Однако и некоторые похвалы озадачивали. Так, мы услышали, что Немцов, даже будучи первым вице-премьером, не брал взятки. Теперь это высшая похвала человеку на службе. Охотно верим, что не брал. Но когда умер Егор Гайдар, сам Борис Ефимович вспоминал, что в бытность Нижегородским губернатором он по какому-то важному делу явился однажды к Гайдару, исполнявшему обязанности главы правительства, с каким-то ценным подарочком. Он знал, что теперь так принято в стране, власть которой обернулась к человеку "своею азиатской рожей". Он знал: с волками жить - по-волчьи выть. Но вопреки ожиданию Гайдар возмутился и едва не выгнал просителя. Верим. Но закон равно карает и того, кто берет взятки, и того, кто их дает. Это с одной стороны. А с другой, законы, которые, будучи на вершине власти, Немцов и его собратья предлагали и проводили в жизнь, плодили бедных, нищих, бомжей. Но при этом они изображали озабоченность, сострадание, тревогу:
Утром мажу бутерброд.
Сразу мысль: "А как народ?".
Вся эта плеяда вылетела из рукава алкоголика и предателя Ельцина. Немцов ласково называл его дедушкой и просил не трогать. Долгое время все они были именно на вершине власти: Гайдар и Касьянов - премьеры, Чубайс и Немцов - первые вице-премьеры, Хакамада - министр… И они не протестовали против табуреточки под ногами коммуниста, коровы-России, торта в виде Ленина, против подлого вранья о войне, потому не протестовали, что сами они такие же невежественные и злобные антисоветчики, русофобы. Ведь не рядовой же полоумный демократ приказывает в день парада маскировать Мавзолей Ленина огромным плакатом "9 МАЯ". Не рядовой, не безвестный, а высшие лица державы. И оцените меру их тупоумия и бесстыдства: священные символы нашей Победы - имя Ленина, образ которого был на наших боевых знаменах, и Мавзолей, к подножию которого в 1945 году мы бросили вражеские штандарты, они прячут за датой самой Победы. Бывали хуже времена…
Вот как рисует Советскую власть самая говорливая из них - Хакамада: "В Советском Союзе люди жили убого, а в Японии - сплошной прогресс… Власть паразитировала и пожирала людей… У советских женщин не было своего лица… Общество находилось в рабстве… Нами помыкали парикмахеры… Пионерские лагеря - настоящая казарма, дикая муштра и отвратительная кормежка…" и т. п. Это слова не оппозиционера, а лживого врага.
А вот как изображает мадам Великую Отечественную войну и нашу Победу: "Задавленным, нищим, полуголодным, плохо вооруженным и кое-как обученным людям оказалось по плечу разгромить вышколенных профессионалов". Неужели никто из родни не был на фронте? Неужели и ни одну честную книги о войне не прочитала, и ни с кем из фронтовиков никогда не беседовала? Ведь политик же! А политик, сама говорит, "должен знать страну" и, конечно, ее историю.
И еще о войне: "Кто победил в войне? Многие твердят - Сталин". Если многие, назвала бы хоть двух-трех. Я не знаю ни одного. И дальше: "Я не согласна". Почему? А потому что Сталин "маленький, старенький". Ну, во время войны ему действительно шел седьмой десяток, но рост - 174 сантиметра. Все четыре мужа Хакамады гораздо ниже.
"В войне победил русский народ". Правильно, народ под руководством партии, во главе которой стоял Сталин; победила Советская власть, которую, как председатель Совета народных комиссаров, возглавлял Сталин; победила Красная армия, Верховным Главнокомандующим которой и председателем Ставки был Сталин; он же был и наркомом обороны.
А вот какой восторг вызывают у Хакамады ее друзья-единомышленники по ограблению народа: "Ельцин подкупающе обаятелен… могучая энергетика… видит тебя насквозь… Чубайс - достойный политик… от него веет какой-то нечеловеческой силой… убийственно профессионален (о да, именно убийственно)… Гайдар и Чубайс - только новым поколениям будет дано оценить то, что они совершили… Явлинский претендует на глубокую индивидуальность… Какие формулировки, какие жесты, какой пафос!.. Немцов прекрасный политик… Старовойтова уникальна… она легко примеряла на себя любые посты, в том числе министра обороны… она выдвигалась в президенты… Замены ей нет… Собчак был просто чудом…".
"Новые поколения…". Так ведь они уже пришли. И где вы слышите их похвалы Гайдару и Чубайсу? Их нахваливают огрызки только старого, замшелого поколения - Алексеева, Лукин, Солженицын…
И любит Хакамада повторять замусоленные банальности. Например: "Политика - это грязное дело". А сама с великой охотой влезла с головой в это дело. Да, политика грязное дело, когда она делается грязными руками с грязной целью. Такой была политика Черчилля во Второй мировой войне. Обещал от имени союзников открыть второй фронт в 1942 году - и надул, а наша кровь лилась потоком; снова обещал в 1943 - и опять охмурил, а наши жертвы исчислялись миллионами; обещал весной 1944-го, а открыли только летом, а ведь каждый день - тысячи жизней. Такова их политика.
