- Верджил! - повторила она с отвращением. - Бросил меня на произвол судьбы только потому, что ничего не пропало!
Я оторопело вытаращился на неё и подвинулся поближе. Последнее заявление было, пожалуй, самой существенной частью истории.
- В каком смысле - ничего не пропало? - вкрадчиво спросил я.
Рута дернула плечиком.
- Ну, три моих телевизора, микроволновая печь и видеомагнитофон остались на месте. Потом, конечно, видеокамера, и мои…
Мне все больше становилось понятно, почему Верджил не горит желанием браться за расследование этого загадочного преступления. Я прервал Перечень Вещей, Которые Пропустил Вор.
- Вы хотите сказать, что взломщики проникли в дом и ничего не взяли?
У Руты на лице опять проступила неприязнь.
- Ну, что-то, конечно, они взяли. Что-то же они должны были взять. С чего бы им просто так ломиться в чужой дом, - голос её звучал так, будто она начала сомневаться, дружу ли я с мозгами. - Просто неизвестно, что именно. Для этого-то вы мне и нужны: сказать, что было украдено.
Первой моей реакцией было, разумеется, желание воскликнуть: "Я вам должен это сказать?" В смысле, разве не жертва ограбления обязана предъявить список пропавших вещей? Мне почему-то не доводилось слышать об альтернативных методах расследования. И каким образом, скажите на милость, я должен узнать, чего не хватает после вторжения, если я не знаю, что там было до него.
Я открыл было рот, чтобы все это выложить, но вдруг передумал. Должен признать, по причинам далеко не бескорыстным.
Видите ли, я открыл свое дело примерно год назад. Настоящие клиенты, если говорить начистоту, захаживали ко мне не часто, и перерывы между ними бывали порядочные. Но это не так страшно, хуже другое. У меня есть некая договоренность с моим братом Элмо, у которого на первом этаже аптека. Он согласился предоставить мне под кабинет надстройку над своей лавкой, а в обмен стребовал обещание, что в свободные от частного сыска минуты я буду мыть полы и заправлять автомат с газировкой.
Важно помнить, что перед тем, как дать это обещание, я восемь лет оттрубил в луисвильском отделе по расследованию убийств. И пребывая вдалеке от родного Пиджин-Форка, успел многое позабыть. В том числе, например, я и понятия не имел, как много свободного времени у частного детектива в таком крошечном городке. Так что через год после открытия детективного агентства выяснилось, что в основном я драю этот треклятый автомат с газировкой.
Так что ежели у Руты появилось желание нанять меня для расследования несостоявшегося ограбления, то я буду последним болваном, если начну кочевряжиться. Хотя один вопрос надо бы все-таки задать… Я набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:
- Прекрасно, я готов, но вы должны знать, что я беру тридцать долларов в час или двести за день…
Рута отмахнулась от меня, как от назойливой мухи, достала из кармашка розовую авторучку и розовую чековую книжку и начала быстро писать.
- Вот, дневная плата, - сказала она, протягивая чек с изящной завитушкой на месте росписи. - Ну, теперь мы можем заняться делом?
И мы занялись делом. Я сунул чек в карман и не стал даже лужу вытирать.
Я ехал следом за Рутой в своем пикапе. От центра Пиджин-Форка до её дома было всего десять минут езды. Ехать за ней было исключительно просто, потому что Рута вела новехонький ярко-красный "понтиак", на номерном знаке которого было игриво выведено: "Жар-птица". Полное ощущение, что я следую за стоп-сигналом.
Не иначе как дела в "Веселых Кудряшках" шли недурно, или Ленард, муж Руты, нашел золотую жилу, разъезжая на своем грузовике. Дом, к которому мы подкатили, находился в одном из самых престижных районов Пиджин-Форка, именуемом Двенадцать Дубов.
