Помню, уже в эпоху агонии этого ужасного строя, когда в воздухе пахло перестройкой и кооперативами, журнал "Крокодил" разразился фельетоном, гневно осуждающим весьма предприимчивого человека по фамилии, кажется, Архипов, который находил на свалке обрезки войлока, вырезал из него стельки и продавал. Наживался на трудовом народе, гнида!.. Не в силах понять логику коммунистов, я, тогда еще совсем молодой человек, написал в журнал недоуменное письмо, в котором просил крокодильских коммунистов объяснить их позицию – за что они мужика чморят, что такого вредного и кому он сделал? Мне пришел ответ, в котором говорилось, что ничего вредного для страны герой фельетона вроде бы не сделал, но позицию свою журнал не изменит, поскольку… И вот конец этой фразы я до сих пор помню настолько хорошо, что без малейших угрызений совести могу взять его в кавычки: "…но вместе с тем у нас нет никаких сомнений, что Архипов заботился прежде всего не о людях, а о собственном кармане".
Вот оно – преступление! Человек заботился о себе и своей семье – вместо того, чтобы заботиться о других, а заботу о себе инфантильно переложить на плечи государства. Заботиться о себе и своем достатке самому – значит нарушать догмат, в соответствии с которым главное не человек, а коллектив. Тот же принцип главенства коллектива, кстати, провозглашали в свое время и германские национал-социалисты. Коллективизм – атавизм родового строя. Психологическая архаика.
И здесь я хочу обратить внимание читателя на одну характерную особенность архаичного сознания – оно принципиально тоталитарно, оно жаждет кнута и "порядка", а его носитель всегда стремится запретить другим людям то, что не нравится лично ему. Основание для запрета в основе своей глубоко деревенское – традиция, обычай, канон, норматив, догмат, мораль, Священное Писание, – а вовсе не трезвая логика. При этом словесные оболочки для запрета бывают разные:
– Ой, а шо люди-то скажуть, позор-то какой!
– Это грех!
– Подумайте о детях!
– Никто так не делает!
– Это аморально!
– Ну вот еще!..
Если такому человеку не нравится, скажем, проституция, он яростно выступает за ее запрет для всех – вне зависимости от их мнения… Вот, кстати, вам и второй характерный признак инфантильного сознания – вера во всемогущество запретов: "стоит только запретить что-либо и хорошенечко проконтролировать, как все и наладится!..". Это настолько важная особенность деревенского мышления, что мы к ней еще не раз вернемся.
Вера в запреты у простых людей лежит рядом с верой во всемогущество начальственного прозрения и государственного управления. Простаки, например, верят, что даже такой сложной системой, как экономика, вполне можно управлять. Между тем экономическая система ничуть не проще климатической. И управлять экономикой невозможно, потому что по самой природе этого явления любой управляющий человеческий фактор является частью системы, сидит внутри нее. Подобными системами нельзя рулить, их можно только подталкивать и прогнозировать с определенной долей вероятности.
Кстати, о прогнозах… Для того чтобы управлять чем-то, нужна предсказательность, то есть знание того, как поведет себя система при воздействии. Если щелкнуть выключателем, загорится свет.
Это простой случай с простой системой. Особенности же сложных систем как раз в том и состоят, что они труднопрогнозируемые. Но, допустим, вы великий ясновидец и гениальным прозрением умеете предсказывать непредсказуемое будущее – неважно, экономики или свое личное… Причем абсолютно точно! То есть настолько точно, чтобы им управлять. И вот вам явилось внезапное озарение, что завтра вы попадете под автобус. Чтобы избежать этого, вы весь день не выходите из дома. И под автобус не попадаете. Вопрос: было ли ваше предсказание точным, если оно не сбылось?
Это не такой простой вопрос, как кажется. На этом вопросе стоит мир…
Что именно вы предсказали, когда дали прогноз о попадании под автобус? Реальность или нереальность? Можно ли этот прогноз теперь проверить? Почему вы не предсказали свое сидение дома, ведь оно точно случилось? Не потому ли, что вы не умеете точно предсказывать? Или просто точные предсказания не сбываются?
…Нет, до определенной степени рулить экономикой можно. Ее можно даже совсем задушить, как это сделали в СССР. Ее можно тормозить или отпускать на волю. Однако экономикой невозможно управлять так, как это пытался делать Госплан – вычисляя с точностью до единицы, сколько и каких лампочек, электробритв, а также прочих товаров потребно людям. Экономика чересчур сложна для этого. Сложна не в том смысле, что мы еще чего-то не знаем про нее, чтобы вычислить, нет, она сложна в чисто квантовом, гейзенберговском смысле – принципиально непредсказуема. Нельзя предсказать, когда и через какое время перегорит данная лампа, сколько бра повесит в Нижнеудинске на стенку хозяин дома, не разобьет ли десяток яиц неуклюжий дядя Вася, неся свою пайку из магазина, не повредит ли машину в аварии дядя Саша из Верхнего Волочка.
