Забастовочное движение отчетливо показало это. Оно поднялось по причине подорожания, дефицита продуктов питания, страшного физического и морального истощения и страданий, вызванных войной. Однако, со всей решимостью протестуя против затягивания мирных переговоров, рабочие массы Австрии и Германии были далеки от мысли рисковать путем военного поражения. Отмечу между делом, что основной причиной более массового распространения стачечного движения в Австрии по сравнению с Германией стало то, что в непосредственной близости от австрийских границ более не было опасных противников.
Большевики хотели победить германскую армию, не имея армии, и спровоцировать в Германии войну через голову социал-демократов: разумеется, ничего у них не вышло.
После провала их плана у них не хватило мужества самим себе признаться в поражении, и, вместо того чтобы срочно заключить мир, они опубликовали знаменитое заявление, которое навсегда останется в истории как уникальный документ политической глупости и моральной трусости: мир мы заключать не будем, но и продолжать военные операции тоже, что в переводе на военный язык означало: мы и рады бы вести войну, да не можем. Германский генеральный штаб, разумеется, не преминул извлечь из этого необходимые выгоды. Россия потерпела сокрушительное поражение, и условия мирного договора были изменены.
Своей тактикой, направленной на распространение революции, большевики уничтожили условия заключения демократического мира, которые были подготовлены продуманной и упорной политической деятельностью немецкой социал-демократии.
Основа, на которой велись переговоры о мире, была демократической. Германия отказывалась от всех контрибуций и аннексий, признавала независимость оккупированных ею территорий. Противоречия возникли лишь по поводу времени эвакуации оккупированных областей, а также по вопросу ограничения права отдельных наций на самоопределение. Германская делегация не хотела, чтобы отделившиеся от России территории, пусть и добровольно, снова присоединились к ней; они считали, что расширившаяся за счет этого государственная мощь России будет угрожать государственным и национальным интересам немецкого народа, и усмотрела в этом причину законодательного ограничения права наций на определение на оккупированных территориях. Русские же настаивали на том, что право отдельных наций на самоопределение вообще не должно никак ограничиваться. Немецкие социал-демократы не разделяли этого мнения, однако поддержали российскую позицию, когда зашла речь о предоставлении отдельным областям максимальной самостоятельности и демократической формы государственного устройства. Германское правительство, как известно, далеко не социалистическое; немецкая социал-демократия не занимается правительственной политикой и может лишь извне оказать на нее давление; а большевики в России хотя и имели в руках все инструменты государственного насилия, но не располагали армией, способной противостоять германской, поэтому добиться результата в вопросах, требовавших незамедлительного решения, можно было только путем компромисса. Компромисс был вполне возможен. Не стоит забывать, что Германия в экономическом и политическом плане была крайне заинтересована поддерживать с Россией дружеские отношения. Немецкая делегация не стремилась к аннексиям, руководящей была стратегическая цель: необходимо было защитить Восточную Пруссию от возможности нападения со стороны России, создав между странами несколько буферных государств. Русская делегация вовсе не выдвигала на передний план государственные интересы, настоятельно утверждая, что защищает не интересы России, а интересы народов оккупированных территорий. Следовательно, Россия могла бы по собственной инициативе отказаться от воссоединения с этими территориями и выторговать для них достаточные гарантии демократического развития. Я не берусь утверждать, что вопрос можно было решить только таким способом, можно было бы достичь и других, более выгодных договоренностей, но для большевиков не существовало никаких других методов борьбы, кроме революционной, равно как и другого решения вопроса, кроме как под лозунгом "Все или ничего!"
Когда в Германии убедились, что договориться с большевиками о мире невозможно, позиция немецких социал-демократов была дискредитирована. Сторонники аннексий и милитаристское крыло взяли верх в переговорах, и России навязали условия мира.
Таким образом, большевики сами надули ветер в паруса немецких империалистов, так же как раньше облегчили задачу английским империалистам.
Зато теперь они еще больше стали обвинять во всем немецкую социал-демократию.
Потоки брани преследовали целью не только облегчить душу, но и пустить пыль в глаза. Иными словами, замаскировать тактику большевиков. Конечно же, хорошо, когда вожди народа умнеют с опытом; к сожалению, по закону политической логики, о которой я говорил чуть выше, следует опасаться, что узколобый революционизм большевиков, столкнувшись с непреодолимым препятствием, обернется оппортунизмом.