Сравните ее с нашей политикой тех страшных лет. В декабре 1944 года в дни арденнского кошмара, отбросившего англо-американцев во Франции почти на сто верст, Черчилль воззвал к Сталину за помощью - и мощная помощь была тут же оказана. В Ялте Сталин обязался помочь американцам в войне против Японии через три месяца после победы над Германией - и ровно через три месяца, день в день, 9 августа, мы перешли Амур.
А профессор Поляков вспомнил в телепередаче, что именно в эти дни на меже зимы и весны в России происходят роковые события, например, говорит, 1 марта 1881 года был убит Александр Второй. Нет ли знаменательной роковой переклички с убийством Немцова? Пожалуй, есть. Ну действительно, царь отменил крестное право, а команда, в которой Немцов играл важную роль, отменили в России человеческую жизнь, и не только для крестьян.
Но самую выразительную речь произнес, конечно, Чубайс. Он обратился ко всем партиям, к сторонникам самых разных убеждений и взглядов: "Опомнитесь! Остановитесь! Ведь до чего довели Россию!..".
Сударь, кто довел? Вы и довели-с своим убийственным профессионализмом. "Вы и убили-с…".
Разумеется, никакого отношения к убийству Немцова президент Путин не имеет. Господь с вами, "народные витии"! Он же продолжатель экономической политики Гайдара - Чубайса - Немцова. Они боролись за "демократию без берегов". Ну вот, за что боролись, на то и напоролись. И уже пророчат продолжение, и даже называют уже конкретные имена новых жертв… Ничего невероятного в этом нет: второе место в мире…
2015 г.
"Доморощенный Дон Кихот"
Известны случаи, когда смерть человека лишала рассудка близких ему людей - его мать или отца, сына или дочь, друга или единомышленника… Мало того, бывало и такое, что от горя люди вслед за погибшим и на себя накладывали руки. Иногда это приобретало даже чуть ли не массовый характер, как это было после самоубийства Есенина, написавшего в предсмертном стихотворении:
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Одна экзальтированная молодая женщина покончила с собой прямо у могилы поэта на Ваганьковском кладбище… А за много лет до этого случались трагедии, исходная причина которых была чисто литературная. Так, в Германии после выхода "Вертера" Гете, где герой кончает самоубийством, началась едва ли не эпидемия подражателей.
Но вот не столь драматический случай. Дело ограничилось только тем, что у человека всего лишь поехала крыша. Не это ли постигло Андрея Угланова, главного редактора еженедельника "Аргументы и факты" после убийства Бориса Немцова? Он, оказывается, в самом начале 90-х годов работал с Немцовым в одном комитете Верховного Совета РСФСР и уже тогда был очарован им. И вот теперь в № 8 своей газеты вспоминает о погибшем кумире…
Ельцин, говорит, очень ценил и любил Немцова и назначил губернатором Нижегородской области. Там молодой губернатор "стал витриной демократии". Тут еще нет никакого полоумия. Полюбоваться на витрину, представьте себе, приезжала Маргарет Тэтчер, будучи уже на заслуженном покое, и действующий английский премьер Джон Мейджор. Тэтчер, как известно, разглядела нам первого президента, теперь, видно, хотела еще одного сунуть. Или обучала Мейджора: смотри, мол, как надо выбирать премьеров для России, учись…
А в правительство Немцов попал в 1997 году по рекомендации и энергичному настоянию Березовского, ныне покойного, а тогда, по выражению Угланова, "известного прохвоста". Скажи мне, кто твой рекомендатель, и я скажу, кто ты… А уговаривать губернатора прибыть в Первопрестольную и взять портфель в правительстве ездила в Нижний любимая дочь президента Татьяна, обретающая ныне в Австрии. Уговорила. "Знает только ночь глубокая, как поладили они…". В правительстве Немцов стал в ту бандитскую пору не каким-нибудь министром вроде Хакамады и даже не просто вице-премьером, как Лифшиц, а первым! Как и друг его Чубайс. Скажи мне, кто твой друг… Ельцин не мог налюбоваться на своих первых замов: оба лучше! Но все-таки Немцова кажется, любил больше: ему предоставлял для блаженного отдыха свою виллу "Бочаров Ручей", а Чубайсу нет.