Ну, вообще-то, я немного приврал, назвав Двенадцать Дубов одним из самых престижных районов. Двенадцать Дубов - это единственный престижный район в Пиджин-Форке. До тех пор, пока несколько лет назад не пустили автомагистраль между штатами, Пиджин-Форк был простым провинциальным городком. Городком, где все дома похожи друг на друга, как близнецы-братья, и лишь в некоторых дворах покоятся поднятые домкратом машины-развалюхи в разных стадиях починки.
Заполучив новую магистраль под боком, некоторые деятели, видимо, посчитали, что теперь Пиджин-Форку не хватает только престижного района. Настолько престижного, что стоит человеку обмолвиться, что у него там домишко, как у людей делаются квадратные глаза. Совсем как в Большом Городе. Так вот, район Двенадцати Дубов предназначался как раз для оквадрачивания глаз. Мельба считает, что его назвали по имени одной из плантаций в "Унесенных ветром". Наверное, говорит Мельба, архитекторам это название показалось "миленьким-премиленьким". Ну не знаю. По-моему, Двенадцать Дубов - это все, что осталось от дубовой рощи после того, как строители там пошуровали.
Огромный кирпичный особняк Руты, срисованный с почтовой марки, стоял в центре просторной лужайки, и вокруг не было ни единого деревца. Ах, пардон, росли там два прутика, которые через каких-нибудь пятьдесят лет можно будет назвать деревьями, если им повезет, но на сегодняшний день - и одурачить меня не удастся - это были прутики.
Я припарковал машину, вышел и осмотрелся. Одно скажу. Будь я взломщиком, тоже выбрал бы самый богатый дом в округе.
Рута стояла рядом со своей Жар-птицей и поглядывала на меня, явно ожидая реакции. Я старательно изобразил восторг и воскликнул: - Красиво у вас тут! - и я не лукавил. Дом действительно был красивым. Два больших эркера на фасаде и большое сводчатое окно над гигантской двустворчатой парадной дверью. Я видел церкви, где двери были меньше, чем у Руты.
- Очень даже красиво, - подтвердила довольная хозяйка и направилась к парадному. Очевидно, Рута считала, что скромность ей не к лицу.
Я шагал за ней и удивлялся, - я всегда удивляюсь, проезжая мимо здешних мест. Чего ради человек по своей воле поедет жить в городок сельского типа под названием Пиджин-Форк - Голубиная Развилка - чтобы потом купить дом в районе, который вполне мог бы располагаться на окраине Луисвиля? Или Нэшвилла. Или Атланты. А-а, понимаю, здесь такой шикарный дом обойдется намного дешевле, чем в Большом Городе. А некоторые и вовсе мечтают поселиться в деревне и обзавестись большими земельными угодьями. Но к таким мечтателям Рута точно не относилась. Высунув руку из бокового окна её дома, можно было обменяться рукопожатием с соседями.
Если, конечно, они в настроении пожать вам руку.
Ближайшие соседи Руты огородили свою собственность высоченными заборами. Все говорило о том, что эти соседи - не большие любители пожимать руки.
А ещё о том, что во двор к Руте можно запросто проникнуть незамеченным.
Шагая за ней через просторный холл, через гостиную, расположенную ниже уровня земли, по длинному коридору к ванной комнате, которая была больше гостиной, я понял, почему Рута не обратила внимания на беспорядок в моем Бермудском Прямоугольнике. У неё в доме было несколько своих Бермудских Прямоугольников. Журналы и книги громоздились по всем углам, всюду валялась одежда, а на дорогущей мебели из вишневого дерева лежал толстый слой пыли.
- Прошу прощения за бедлам, - равнодушно сказала Рута, прокладывая дорогу, - это все Ленард виноват. Он напрочь отказывается помогать мне по дому, а нанимать прислугу не позволяет. Пустая, говорит, трата денег, мы и сами можем прекрасно справиться. Ну, что вы на это скажете?
А ничего не скажу. Я отродясь не видел Ленарда, но точно знаю, что принимать чью-то сторону в семейных спорах опасно. На службе в полиции я отлично уяснил, что это верный способ заработать пулю.