В экономике задействованы сотни миллионов людей со своими интересами. Каждый из них – субъект. Но поскольку их миллионы, экономика, состоящая из субъектов, объективна. Или, что то же самое, является живой, существующей по своим законам сложной системой, существующей как одно целое и потому не сводимой к своим составляющим. Точно так же человека нельзя свести к набору его клеток… Люди, сидящие в Госплане – это составляющие экономики, ее клетки. Поэтому управлять всем организмом экономики не могут, а погубить его – запросто: так же, как раковые клетки губят организм.
Как любая живая система, экономика лучшим образом сама себя регулирует, чтобы сохраниться. Автоматически. А управление экономикой в ручном режиме, как это пытались делать в СССР и в книге Айн Рэнд, убивает ее. Будучи сложной системой, экономика не терпит тупой централизации. Она может существовать только тогда, когда мириады решений принимаются на местах клетками этого живого организма самостоятельно. Вы ведь не пытаетесь давать команду каждой клетке своего организма, как ей жить и работать и по каким идеологическим принципам существовать?..
Большевики, вскормленные новой западной религией (марксизмом), были, тем не менее, плодом русской жизни. Они варились в общественном котле, в котором самым парадоксальным образом сочетались западный "научный социализм" с уже существующим здесь "почвенным социализмом" – далекой от рыночных привычек крестьянской общиной. И это противоречие отразилось в политике большевиков. Они злобно костерили отсталость и феодальность России, но при этом не менее злобно ругали и буржуазный Запад.
И поэтому пошли третьим путем. Который и привел страну в голодный тупик 1991 года, когда запасы хлеба в городах исчислялись днями…
Впрочем, до этого еще далеко, а пока большевики, только-только взявшие власть, решают строить новое, светлое общество. Принципы понятны: капитализм – это зло, отставание от капитализма – тоже зло. А нам нужна империя добра! Царство справедливости и изобилия! С чего начнем, товарищи?..
По первости начали с возрождения капитализма, потому что без капитализма победить послевоенную разруху и накормить страну было невозможно. Временный откат от социализма к капитализму назвали НЭПом. Расчет оказался верным – слегка приотпущенная на шее рыночной экономики удавка позволила быстро поднять и накормить страну. Но большевистскому духу частная собственность, накопительство и корыстная работа на себя, а не бескорыстная работа ради блага других людей, были глубоко противны. Поэтому НЭП свернули. Экономикой стали рулить. Начали с цен.
Главный рулевой – товарищ Сталин – так излагал свое видение экономики: "а) потребовать от кулаков немедленной сдачи всех излишков хлеба по государственным ценам…" Это было первым пунктом его предложений по обеспечению страны хлебом. Но мы знаем: везде, где ущемляется роль денег, их дефицит приходится покрывать насилием. Поэтому вторым пунктом в экономике товарища Сталина логично значилось: "б) в случае отказа кулаков подчиниться… конфисковывать у них хлебные излишки в пользу государства с тем, чтобы 25 % конфискованного хлеба было распределено среди бедноты и маломощных середняков по низким государственным ценам… Вы скоро увидите, что эти меры дадут великолепные результаты…"
Результаты большевистского управления экономикой действительно были великолепны – в стране начался голод. Это случилось потому, что урожаи стали быстро падать (зачем что-то выращивать, если все равно отберут?), а сбор хлеба в закрома государства, напротив, возрос, поскольку реквизировали порой все подчистую. И где-то эти кривые должны были пересечься…
К тем, кто мешал ведению планового хозяйства, ЦК ВКП(б) настоятельно требовал "…применять суровые репрессии, осуждение на 5–10 лет заключения в концлагерь, а при известных условиях – расстрел".
Это вместо денег…
Большевики, стараясь "третьим путем" догнать передовые страны, по сути, сделали шаг назад – вновь ввели феодальное рабство, закрепостив крестьян: свободная внутренняя миграция крестьянам была запрещена, сельским коммунистическим рабам даже не выдавали паспорта, чтобы не сбежали с земли. (Любопытно, кстати, что тем же самым путем закрепощения крестьян пошел позже и коммунистический Китай. И точно так же, как у нас, результатом социалистического эксперимента стал беспрецедентный голод, подобного которому не было за всю историю Китая – за три года умерло 27 миллионов человек. И это не считая тех 30 миллионов китайцев, которые погибли в результате репрессий и умерли в концлагерях.)
