филлис я искренне пожалел.
Имоджин снова разгорячилась.
- А вы знали, что подонок отбирал у Филлис даже деньги, которые она сама зарабатывала?
- Нет, этого я не знал, - признался я. В незнании такого факта вполне можно было признаться, правда? - Так знайте. Вот почему Филлис пришлось искать способ сорвать быстрые деньги. Она была уверена, что её план сработает.
Взгляд Имоджин был прикован к моему лицу. Я печально покачал головой.
- Надо же, что удумала. - А самому подумалось: и что же она такое, интересно, удумала?
Имоджин тоже грустно качала головой.
- Я бы дала ей денег, будь они у меня. Но в агентстве по недвижимости я получаю крохи, самой едва хватает.
Я ещё немного покачал головой. Моей задачей было не позволить ей умолкнуть, пока не проговорится о главном. К сожалению, до главного было далеко. Мне предстояло услышать много различных фактов из жизни их семейства.
- А родители наши на пенсии, - говорила Имоджин, - так что у них просить было без толку.
Я кивал. Так. Понятно. Значит, у Филлис не было денег, и она решила… Что же такое она решила?
- Из-за этого самого жучка в постели ей и пришла в голову такая идея.
Да какая, черт побери, идея?! - возопил я про себя. А сам пробормотал:
- Ах ты, Господи.
Реакция, как видите, более чем уклончивая. Представляете, какую надо иметь выдержку, когда больше всего на свете хочется схватить Имоджин за плечи, тряхнуть как следует и заорать: ДА О ЧЕМ ТЫ, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ТОЛКУЕШЬ-ТО?
- И вот Филлис решила, что достаточно пробраться в дома тех, о ком больше всего сплетничают, и выяснить, имеют ли эти сплетни под собой почву. Если да, то она даст им послушать запись, наберет пару тысяч долларов, и все. Плевое дело, уверяла Филлис.
Оп-ля! Я позабыл, что нужно дышать. Так вот что имела в виду Имоджин.
Шантаж.
Итак, хобби Филлис Карвер - это шантаж. Или, другими словами, вымогательство. Или, другими словами, прекрасный повод для убийства.
Боже правый…
- Вы понимаете, что виновник смерти Филлис - вероятно, один из тех, кого она записала на пленку, - сказал я тихо.
Я знал, в чьи постели Филлис подложила диктофоны прежде, чем Имоджин произнесла их имена.
- Понимаю. Это Уинзло Рид или Рута Липптон, правильно?
Да, подумал я с ужасом. Правильно. Теперь все встало на свои места.
Глава 10
Ну не знаю. Я как-то всегда считал, что шантаж - дело мелких, ничтожных людишек с сальными волосами, в остроконечных итальянских ботинках и со скользкой улыбкой на мокрых губах. Никогда у меня шантаж не вязался с женщиной в трогательном зеленом платьице с оборками. Но частный детектив ни при каких обстоятельствах не должен показывать изумления. Это очень вредит бизнесу. У клиентов пропадает охота поверять свои тайны, если у вас на лице каждую секунду появляется такое выражение, будто к вам на колени только что упала граната.
Мое бесстрастное лицо было вырезано из камня. А Имоджин продолжала:
- Филлис где-то раскопала сплетню о Уинзло и некой официанточке из гриль-бара Фрэнка по имени Лиза Джо Латтимор.
Мое каменное лицо выдержало сильнейшее землетрясение. Я же знаю Лизу! Ей нет и тридцати, кожа бархатистая, длинная коса ниже спины. Она не из тех девушек, которых легко забыть в жизненной суете. Прошу учесть, я с ней близко не знаком. Наши взаимоотношения исчерпывались тем, что я заказывал обед, а Лиза шла на кухню и приносила заказ. Мы наслаждались этой интимной близостью пару раз в неделю в течении почти полугода - с тех самых пор, как я заприметил её в гриль-баре Фрэнка, Лиза разгуливала там в очень короткой и облегающей черной юбочке.