Добравшись, наконец, до ванной комнаты, Рута торжествуще вскричала:
- Вот, сами поглядите! Ограбили меня, или что?
Притом, что ничего не пропало, напрашивался ответ "или что", но я промолчал. Зашел в ванную и стал осматриваться. Как во всяком богатом доме, Рутина ванная была обставлена по высшему классу. Золотые краны над мраморной раковиной слоновьих габаритов, овальная ванна ей под стать и отдельная душевая кабинка - словно пользоваться душем в той же емкости, в которой ты принимал ванну, было признаком принадлежности к низшим слоям.
Даже биде имелось. Я бы не понял, для чего нужна эта штука, если бы моя бывшая жена не рассказала как-то о существовании подобных удобств. Крайне снисходительным тоном, должен я добавить. Насколько я помню, биде это нечто вроде водяного пистолета для задницы. Наверное, в последнее время на такие штуки мода, иначе она не оказалась бы в шикарной Рутиной ванной.
Пока я пялился на биде, Рута окончательно потеряла терпение.
- Да вы на окно поглядите, - раздраженно фыркнула она. - Вот где он влез.
Я подчинился. На окне, расположенном над ванной, были видны следы насильственного проникновения. Подоконник покорежен, и в стекле, прямо над задвижкой, здоровенная дыра, в которую свободно проходила рука.
- Отпечатки пальцев уже сняли? - спросил я.
Рута негодующе передернула плечами.
- Еще бы! Этот громила Гантерман засыпал все вокруг своим мерзким порошком, а потом объявил, нет, мол, ни единого отпечатка. Можете в это поверить?
Честно говоря, могу. Любой мало-мальски соображающий взломщик догадается надеть перчатки. Однако я покачал головой, демонстрируя Руте, как я ей сочувствую, и начал осматривать дом.
На это ушло немало времени, поскольку комнат было десять. Плюс три ванных комнаты и подвал по всей длине дома. Но все оказалось на местах. А именно: два портативных цветных телевизора, огромный напольный телевизор, микроволновая печь, видеокамера, валявшаяся на полу в гостиной, 35-миллимитровый зеркальный фотоаппарат на туалетном столике в спальне и деревянная коробка с драгоценностями рядом с ним - все те вещи, которые, по моему опыту, воры хватают в первую очередь.
До них вообще давно никто не дотрагивался, судя по слою пыли. Особенно пыль осаждала керамические фигурки, во множестве красующиеся на журнальных и кофейных столиках, на полках и стеллажах. Дом был перенаселен керамической живностью: собачки, кошечки, детишки, все они были застигнуты в жеманных позах и раскрашены в немыслимо уродливые цвета. Вероятно, Рута слишком дословно приняла к сердцу объявление, выставленное в окне её заведения: "Керамические изделия - дополнительный штрих к убранству вашей квартиры!"
К убранству Рутиной квартиры они добавили килограмм пятьдесят лишней пыли.
В каждом углу висели паучьи сети, а чтобы попасть в некоторые комнаты, приходилось буквально переступать через груды грязного белья. Но Руту, кажется, не особо волновало, что кто-то увидит её беспорядок. Она таскалась за мной по пятам, равнодушно отшвыривая ногой то носок, то рубашку. Заскучав, она выудила из кармашка пилку для ногтей и на ходу занялась маникюром.
Поскольку клиент следил за каждым моим шагом, я произвел даже более тщательный осмотр, чем обычно. Проверял шкафы, совал нос в письменные столы, открывал ящички. Заглянул даже под кровать к Руте.
Я не знал, что ищу. Дом выглядел так, будто его вверх дном перевернули, но откуда мне было знать, добавилось к этому погрому что-то после визита взломщиков, или так было и раньше.
Я только понимал, что искать нужно что-то необычное.
И, верьте или нет, у Руты под кроватью я нашел кое-что очень и очень необычное. По крайней мере, для этого дома не обычное. Я нашел идеально чистый пол. Повсюду он был покрыт пылью и истоптан следами, но под её кроватью как будто мокрой тряпкой прошлись.
