Думая об этом, легко запутаться. Безвизовый режим не означает, что можно будет путешествовать без паспортов. Никто не говорит (по крайней мере пока) о том, что Россия войдет в зону Шенгена. На границе все равно останутся КПП. Хорошо известные преступники, как и служащие, ответственные за смерть юриста Сергея Магнитского в тюрьме, все еще могут оказаться в черном списке.
Действующая сейчас система довольно плоха. Многих приличных людей отпугивает грубость и расходы, которые ждут при получении визы.
Система не задерживает бандитов, шпионов и других преступников, а тем, которые умеют ею пользоваться, позволяет заниматься прибыльным бизнесом. Она создает образ "европейской крепости", поэтому больше внимания уделяют тому, чтобы людей не впускали, а не тому, чтобы поддерживались хорошие отношения с соседями. Это оправдывает и плохой порядок выдачи российских виз. Упразднение виз позволило бы больше времени и денег потратить на другие вещи.
Кроме того, упразднение виз выявило бы необоснованные и параноидальные стратегии самого Кремля. Будет интересно увидеть, что случится, когда критики Кремля с Запада, которые раньше годами не могли получить визы, окажутся у российской границы. Разрешат ли им попасть в страну?
Идеальное место для осуществления этой задумки - Калининград. Выдача биометрических паспортов миллиону жителей этого региона - это преодолимый в организационном плане вызов. Ангела Меркель во время своего последнего визита в Литву уверяла, что одобряет эту задумку (хотя, как сама сказала, для ее введения потребуется пройти долгий путь).
Польша эту идею поддерживает изо всех сил (хотя и отдает право первенства более широкому взгляду) и рассматривает возможность, если потребуется, осуществить ее только со своей стороны. Особый договор о Калининградской области также выявит необходимость интегрировать в европейское окружение этот наиболее удаленный в сторону Запада российский регион. Только по этой причине российские власти могут затягивать этот процесс. Ведь вопрос виз, как и все остальное, это все-таки "политический" вопрос.
(Politico, 20 июня 2010 г.)
Новая политика Германии в отношении России
Вот вам и пожалуйста! Политика Германии в отношении России задает тон остальной Европе. Если ведущие политики в Москве и Берлине приходят к согласию, то остальному континенту остается только как можно лучше воспользоваться этой ситуацией. История дает нам как мрачные, так и хорошие примеры этого. Способность Гельмута Коля ладить с Михаилом Горбачевом, а затем с Борисом Ельциным была благом во время демонтажа советской империи. Покладистость Герхарда Шредера в отношении Владимира Путина стала катастрофой, поскольку бывший кагебистский режим лишь усилил свою хватку.
Во времена правления Ангелы Меркель восточная политика Германии стала жестче. Она лично ненавидит российского лидера и его зловещие, издевательские манеры (во время первой их встречи он позволил своему лабрадору нюхать ее ноги, полностью осознавая, что еще с детства она боится собак). В предыдущем правительстве она назначила специального посланца по России Андреаса Шокенхоффа, который стал заметным государственным критиком путинского режима.
Такое решение не вызвало споров в Германии. Общественное мнение там уже давно покончило с сентиментальным русофильством. Антигейское законодательство Путина было критически воспринято особенно среди либерально настроенных немцев. Равно как и заключение "Pussy Riot".
Даже немецкий бизнес стал обнаруживать намного меньше энтузиазма в отношении России, чем это было раньше. Ныне Польша является более важным бизнес-партнером Германии на востоке. Германия больше не зависит так сильно от российкого газа.
Но большая коалиция с СДПГ, старой партией Шредера, принесла перемены. Франц-Вальтер Штайнмайер опять стал министром иностранных дел. И господин Шокенхофф был заменен опытнейшим в СДПГ экспертом по вопросам России Гернотом Эрлером. Он свободно владеет русским языком, имеет хорошие связи на всех уровнях (в том числе среди оппозиции).
Эрлер раскритиковал "битье России" (или "порку России") как контрпроизводительную. Он считает, что Кремль изменяет свою политику, когда может сохранить лицо, а не тогда, когда его загоняют в угол. Что касается Украины, по его мнению, ЕС должен вести трехсторонние переговоры с Россией, чтобы разрядить подозрения, что Запад занимается захватом власти на востоке.