Я неоднократно пытался перейти на более близкий контакт, но каждый раз, стоило мне набраться храбрости и заговорить о чем-нибудь выходящем из круга гастрономических интересов вроде приправы к салату или гарнира к котлете, как Лиза начинала безумно торопиться. И чтобы с ней поговорить, мне приходилось рысью бегать по забегаловке, увертываясь от посетителей и натыкаясь на острые углы столов. Довольно быстро я догадался, что Лиза таким образом дает мне понять, что не спешит попасть в мое меню.
А теперь оказывается, она все это время была любимым десертом Уинзло. А Уинзло, как вы помните, единственный парень, который реже меня ходил на свидания в школе. Значит, есть на белом свете женщины, предпочитающие миловаться с бывшим тупицей и неудачником, нежели со мной?! О, как это ранит душу!
Имоджин говорила торопливо, будто слова жгли ей язык, и она старается поскорее их выплюнуть.
- Еще Филлис каким-то образом прознала, что Рута флиртует налево и направо, пока муж в отъезде. Дело в том, что и Уинзло, и Рута принимали своих так сказать фаворитов дома, в отсутствие законной второй половины, и эти самые приемы устраивались не реже двух раз в неделю.
Из Имоджин никогда не получился бы хороший частный детектив. Она не скрывала шока. Зато мое каменное лицо не выражало абсолютно ничего. Напротив, на нем даже появилась эдакая всезнающая ухмылка. Имоджин смотрела на меня, смотрела, и, наконец, спросила:
- Вас не тошнит часом, Хаскелл? Что-то мне ваш вид не нравится. Может, вам дурно?
Пожалуй, с ухмылкой я переборщил.
- Нет, нет, со мной все в порядке. Я слушаю.
- Словом, - продолжала Имоджин, то и дело с беспокойством поглядывая на меня, - Рута, как и Уинзло, вела безбедную жизнь, и Филлис решила, что от них особо не убудет, если они поделятся с ней.
Имоджин хотела подчеркнуть, что Филлис все как следует рассчитала. Я слабо улыбнулся, понимая, что Рута с Уинзло смотрели на дело совсем с другой точки зрения, чем Филлис. Похоже, один из них придумал более экономичный способ разрешить проблему. И вместо того, чтобы избавиться от лишних денег, избавился от Филлис.
Итак, через несколько дней Филлис позвонила сестре и с ликованием поведала, как забралась в дома Уинзло и Руты, а они этого даже не заметили.
- Это оказалось проще, чем она думала, - говорила Имоджин, - поскольку в Пиджин-Форке не запирают дверей. - Она просто зашла, подложила жучки под кровати и вышла, никем не замеченная. Поскольку Филлис не знала наверняка, когда именно состоятся свидания, она решила каждые несколько дней проверять, не записалось ли на пленку что-нибудь подходящее.
И долго ждать не пришлось. Удар Филлис пришелся точно в цель.
- Вчера она позвонила мне и хохотала как ненормальная, - Имоджин снова боролась со слезами. - Это было ужасно, Хаскелл, просто ужасно.
Забирая диктофоны, Филлис намеренно оставила следы взлома. И когда она позвонила требовать выкуп, и Рута, и Уинзло были уже здорово напуганы.
- Я думаю, это и был сюрприз, который Филлис обещала преподнести мне, когда звонила утром. Я ведь постоянно брюзжала, что из этой затеи ничего путного не выйдет, вот она и хотела потрясти у меня перед носом полученными денежками. Я вздохнул. Значит, Филлис сегодня днем встречалась с Рутой или Уинзло, или с обоими. Чтобы получить плату. И с ней, похоже, действительно расплатились.
- Потом Филлис забеспокоилась, не зря ли она себя выдала. Не обратятся ли Риды и Липптоны в полицию? Или к частному детективу, - Имоджин посмотрела на меня и вздохнула.
Дальше она могла и не рассказывать. Теперь ясно, для чего Филлис пришла ко мне в офис с заявлением о взломе собственного дома. Во-первых, разведать, доложили её подопечные о вторжении или нет. А во-вторых - снять с себя подозрения. Разумеется, никому в голову не придет, что Филлис - тот самый неизвестный взломщик, если она и себя представит как жертву.