Немцов прихватил с собой в столицу некого Бревнова (Бравермана), ныне неизвестно, где обретающего. А тогда благодаря двум первым вицам он возглавил РАО ЕЭС и стал его громить. Личность оригинальная, женат был на американке. И однажды ему вздумалось послать свою американскую тещу в Америку на 200-местном самолете ИЛ-62 за мебелью. Теща полетела. Туда - в салоне одна, обратно - с мебелью. То ли за эту наглую проделку, то ли за то, что вяло громил РАО ЕЭС, его выставили с должности. Где он обретает ныне, неизвестно. Пока все это святая правда и о полоумии рассказчика не свидетельствует.
Вскоре и Немцова с Чубайсом из правительства тоже выставили. Один срок они со своим "Союзом правого дела" потоптались в Госдуме, но пролезть еще на один срок не удалось. Уж больно от них на всю страну дурно пахло. Чего стоил один призыв Чубайса к своим партсобратьям: "Больше наглости!". Хотя наглости у них и так было под завязку.
Что делать, как жить дальше? Существовал, говорит Угланов, некий "Нефтяной дом" во главе с неким Линшицем. И вот Немцов прильнул к этому Линшицу. Но тому вскоре пришлось бежать из страны. Куда? Неизвестно. Почему? Нетрудно догадаться. Но деньги на жизнь, говорит, остались: акции "Газпрома", купленные когда-то по дешевке, вдруг взлетели в цене чуть не в десять раз. На хлеб с маслом хватало. Еще раз скажу: никакого полоумия и здесь пока не просматривается.
Но вот оно начинается: "Немцов мог стать политиком мирового уровня". Да почему ж не стал? Наших секретарей обкома можно в известном смысле считать губернаторами, и многие из них стали политиками именно мирового уровня - секретарями ЦК, членами Политбюро, министрами, главами правительства. И в США губернаторы становятся президентами. И Немцов был депутатом Верховного Совета, губернатором, вице-премьером… Но дальше дело не пошло. Не в том ли причина, что дружил и обделывал дела с такими прохиндеями, как Березовский, Чубайс, Броверман, Линшиц?.. Или своего не-ума хватало?
Нет, у нашего мыслителя свое объяснение загадки века: "Москва, как и тысячу лет назад, все та же Византия, где политика делается под ковром, а Боря так и остался доморощенным Дон Кихотом, положившим жизнь на борьбу с ветряными мельницами…".
Немцов - Дон Кихот. Это, конечно, уже явный признак чистого полоумия.
Но слушайте дальше: "Таким и останется он в моей памяти - рыцарем печального образа с гагаринской улыбкой". Вы не ослышались: с га-га-рин-ской! Да ведь это похлеще, чем сказать, что у Новодворской была улыбка леонардовской Моны Лизы, а у Хакамады облик ренуаровской мадам Самари, а у Алексеевой - "Незнакомки" Крамского…
А не помните ли вы, господин Угланов, какое было выражение лица у вашего дружбана 4 октября 1993 года на совещании в Кремле, где власть, дрожа от страха, решала, как быть, что делать, коли народ восстал против Ельцина и всей его банды. Там ваш дружбан орал Черномырдину, главе правительства: "Давите их, Виктор Степанович! Давите, пока не поздно!". Не помните? Так я вам напомню. У Немцова, еврея, было выражение лица известного немецкого антисемита Адольфа Эйхмана, эсэсовца, когда он шел выполнять очередное задание по уничтожению евреев.
Я против принуждения, я за свободу личности, но за уподобление Немцова Дон Кихоту, за гагаринскую улыбку на лице Немцова я все-таки отправлял бы в желтый дом.
2015 г.
Генераторы вздора
Начитался предисловий
Такой в ту ночь была Помпея,
Пред тем как утром пеплом лечь.Николай Тихонов
Вскоре после того, как патриоты советского закала и все честные граждане почтили память маршала Г. К. Жукова в связи с сорокалетием со дня его смерти, публицист Александр Севастьянов, патриот ельцинского пошиба, решил почтить память сборника "Из-под глыб" в связи с сорокалетием со дня его выхода и скоропостижной кончины.
