При этом Альперович не брал во внимание позднейшее анонимное, но принадлежащее Миранде печатное утверждение, что Екатерина "проявила живейшую заинтересованность" к идеям венесуэльца. Зададимся, однако, вопросом мы - что было дела Екатерине до проблем далёкой южноамериканской испанской провинции на побережье испанской Атлантики? Вряд ли они могли императрицу заинтересовать. Зато проект освободившейся от испанского владычества "великой Колумбии" был для российской государыни и приемлем, и интересен, ибо его реализация подрывала бы позиции Испании на тихоокеанском побережье, зато способствовала бы укреплению там позиций России.
Скептически отнёсся Альперович и к мнению историка В.М. Мирошевского, издавшего в 1940 году монографию "Екатерина II и Франсиско Миранда", где было написано: "Ряд обстоятельств позволяет утверждать с уверенностью, что покровительство, оказанное Миранде русской императрицей, не было её личной прихотью, и что оно было обусловлено соображениями весьма практического свойства, связанными главным образом с вопросом о русской экспансии в Америке". А ведь эта мысль Мирошевского не только дельна, но и верна!
Вот и конкретная к ней иллюстрация…
Примерно в те же годы, когда Екатерина и Потёмкин проявили интерес к Миранде, а точнее - в конце 1789 года, испанские военные корабли под командой дона Эстебана Хосе Мартинеса захватили несколько английских торговых судов в бухте Нутка, конфисковали их грузы и арестовали команду. Первопричина же инцидента, приведшего к очередным серьёзным трениям между Лондоном и Мадридом, восходила к событиям трёхсотлетней (!) давности.
В самом конце XV (!!) века колониальные споры между Португалией и возникшим в 70-х годах XV века Испанским королевством достигли такого накала, что мирить их пришлось папам. В 1493 году папа Александр VI буллой "Inter Caetera" разделил весь внеевропейский мир разграничительной линией, проходящей по меридиану на расстоянии 100 лиг (555 км) к западу от островов Зелёного Мыса или Азорских островов, причём Испании отдавались права на все земли к западу от этой линии, а Португалии - к востоку. Португальский король Жуан II был возмущён, и по Тордесильясскому договору 1494 года была установлена новая демаркационная линия, но суть осталась прежней - закрепление папой исключительных прав Испании и Португалии на владение всем внеевропейским миром. И Испания даже через триста лет - на основании давно обветшавших бумаг - претендовала на единоличную юрисдикцию над тихоокеанским побережьем Америки, не останавливаясь, как видим, даже перед прямым конфликтом с новой "владычицей морей" Англией.
В свете конфликта в бухте Нутка становится ясно, что в Миранде - как потенциальном возмутителе спокойствия в испанских южноамериканских колониях - был заинтересован не только Лондон, но и Петербург. Причём последний, если иметь в виду тихоокеанский аспект проблемы, был заинтересован даже больше, чем Лондон. Любопытно, между прочим, что автор монографии "Внешняя политика США в конце XVIII века" В.Н. Плешков, рассказав о "нуткинском" инциденте, далее сообщал, что "Испания надеялась на помощь Франции, связанной с ней семейным пактом, а также на Австрию и Россию, но успеха не добилась".
Ещё бы!
При всех недостатках поздней екатерининской России таскать каштаны из огня для других она никогда не подряжалась.
В.М. Мирошевский же, говоря о Миранде, вполне логично напоминал далее и об экспедиции Биллингса, а также - о подготовке экспедиции Муловского и проекте Тревенена, к которым мы сейчас обратимся, и заключал:
"В самый разгар этих приготовлений в поле зрения императрицы (благодаря светлейшей умнице Потёмкину. - С.К.) оказался Миранда. Это была ценная находка для царского правительства. Если бы русское проникновение в Америку вызвало конфликт с мадридским двором, то при помощи венесуэльского заговорщика можно было попытаться нанести удар в самое уязвимое место Испании, разжигая пламя восстания в её колониях…"
Вряд ли Миранда, появившись в Петербурге, всерьёз делал ставку на Россию, но не в том дело. Важно то, как его воспринимали в Петербурге и почему его воспринимали у нас всерьёз на высшем государственном уровне. Его потому так любезно приветили, что суть была в серьёзности русских государственных "американских" планов и в серьёзности правительственной и частной русской активности в Тихом океане уже в екатерининское время. Причём активность эта простиралась - при благоприятной перспективе - до калифорнийских широт!
Испанцы ситуацию тогда отслеживали… Показательно, что когда летом 1790 года "Слава России" под командованием Биллингса и Сарычева пришла на Кадьяк, там же появились и испанцы. Гавриил Андреевич Сарычев писал об этом так:
"Управитель… Деларов, узнав, что мы намерены идти в Кенайскую губу, выпросил у капитана Биллингса позволение доехать на нашем судне до сей губы, где он имел под своим ведением артель русских промышленников, которые известили его, что пришло гишпанское трёхмачтовое военное судно и стало на якорь у мыса Св. Елизаветы".
