- Что-то нашел? - негромко спросил он майора. Для меня такое панибратское отношение капитана лишь подтверждало мои догадки, что они не только сотрудники, но еще и хорошие друзья.
- Ты посмотри, - тот протянул капитану старую толстую книгу в черном поблескивающем переплете, - если я не ошибаюсь, это оригинальное издание "Молота ведьм". Или что-то в этом роде.
В этот момент из книги выпал какой-то плоский предмет. Майор наклонился и поднял его.
- Сушеная лягушачья лапка в виде закладки… Очень оригинально! - улыбнулся он.
- Только вот лапка-то тоже не простая, - осмотрел предмет Стриж.
- Майзингер, - поманил меня пальцем майор, - ну-ка поди сюда.
Я подошел.
- Ты у своего отца в кабинете биологии среди препаратов что-нибудь подобное видел?
То, что я сейчас держал на ладони, несомненно являлось лягушачьей лапкой. Но лапкой необычной. Вместо положенных у лягушки четырех пальцев на этой без труда угадывались шесть. Однако подивиться этому чуду у меня не хватило времени. Из соседней комнаты донеслось приглушенно: "Идет!" И в этот самый момент мне стало не по себе. Галкин и Стриж проскользнули мимо. Я понимал, что мне необходимо последовать за ними, но не мог. Ноги словно приросли к половицам. Я так и остался стоять посередине комнаты, спиной к дверному проему, с шестипалой лягушачьей лапкой в руке. Ничего более нелепого, наверное, нельзя себе было и представить. На входе громко хлопнула дверь, и сразу все стихло. Мне показалось, что в доме я остался совершенно один. Но уже в следующую минуту скрипнули половицы. В груди защемило. А скрип стал приближаться. Я по-прежнему не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. От сознания совершенной беспомощности мне сделалось так жутко, что перед глазами все поплыло. К тому же я вдруг совершенно четко ощутил, что вокруг меня происходит нечто невероятное. Тяжелые шаги замерли на пороге комнаты, послышался отчетливый скрежет зубов и какое-то отвратительное поскуливание. Так выражают свое неудовольствие больничным обедом парализованные старостью или прикованные к кровати смертельной болезнью люди. В моей голове зазвучали неизвестно откуда взявшиеся слова: "В дом вошел мертвый колдун…" В нос ударил тошнотворный запах трупа, словно я оказался в морге. Мысли в голове спутались, животный страх заколотил тело, и я не мог сойти с места. А в следующую минуту краем глаза я уловил движение. С невероятными усилиями сдвинув голову с мертвой точки я взглянул в том направлении. Но лучше бы я этого не делал… У кровати стоял высокий старик с серым лицом. Его худые длинные руки мелко тряслись. И с посиневших, скрюченных пальцев на пол сыпались мерзлые комочки земли. То ли от невыносимой вони, распространившейся по комнате, то ли от всего увиденного и переживаемого, в моих глазах потемнело, и я потерял сознание.
Очнулся я в больничной палате. На давно не беленых стенах красовались оттрафареченные зеленкой зверюшки. Густо пахло лекарствами и накрахмаленным бельем, а в окно улыбалось морозное утро. Дверь отворилась, и в палату вошел средних лет мужчина в накинутом на плечи белом халате.
- Ну, что, молодой человек, выспались? - обратился он ко мне.
- Так мне все это приснилось? - вопросом на вопрос отреагировал я.
- И что же вам снилось? - взглянул на меня своими хитрыми глазами вошедший.
Я промолчал.
Он быстро проверил мой пульс, заглянул мне в глаза и почему-то внимательно осмотрел кончики моих пальцев.
- Ну, что я могу сказать? - почесал он свою гладко выбритую щеку. - Если у вас и был шок, то на ваше здоровье это не оказало никакого отрицательного влияния.
- А!? - подивился я.
- Отдыхайте! - посоветовал он мне и исчез за дверью.