Переход к нему обеспечит революционный шовинизм, заводилой которого в данный момент выступает Троцкий. Иудушка Керенский подражал Наполеону, а шарлатан Троцкий подражает Керенскому. Не знаю, кто его сейчас подзуживает, болтун Радек или кто-то из военных, кому удалось просочиться в большевистские круги, но им явно кто-то руководит. Когда Троцкий убедился, что на одном революционном подъеме армии не создать, он тотчас занялся созданием военной организации. Потом он убедится, что для создания военной организации нужны денежные средства, а следующим его откровением станет то, что для надлежащего содержания современной боеспособной армии требуется капиталистическая государственная экономика с ее системой займов, налогов и безграничного ограбления народных масс.
Собираясь разгромить Германию с помощью военной силы, большевики поставили себя на позицию Антанты. И тем самым разоблачили свой русский патриотизм, припудренный революционной критикой немецкой социал-демократии.
Теперь, если позволено для защиты территории и полуазиатской культуры России опираться на армию (власть большевиков не ослабляет, а усиливает эту характеристику еще больше), почему же, спрашивается, немецкие социал-демократы должны отказываться от защиты немецкой территории и немецкой культуры? В то время как они защищают право отдельных наций на самоопределение, большевики не признают этого права за немецким народом, требуют от него ударить в спину собственной армии и поставить Германию под угрозу разгрома, только ради права эстонцев присоединиться к России!
Одни прикрываются либерализмом, другие прячутся за социализм, будь то от имени права народов на самоопределение, или от имени демократии, или от имени революции, но все они хотят только одного – поражения Германии. Если бы они победили, какие речи они вели бы, какие теории бы строили, только чтобы оправдать свои, пускай даже самые дикие, требования! Но именно эти безумные и всеразрушающие намерения империализма сил Антанты стали причиной ее военного поражения.
Германию принудили победить. За прошедшие четыре года войны мир можно было заключить уже много раз, но эта возможность всегда разбивалась о непоколебимое желание стран Антанты расчленить Германию, поработить Германию, унизить, превратить в ничто.
Вопрос о том, кто виноват в войне, вряд ли когда-нибудь будет решен окончательно. Дипломаты тех лет производят впечатление толпы людей, стоящих перед бездной, толкающих друг друга и шарахающихся. Не подлежит сомнению, что, прими Сербия австрийский ультиматум, это никак не смягчило бы дипломатические конфликты крупных держав, а только обострило бы их. Строгое выполнение этого ультиматума изменило бы соотношение сил на Ближнем Востоке. После Балканской войны силы Антанты стали безраздельными хозяевами положения в регионе и делали что хотели, как у себя дома. Подчинение Сербии Австрией снова повысило бы шансы Австрии и Германии. Если бы военное столкновение двух групп великих держав удалось отложить, его бы все равно не удалось избежать. Напротив, подавленный в последний момент конфликт скорее бы развязал шовинистские настроения. Совершенно очевидно также, что отложенное начало войны сыграло бы на руку силам Антанты, увеличивших бы свои запасы вооружений. Турцию они бы очень быстро подчинили себе, да так, что она уже не высвободилась бы в случае войны, к тому же к началу войны на их стороне, скорее всего, уже были бы Италия и Румыния.
Германские империалисты могли бы постоянно оправдываться аргументом, что лучше выиграть войну, которую развязал сам, чем проиграть ту войну, что навязали тебе.
Как бы то ни было, мир с Центральными державами при условии восстановления статус-кво был возможен уже в первые месяцы войны после отступления на Марне. Однако силы Антанты непременно хотели наголову разбить германскую армию. Вдобавок ко всему душевный подъем еще был слишком велик, а милитаристские иллюзии Антанты еще слишком завышены, хотя война уже и на тот момент достаточно убедительно показала, с какими жертвами она связана. Когда русские войска были отброшены за Вислу и военное положение изменилось в пользу Германии, мир все еще был возможен при условии восстановления статус-кво. Власти Антанты, однако, не хотели думать о мире и все более и более вооружались, втягивая все новые страны в войну и находя все новые средства для разгрома Центральных держав. Поскольку они были не в состоянии прорвать Германский фронт, то прибегли к сатанинскому средству оказать давление на Германию, отрезав пути доставки продовольствия. Как прилежные последователи лордов, сгонявших крестьян с их исконных земель ради новых пастбищ, вытеснившие миллионы ирландцев голодом с их родины, английские империалисты принудили своих союзников и, под угрозой расправы, вассалов Англии присоединиться к продуктовому эмбарго в надежде на то, что страдания женщин и детей принудят немецкую нацию отказаться от суверенитета.