Развивающаяся русская тихоокеанская активность была не с руки не только Мадриду - уже слабеющему. Она раздражала и тревожила также и масонско-англосаксонский мир. Не исключено поэтому, что русский визит проанглийски настроенного Миранды был инспирирован Лондоном и представлял собой тонкий и умный стратегический зондаж ситуации на высшем уровне. И, возможно, неспроста Миранда часто встречался в Петербурге с лейб-медиком царицы и одновременно агентом англичан Роджерсоном, имевшим свои каналы связи с Британским островом!
Впрочем, возможно, Миранду использовали и "втёмную", не осведомляя его о подлинных целях его вояжа в Россию.
В любом случае в свете фактора Миранды ход экспедиции Биллингса и сам выбор его в качестве начальника секретного предприятия лишний раз выглядят как пряди одной верёвки для удушения русской активности в Тихом океане. Масонско-англосаксонские "кроты" таким образом умно подрывали позиции истинных энтузиастов-государственников.
Профессор-адмирал Николай Николаевич Зубов писал, что Биллингса пригласили на русскую службу специально для руководства Северо-восточной географическо-астрономической экспедицией - как участника плавания Кука, знакомого с условиями северной части Тихого океана. Что ж, Биллингса, похоже, приглашали действительно "специально", но с целями не то что далёкими от интересов России, но - прямо противоположными им. У Биллингса, между прочим, в экспедиции и секретарь был англичанин - Соур (Зауер), позднее издавший свои записки в Лондоне.
Возможно, не случайно и не по своей инициативе оказался в России и ещё один соплаватель Кука по его северному походу - Джемс Тревенен. Уже после отправки к Тихому океану Биллингса Тревенен в феврале 1787 года обратился ко всё тому же лондонскому графу Воронцову с проектом снаряжения трёх кораблей с товарами, "имеющими спрос у населения Америки". Корабли должны были обогнуть мыс Горн, войти в Тихий океан, расторговаться на островах и побережье к северу от Калифорнии, а приобретённую пушнину перевезти на Камчатку для последующей продажи в Китае и даже, может быть, в Японии.
Относительно этого проекта тоже сразу же возникают вопросы… Скажем, зачем пушнину везти вначале на Камчатку, а не сразу в китайский порт Кантон? И о какой Японии как объекте внешней торговли могла идти речь? Япония - о чём Тревенен не знать не мог - тогда была наглухо само изолирована, и иностранцев, кроме голландцев, не признавала. Об этом будет сказано в своём месте - в связи с посольством в Японию Адама Лаксмана и более поздним неудавшимся посольством камергера Резанова.
Воронцов же проект Тревенена поддержал, он дошёл до царицы, и та его одобрила, распорядившись пригласить автора проекта на русскую службу. В предложении Тревенена Екатерина, похоже, увидела подкрепление подготовляемой первой русской кругосветной экспедиции капитана 1-го ранга Муловского. А вот что видели в этом проекте лондонские лорды - знали лишь они, да, возможно, - Воронцов.
Но в итоге с проектом Тревенена вышло не по-лондонски… Когда Тревенен прибыл в Россию, всё отставилось из-за Русско-шведской войны. Тревенену пришлось не торговать с китайцами, а воевать со шведами и погибнуть за Россию под Выборгом. Чего он хотел - не знаю, но знаю, чем он кончил. И поэтому - честь его ратным трудам и светлая память ему за славную кончину.
МНЕ ЖЕ остаётся рассказать ещё и о несостоявшейся экспедиции Григория Ивановича Муловского.
У поэта Феликса Чуева есть стихотворение о герое-лётчике, участнике спасения советской полярной экспедиции на "Челюскине", Анатолии Васильевиче Ляпидевском, "у которого Звёздочка номер один". В стихотворении есть строки:
…И когда за него прозвенели стаканы,
"Каюсь, хлопцы, - сказал он, вздохнув тяжело, -
Самым первым Героем был Федя Куканов,
Быть бы должен… Не стал… Просто не повезло.
Валька Чкалов, Байдук - имена-то какие!
А о самых о первых - что знаем о них".
И подумалось мне о богатстве России,
У которой на всё достаёт запасных…
Ляпидевский имел в виду советского полярного лётчика 1920-х годов Фёдора Куканова, но то же можно было сказать и о капитан-бригадире Муловском, отважном и образованном русском моряке: в истории русских кругосветных путешествий его имя известно мало, хотя должно стоять самым первым.