Я задумался. Просто так смириться с мыслью, что все мне только приснилось, я не мог. Да и не хотел. Уж слишком реальными были картины, раз за разом оживающие в моем сознании. Я попытался поточнее вспомнить то, что видел, прежде чем отключился. Перед внутренним взором встало лицо старика. И весь я мгновенно покрылся гусиной кожей. Неужели я вправду стал свидетелем появления мертвеца? Да и был ли тот высокий старик колдуном? Ведь Вариного деда я никогда не видел. Может, это был просто какой-то старик, с чего я взял, что он покойник?
Я откинулся на подушке и стал размышлять. В мои рассуждения потихоньку закрадывалось сомнение, уж не разыграли ли меня мои новые товарищи. Ведь после крика "Идет!" Галкин со Стрижом быстро ретировались. И с тех пор я никого из нашей группы больше не видел. Неужели и вправду разыграли? Однако и это предположение я тут же поставил под сомнение. Я просто не мог себе представить, чтобы группа военных, во главе с майором, планирует такую крупномасштабную операцию с привлечением гражданского населения и самой современной техники только для того, чтобы покуражиться над новичком. Над простым солдатом, роль которого в их группе, скорее всего, даже не заслуживает упоминания о ней. К тому же, чем можно было бы объяснить то, что я в течение определенного времени был попросту обездвижен? Я ведь определенно испытал на себе воздействие какой-то силы. Не знаю, потусторонней или нет, но уж посторонней точно. И этот отвратительный трупный запах. Мне даже показалось, что я его снова почувствовал. Я поднялся с кровати и подошел к окну. За стеклом кружили снежинки. Я прислонился лбом к холодной прозрачной поверхности и закрыл глаза. Где-то на уровне моей шеи в оконной раме находилась щель. Я отчетливо ощущал пробивающийся снаружи холодок. В дверь постучали. Я быстро вернулся к кровати. Из-за приоткрывшейся двери показалось Варино лицо.
- Можно? - улыбнулась девушка.
Я кивнул.
Варя замерла в нескольких шагах от кровати и сообщила:
- Я тебе пирожков с картошкой принесла. Ты любишь пирожки с картошкой?
- Люблю. - Я смотрел на нее и чувствовал себя очень неловко. Подружки у меня никогда не было, и я понятия не имел, как вести себя один на один с девушкой.
- Я присяду? - кивнула она на стул.
- О да, конечно! - вышел я из оцепенения.
- Майор Галкин разрешил мне тебя навестить.
- А где же он сам? - поинтересовался я.
- Они еще проводят какие-то исследования в доме деда. Собирались заглянуть к тебе попозже.
- Послушай, - я сел на кровати, по-узбекски поджав под себя ноги, - у меня к тебе очень серьезный вопрос… Понимаешь, это для меня очень важно. Ты только будь со мной, пожалуйста, откровенна!
От такого предисловия глаза Вари полезли на лоб.
- Это что-то личного характера? - сконфуженно улыбнулась она.
- Я должен знать… Мне необходимо быть уверенным… - я замялся, потому что никак не мог найти подходящего слова, - что вы меня не разыграли.
Варвара уставилась на меня ничего не понимающими глазами.
- Ну, в смысле, твой дедушка там… Колдун, мертвец и все такое…
Варины брови сошлись над переносицей.
- А-а-а, давай сюда пирожок! - испугавшись, что оскорбляю ее недоверием, махнул рукой я.
Варя вдруг весело рассмеялась. Она развернула целлофан и извлекла оттуда выпечку. Не глядя ей в глаза я принял из ее рук еще теплый пирожок и зло впился в него зубами. Вкус у него был замечательный.
- Слава, тебя ведь, кажется, так зовут? - серьезным тоном поинтересовалась она. Я согласно кивнул. - Тебе не нужно стесняться того, что ты от ужаса упал в обморок. Ведь ничего подобного с тобой еще не происходило. Поэтому ты успокойся, пожалуйста, и кушай мои пирожки. Галкин сказал, что все уладится. И я твоему майору верю.
- Он не мой!
- Что? - не поняла Варя.
- Я говорю, майор не мой.