Вот почему она так нервничала, когда я обыскивал её дом. Боялась, что я обнаружу обман или найду кассеты.
Я поерзал на кушетке. Филлис сильно переоценила мою догадливость. Обвела она меня вокруг пальца. Я даже выложил ей на блюдечке с голубой каемочкой то, что она хотела узнать про Руту и Уинзло.
Должен признаться, я был потрясен. Да, Филлис оказалась права, утверждая, что она не тупица. Если, конечно, не считать, что довольно глупо влезать в столь рискованное предприятие. Бедняжке и в голову не пришло, что кое-кто после этого станет желать её смерти.
Наверное, Филлис позвонила своим жертвам сразу после моего ухода. Чтобы прокрутить записи и потребовать выкуп. Неудивительно, что и Рута, и Уинзло тут же перезвонили мне и дали отбой. Не хотели, чтобы весь город узнал, что их шантажируют.
Один из них уволил меня по этой причине. А другой - просто потому, что я больше был не нужен. Потому что сама Филлис перестала быть угрозой.
Неожиданно навалилась усталость. Я спросил:
- Имоджин, почему вы не рассказали этого всего шерифу?
Она посмотрела на меня так, будто я спросил, почему она не пьет за рулем, и ответила тоном училки, беседующей со второгодником:
- Хаскелл, но ведь тогда Верджил подумал бы, что Филлис - шантажистка.
Иправда. Чтобы придти к такому выводу, хватило бы даже мозгов одного из верджиловских замов.
- Не позволю пачкать репутацию моей младшей сестренки. Не потерплю, чтобы после смерти о ней ходила дурная слава.
Меня восхищала преданность Имоджин, но дело в том, что по крайней мере двое в городе запомнят Филлис именно как вымогательницу. Видя, что Имоджин расстроена, я постарался как можно мягче задать следующий вопрос.
- Почему вы не сказали полиции, что задумала ваша сестра? До того, как она воплотила свой план.
Не стоило, наверное, задавать его, потому что у Имоджин стал такой вид, будто ей на зуб попалась какая-то кислятина. Она устремила взгляд на Рипа. Пес свернулся калачиком перед плетеным стулом, которое считал своей безраздельной собственностью, и громко храпел. Но бедная женщина его даже не видела. Более того, она, похоже, и храпа не слышала, что трудно себе представить.
- Да, знаю, я обязана была сообщить. Но я не хотела навлекать неприятности на её голову. Хаскелл, я не хотела, чтобы Филлис арестовали.
Я не сказал вслух того, о чем подумал. Но, по моему твердому убеждению, лучше все-таки быть арестованной, чем убитой. Имоджин обратила на меня глаза с золотистыми крапинками.
- Теперь я жалею, что не сделала этого. Правда, жалею.
Мне вдруг стало стыдно. Как я мог задать столь бессердечный вопрос! Жестокосердный болван! Глаза Имоджин блестели от близких слез.
- Я должна была сообщить в полицию, должна, - горестно повторяла она. - Но я не думала, что она все-таки рискнет. Это была такая нелепая, такая бессмысленная затея. У меня и мысли не было, что все так серьезно…
Имоджин готова была разрыдаться по новой. А платков больше не было. Тот, что она держала в руках, был весь измусолен и расползался. Так что я решил не задавать больше каверзных вопросов. Одно расстройство от них.
- Знаете, Хаскелл, мне кажется, Филлис наслаждалась, мучая Руту и Уинзло. Она считала, что они этого заслуживают. Мол, в одну церковь с ней ходят, и негоже религиозным людям обманывать супругов.
А небольшое, скромное такое вымогательство вполне, значит, допустимо для религиозных людей, по мнению Филлис? Но я промолчал. Пусть Имоджин выговорится.
- Такое ощущение, - дыхание её стало прерывистым, - что на своих жертвах Филлис срывала злость за все обиды, которые ей причинил Орвал. Она так ликовала, что не удержалась и прокрутила мне отрывок записи по телефону. - Имоджин помолчала, а потом сказала фразу, от которой у меня чуть не слетело с лица мое невозмутимое выражение. - Но ведь вы-то уже слушали эти пленки, правда?