Сегодня заслуженно известно имя первого русского "кругосветчика" Ивана Фёдоровича Крузенштерна, но он в истории российского мореплавания оказался своего рода "запасным" - идейным преемником и духовным наследником Григория Ивановича Муловского. Лишь стечение обстоятельств не позволило Муловскому носить славное звание первопроходца. Ещё в 1781 году, будучи лейтенантом и генеральс-адъютантом вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа Ивана Григорьевича Чернышева, Муловский был назначен Чернышевым командиром корабля, снаряжённого на счёт графа в кругосветное путешествие - первое русское. Но тот корабль так вокруг света и не отправился…
Тем не менее замысел и мечта прочно обосновались на борту водимого Муловским корабля "Мстислав". На "Мстиславе" служил будущий соратник Крузенштерна украинец Лисянский. На "Мстиславе" служил и воевал сам Крузенштерн, от Муловского узнавший о сорвавшихся планах обойти, наконец, и русским вокруг "шарика". Да и не просто так обойти, а - в интересах Русской Америки.
Да и в каких интересах!
С какими задачами и целями!
Выдающимся первым русским "кругосветчиком" - и по праву - должен был стать капитан Муловский. Ему ведь предстояло совершить дело, по своему потенциалу огромное - ещё более значительное, чем то, какое должен был совершить и какое срывал на Тихом океане Биллингс!
Факт остаётся фактом: вроде бы осторожничающая в тихоокеанских делах Екатерина 22 декабря 1786 года издала важнейший в геополитическом потенциале указ об отправке кораблей из Балтийского моря в Тихий океан. В тот же день был издан указ императрицы "Кольлегии иностранных дел", где говорилось:
"По случаю покушения со стороны аглинских торговых промышлеников на производство торгу и промыслов звериных на Восточном море… повелеваем нашей Кольлегии иностранных дел… к сохранению права нашего на земли, мореплавателями российскими открытыя, произвесть в действо, поколику от оной зависит…", и т. д.
А уж на основании предыдущего был дан указ и следующего содержания:
"Прилагая при сем копию указа нашего Кольлегии иностранных дел, данного по случаю покушения со стороны аглинских торговых промышлеников на производство торгу и промыслов звериных на Восточном море, о сохранении права нашего на земли, мореплавателями российскими открытыя, повелеваем нашей Адмиральтейской кольлегии отправить из Бальтийскаго моря 2 судна, вооруженныя по примеру употребленных капитаном аглинским Куком и другими мореплавателями для подобных открытий и 2 вооруженныя же шлюбки морския или другия суда, по лучшему ея усмотрению, назнача им объехать мыс Доброй Надежды, а оттуду, продолжая путь через Сондской пролив и оставя Японию в левой стороне, итти на Камчатку…", и т. д.
2 января 1787 года вышло конкретное предписание снарядить эскадру капитана 1-го ранга Муловского из четырёх судов - двух фрегатов и двух вооружённых шлюпов, предназначенную для первой русской кругосветной экспедиции.
В апреле 1787 года были готовы подробные и конкретные инструкции Адмиралтейств-коллегии "флота капитану 1-го ранга Григорью Муловскому, начальствующему над ескадрою, назначенную через Индийское море в Восточный океан, для плавания между Камчаткою, Япониею и западными американскими берегами".
Сама преамбула говорила о том, что Екатерина предполагала учредить постоянное военно-морское патрулирование в водах, омывающих земли, принимаемые в российское владение. Инструкция Муловскому это подтверждала, начинаясь со слов:
"Ея и.в. по премудрому матернему своему попечению и прозорливости, имея в виду безопасность и благоденствие всех своих, даже в отдаленнейших странах государства промыслы и торги ведущих подданных, равно и к произведению вновь полезных открытий и распространению географических и других до наук касающихся знаний, высочайше повелеть соизволила: вооружить и отправить из Балтийскаго моря небольшую ескадру, состоящую из четырех вооруженных судов, как бы в состоянии были в сохранение права на земли, российскими мореплавателями открытыя на Восточном море, утвердить и защитить торги по морю между Камчаткою и западными американскими берегами лежащему, яко собственно и единственно к Российской державе принадлежащие, как доселе подданные ея и. в. с немалою опасностию и иждевением открыли и производили…"
Итак, Муловскому предстояло утверждать и охранять принадлежность к России её новооткрытых тихоокеанских владений, включая Курильские острова.
Предписывалось "обойти плаванием и описать все малые и большие Курильские острова от Японии до Камчатской Лопатки, положить их наивернее на карту и от Матмая (остров Хоккайдо. - С.К.) до той Лопатки все причислить формально ко владению Российскаго государства…", примечая: "…нет ли хорошей гавани и удобнаго места для заложения крепости и селения, для хлебопашества и скотоводства, и естьли тут довольно пресной воды и лесу для построения и починки впредь морских судов".