Он во всем ошибается. Но немецкие избиратели выразили свое мнение. Меркель не может игнорировать результаты выборов. Уроки прошлого в известной мере обнадеживают. Штайнмайер к концу своего предыдущего срока пребывания на должности министра иностранных дел стал намного меньше мечтательным относительно России, чем был в начале. В отличие от господина Шредера, господин Эрлер не называет Путина "безукоризненным демократом". Он просто считает, что публичная критика не имеет смысла. (Хотя я вспоминаю этот старый афоризм: Советский Союз плохо реагирует на давление, но без давления он не реагирует вообще.)
Также стоит иметь в виду, что в немецкой системе определяющее положение распределяется шире, чем реальная власть. Наиболее важные решения по вопросам внешней политики и все прочее принимаются в Ведомстве федерального канцлера. Политика в отношении России может быть представлена по-разному, но Меркель не будет одобрять фундаментальные изменения.
Тем не менее, внешние проявления имеют значения. По этой причине господин Эрлер должен позаботиться, чтобы Германия тесно сотрудничала со своими балтийскими и центральноевропейскими друзьями. Они по праву обеспокоены поведением и траекторией России. (В эти выходные шведы узнали, что имитация воздушного удара в ходе военных учений России в прошлом году включала применение ядерного оружия).
Эти страны также имеют все основания желать улучшения отношений с Россией: экономические санкции и словесные войны, направленные против них Кремлем, неприятны и вредны.
Поэтому они будут переживать, что их интересы могут быть принесены в жертву на алтарь двусторонних отношений Германии с Россией. Если господин Эрлер мудр, то он будет регулярно их посещать, и будет давать понять, что никакие секретные соглашения не готовятся. Его мягкий подход должен быть в их пользу, а не за их счет.
("День", 4 января 2014 г.)
Русская паранойя в отношении Запада
Уровень российского шпионажа
(из интервью Э. Лукаса для "Радио Свобода", 15 марта 2012 г.)
"Радио Свобода" приводит выдержки интервью с Эдвардом Лукасом - заместителем редактора британского журнала Economist, автором новой книги "Deception Spies, Lies and How Russia Dupes the West" ("Обман: шпионы, ложь и как Россия обманывает Запад").
Эдвард Лукас, много лет возглавлял корреспондентское бюро в Москве и работал в Украине. Его предыдущая книга "Новая холодная война" привлекла большое внимание в мире.
Автор уверен, что уровень российского шпионажа на современном этапе соответствует уровню советского шпионажа во времена холодной войны.
"Считаю абсолютно неправильным утверждение, что шпионаж закончился с завершением холодной войны. Опубликованные заявления FBI, британской MI-5, немецкой Verfassungsschutz утверждают, что уровень российского шпионажа соответствует уровню советского шпионажа во времена холодной войны. Мы также являемся свидетелями нового явления - китайского шпионажа", - говорит г-н Лукас.
"Шпионаж - это проявление соперничества и стремление одной страны получить преимущества над другой, считает г-н Лукас. - Я бы не согласился, что разведывательная деятельность всегда имела в своей основе противостояние. Я считаю, что шпионаж - это проявление соперничества и стремление одной страны получить преимущество над другой и для этого требуется понимание процесса принятия решений, механизмов влияния на него, а иногда и похищение коммерческой тайны, чтобы иметь преимущество в отдельных отраслях, как, например, в энергетике".
По мнению Эдварда Лукаса, вложение Москвой ресурсов в разведку во многом обусловлено тем, что Путин и его окружение смотрят на мир через очки КГБ.
"Они верят в этот подход по принципу "все или ничего", считают, что где-то там есть великие тайны, от которых зависит все, что происходит в мире и они пытаются их получить. Парадокс заключается в том, что очень часто правда не является тайной.
Например, они пытались найти планы нападения НАТО на Россию из Эстонии, но таких планов не существовало и, как я пишу в своей книге, Герман Симм получил приказ раздобыть информацию, которой не существовало. Ему было очень трудно, хотя он выявил немало других тайн. Шпионаж стал частью видения мира людьми - так называемыми силовиками в России, и они делают на этом огромный акцент. Но это было и до них. И в книге указано, что господин Симм был завербован во времена Ельцина.
Некоторые тайные агенты, обнаруженные недавно в США, были засланы во времена Горбачева, другие - в начале девяностых, во времена сближение России и Запада. Я считаю, что шпионаж имеет очень глубокие корни. Они достигают времен досоветских. Россияне в этом преуспели. Они воспринимают это очень серьезно, они привлекают очень осведомленных людей и, как я отмечаю в книге, Запад в этих делах не так успешен", - пишет автор.
