Мы живем в стране, изобилующей скандалами, и, хотя в нарушении общественной порядочности мы не одиноки ни на Востоке, ни на Западе, трудно не горевать по этому поводу. Роснер только что издал томик рассказов Филиповича "Молитва за уезжающих" (очень хорошие рассказы), а также прислал мне неоконченную книгу Яцека Куроня с пожеланием, чтобы и я написал что-нибудь о будущем Польши - но пока я не нахожу в себе для этого сил. Особенно сейчас, после смерти Милоша, мне кажется, что я стою под душем, только вот сверху льется не вода, а помои. Страшно отрезвляющая процедура - а я-то думал, что найду слова ободрения…
Август 2004
Новый мир?
Благодаря телевидению я тоже стал свидетелем кровавых событий в Осетии, этой ужасающей расправы с детьми. В немногочисленных кадрах, которые прокручивали снова и снова, меня поразили невиданный хаос и неподготовленность служб, призванных обеспечивать безопасность территории. Полностью отсутствовала какая-либо база, не было автомобилей "скорой помощи", не хватало даже носилок: тела сбрасывали с них прямо на газон, чтобы принести следующие. Частные машины вывозили тяжелораненых детей. Хуже всего, что родных подпустили к самой школе, и, собственно, неизвестно, кто первым открыл огонь.
Я смотрел эти жуткие сцены одновременно по двум телеканалам - польскому и немецкому. Диктор немецкого канала долгое время придерживалась московского тона и официальной версии: восемь-десять убитых, - в то время как польский диктор уже передавала сообщение о сотне с лишним жертв, опираясь на сообщение журналиста, находившегося на месте событий. Сегодня мы знаем, что убитых было более трехсот, и около четырехсот раненых лежат в больницах.
Я посмотрел также антитеррористический митинг на Красной площади. Привлечение коллективов крупных заводов с приготовленными заранее транспарантами напомнило мне сталинские времена, когда на подобных митингах собирались толпы, согнанные по приказу, или наш шестьдесят восьмой год, когда лозунги типа "Моськи к Даяну" тоже рисовались заранее. Ассоциация очень неприятная - создается впечатление, что в России в кризисной ситуации возрождаются тоталитарные традиции. Газета "Московские новости" после трагедии в Беслане обратилась ко мне с просьбой дать комментарий. Я сказал, что террористов, конечно же, следует поймать и сурово наказать, но в то же время совершенно необходимо предпринять какие-то шаги для разрядки обстановки и поисков согласия на Северном Кавказе. Однако Путин поступает наоборот, он начал резко закручивать гайки, да и генералитет считает, что врагов нужно просто-на-просто раздавить. На Кавказе это не удастся, поэтому будут новые жертвы. А тем временем в российской прессе звучат голоса, настроенные против Польши, критикующие нас именно за наше отношение к тому, что происходит на Кавказе.
Мир вступил в новую эпоху, когда теракты, совершаемые отдельными камикадзе, стали едва ли не модой - как раз пришло сообщение из Индонезии о том, что такой самоубийца взорвал себя перед посольством Австралии в Джакарте. А на фоне войны с терроризмом все отчетливее видно стремление Ирана обзавестись ядерным оружием. Между США и Израилем идет осторожная торговля: кто мог бы проделать с Ираном то, что в свое время Израиль проделал с Ираком, то есть сбросить бомбы на атомный центр. Добровольцев не видно, все-таки Иран - семидесятимиллионное государство…
Предвыборная кампания Буша, похожая на серию веселеньких фольклорных фестивалей, разыгрывается весьма умело. Выступления Буша сильно театрализованы: вот открывается занавес, сделанный из американских флагов, и появляется сияющий президент. К сожалению, Керри, его сопернику, не хватает харизматичности, а го, что он говорит, звучит довольно невразумительно. Клинтон, которому как раз сделали операцию по аортокоронарному шунтированию, позвонил Керри и заклинал его, чтобы тот оставил в покое Вьетнам и занялся злободневными проблемами.
Конечно же, Буш тоже совершает ошибки и говорит то, что нашептывают ему на ухо советники. Недавно он заявил, что войну с терроризмом выиграть все-таки не удастся, чем вызвал бурное негодование, и поэтому через два дня опроверг свое предыдущее высказывание… Не только Керри позволяет себе менять мнение, но кампания Буша все же лучше организована и оркестрована.
Реакция немцев на трагедию в Беслане, о которой можно было судить хотя бы по поведению теледиктора, и отношение немцев к Путину вновь ассоциировались у меня с тенью Рапалло. В Германии сейчас четко прослеживается тенденция к сближению с Россией, а у русских - к сближению с Германией и Францией. Я по-прежнему погружен в чтение "Истории межвоенного двадцатилетия" Павла Зарембы, изданной в свое время в Париже Гедройцем, оттуда идут эти исторические ассоциации.