- А-а, - печально улыбнулась девушка. - Знаешь, мой дедушка ведь и вправду хорошим человеком был. Так что можешь себе представить, какой для меня это шок. Думаешь, я из всего, что произошло, хоть что-то поняла? Ни-ни! С тех пор, как я его после похорон увидела, мне вообще не верится, что он мертв. Живет себе где-нибудь… между небом и землей.
- А что же остальные? - не унимался я.
- Что?
- Ну а они как на это отреагировали? - При этом я внимательно наблюдал за ее реакцией.
- Откуда же мне это знать? Они появились у нас только под утро. Тебя к тому времени уже давно в больницу отправили. Но вот что интересно… - Я взглянул на Варю. - …у одного из ваших, по-моему он прапорщик, во всяком случае, к нему так обращались, после вчерашней ночи правое веко стало дергаться.
- Это нервный тик, что ли?
- Угу.
И в этот момент меня посетила занятная мысль. Ведь я сейчас очень просто мог проверить правоту ее слов.
- У тебя бумаги и ручки не найдется? - обратился я к Варе.
- Нет, а тебе зачем?
- Хочу тебе кое-что показать.
Варя поднялась, положила пирожки на стул и скрылась за дверью. Через минуты три девушка вновь появилась. В руках она держала неровно оторванный тетрадный лист и огрызок химического карандаша.
- Это все, что я смогла добыть, - виновато улыбнулась Варя.
- Классно! Давай сюда!
Я ловко набросал три профиля. Моего деда по отцовской линии, профиль нашего соседа по даче и лицо высокого старика, который не выходил у меня из головы со вчерашнего вечера. После этого я протянул листок Варе. Мое сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
- Узнаешь здесь кого-нибудь? - впился я в ее лицо взглядом.
Варя внимательно посмотрела на наброски и прикрыла рот ладонью. Потом она подняла на меня глаза. Они блестели от слез.
- Дед ничуть не изменился, - прошептала она и протянула мне листок обратно.
- И который из них твой дед? - все еще не веря в происходящее, спросил я.
- Этот… - указала Варя на портрет высокого старика.
От обеда я отказался. Домашние пирожки сделали свое дело, и я был сыт. Варя давно ушла, и я от нечего делать изрисовал всю тетрадную страницу. Теперь на ней красовались Галкин со Стрижом, измеряющие царапины на деревянном полу. А также мертвый колдун, рассматривающий меня немигающими, подернутыми мутной пленкой глазами. Часов в шесть вечера ко мне ввалились сразу все мои товарищи по вчерашнему приключению, и в палате стало тесно. Они весело галдели и довольно улыбались.
- Ну что, герой нашего времени, - обратился ко мне майор Галкин, - уже пришел в себя?
- Давно, - коротко ответил я.
- Поди сердишься на нас, что, мол, оставили тебя одного наедине с выходцем с того света, да? - Однако он сам и не дал мне ответить: - Не смогли мы этому воспрепятствовать, понимаешь. Не получилось! Сами стояли, как вкопанные. Как говорится, ни вздохнуть, ни бзднуть.
- Видно, этот феномен какое-то поле вокруг себя имеет, - предположил Стриж. - Или это явление так сильно на человеческую психику давит, что у контактера все пробки вышибает.
Я, откровенно говоря, с трудом понимал, о чем речь.
- Ладно, - махнул рукой Галкин, - так оно или не так, будем позже разбираться. Наша техника, в отличие от нас, хорошую работу сделала. Будет что в качестве отчета предоставить. А вы, рядовой Майзингер, давайте-ка одевайтесь! Хватит от работы отлынивать!
Мужики загоготали.
- А что же колдун? Он все еще там? - быстро натягивая штаны, поинтересовался я.
- Смотря что ты понимаешь под словом "там", - внимательно рассматривая мои рисунки, пробурчал майор и тут же добавил: - Ну-ка взгляните на эти художества, парни! Вот вам и "фотоматериал"! - И потом обращаясь ко мне: - Молодец, со своей задачей справился на четверку!
- Почему же только на четверку, товарищ майор? - подражая его шутливому тону, поинтересовался я.