Поначалу, конечно, русским крестьянам все происходящее не понравилось: обещали одно, когда царя свергали, а сделали, блин, совсем другое!.. И они начали повсеместно бунтовать. В ответ большевики бросили против своего народа армию. Это можно было бы назвать второй серией Гражданской войны, если бы не было обычной бойней – бунтующие села косили из пулеметов и использовали против крестьян химическое оружие.
В 1932 году товарищ Молотов, инспектировавший Украину, честно доложил партии, что большевистское регулирование сельского хозяйства привело богатейший хлебный регион страны к голоду. Раздутые трупы женщин, детей и стариков валялись на Украине по всем обочинам.
– Голод? – недоуменно переспросило партийное руководство. – Ерунда! Мы же строим общество справедливости и изобилия! Империю добра! Это при капитализме трудящиеся влачат жалкое существование, а у нас все по-другому… Пускай дохнут.
Три миллиона человек умерло на Украине за один только год. Зерно, которое большевики не успели вывезти в центр, потому что не было вагонов, гнило под дождями и снегом в огромных кучах прямо на станциях, но дистрофиков с огромными глазами, пытавшихся взять костлявой рукой горсть этого зерна, отстреливали часовые в буденновках. А крестьян, бежавших от голода с Украины, ловили и насильно возвращали назад – подыхать, как партия велела.
Голод был не только на Украине. Моя мать родом из Тамбовской губернии. Самое сильное впечатление ее детства – постоянная нехватка того, что можно было бы съесть. Ее сестра Лида, которой сейчас за восемьдесят, до сих пор отъедается, никак остановиться не может. А самое главное удивление крестьянских детей той эпохи (кому повезло дожить) – нынешнее изобилие на полках магазинов. Им до сих пор кажется, что это какое-то временное, эфемерное чудо. "Все есть в магазинах!" – последние пятнадцать лет поражаются мои родители, дядья и тетки.
И до сих пор главные слова, которыми постсоветские люди оценивают качество отдыха своих друзей или родственников в каком-нибудь турецком отеле или российском пансионате – это слова о еде: "А чем кормили? Угу… Значит, не голодали".
…Когда я писал свою книгу про климат, часто приезжал на квартиру гениального климатолога Владимира Клименко. И как-то раз сказал ему, что древний угловатый чемодан, который лежит у него на шкафу, давным-давно уже неплохо было бы выбросить.
– Что вы! – отмахнулся Клименко. – Это чемодан моей мамы. Она же с Украины. А люди, пережившие голод на Украине, никогда ничего не выбрасывают.
Они никогда ничего не выбрасывают, наши родители, пережившие Совок! Они приучили к этому и меня…
Недавно жена начала разбираться в шкафах на предмет инвентаризации своей одежды. Нашла много нового и интересного. Периодически выходила ко мне, стучащему на компьютере, крутилась и хвасталась обновками. Половину найденного, правда, потом выкинула… И это бы еще ничего! Но затем она взялась за мои вещи.
– Вот эту рубаху ты носишь?
…Я вообще-то рубахи уже много лет не ношу – летом хожу в футболке, а зимой на футболку надеваю свитер и куртку. Присутственных мест не посещаю, потому пиджаков не имею вовсе. А все рубашки остались от прошлой жизни…
– Не выбрасывай.
– А штаны вот эти?
– Ничего не выкидывай! Такие отличные штаны…
– Да ты же из них уже вырос! На пузе не застегнутся.
– Ты что, сдурела?! Хочешь выкинуть еще вполне хорошую вещь? Совсем не рваную?!.
– Да куда ты в ней пойдешь?
– Молчи! Вот будет война, надену. И рубаху тоже.
– Квартиру захламляешь только…
– Давай тогда отдадим бедным.
– Каким бедным, где ты этих бедных наблюдал в последний раз? Вчера в мусоре видела – кто-то выкинул почти новую соковыжималку.
– А ты знаешь, что в Африке люди от голода пухнут?
– Ну пускай съедят твою рубашку! Отнеси им. Ты когда в ближайшее время в Африку собираешься?
– Ну ладно, ладно, давай на дачу отвезем. Только не выбрасывай. Это же уму непостижимо…
Все, что жалко выбрасывать, мы с папенькой каждый год в прицепе свозим на дачу – мебель, сапоги, польты старые, чемоданы угловатые, палочки деревянные. Там все как-то бесследно растворяется и совсем не мешает.
Родовая травма двух поколений…
Ладно, возвращаемся к нашим баранам – большевикам… Они построили в стране то, что всегда получается при строительстве светлой утопии – концлагерь, опоясанный колючкой государственной границы – чтоб осчастливливаемые граждане не разбежались.
