Черчилль дрогнул только раз, когда согласился уступить просьбе Галифакса, оставленного им на должности министра иностранных дел, отправить Муссолини послание с предложением провести мирную конференцию, но в тот же день, подавив импульс, пересмотрел решение. После эвакуации большей части Британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка он сказал стране и Гитлеру: "Мы пойдем до конца… мы никогда не сдадимся", но будем бороться "до тех пор, пока с Божьей помощью новый мир со всей его мощью и силой не выступит на защиту и освобождение старого".
Народ внял ему. Вот как представил это лорд Глэдуин: "Мы знали, за что боремся. Больше не было сомнений насчет того, как выиграть войну; мы должны были выиграть ее, и точка. Черчилль, как мне кажется, был символом этого коллективного чувства".
* * *
Если Уинстон Черчилль разделял обеспокоенность (уже с середины 1930-х годов) британских спецслужб деятельностью заграничных организаций, которые он называл "нацитерами" на территории Великобритании, то на Уайтхолл (британское правительство) они не произвели никакого впечатления. Повторяющиеся требования MI 5 об их запрете отклонялись. Однако руководству контрразведки было поручено составить подробный план по проведению ареста всех важных членов этих организаций, "если и когда Министерство внутренних дел примет решение об этом". Начальники полиции получили копии картотек соответствующих организаций с инструкцией, что по получении телеграммы с кодовым словом "АНАСБОНА" – его составили как аббревиатуру названия "АНти САБОтаж НАцисты", – кого они должны арестовать. Но телеграмма была отправлена только после официального запрета организаций, когда началась война.
Уинстон Черчилль, который на протяжении полувека активно поддерживал и иногда критиковал свои собственные британские спецслужбы, сформулировал: "Чем глубже видишь назад, чем дальше можешь видеть вперед".
* * *
…В истории британской разведки, да и, вероятно, во всей истории секретных служб, не было другой такой организации, которая бы столь гениально разрабатывала и столь успешно осуществляла отвлекающие маневры, как во время Второй мировой войны. Тар Робертсон настолько воодушевлял своим энтузиазмом вновь рекрутированных сотрудников, что многие из них поразительно быстро осваивали искусство введения в заблуждение. Одним из таких стал 25-летний лейтенант Военно-воздушных сил Чарльз Чалмондели, выпускник Оксфорда и пришедший в 1940 году в разведывательный отдел MI 5 из Министерства воздушного транспорта. Тар писал о нем позднее, как о "необыкновенном и симпатичном человеке, служившим в моем отделе зачастую генератором идей". Заместитель же Робертсона Джон Мариотт характеризовал его как "неисправимого романтика из мира старых пьес плаща и кинжала". Одним из самых гениальных маневров, придуманных Чолмондели сразу после начала операции по подсовыванию противнику сфальсифицированных документов с целью ввести его в заблуждение относительно задач предстоящих действий союзников в районе Средиземного моря:
"Из одной больницы в Лондоне мы получаем труп (в мирное время это стоит обычно 10 фунтов), одеваем в форму соответствующего звания, наполняем его легкие водой и в один из внутренних карманов кладем документы. Потом тело сбрасывается в воду с самолета береговой охраны в определенном месте, с расчетом, что течением его отнесет к вражескому побережью… Информации, содержавшейся в этих документах, можно будет придать видимость намного более секретного характера, чем тому, что обычно распространяется по традиционным каналам разведки".
Чалмондели быстро заручился поддержкой лейтенанта-коммандера Ивена Монтагю – представителя Военно-воздушных сил в Комитете двадцати. 4 февраля они сообщили, что из больницы получен подходящий труп (безработного, отравившегося крысиным ядом), и получили добро на секретную операцию. Майкл получил фиктивные удостоверения личности, выданные Морской пехотой британских ВВС на имя Вильяма "Билла" Мартина, офицера штаба командующего комбинированных операций, вице-адмирала лорда Луиса Маунтбэттена.