Всё это указывало на широкие геополитические замыслы Екатерины и её окружения на Тихом океане, а Муловский виделся в перспективе наместником новых владений, для чего подходил во всех отношениях.
Григорий Иванович был выбран командовать кругосветной экспедицией за образованность, разносторонность знаний, владение четырьмя языками и за морской опыт, делавший его одним из лучших русских моряков. И ему ставилась, как видим, грандиозная задача закрепить права России на земли, открытые русскими в Тихом океане. А проект экспедиции Муловского основывался на проекте… Шелихова, составленном не без участия Сарычева.
Непростые, знать, "штормы" качали русский государственный "корабль" на канцелярских петербургских просторах, и его бросало то вверх, то - вниз, то сажало на мель, то выносило на большую воду… А порой, похоже, - и вбок… И здесь я несколько отвлекусь…
Один из фаворитов Екатерины - Платон Зубов был человеком, вообще-то, никчемным. Но вот же, когда подштурман Гавриил Прибылов, состоя на службе компании Шелихова и его компаньона Лебедева-Ласточкина, в 1786 году открыл два небольших острова и назвал их по двум компанейским судам островами Св. Георгия и Св. Павла, Шелихов их поименовал Зубовыми островами "в честь князя Платона Александровича Зубова, коего благоденствиями он пользовался" - как сообщал о том Василий Берх в 1823 году в своём труде "Хронологическая история открытия Алеутских островов, или Подвиги российского купечества".
Правда, в коллективной монографии 1952 года "Русские мореплаватели" относительно этого открытия утверждается, что Шелихов в 1789 году "назвал этот небольшой архипелаг островами Прибылова". Но ведь и Берх не с пустой головы излагал историю открытия русскими островов Тихого океана. Собственно, мы имеем свидетельство самого Шелихова, который в письме, писанном из Охотска правителю Северо-Восточной компании А.А. Баранову "августа 9-го дня 1794 года", сообщал: "…Мне хочется, чтобы с острова Уналашки обнять всю северную часть Америки, касаясь и противулежащую оной Чукоцкую землицу. Назначил места, где той компании иметь ярмонги (ярмарки. - С.К.) и с народами, там обитаемыми завесть связь и торговлю. На первый случай Симеон (компанейский корабль. - С.К.) пристанет на острова Павел и Георгий, кои я велел вообще именовать Зубовыми в честь одного моего благодетеля. Прошу и Вас на своих картах то же приказать сделать"…
(В скобках замечу, что в публикации этого письма в сборнике 1948 года "Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке" место о Зубовых островах выпущено.)
Возможно, называя острова Зубовыми, Шелихов рассчитывал обеспечить этим благосклонность Зубова к своим проектам. Однако не исключено, что Зубов действительно помогал в чём-то Шелихову. Вряд ли он делал это бескорыстно и из государственного интереса, но - кто его знает? Неоднозначные, неоднозначные ветры дули в дворцовых покоях екатерининской России, и даже Платон Зубов иногда мог играть роль, как видим, неотрицательную.
Чтобы закончить с историей названия островов, ныне именуемых островами Прибылова, приведу извлечение из записок Кирилла Тимофеевича Хлебникова - фигуры в истории Русской Америки XIX века крупной (мы с ним на страницах этой книги встретимся ещё не раз).
Хлебников писал: "Острова сии, по общей участи всем вещам, потерпели перемену даже в именовании своём. С начала открытия их называли Новыми, затем Лебедевскими, потому что открыты судном его компаниона (Лебедева-Ласточкина. - С.К.); г. Шелихов назвал их Зубовыми. Ныне называют иногда Северными, иногда Котовыми островами; но Матвей Иванович Муравьёв (правитель Русской Америки с 1820 по 1825 г. - С.К.), ценивший личные услуги по достоянию, полагал приличным именовать оные вместе островами Прибылова в честь открывателя".
Небольшая деталь большой и непростой истории Русской Америки, где за многими географическими названиями стоят разнонаправленные события и страсти, разные судьбы и неоднозначные факты.
ВОЗВРАТИМСЯ, однако, к истории несостоявшейся кругосветной экспедиции Григория Муловского. В рамках её подготовки была разработана инструкция из 27 пунктов. Экспедиция, в частности, должна была пройти между 40 и 50° северной широты до залива Нутка на острове Ванкувер (тогда ещё, впрочем, так не называвшемся), проверить, нет ли там чьих поселений (а их там не было), и все земли до Аляски "формально взять во владение". В поход предполагалось назначить фрегаты "Холмогоры", "Соловки" и шлюпы "Турухан" и "Сокол".