Г-н Лукас убежден, что если взаимоотношения государств очень близки, то потребности шпионить нет, поскольку получить всю необходимую информацию они могут через обычные каналы.
"Я сомневаюсь, что Америка шпионит за Канадой или наоборот. Но я считаю, что настанет время, когда Россия будет вынуждена делать выбор: оставаться равноудаленной к тому, что можно приблизительно назвать Западом и Югом, или присоединиться к Западу, что по моему мнению является единственным настоящим стратегическим выбором.
Я считаю, что это очень грустно, что Россия тратит так много времени, заботясь Западом, в то время, когда ей гораздо больше надо заниматься проблемами Северного Кавказа, или конкуренцией со стороны Китая, который догоняет, а в некоторых вопросах опережает Россию. Об этом, на мой взгляд, стоило бы беспокоиться, а не находиться в плену одержимости угрозой Эстонии, Польши, Великобритании, Норвегии или другими проблемами, о которых они сейчас думают", - резюмирует писатель.
Что будет, если Запад прекратит свои усилия?
Восточная и западная половины Европы имели большие ожидания друг относительно друга. Восток смотрел на Запад как на источник политических и экономических стандартов. Тогда как Запад смотрел на Восток в поиске признания и покорности. Эти настроения были основой для расширения НАТО и ЕС: создание единого рынка и системы коллективной безопасности от Атлантики к Галисии и от Балтийского к Черному морю. Это большие достижения, однако они были построены на ошибочной основе. И Восток, и Запад избавились от своих иллюзий. Теперь возникает большой вопрос относительно того, удержатся ли сооружения, построенные в лучшие времена, в дальнейшем.
Частично ожидания происходили от ошибочного восприятия. Западная картина Востока была наполнена сентиментальностью. После десятилетий, когда "восточное" было синонимом "советского" (то есть означало что-то угрожающее), мнения резко изменились. "Восточноевропейцев" - что является достаточно неоднозначным термином - рассматривали как героических, забитых и благодарных, потрепанных внешне, но благородных внутри. Захватывающие истории о том, как электрик стал президентом одной страны, а его коллега драматург и философ стал президентом другой, перевесили суровую реальность. Эта радужная картина отражалась темной и однозначно ошибочной картиной: своего рода востоковедческим взглядом на Восток как на дикий, склонный к иррациональной этнической ненависти край с причудливой исторической враждой.
Эти стереотипы укрепились за последние 25 лет. Романтическая эпоха окончилась, равно как и массовые убийства времен югославской войны. Дым, который висит сейчас над Европой, скорее будет исходить от подожженных автомобилей в предместьях больших французских (или британских) городов, чем откуда-то из Восточной Европы. Некоторые из восточноевропейских стран стали звездами - Эстония с мощным киберпотенциалом, Польша как дипломатический тяжеловес. Другие все еще отстают из-за коррупции, слабой судебной системы, низкого уровня предоставляемых коммунальных услуг и плохой инфраструктуры. Однако идея единого пространства Восточной Европы уже исчезла. Наиболее успешные "восточные европейцы" уже сейчас впереди самых слабых западных стран в общественной сфере по качеству жизни населения и даже в некоторых случаях (Словения в противовес Греции) опережают по уровню ВВП на душу населения.
Восприятие Востоком Запада тоже претерпело изменений. Вашингтонский консенсус (либерализация, приватизация и стабилизация) до сих пор имеет своих рьяных сторонников среди бывших коммунистических экономик, однако они отмечают, что его авторы в Америке и в Западной Европе уже давно не практикуют то, что проповедуют. Западные экономисты в начале 1990-х высмеивали Виктора Геращенко, управляющего Центральным банком России, по той причине, что он верил в возможность стимулировать экономику за счет включения печатного станка. Но по меркам Банка Англии, ФРС и ЕЦБ господин Геращенко был образцом ортодоксальности. Получение ссуд и печатание денег, спасение банков и других обанкротившихся отраслей в данное время рассматривают как прагматичный ответ на нестандартные ситуации. Но ситуация в постсоветском мире начала 1990-х также была нестандартной, однако тогда никто не разрешил правительствам нарушать правила.