В исходный план Чалмондели были внесены некоторые изменения. Для того, чтобы поддельные документы на трупе наверняка были обнаружены, из поместили в портфель, пристегнутый к запястью. А в карманы положили личные вещи и "письма" от его невесты. Вместо того чтобы сбрасывать тело с самолета, его решено было доставить на подводной лодке к испанскому побережью Уэльва, откуда течением его обязательно вынесет на берег. 15 апреля в 10 утра к Черчиллю пришел полковник Беван, отвечавший за операцию, с просьбой дать разрешение на ее начало. Премьер-министр "курил сигару, окруженный бумагами и черными и красными коробками с сигарами. Он с энтузиазмом дал добро на проведение операции по дезинформации. Согласие было получено также и от главнокомандующего силами союзников в Средиземном море генерала Дуайта Д. Эйзенхауэра, от которого оно также требовалось. Если с первой попытки не получится, сказал он полушутя, то "мы вытащим труп и пустим его в плавание еще раз".
Хотя за проведение операции "Мясной фарш" отвечала не MI 5, ее вклад в это дело был весьма существенным. Монтагю попросил всех секретарш в принести ему свои фотографии, чтобы выбрать подходящую невесту по имени "Пам" для "майора Мартина". Выбор пал на секретаршу N. В портмоне "Мартина" был вложен привлекательный снимок в купальном костюме. Другая секретарша помогала составлять любовные письмо от "Пам" для карманов пиджака "Мартина". На фотографии в его паспорте был офицер Ронни Рид, который слегка походил на несчастного погибшего. В кармане "Мартина" были и билеты с оторванными контрольными корешками в один из Лондонских театров на 22 апреля, как намек на то, что он покинул Лондон после этой даты. На самом деле тело было погружено ранее этой даты на подводную лодку "Seraph", которая и доставила его к испанскому побережью. 22 апреля Монтагю и Чолмондели подарили секретаршам, которые помогали с фотографиями и любовными письмами от "Пам", билеты в театр, соответствующие тем самым с оторванными корешками, которые отправились в путешествие вместе с трупом. Все четверо после театрального спектакля устроили в ресторане "прощальный ужин с Биллом Мартином".
Почти через неделю, 30 апреля, ранним утром тело было выброшено на берег в районе Уэльва. Как и ожидалось, им заинтересовались представители франкистской Испании. Они открыли портфель, привязанный к запястью "Мартина", сфотографировали документы, и отправили их далее немецкой разведке. А тело передали позднее британским представителям. В портфеле находились рукописные письма Маунтбэттена и заместителя главнокомандующего британского Генерального штаба генерал-лейтенанта сэра Арчибальда Нэйя, а также оттиски руководства по комбинированным военным операциям, к которому якобы должен был написать предисловие Эйзенхауэр. Письма содержали дезинформацию о предполагаемой высадке союзников в Греции под кодовым названием Хаски. Через некоторое время содержание перехваченных и расшифрованных сообщений показало, что немцы полностью поддались на эту наживку. Записка, полученная Черчиллем во время его поездки в Вашингтон, была лапидарной: "Мясной фарш полностью заглочен". Даже когда наступление союзников началось не в Греции, а на Сицилии, немцы не подвергли сомнению истинность документов по "Мясному фаршу". Они решили, что союзники просто поменяли свои планы.
Подготовка к операции "Мясной фарш" убедила Даффа Купера, руководителя Службы внутренней безопасности, что наступило время ввести Черчилля в курс и других усилий по дезинформации и о существовании двойных агентов. Еще в марте 1943 года Ги Лидел в своем дневнике отмечал, что, несмотря на регулярные встречи премьер-министра с "С" и его большое внимание к работе Блэтчли-парка, он по-прежнему не знал об операциях Службы безопасности. Для ознакомления премьер-министра с работой спецслужб Дафф Купер выбрал показательный случай, который смог бы его воодушевить: дело двойного агента Эдди Чепмена.