Ну почему, скажите на милость, она так решила?
- Нет. Нет, я не слушал.
Теперь наступила её очередь сделать удивленное лицо.
- Как так - не слушали? Конечно, слушали!
Я был уверен, что такое мелкое, незначительное событие непременно отложилось бы у меня где-нибудь на задворках памяти. Даже небольшая порция орваловской записи вгрызлась в мой мозг как выжженное клеймо.
- Имоджин, я не слышал этих пленок, - повторил я.
Она издала звук, означавший, скорее всего, недоверие.
- Вы должны были их прослушать до того, как до них добрался шериф. Иначе вы не назвали бы Орвала так, как его называла Фло - Жеребчик. - Она произнесла это с отвращением, но не без гордости. Она высоко ценила свою способность производить логические выводы. - Насколько я понимаю, вы вытащили две пленки и оставили запись с Орвалом. Но остальные-то у вас, не так ли? - её тон напоминал тон учителя младших классов, который пытается заставить непослушного мальчишку признаться в мелкой шалости.
Грустно, что на сей раз её логика дала сбой.
- Имоджин, я признаю, что нашел запись Орвала и прослушал её до приезда шерифа, но там была только эта пленка. Остальные диктофоны были пусты.
Имоджин смотрела на меня широко распахнутыми глазами. То ли не поверила, то ли не до конца расслышала.
- Вы хотите сказать, что остальных пленок у вас нет, и вы их никогда не слышали?
Я покачал головой.
Глаза Имоджин стали ещё больше.
- У вас нет этих кассет?!
Я снова покачал головой. Что же заставит её поверить - заявление, заверенное нотариусом?
- Но там было три пленки, и раз не вы их забрали, значит, это сделал…
Я не хотел заканчивать за неё предложение, но, похоже, на этот раз логика не подвела Имоджин. Я кивнул.
Имоджин резко встала и подошла к камину. Вы, должно быть, подумали, что она хотела погреться у теплой стенки, ибо её пробил озноб от ужасной новости. Но, - простите, что напоминаю, - на дворе стоял жарчайший май, и, невзирая на опустившуюся тьму, прохладней не стало. Кондиционер работал на полную катушку, и кирпичный камин был самой холодной вещью в комнате.
В этой позе комбинация Имоджин особенно бросалась в глаза. Мне даже показалось, что она выскользнула ещё больше. Добрых три сантиметра белых кружев выглядывали из-под синей юбки. Я отвел глаза и как можно мягче спросил:
- Имоджин, что вы запомнили из тех записей?
- Вообще-то мне в память врезалась только запись с Орвалом. К остальным я не очень-то прислушивалась, - она передернула плечами и поморщилась. Да уж, подобные аудиосеансы не назовешь приятным развлечением.
- И вы ничего не помните?
- Я же сказала, что не прислушивалась к остальным. Это отнюдь не так интересно, как вам кажется.
Тон Имоджин вдруг сделался враждебным. Может, она расстроилась из-за того, что я не оправдал её надежд, не закопав треклятые кассеты где-нибудь в горах? Или она вообразила, что мое любопытство к порнографическим пленкам не ограничивается сугубо профессиональным интересом.
- Послушайте, если вы что-то вспомните, это могло бы помочь…
Все тщетно. Имоджин не слушала. Она медленно, задумчиво проговорила, не дав мне закончить:
- Раз вы не брали пленки, значит, вы ничего не знали, пока я вам не выболтала. Теперь понятно, почему у вас был такой потрясенный вид.
Я неприятно удивился. Значит, это каменное выражение на моем лице… Так, придется поработать над ним.
- Ну, я бы не сказал, что был так уж сильно потрясен… Но Имоджин интересовало другое.
- Хаскелл, теперь вы обо всем доложите в полицию, да?
Пришлось сказать ей правду.
- Не уверен, что смогу хранить это в секрете…
- Вы не посмеете! - выпалила она. - Филлис вовсе не была стервой! Она лишь допустила маленькую ошибку, и все!