Я задал совершенно банальный, по моим понятиям, вопрос:
- Скажите, вы давно тут убирали в последний раз?
Розовый Рутин ротик обиженно скривился.
- Вы, мужчины, все одинаковые, - сказала она. - Думаете, женщина ни на что больше не пригодна, да? Только служанкой работать? - она нацелилась в меня пилкой для ногтей. - Так вот, мистер, у меня есть для вас новость. Я, между прочим, весь день вкалываю в салоне, да классы керамики веду, и ещё Бог знает чем заниматься приходится, и если вы думаете, что после этого у меня остается время на…
Я смотрел на неё во все глаза. Похоже, я задел её за живое. Она, наверное, сотни тысяч раз говорила те же самые слова своему мужу, Ленарду.
- Эй, эй, - пробормотал я, поднимая руки, - я же просто спросил. И ничего такого не хотел сказать.
Не уверен, что Рута поверила, но она пару раз мигнула и, кажется, немного остыла.
- Ну, знаете, - сказала она, снова принимаясь терзать свой "мокрый" локон, - вы, мужчины, иногда.
Именно это она и сказала. Вы, мужчины, иногда. Это что, какая-то стенограмма, которую я должен расшифровать? Лучше не выяснять, что она имела в виду.
Испугавшись столь бурной реакции на невинный вопрос, следующий я задал с некоторой опаской.
- У вас случайно нет кошки или собаки? - Никаких следов живой фауны я в доме не увидел, но кто знает. Может, зверушки отправились прогуляться по соседским владениям, порыться в каком-нибудь славном, чистом мусорном баке. После того, как они вволю наползались под Рутиной кроватью.
Рута посмотрела на меня примерно так же, как утром в офисе, когда я стоял посреди лужи.
- Нет у нас никаких животных. А почему вы спросили?
- О, просто любопытствую, - отозвался я как можно небрежнее. Потом вобрал в легкие побольше воздуха и задал ещё один вопрос: - А вы или Ленард в последнее время не лазили под эту кровать?
Думаю, именно таким взглядом Рута одарила сегодня утром близнеца Гантермана.
- А сами-то вы как думаете?
- Думаю, что нет, - сказал я, отводя глаза.
Однако Рута не собиралась так просто сдаваться.
- За каким дьяволом, скажите на милость, кто-то полез бы ко мне под кровать? - спросила она.
Я молча смотрел на нее. Этот вопрос наверняка победил бы в конкурсе "Вопрос Года".
Глава 2
По дороге обратно в офис у меня не шел из головы Рутин вопрос. Действительно, зачем кому-то понадобилось лазить к ней под кровать? Я ехал по шоссе № 46, мой пикап бросало на виражах из стороны в сторону. Мимо проплывали огороженные пастбища, по которым прогуливались волоокие коровы, мелькнуло несколько придорожных киосков, где продавали лоскутные одеяла, варенье я домашнего приготовления и акварельные пейзажи, но я ничего не видел - перед глазами у меня стояла изнанка Рутиной кровати.
Прежде чем уйти, я устроил настоящий обыск. Заглянул под перину, даже пошарил внутри пружинного матраса и деревянного каркаса. Надо сказать, не очень-то приятно было заниматься этим под пристальным взглядом Руты. По одной простой причине: она смотрела на меня так, словно я совсем "ку-ку". И это - женщина с буравчиками по всей голове. Все же я старался орудовать с беззаботным видом, словно ползание на карачках под кроватью клиента стандартная процедура любого расследования.
Но кроме кома пыли размером с перекати-поле в правом углу и полного отсутствия таковой слева, я не нашел ничего необычного.
Был, впрочем, кусочек чего-то клейкого на внутренней стороне спинки в изголовье, прямо под матрасом, но я решил не спрашивать, что Рута думает о природе и назначении этой липучки. Я почему-то был уверен, что мне не понравится ни один из её вариантов ответа. Со своей стороны, я просто понадеялся, что это всего-навсего завалившаяся под кровать жвачка. Однако тщательно вымыл руки в шикарной ванной.