Большевистская попытка планового развития экономики с помощью мудрых руководящих указаний партии не удалась – первый же пятилетний план был с грохотом провален. Планировали выработать 22 млрд кВт·ч электроэнергии, а наработали только 13,5. Планировали добыть угля 75 миллионов тонн, а добыли на десять миллионов тонн меньше. Планировали наплавить чугуна 10 миллионов тонн, а выплавили 6,2. Автомобилей задумали сделать 100 тысяч штук, а сделали чуть меньше 24 тысяч. Минеральных удобрений намечтали выпустить 8 миллионов тонн, выпустили – 0,9. И так куда ни кинь, по всем строчкам – провал полный.
Однако могут ли такие мелочи огорчить большевиков? С новыми силами и твердой верой в управляемость экономики они начали раздавать директивы и выпускать циркуляры. Кто виноват, что экономика не захотела подчиниться руководящим указаниям партии? Ясен перец, вредители! А против этих недочеловеков рецепт известен – тюрьма и пуля. И саботажников – теми же методами. Не хотят становиться сознательными, то есть работать не для себя, а для дяди (народа), пусть проглотят свинцовую пилюлю. А партия, облизывая ложку с черной икрой, вам еще одну пятилетку напланирует. Вперед, рабы! За работу, товарищи!
Убийство сельского хозяйства и возведение совершенно перекошенной промышленности аукалось СССР все 70 лет, в течение которых большевики пили из страны кровь. Вся "экономика" в стране была перевернута с ног на голову. К 1960-м годам заготовительные государственные цены на крупный рогатый скот превысили магазинную цену мяса в 13 раз. Однако даже такие дотации ничем не могли помочь деревне: машина сельского хозяйства уже не работала. На заседании сентябрьского Пленума ЦК КПСС 1953 года Хрущев произносит потрясающие слова: "Товарищи, посмотрите на карту. Наша страна занимает одну шестую часть суши земного шара. И нам негде, оказывается, зерновых, картошки и кормовых культур посеять с таким расчетом, чтобы обеспечить потребности народа. На карте мира Голландию пальцем всю закроете, а мы у нее вынуждены закупать мясо и сливочное масло".
Если кто не был в нечерноземной деревне, съездите в любую. Увидите величественную картину человеческого упадка, которую нарисовал социализм на селе: сплошь алкоголики и деграданты – грязные, с утра пьяные, оборванные опущенцы. И психология их, что примечательно, отличается в худшую сторону даже от отсталой психологии русского крестьянина столетней давности.
…Не так давно одна уважаемая компания пришла в российское село с благородной целью подзаработать деньжат. Пришла не в Нечерноземье, где людей в нормальном смысле этого слова уже практически не осталось – одни упыри, а чуть южнее, где ситуация с качеством населения получше – в Белгородчину. Построили масложировой заводик. И с чем, как вы думаете, столкнулись, нанимая персонал?
Директор этого заводика рассказывал прессе, что когда он увидел pезyльтаты социологического исследования местного населения, его состояние было "близко к истеpике". Выяснилось, что все человеческое у этих "людей" почти полностью атрофировано. У них практически нет никаких потребностей, соответственно, их нечем мотивировать, это ходячие трупы! Каждый второй селянин заявил, что ему не нужен туалет в доме, он прекрасно в студеную зимнюю пору может добежать до деревянного нужника; 28 % считают, что им не нужен душ в доме; 35 % не хотят иметь автомобиль; 60 % не желают расширять личное хозяйство. Те же 60 % признаются, что не считают кражу зазорным поступком, а не крадут они только потому, что нечего… И практически все негативно относятся к предпринимателям.
Вот вам результат большевистской селекции. Обратной селекции…
Если из стада отбирать лучших, самых здоровых, активных особей, а остальных отбраковывать, через несколько поколений можно получить прекрасное по качеству поголовье. А если, напротив, отбраковывать лучших, стадо ждет вырождение. Большевики вели в стране отбор именно на вырождение – руководствуясь принципами социализма, они физически уничтожали лучших производителей (кулаков) и старались помогать худшим – беднякам. То есть тем, кому, кроме своих язв, бесталанности и склонности к алкоголю, нечего было предъявить судьбе как аргумент в борьбе за доппаек. "Слабым нужно помогать! И у кого же отнять для слабых, как не у сильных? Не должен один купаться в роскоши, когда другой концы с концами сводит!" – этот последовательно проводимый в жизнь гуманный принцип в романе-исследовании Айн Рэнд привел ее книжную страну к распаду и голоду. Он же убил СССР.
Социализм неминуемо ведет к вырождению, распаду и голоду. Любопытно, кстати, что вполне созвучный с социалистическим христианский принцип о подставлении второй щеки и о помощи сирым да убогим объективно ведет к тому же. Всем хороши религиозные принципы – и добры, и гуманны, и справедливы… одним только плохи – жить по ним нельзя. А если попробуешь, сплошная какая-то савонарола получается…