Недавно я штудировал историю создания польского государства после Первой мировой войны и всей той сложной кампании, которую в 1918–1920 годах так замечательно провел Пилсудский. Ведь это не было обыкновенной военной игрой: с одной стороны - Врангель, с другой - Деникин, здесь - красные, там - белые, да еще две Украины в придачу… У нашего родившегося после войны государства соседями были два великих врага - Германия и Россия, и один враг помельче - Чехословакия. Ленин и его соратники были уверены, что, раздавив Польшу, прорвутся через нее на Запад, который вел себя довольно-таки вяло.
Сложно представить себе, насколько судьба общества и народа может зависеть от одного-единственного человека - в то время таким человеком был Пилсудский. Но не только он. Я смотрю на имена людей, которые строили II Речь Посполитую, - вот это действительно была элита! Сегодня состав политической команды куда хуже. Выиграет ли выборы в Америке Керри (что весьма маловероятно) или Буш - особой разницы для Польши я в этом не вижу. Меня больше волнует то, что у нас нет никого, кто хотя бы немного по масштабу напоминал Пилсудского. Безусловно, появляются новые партии, но ведь партии состоят из людей, а их просто-напросто нет. Должны ли мы успокаивать себя тем, что вступили в НАТО и ЕС? Я в этом не уверен. Сегодня нам никто не угрожает, но что будет через десять лет - неизвестно.
Тревожит меня также и нечто совершенно иное. Я смотрю на список бестселлеров газеты "Речь Посполита". На первом месте Грохоля, на втором - Грохоля, дальше тоже Грохоля или Хмелевская. Когда я ищу, что бы почитать, то беру Зарембу или книги о борьбе между морской империей - Великобританией - и Испанией в XVII веке. После Первой мировой войны у нас был настоящий всплеск талантов, в 1945-м тоже появились самые разные новые имена, а теперь господствует странный застой. Зато правительство задумало добить нашу науку, урезав и без того скудные средства, выделяемые на нее.
Баланс в мировом масштабе представляется мне мрачным. Повсюду господствует страх, и кое-кто не без причин предрекает наступление времен, когда волна терроризма разольется во всю ширь. Я думаю также о технических средствах, при помощи которых можно было бы ее обуздать, но таковых не вижу. С удовольствием закончил бы какой-нибудь оптимистичной фразой, но она никак не хочет сойти у меня с языка…
Сентябрь 2004
После перелома
"Понять свое время" - книга Тересы Валяс, которую я прочел с большим интересом, затрагивает весьма волнующий меня вопрос культурного рассредоточения, произошедшего после падения коммунизма, и отсутствия аксиологического центра культуры. Книга состоит из трех частей: "Польская культура после коммунизма - между социалистической культурой и постмодернизмом", "Закат парадигмы - и что потом?" и "Прикушенный язык, или Как умолкают интеллектуалы"; самой интересной мне показалась третья часть.
К заглавию первой части у меня есть небольшие замечания: я склоняюсь к мнению Яна Юзефа Щепанского и Войцеха Скальмовского, которые утверждали, что постмодернизм - это не культура, а идеология, расцветшая под несчастными перьями французских философов - прежде всего Жака Дерриды. Недавно я, правда, подумал - впрочем, это только предположение, на котором я не настаиваю, но которого и не отвергаю, - что "Господина Ф.", мое прозаическое произведение более чем двадцатилетней давности, недавно опубликованное в "Тыгоднике повшехном", можно рассматривать как постмодернистское, потому что после первой, более компактной части, где я рассказываю некую историю, далее я уже только ее разрушаю, демонстрируя различные художественные приемы и выставляя им всем неудовлетворительную оценку.
Однако вернемся к Тересе Валяс и ее книге. В связи с сокрушительными ударами по "красным" и взрывом свободы в Польше произошло смятение умов и расшатывание системы. Различные представители власти, которые прежде определяли формы культурной жизни, канули куда-то в небытие, не стало также противоположных полюсов, организующих культурное поле, какими до войны были "Литературные ведомости" и "Без обиняков". Их место заняла даже не партизанщина, а кустарщина; кроме того, повсеместно царит неведение о том, что творится рядом. Тереса Валяс считает, что такая неразбериха неизбежна, поскольку вытекает как из неожиданного столкновения "высокой" культуры с "массовой", так и из децентрализации, сопутствующей переменам. Кажется, она также придерживается мнения, что прежняя оппозиция начнет терять свое значение, зато появятся новые формы. Я бы добавил к этому, что гибель "высокой" культуры, той, которая расцветала в среде постшляхетской элиты, берет свое начало в более ранних процессах, что популизм или распространение "деревенской" культуры были результатом деятельности обоих захватчиков времен Второй мировой войны: немецкого и советского.
Пребывая в подневольном состоянии в ПНР, мы мечтали о Западе как о земле, где удовлетворяются всяческие потребности. Когда же сами пришли туда, оказалось, что все далеко не так прекрасно, и не потому, что там тоже есть бедные и наличествует сильная социальная стратификация, а прежде всего потому, что культура в целом сильно сдала, а ее присутствие в общественной жизни сделалось мизерным.