До войны Чепмен жил в Лондоне и был профессиональным преступником, славился своей экстравагантностью, ездил на "бентли" и носил костюмы от "Savile Row". В 1939 году он скрылся от Лондонской полиции на Джерси, где он позже попал в тюрьму за взлом и кражу. Перемена в его судьбе наступила после того, как немцы заняли острова в канале. Чепмен предложил немцам, в случае освобождения, свои услуги в качестве шпиона, и немецкая разведка пошла на это. В предрассветные часы 16 декабря 1942 года его выбросили на парашюте над сельской местностью в районе Кэмбриджшира – с поддельными документами, 990 фунтами в старых деньгах, портмоне, принадлежавшим погибшему британскому солдату, рацией и капсулой смерти. После полудня он объявился в местном полицейском участке и заявил, что у него есть важная информация для британской разведки. Его поместили в лагерь 020, где в течение нескольких дней коммандант Стефенс сделал из него двойного агента "Зигзаг". Трудно сказать, насколько подробную информацию получил Черчилль по делу Зигзага, но судя по всему, ему рассказали об операции, осуществленной в 1943 им по саботажу работы завода Хевилленд по производству самолетов в Хартфилде – месте производства бомбардировщиков типа "москито", которые использовались против немецких городов. На снимках видны были драматические картины разрушенных заводских цехов, накрытых брезентом. Курировавший Зигзага офицер Стефан фон Гронинг, который располагался в большой вилле в портовом городе Нанте, торжествовал удачу и отметил событие "шампанским для всех". В том же году на закрытой церемонии в Осло Зигзаг стал первым британским гражданином, получившим "Железный крест" "за свое выдающееся усердие и успехи". На самом деле "саботаж" на заводе Хевилленд был разыгранным спецслужбами обманом.
Другим примером, о котором Дафф Купер рассказал Черчиллю в марте 1943 года, был случай высокопоставленного офицера немецкой контрразведки под кодовым именем Арлекин. Он попал в плен в Северной Африке в ноябре 1942 года и был переправлен в Великобританию. Поскольку немцы знали о его аресте, не могло быть и речи, чтобы сделать из него двойного агента, но он мог бы быть полезен в другом отношении:
"Будучи уверенным в неизбежности поражения Германии, он собственноручно написал нам письмо с предложением о сотрудничестве – с единственным условием, что мы его не будем принуждать направлять оружие против немецких солдат. От него было получено большое количество секретных сведений, многое перепроверялось (и находило подтверждение), хотя ему об этом известно не было. Также он привлекался для консультаций и давал по интересующим нас вопросам полезную и содержательную информацию".
Служба безопасности считала, что Арлекину не свойственны "муки совести", и что он пошел на сотрудничество отчасти потому, что у него не хватало "гражданского мужества" пойти на условия жизни военнопленного. Он хотел скорейшего окончания войны. В апреле Петри пишет: "До сих пор он неплохо участвовал в игре, и можно исходить из того, что он будет продолжать в этом духе и дальше, если мы будем держать обещанные условия сделки".
Поскольку Черчилль весьма положительно отозвался о доложенных ему операциях MI 5 с агентами Зигзаг и Арлекин, Дафф Купер предложил, чтобы Служба безопасности ежемесячно направляла ему краткий отчет. Однако Петри, как и Лиддел, разделял опасения, что энтузиазм Черчилля может толкать его к необоснованным акциям: "В том, что мы будем иметь прямую связь с премьер-министром, который ранее вообще не знал о нашем существовании, есть явные преимущества. С другой стороны при определенной ситуации он может склониться к акционизму. Для нашей текущей работы это может оказаться губительным". Тщательно взвесив все за и против, Петри решил, что в интересах сотрудников Службы безопасности будет ежемесячных доклад Черчиллю:
"Вообще говоря, негативным моментов секретной работы является то, что результаты ее имеют в основном негативный характер, что означает, что чем лучше делается эта работа, тем меньше есть что показать. Кроме того, сама суть дела требует, что бы в ее секреты было посвящено как можно меньше народа. Поэтому будет справедливо, если премьер-министр и еще несколько высокопоставленных лиц, будут получать информацию о результатах деятельности секретной службы, которыми я сам весьма горжусь".
Особенное беспокойство руководства MI 5 вызывала возможная реакция министра внутренних дел Герберта Моррисона, члена коалиционного кабинета Черчилля от лейбористской партии. На одной из встреч Гай Лиддел, Дик Уайт, Тар Робертсон и Роджер Холлис решили, что в ежемесячном докладе не будет содержаться ничего о борьбе с подрывным действиями: премьер-министр может "обсуждать эту тему с министром внутренних дел, и если последний не будет иметь соответствующей информации, то мы можем получить неприятности". Их нежелание направлять ежемесячные доклады о работе своей службы Моррисону связано с одним случаем, произошедшем годом ранее: напечатанная в "Дейли Миррор" в марте 1942 года карикатура Филиппа Цекса вызвала гнев министра внутренних дел. На ней был изображен плот посреди Атлантического океана, на котором находился моряк с измазанным нефтью лицом, чей корабль был потоплен торпедами. Вероятно, Моррисон ошибочно расценил это, как намек на то, что во имя высоких прибылей нефтяных концернов приносятся в жертву жизни простых моряков. В архивах Службы безопасности не сохранилось уже никаких записей, но, вероятно, Моррисон потребовал MI 5 провести расследование. Возможно, опасаясь подобных требований о расследовании якобы подрывных действий, руководство MI 5 приняло решение ограничиться в докладах Черчиллю информацией о борьбе со странами "оси".