Теперь сторонники нравственности находятся с восточной стороны от старого железного занавеса. Во время визита в Лондон Юргена Лиги, зубастого министра финансов Эстонии, можно было увидеть, как он ругал британских чиновников за их слабую систему государственных финансов и невыгодную налоговую систему, которая уже к этому времени обросла мхом. Мы слышим то же в словах его польского коллеги Яцека Ростовски. Оба управляют быстро растущими экономиками и берут умеренные ссуды: в Западной Европе ситуация диаметрально противоположна. В трех странах Восточной Европы - Эстонии, Словакии и Словении - население, находясь в затруднительном положении, вынуждено давать существенные суммы (либо из-за налогов в евро, либо из-за обесцененных сбережений) для спасения многих богатых стран, таких как Кипр, Греция, Ирландия, Португалия и Испания. (На восточной стороне Венгрия и Румыния остаются проблемными странами, а Словения может стать такой же. Однако Латвия может быть образцом успешного восстановления после капитуляции.)
Также не приходится слишком рассчитывать на стандарты, которые Запад устанавливает, когда дело доходит до политики. Политическая коррупция в Италии под руководством Сильвио Берлускони происходила в путинских пропорциях. Волна грязных денег в политике накрыла всю Европу. Массовое членство в политических партиях стремительно падает во всем мире. Модель конкурентной электоральной политики, которую Запад пропагандировал во времена холодной войны, выглядит затертой, и нет ничего, что могло бы прийти ей на замену. Западные страны в основном тратят жалкие суммы на оборону. Равно как и большинство новых стран - членов ЕС (Польша и Эстония являются почетными исключениями).
ЕС и НАТО уже перестали быть чисто "западными" институтами. Они принадлежат к восточноевропейским государствам так же, как и к любым другим. Смещение баланса моральных сил дает новым членам больше шансов, чем когда-либо прежде, чтобы отстаивать свою позицию и формировать общее будущее. Они просто должны хотеть этого
Реальная линия разделения остается за критерием верховенства права. Правовая и уголовно-судебная системы все еще намного лучше работают в "старой" Европе, чем в большинстве новых странах-членах. Судьи Словакии, бандиты в Болгарии и политики в Чехии являются знаковыми примерами этой проблемы.
В целом, изменения все же присутствуют в балансе моральной силы. Жители Востока в настоящий момент принимают решение скорее по сути, чем из-за давления со стороны Запада. Сменил ли премьер-министр Словакии Роберт Фицо свой стиль правления на более открытый и менее жесткий по причине неодобрения Запада? Наверное, нет. Скорее всего, он думает, что такой стиль срабатывает лучше (он, возможно, также посматривает через границу в соседнюю Венгрию).
Та же ситуация дальше на север. Эпоха Качиньского в польской политике, обозначенная ядовитым недоверием к Германии, окончилась не из-за суровой критики ЕС, а из-за того, что польские избиратели устали от всех волнений. Они в конце концов отдали предпочтение слегка неряшливому и самодовольному, однако предсказуемому и компетентному правлению "Гражданской платформы". Латвийские избиратели могли выбрать политиков, которые предлагали дефолт и девальвацию, а не МВФ и политику строгой экономии. Однако они этого не сделали.
Хорошей новостью является то, что некоторые из наиболее командно настроенных стран Европы являются новыми членами ЕС. Они ценят то, как Европейская комиссия повела себя с бизнес-моделью Газпрома. Им нравятся структурные фонды. Им нравятся гарантии общей политики безопасности и обороны (даже в ее нынешнем зародышевом состоянии). Они доверяют европейским институтам, а когда им нужно, прибегают к справедливому удару хлыстом. Они видят: если жестко планируешь и играешь, то можешь получить хорошие результаты (Польша годами боролась за свою часть в бюджете ЕС и получила за это хорошее вознаграждение).
Плохие новости идут от Запада (то есть от старых государств-членов и тех новых, которые никогда не испытали страданий от коммунистического правления). Это Кипр, который сейчас ставит еврозону в состояние наибольшего напряжения. Это Италия, которая является наибольшим источником политической неопределенности. Это Франция, которая в настоящее время стремится нарушить правила внутреннего рынка путем субсидирования своих обанкротившихся отраслей промышленности. Это Испания и Португалия, где банковская система находится в огромной опасности. Похоже на то, что ни в одной из этих стран избиратели не готовы к ударам и трудностям, которые неминуемо придут со временем.
Одна большая опасность заключается в том, что Запад заражает Восток. Представьте, что польское правительство начнет вести себя как французское. Или, допустим, что у Латвии закончится терпение - и она станет вторым Кипром? Допустим, коррупция в Чешской Республике достигнет греческих масштабов, или Венгрия начнет подражать модели правления Берлускони?