Недавно я задался вопросом, почему написанное мною большей частью сохранилось в "красном потопе", а многие другие книги - нет. Если присмотреться к литературе ушедшей эпохи ПНР, то первым делом мы обнаружим касающиеся современности книги, которые превращали жизнетворные соки в антикоммунистический яд. Конечно, здесь следует упомянуть Мрожека, но таких книг было больше, к ним можно отнести даже "Поединок" Щепанского; а на противоположном полюсе располагались придворные литераторы, восхваляющие строй. Мы найдем также многочисленные примеры "бегства" в прошлое: "Икар" и "Остров" того же Щепанского, произведения Владислава Терлецкого, описывающие Польшу времен царского господства, цикл Голубева, Малевскую…
Я относился к числу тех, кто повернул в другую сторону. К своей тактике я пришел методом проб и ошибок. Вначале я пытался, как это определил Ян Блонский, обвести систему вокруг пальца, приноровиться к ней, отсюда и две моих книги, "Астронавты" и "Магелланово облако", которые я не разрешаю переиздавать, потому что стыжусь их. Но потом я понял, что необходимо заняться художественной разработкой тех важных проблем, которые стоят, собственно, не только перед поляками, а перед человечеством в целом. Какими путями будет разбиваться цивилизация? Можно ли создать строй всеобщего счастья? Здесь уместно вспомнить юмористические, цинично-ядовитые тексты "Кибериады", которые показывают, что каждая такая попытка заканчивается катастрофой. С другой стороны, в "Гласе божьем" речь идет о функционировании ученых в современном высокоразвитом обществе. Они действуют, как слон, которому погонщик приказывает из последних сил что-то тащить, и они слушаются, а если и пытаются бунтовать, то безуспешно.
Одновременно с книгой Тересы Валяс я изучал том под названием "Transplanting Your Head" - "Пересади себе голову". В этой книге собраны эссе, ранее напечатанные в уважаемом и высоко ценимом журнале "Сайентифик америкэн", однако я еще не встречал такой кучи бессмыслицы и наглого раздувания едва проклюнувшихся идей. Если эти эссе читать по отдельности, то они с грехом пополам еще проскочат, но все вместе их проглотить трудно. Итак, "Наши тела в будущем": как современного человека превратить в Мафусаила, как использовать биохимию в защитных целях. Конечно, там много говорится о клонах - словно мы уже полностью освоили технологию клонирования. Генная терапия, поиск строительных элементов для человеческого тела в мире животных, создание умной мыши, ну и, конечно же, титульная пересадка головы. Сложно придумать что-нибудь глупее…
Два американца - один поляк, другой чех по происхождению - недавно начали переводить мою "Сумму технологии", которая до этого в Новом Свете не переводилась. Вещь написана более сорока лет назад, и тот факт, что она еще в какой-то степени сохранила актуальность, удивителен сам по себе. Если так случилось, то лишь потому, что я сосредоточился в ней на самых устойчивых тенденциях развития. Яжембский удивлялся, что меня вообще не интересует, что люди будут есть, на чем ездить, как будут проводить свободное время в 3000 году. Я занимался развивающейся в головокружительном темпе технологией, но не писал такой чепухи, как американские авторы вышеупомянутой книги. Кстати, стоит добавить, что они не ученые, а всего лишь так называемые science writers - околонаучные писатели, которые живут за счет посредничества между научными лабораториями и обществом. Впрочем, трудно требовать, чтобы они разбирались в том, что более или менее реально, а что нет, если даже ученые с мировым именем сегодня выдвигают самые неправдоподобные концепции.
Я писал "Сумму" в подневольной действительности и не мог даже касаться политических проблем, которыми сейчас с удовольствием занимаются такие знатоки, как Фрэнсис Фукуяма: "Конец истории", конец света, конец Фукуяме, конец всему. К этому нельзя относиться всерьез. Следует выстраивать реальные перспективы, решаться на разумный скептицизм и действовать осторожно и предусмотрительно, соблюдая меру и сохраняя дальнозоркость.
Возвращаюсь к вопросу: почему мне как писателю удалось пережить непростой период перехода от несвободы к свободе? Наверное, потому, что специфические тоталитарные проблемы я затрагивал лишь походя, а главным образом хотел показать, как прометеев героизм сталкивается с реальным миром и порой при этом ломается. Конечно, не с тем миром, населенным тысячами звездных народов с причудливыми носами, который показан в сериале "Звездный путь". Я иногда его смотрю, потому что я настоящий мазохист и наслаждаюсь кретинизмом, но ведь мы-то знаем, что нет причин населять космос зелеными человечками. Меня лично скорее мучает вопрос, почему этих человечков нет.
Я получил сейчас сведения из Японии от Хаякавы - он издал 462 тысячи экземпляров моих книг! Для меня это было неожиданностью. Один из писателей среднего поколения сказал, что Лема в Польше вообще не читают. Зато, возможно, его читают в других местах. В Испании выходят мои "Избранные произведения", меня издают на Украине, в Португалии и бог знает где еще, хотя в сообщениях о выставках польских книг за границей я обычно не нахожу свой фамилии.