Но чем мощнее и ужаснее были гигантские силы, брошенные против Германии, тем сильнее было сопротивление немецкого народа, постоянно использующего военное положение в свою пользу. Тем не менее Германия первой предложила мир и долгое время была готова заключить его на основе восстановления status quo ante bellum. И что в результате? Попытки Германии вступить в мирные переговоры были восприняты как признак слабости. Над Германией глумились, считали дни, когда запас хлеба закончится и заставит Германию сдаться. Против Германии поднимали все новые массы людей. Ее жгли железом и огнем, заставляя снова и снова подниматься на бой. Англия, властительница мира, мобилизовала весь мир против Германии и заставила Германию победить весь мир.
Милитаристские планы большевиков нелепы не только сами по себе, но и по той причине, что возникли в тот момент, когда все уже было решено.
К началу войны пришлось считаться с возможным ходом событий, но сейчас остается лишь одно – взглянуть на результаты войны.
Победе Германии и ее союзников больше нельзя помешать. Агония Антанты еще может вызвать страшные жертвы с обеих сторон, но продолжение войны изменит ее исход лишь в пользу Германии. Хорошо это или плохо, как к этому относиться – это другой вопрос, но предмет мечтаний поглощен свершившимся фактом. Если уж не удалось прорвать немецкий Западный фронт при наличии в рядах войск союзников огромной массы русских на протяжении всей восточной границы и итальянской армии, стоящей на вершинах Альп, то сейчас о прорыве фронта не может быть и речи. Даже американцы уже не смогли бы помочь. Американская помощь была самой мощной, когда Соединенные Штаты снабдили Англию и Россию оружием и боеприпасами. Американская промышленность опаснее американских войск. Американская армия не может заместить русский фронт. Мощный приток американских войск будет для сил Антанты лишь балластом, потому что уже сейчас им нечем кормить население. Лучше бы американцы вместо солдат и снарядов прислали хлеб и сало. Но и это не поможет. Можно все что угодно думать о немецком подводном флоте, но не подлежит сомнению, что англичанам не удалось ни защититься от него, ни даже компенсировать его влияние и он упорно продолжает разрушать океанские связи Англии. Снабжение же Германии продовольствием должно, наоборот, налаживаться. Хлеб и другие продукты питания Германия будет получать из Украины и Румынии, из Болгарии, с распаханных полей Македонии. Возможно, Австро-Венгрия расширит свои посевные площади. При таких обстоятельствах можно с уверенностью утверждать, что, если власти Антанты не заключат мир добровольно, Германия будет диктовать им условия этого мира. Вопрос только в том, английская или итальянская армия будет уничтожена первой.
Таково положение дел, которое армия Троцкого, разумеется, изменить не сможет. Это видно как на ладони. Чтобы усвоить остальное, требуются понимание исторического процесса и точка зрения социал-революционера. Я попытаюсь кое-что прояснить из предстоящих событий, заранее радуясь тому, что, возможно, предоставлю тем самым новую пищу иссякающему роднику красноречия Троцкого, чьи способности как агитатора я всегда высоко ценил, равно как и всегда с симпатией относился к игре его мыслей, способности придать литературный спектр идее и разложить белый свет на составляющие.
Германия немыслимым боевым напряжением, вычерпав до корней силы нации, победила весь мир, мобилизованный против империи. Могут ли после этого европейские государства поставить себе цель обогнать Германию в военном плане, если она уже обогнала весь мир? Можно ли продолжать вооружение на той чудовищной основе, которая была создана в процессе нынешней войны? Я утверждаю, что вооружение нельзя продолжать даже на той основе, что была перед войной, поскольку война истощила силы народов. Если же обстоятельства таковы, то целью Европы не может быть вооружение против Германии, целью может быть объединение с ней! Мне могут возразить, что при таком объединении Германия получит военное превосходство. Да, разумеется, а почему бы и нет? Я знаю, что подобная постановка вопроса задевает измученный болью нерв и вызовет бурю протестов и обвинений против немецкого империализма и т.д. Но я же пишу не для того, чтобы потрафить вкусам той или иной публики, не для того, чтобы потворствовать страстям, не для того, чтобы идти на уступки невежеству.