Маленькую, но роковую.
- Сделаю все, что в моих силах, но обещать ничего не могу, - сказал я.
Имоджин снова села рядом со мной. В кино это обычно означает, что сейчас симпатичная сестра жертвы пустит в ход некие женские уловки, чтобы склонить частного детектива черт знает на что. Ну что ж, я, в общем-то, не возражаю.
Однако, Имоджин сидела как истукан и явно не собиралась придвигаться поближе. Просто в упор смотрела на меня своими прекрасными, зеленовато-карими глазами с золотистыми крапинками.
- Хаскелл, - голос её срывался. - Умоляю, не говорите Верджилу, умоляю! Пожалуйста, помогите мне выяснить, кто виноват в смерти Филлис, не изваляв её имени в грязи. Я заплачу вам все, что положено, я просто не могу допустить, чтобы её репутация была загублена.
Нет, испытание красивыми глазами, пожалуй, покруче испытания женскими уловками.
- Приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие! - с готовностью отчеканил я.
Вообще-то, я и так собирался продолжать работу над этим делом, за плату, или за так. Это мой долг перед Филлис. Хоть у неё и обнаружилось странное хобби.
Имоджин просияла.
- Если вы работаете на меня, тогда все сказанное вами ранее вступает в силу?
Я что-то потерял нить.
- Ну все, что вы утром говорили перед домом Филлис. О конфиденциальности. Раз я вас нанимаю, то вы обязаны хранить в секрете то, что я вам сказала, правильно?
Ага. Вероятно, Филлис - не единственная умная женщина из рода Мейхью. Весь ужас в том, что ляпнул-то я не подумав. Так, в голову что-то ударило. На самом деле, эти красивые словечки про конфиденциальность пригодны лишь для адвокатов. Ежели меня поймают на том, что я скрыл от властей факты, касающиеся убийства, я окажусь в том, что мой отец именовал собачьим творчеством.
- Буду стараться. Хотя не уверен, что получится.
Имоджин помрачнела.
- Но обещаю, - быстро добавил я, - если мне все-таки придется все рассказать, то сначала я предупрежу вас.
Имоджин снова просияла и снова подскочила к камину. И, разумеется, предоставила мне любоваться своей комбинацией. Эта скользкая шелковая штуковина сползала все ниже. Теперь она выглядывала сзади почти на три пальца.
- Ну что ж, - вздохнула гостья. - Пожалуй, мне пора. У родителей сегодня собирается вся семья. Дядюшки, тетушки, кузины, кузены. Сто лет уже их не видела. Это хорошо - встретиться, посидеть, только повод грустный, она моргала, глотая слезы. - Господи, как странно, все съедутся, а Филлис не будет.
Я не мог передать, как ей сочувствую. А ещё не мог избавиться от картины, как Имоджин входит в дом своей матери. Вся огромная семья в сборе. Все они повернули головы и смотрят на нее.
И видят торчащую комбинацию.
Было бы жестоко не подсказать ей. Но как? Как это сделать потактичнее, чтобы не оскорбить, не ранить? Моя матушка, да будет ей земля пухом, в подобных ситуациях поступала очень эксцентрично. Она делала большие глаза и говорила жертве громким театральным шепотом: На юге идет снег. Да, матушка моя была весьма изобретательна. На все-то у неё находился эвфемизм.
Имоджин промокнула слезы истерзанным платком. Уверяю вас, если бы я встал и небрежно эдак сказал: "Кстати, Имоджин, на юге идет снег", она посмотрела бы на меня как на круглого идиота.
Ну хорошо, может, тогда попробовать что-нибудь немного более прямолинейное? Например, "Дорогая, у нас тут комбинация намечается". Поймет она, что я имею в виду?
Я открыл было рот, чтобы испытать свое изобретение на деле, но тут Имоджин, покончив со слезами, сказала:
- А где у вас ванная, Хаскелл? Мне, наверное, лучше поправить комбинацию, прежде чем ехать. А то если я заявлюсь в таком виде, мама умрет со стыда. Она такая привереда.