Для первого доклада разные отделы службы (за исключением отдела Холлиса) подготовили в целом 16 машинописных листов с одиночным междустрочным интервалом. Энтони Блант составил на их основе краткое резюме. Окончательный вариант в две с половиной страницы был подготовлен им вместе с Диком Уайтом. Так как Блант занимался подготовкой ежемесячных докладов Черчиллю вплоть до конца войны, можно с уверенностью предположить, что они попадали и к советской разведке, а может быть, и к Сталину лично. Москва могла получать и исходный подробный вариант и быть, таким образом, более детально информированной, чем Черчилль!
Первый ежемесячный "Доклад о деятельности Службы безопасности", отправленный Черчиллю 26 марта 1943 года, стал полным успехом, судя по реакции адресата. Премьер-министр красными чернилами написал на нем свою резолюцию "исключительно интересно". С этого времени, писал позднее Петри, Черчилль принимал "постоянное личное участие в нашей работе". Первый доклад начинался с обзора успехов британской контрразведки с начала войны:
"Всего к нам в руки попало 126 шпионов. 18 из них сдались добровольно. 24 человека оказались доступными и работают сейчас двойными агентами. 28 были задержаны на своих базах за границей, 8 – арестованы в открытом море. Кроме того, противнику было подставлено 12 настоящих и 7 мнимых человек в качестве двойных агентов. 13 шпионов были казнены, над 14 идет судебный процесс".
Как пример того, насколько всеобъемлюще немцы поверили дезинформации по операции "Двойные шпионы", в докладе приводился случай, когда абвер послал агенту Гарбо (имя которого, как и других агентов, не раскрывалось) 2500 фунтов и еще 250 000 песет было ему передано в Мадриде. Для Мутта и Джефа в районе Абердина был сброшен парашют с новейшей рацией, с оборудованием для проведения акций саботажа и 200 фунтами в банкнотах.
Судя по всему, при чтении первого доклада Черчилля больше всего заинтересовал Арлекин, и он запросил MI 5 о более подробной информации о том, какая от него получена разведывательная информация. В дополненном докладе премьер отметил красным следующий пассаж: "Арлекин утверждает, что все офицеры Абвера, как и он сам, убеждены в том, что Германия проиграет войну, если вооруженные силы русских не будут разгромлены в течение летнего наступления (1942 года)".
В абвере считают, что учитывая все увеличивающееся превосходство в производстве оружия со стороны большой тройки союзников (США, Великобритания и Советский Союз) их победа становится неизбежной". Через два месяца Служба безопасности докладывала Черчиллю, что Арлекин, сначала "предоставлявший ценнейшую информацию", теперь не идет на сотрудничество. Он надел свою немецкую военную форму и его переправили в лагерь для военнопленных:
"Он попросил освободить его от взятых обязательств: он понял, что союзники намерены навязать побежденной Германии унизительные условия мира. Он не хочет, чтобы у него было чувство, что он и несет ответственность за это унижение немецкого народа".
Черчилль versus Рузвельт
Я очень уважаю британские спецслужбы. С ними было очень сложно бороться: их агенты были настоящими невидимками. По большому счету, их сила опирается на их национальные традиции. В течение веков им позволяли действовать независимо от государства.
Филипп Бобков
Истории разведывательных служб Великобритании в первой половине ХХ столетия посвящены десятки трудов; в том числе исследованию темы выявления роли Уинстона Черчилля в ведении секретных операций.
Из последних трудов стоило бы упомянуть работу Д. Стаффорда, который значительно расширяет наши представления, в частности, о деятельности Управления специальных операций Великобритании – секретной организации, созданной в июле 1940 года для проведения диверсий и саботажа в оккупированной нацистами Европе. "Разжечь пожар в Европе" – так определил задачу Управления специальных операций Уинстон Черчилль.