- Пятерка была бы, если бы ты мертвеца скрутил и нам, так сказать, оригинал предоставил. А не какие-то там "веселые картинки", - откровенно довольный моей работой, пояснил Галкин. На выходе из палаты он еще и дружески похлопал меня по спине.
Я помогал Вороняну чистить картошку. За самодельной ширмой из старой скатерти успокаивающе гудел сепаратор. Там работала Варя. Катерина Васильевна тяжко вздыхала и бесперестанно поглядывала на замерзшие окна.
- Что это с ней? - тихо спросил я армянина.
- Да муж ее, Николай, куда-то с утра запропастился, - ухмыльнулся тот.
- Не переживай, Катерина, - раздался из комнаты голос Вариной матери.
- Как же мне не переживать-то, Полинушка? - заохала хозяйка. - Ведь, поди, опять со своими дружками надрался. Еще замерзнет где-нибудь, пьянь.
Воронян заговорщицки подмигнул мне. Я не разделял интересов сержанта относительно чужих семейных проблем, а потому решил поменять тему:
- Слушай, Воронян, а что Галкин теперь собирается делать?
- Что собирается делать Галкин, знает только Галкин. Что же касается сегодняшней ночи, то наши надеются проследить путь колдуна от кладбища и до дома.
- Они его что, действительно поймать хотят?
- Зачем? - удивился Воронян.
- Откуда мне знать зачем? Я вообще не понимаю, зачем все это! - разозлился я.
Воронян лишь пожал плечами.
Когда с чисткой картошки было покончено и на плите удобно устроились две здоровые кастрюли с каким-то одному Вороняну известным варевом, сержант подсел ко мне.
- Два года назад мы работали в Таджикистане, - как обычно без предисловия начал рассказывать он. - Задание у нас было тоже… не из легких. Однажды, из-за какой-то загадочной болезни, у нас буквально за ночь вышли из строя пять человек. Галкин, Стриж и я оказались единственными, кого она не тронула. Операция стояла под угрозой. До ближайшей больницы несколько дней пути. Вызвали вертолет. Галкин и Стриж улетели с остальными. Майор по своим делам, а капитан сопровождал больных. И я уже неделю сидел один с этой аппаратурой, когда ко мне прибыли старейшины из ближайшего селения. Просили помочь. Пропал мальчик-пастух, внук одного из местных баши. Пропал на озере. Он единственный гонял туда своих баранов. Другие, как я позже узнал, обходили те места стороной. Надо сказать, что озеро Друн-Куль одно из самых таинственных озер Шох-дары. С этим озером связаны разные легенды и вообще, там как будто бы происходят странные вещи…
Я слушал не перебивая, и Воронян продолжал:
- Поиски пропавшего ребенка никак не входили в мои планы. Но это Памир, - если тебя о чем-то просят - отказывать нельзя. На Друн-Куле я был впервые. Озеро это просто огромно. Но подобраться к нему практически невозможно из-за крутизны скал, опоясывающих его и подступающих к самой воде. Только в одном месте я заметил узкую полоску песка и какое-то полуразвалившееся сооружение на ней. Собственно говоря, это место казалось мне единственым, где бы мог находится мальчишка. Он мог, к примеру, сорваться с одной из скал и что-нибудь себе повредить. В таком случае он вполне мог укрыться в этих руинах от непогоды, ожидая подмоги.
Уже темнело, и я решил спускаться на берег, как только взойдет солнце. Вот ты, конечно же, подумал, что Воронян испугался наступающей ночи. Нет, я просто не хотел разделить судьбу мальчишки. Ведь в темноте спускаться по невидимому и абсолютно неизведанному маршруту - большой риск, а с переломанной шеей я был бы ему плохой помощью. Как я уснул - не помню. Знаю, что проснулся я от страха. От панического страха, который испытал впервые. Мне известны такие места в горах, где на человека вдруг набегает волна паники. Я бывал в долинах, где средь бела дня, когда над головой вовсю светит солнце, становится вдруг жутко. Казалось бы, без причины. Старики говорят, в таких местах открываются двери в иной мир. Не знаю… но в ту ночь я проснулся именно от жуткого страха, - сержант в упор посмотрел на меня и упавшим голосом закончил: - и проснулся не у себя в палатке…
- А где? - тут же спросил я.