Пока я мыл руки, Рута стояла в дверях ванной и сверлила меня взглядом, должно быть, боялась, как бы я чего не стянул. Если честно, позариться в этой ванной комнате было не на что, но, может, она опасалась за своих размалеванных керамических зверей, которые теснились вокруг мраморно-золотой раковины. Не хочу обижать Руту, но у меня не возникало желания стащить кроваво-пурпурного щенка с маргариткой в зубах или оранжевого кролика с пасхальным яйцом в лапках. Да предложи мне Рута денег, чтобы я забрал их с собой, все равно отказался бы.
Я сушил руки под струей теплого воздуха, и тут Рута спросила:
- Итак, что же украли воры?
Неужели она ждала, что я пройдусь по дому и немедля выдам список пропавших вещей? Я хороший детектив, но не настолько же.
- Честно говоря, Рута, есть большая вероятность, что ничего не украли.
Это явно было не тот ответ, который она рассчитывала услышать. Презрительно тряхнув кудряшками, Рута фыркнула:
- Вы что, шутите? Или всерьез утверждаете, что воры вторглись в мое жилище безо всякой причины?
Я поднял руку, пытаясь её успокоить. Кудряшки у неё на голове ходили ходуном.
- О, нет, что вы, какая-то причина у них наверняка была. Просто я не знаю, какая именно. Как раз это я и пытаюсь выяснить.
Рута смотрела на меня тяжелым взглядом.
- Вы пытаетесь это выяснить, ползая под моей кроватью?
Ну вот, опять этот скептицизм в голосе.
Я вздохнул и, глядя Руте прямо в глаза, произнес:
- Это стандартная процедура при расследовании ограбления.
Верьте или нет, но Рута это проглотила. Она стояла и хлопала глазами.
- А, ну да, - наконец кивнула она, сделав вид, что и так об этом знала, да только запамятовала.
Я пожал плечами, как бы говоря: "Мы, профессионалы частного сыска, и не ожидаем от рядовых граждан осведомленности обо всех тонкостях нашей работы".
Еще немного покрутившись по дому, я так и не нашел ничего достойного внимания. Рута почтительно проводила меня до дверей.
- Не думайте, пожалуйста, что я пытаюсь вам указывать, что делать и как делать, - сказала она со смирением в голосе. - Все говорят, какой вы отличный детектив, и вообще. Просто я жутко распсиховалась из-за этого вторжения. Господи, если бы Ленард не должен был сегодня вернуться из рейса, я бы тут с ума сошла одна!
- Знаете, - сказал я, - вам не мешало бы поставить сигнализацию.
Рута энергично закивала, её кудряшки взвились, будто их в смерч затянуло.
- Вот-вот, я как раз об этом подумала! Ни один вор сюда больше не сунется, клянусь, хотите, поспорим на все ваши сбережения!
Я постарался улыбнуться Руте ободряюще, словно уверенный, что моим сбережениям ничего не грозит. Рута ответила доверчивой улыбкой.
- Я знаю: вы докопаетесь до истины, - она сжала мой локоть. - Вы найдете тех, кто ворвался в наш дом, и найдете быстро. Я это нутром чую. Поняли?
Я понял. Это она меня так воодушевить хотела, по-своему.
Рута стояла в дверях дома, скрестив руки на полной груди, и глядела на меня черными глазами собачки с пивной рекламы.
У той собачки, однако, не было такого испуганного выражения.
Я испытывал большой соблазн рассказать Руте об отсутствии пыли под кроватью, но она и без того здорово перепугалась. И мысль о преступнике, который прятался в спальне, пока она находилась в доме, вряд ли успокоила бы её.
К тому же, ведь я мог и ошибаться. Зачем тогда зря тревожить человека. Может, найдется какое-нибудь простое объяснение.