Несколько знакомый с писаниями этого автора, я не стал бы читать его новый труд, но глаза невольно уловили на полосе имена А. И. Солженицына и И. Р. Шафаревича. Ну как же! Я давно знаю этих глыбалистов. С первым переписывался, встречался, давным-давно в ленинградской "Неве", а потом в воронежском "Подъеме", похвалил, однако позже накатал о нем целую книгу весьма скорбного характера; и со вторым виделся, однажды на каком-то торжестве в "Нашем современнике" он даже аплодировал моим стихам, но потом я и о нем, как о Солженицыне, тоже писал с большой печалью. Можно ли пройти мимо старых знакомых! И я стал читать статью…
Вообще-то, А. Севастьянов аттестует себя не патриотом, а "русским националистом с двадцатипятилетним стажем". Сразу ошарашил: подумать только, в таком духовном деле он стаж исчисляет, словно на работе в шахте. Конечно, слово "патриот" замызгали кремлевские обитатели и их прислужники. Назовусь и я националистом. Так вот, коли так, пусть послушает молодой человек, что думает о нем, о его кумирах и юбилеях русский националист, пожалуй, уже с восьмидесятилетним стажем. Правда, я националист не того разбора, как тов. Севастьянов. Я националист в том смысле, что мне ближе, дороже, интересней всего мой народ, его история, его культура, и это не связано с дурным отношением к другим народом. Но человека потомственно русского, помнящего, однако, что многие выдающиеся сыны нашего народа - хотя бы правители страны от Ивана Грозного до Сталина, до Дзержинского, писатели от Пушкина до Шолохова, полководцы от Багратиона до Рокоссовского, ученые от Сеченова до Алферова и т. д. - не отличались "этнической чистотой". Меня, в противоположность названному товарищу, эта "чистота" не шибко интересует. С другой стороны, ничего пушкинско-алферовского не вызывают у меня такие "этнически чистые" русские люди, как генералы Деникин и Краснов, президенты Горбачев и Ельцин, министры Степашин и Сердюков, писатели Борис Васильев и Астафьев, журналисты Невзоров и Пивоваров, артисты Табаков и Дуров… Вот такого рода я националист, которых антисоветчики нагло именуют шовинистами.
У нас с юбилятором Севастьяновым много, конечно, и других различий. Я, например, не могу сказать про своего отца, как он пишет в автобиографии о своем, что "его последний (!) фронт - взятие Будапешта, а в апреле 45 года он брал штурмом Кенигсберг". Не могу, потому что в двадцать лет я сам 8–9 апреля того года "брал штурмом" Кенигсберг, а Будапешт был взят на два месяца раньше, 13 февраля, и потому не мог быть "последним фронтом" отца нашего националиста, если его отец еще "брал" и Кенигсберг. Тут что-то с памятью автора, хотя он уверяет: "У меня с детства такая цепкая память, что помню, как мама кормила меня грудью и пела арии из опер". Жаль, что не помнит, из каких опер. Не из "Фауста"? - "Люди гибнут за металл…". Кроме того, я не был, как наш глыбалист, редактором "Национальной газеты", газеты "Русский фронт", не печатался в журнале "Декоративное искусство"…
Или взять такое важное дело. Я по трудности характера и житейских обстоятельств был трижды женат, и все жены - русские с прекрасными ликами и именами - Наталья, Ирина, Татьяна, а он, как рассказывает в той же автобиографии, которую вывесил в Интернете, при всей одержимости идеей "этнической чистоты" первый раз женился на еврейке и пять лет терпел такое сладкое "иудейское иго", что не мог оторваться.
Однако вернемся в объекту юбилея. Сам Солженицын, закоперщик сборника, уверял в выступлении, которое было, по сути, предисловием к нему: "Я хотел бы подчеркнуть (он очень любит подчеркивать, акцентировать, выделять, обрамлять, выворачивать наизнанку. - В. Б.), что программа соавторов ни в коем случае не политическая, наша программа лежит в другой плоскости - в нравственной". В таком духе он и о себе всегда говорил: всю жизнь политиканствовал, книги, статьи и выступления его пронизаны политикой, ее страстями, политическими симпатиями и антипатиями, в своих письмах он читал именно политические наставления множеству сограждан от "вождей Советского Союза", то есть членов Политбюро, до патриарха. Ну в самом деле, о чем еще можно писать в Политбюро? Не о проблемах же эстетики! А мыслимо ли написать хотя бы книгу "Ленин в Цюрихе" и ни мизинцем не задеть политику? И при всем этом твердил: "Я - политик? Да вы что! Я художник и только! Ху-дож-ник! Служитель муз".
И дальше в том предисловии: "Этот сборник - мужественный поступок бесстрашных людей, которые рискуют высказать свое мнение, как оно сложилось независимо от марксизма-ленинизма". Александр Исаевич не был бы самим собой, если не назвал бы себя бесстрашным человеком, совершившим очередной мужественный поступок. А говорил-то он это в Цюрихе, где сборник бесстрашно и вышел.
А Севастьянов пишет: "Сегодня сборник "Из-под глыб" стал маяком, его можно уподобить глыбе, легшей в фундамент диссидентского концепта, изменившего судьбу России". Да, глыбу можно уподобить глыбе. Idem per idem. Я тоже когда-то учил латынь, но поскольку "перемолвиться словом не с кем" на роскошном языке Овидия и Катулла, то уже давненько подзабыл его. Поэтому не помню точный смысл слова "концепт", однако догадываюсь: под этим латинизмом автор замаскировал такие фигуры, как Ельцин, Гайдар, Чубайс, Кох и т. п. Что как не энергичные старания именно этого конгломерата и помощь ему советников ЦРУ, о коих недавно напомнил президент, "легли в фундамент" и искорежили судьбу России.