- Я лежал там внизу, в развалинах, - эти слова были сказаны сержантом совершенно спокойно, словно отсутствие палатки было самым чудесным во всех его похождениях. - Сооружение было явно древним. Остатки толстых стен и довольно высокий купол, пробитый в нескольких местах. В эти своеобразные окна хорошо было видно звездное небо. Звезды в горах вообще очень крупные и близкие. Кажется, протяни руку, и ты коснешься этих сияющих голубым шариков. Страх сковал меня так, что я не мог пошевелится. И я чувствовал, что я здесь не один, - Воронян судорожно сглотнул и продолжил свое повествование: - Этот мальчик-пастух появился в проеме… я узнал его по описанию старейшин. Он двигался на меня, но его ноги…!!! Он не касался ногами земли…!!! И эти глаза… без зрачков, закатившиеся глаза мертвеца. Я, наверное, застонал, потому что он остановился, вернее сказать, завис в воздухе в метре от меня. С явным усилием двигая посиневшими губами он произнес: "Зачем ты нарушил покой Зура? Гриды не простят тебе!" Его какой-то скрипуче-ломкий голос, на каждом слове меняющийся, на последнем перешел вовсе на крик. Не человеческий, скорее птичий. Так кричат беркуты в киргизских степях. Волна ледяного холода обожгла мое нутро, грозясь навечно приковать меня к этому проклятому месту. Знаешь, я не оскверняю свой язык непристойными словами. Но в тот момент, отчаянно ругаясь и крича, я вырвался из плена страха и бросился прочь. Жуткий хохот несся мне вслед, смешиваясь с топотом тысяч ног и копыт. Этот дикий грохот преследовал меня по пятам, пока, достигнув первых камней, я, собрав все свои силы, не подпрыгнул, не ухватился за выступ нависающей скалы. Я поднялся на добрых семь метров по этой почти отвесной стене, без снаряжения, без страховки. Страх подгонял меня, и я уже был близок к цели, спасительный край скалы находился в метре вверху. В этот момент другой голос настиг меня, голос ребенка: "Пусть меня никто не ищет!!!" И снова дикий хохот. Я нащупал край, резко подтянулся и… чуть не умер от страха. Там, наверху, где я ожидал обрести спасение от всех пережитых кошмаров, в десяти сантиметрах от моего лица стояли… ноги!
- Ноги? - я, уставившись на собеседника, ждал.
- Да, ноги - голые мальчишеские, исцарапанные и по колено отрубленные ноги. - Воронян облизал засохшие губы и закончил: - Для моих нервов этого оказалось слишком, и я, сорвавшись, полетел вниз. Очнулся я под вечер следующего дня в кишлаке у родственников пропавшего мальчика. Моя правая нога была сломана, и больше - ни царапины.
Я удивленно поднял брови.
- Да, ни ушиба, ни царапины! - он устало вздохнул и окинул кухню невидящим взглядом.
Я молча ждал продолжения.
- Обнаружила меня какая-то женщина, стирающая у ручья белье. Я, стало быть, лежал где-то неподалеку. Это было рано утром, значит, я весь день пролежал без сознания. Говорили, что бредил. Ну и, наверное, наболтал с три короба. Во всяком случае, меня никто ни о чем не расспрашивал. Старики только покачивали головами да перебирали свои разноцветные четки. И только когда меня уже загружали в вертолет, ко мне подошла молодая женщина с заплаканным лицом. Я сразу понял - мать. Она тихо произнесла: "Спасибо вам!"
Последующие десять минут мы оба молчали.
- Это был первый раз, когда я столкнулся с невероятным, - закончил Воронян.
Видимо, рассказав мне свою историю, он надеялся несколько успокоить меня. Я не хотел бы его обидеть, однако мне его откровение мало помогло.